Вечер в покоях

Начищенные серебром доспехи отливают на себе блеск ароматных свечей, что были расставлены по всей комнате. Дверь за рыцарем неспеша закрылась, а после его уши уловили столь значимый и уверенный голос короля. — Сними доспехи. Ланселот не имеет права перечить, давший клятву, обязан сейчас неприкословно служить. Исполнять любые прихоти короля, что не нравятся ему самому. Медленно, руки в серебристых перчатках тянутся к шлему, ослабляют заклёпы и снимают элемент доспехов с головы, обнажая иголки, чуть растрёпанные от ношения металла на голове. Рыцарь, слегка неуверенно, расстёгивал крепления на запястьях, пока их не перехватила чужая рука в белоснежной перчатке. — Чего ты стесняешься, Ланселот? Эти изумрудные глаза... Затягивают. Ёж смотрит, не осознавая своего пристального вздгляда. — Ты в порядке? Моргнул, а после отвёл взгляд, смотря на банный чан в середине комнаты. — Да, ваше высочество. Правитель давно знает своего подданного, знает его привычки и повадки, его действия и то, что они значат. Знает, что сейчас рыцарю жутко неудобно, стыдно. Но, неизвестно за что. — Ты боишься. Ланселот сглотнул, немного громче втянув воздух, скорее от волнения. Он и правда боится? Унизительно... Соник вздыхает, успокаивающе гладит палевую щёчку и оставляет быстрый поцелуй. — Подними руки. Он поднимает руки, чувствуя дыхание короля у своей спины. Бежевые руки неспеша, медленно развязывают узелки и крепкие заклёпы, сбрасывая их и, придерживая переднюю часть нагрудника, осторожно откладывают в сторону спинную часть. — Хей, Ланс, у тебя красивая талия. Ланселот немного краснеет, опуская хвост, но не меняя положение других конечностей. Соник замечает положение хвоста, и не трогает его. Гладит впадину между спинными иглами рыцаря, который не осознаёт, что издаёт мурчание. И король не прерывает этот момент, продолжает ласкать впадинку, наконец-то снимая нагрудник полностью. Белый пушок очень идёт ему, и уже оголённые бежевые пальчики зарываются в шелковистую частичку. — Приятно? — Да, ваше величество. — Хорошо. Могу я снять оставшиеся части? Очевидно, перчатки и обувь. — Вам не нужно спрашивать. Ох, да. Соник совсем забыл, но он не отступает. — Я не хочу тебя заставлять, Ланселот. Так могу я или нет? — ...Можете. Соник достаточно быстро расправляется с оставшимися деталями, убирая их в сторону. Он так и стоял за спиной своего рыцаря, но очень близко к нему. — Не стесняйся, всё хорошо. Посмотри на меня, я тоже без одежды, как и ты. И Ланселот смотрит с замиранием сердца, закусывая губу, невольно задерживаясь взглядом на бежевой груди короля. Соник смотрит так же, с тёплой улыбкой, мягко поглаживая плечо ежа, но не спускаясь ниже. — Вы... Прекрасны. — Как и ты, Ланселот. Позволишь прикоснуться к тебе? И это просьба не просто на прикосновения, нет. На возможность погрузить рыцаря в мир удовольствия. — Я вам не понравлюсь. Правитель знает о чём говорит подданный. В том мире, из которого он прибыл, у Шэдоу... Тоже было не то, что ожидаешь увидеть у мужчины. — Ты знаешь что я люблю тебя любым. Я ценю тебя не за внешность, Ланселот, а за чувства и преданность. И рыцарь замирает, его глаза блестят от невысказанной благодарности, и смелый поцелуй, далеко не первый, но такой нужный сейчас, высказывает все чувства этого ёжика. Соник отвечает на поцелуй, поглаживает тёмную спинку и неспеша, осторожно передвигает их ближе к тёплому чану, от которого исходит пар, наполненный лавандовым ароматом. Ланселот прикрывает глаза, полностью отдаваясь поцелую и королю. И как рыцарь, и как полное чувство доверия. Обжигающая вода окутывает два оголённый тела, но огонь страсти ещё сильнее опаляет чувства, что даёт такое ощущение, словно оторвёшься от партнёра и рассыпешься в прах. Страсть... Действительно, странное чувство. Рыцарь втягивает воздух, разрывает поцелуй и откидывает голову, обнажая уязвимую, сейчас, часть груди над мехом, что стёрта доспехами, но всё так же чувствительна. И король не медлит, целует и втягивает притягательную кожу, оставляя едва видные засосы, которые сразу же зализывает. И слышит тихое хныканье сверху: красные глазки слегка слезятся от чувствительности и жара воды, мордашка полностью красная и ротик открыт, хватает воздух, которого вдруг стало очень мало. Соник преисполняется энтузиазмом, пальчиками осторожно оглаживает упругие груди, прокручивая розоватые сосочки. И чувствует лишь большее желание Ланселота через его действия: через выгнутую спину, дрожащие пальцы, что неосознанно сжимаются на макушке короля, словно вымаливая большее наслаждение. Явное согласие, без которого Соник сразу же прервал бы свои действия. И вот, любуется своей работой. Дрожащее тёмное тельце, отчаянно цепляющееся за него, покрытая любовными засосами чужая шея и алые глазки, что едва не закатываются от удовольствия. — А-ах.. П-пожалуйста, ннгх!.. Рыцарь сглатывает и приоткрывает рот, полностью отдаётся своему провителю, отвечает на очередной поцелуй и выгибается навстречу рукам, что ласкают изгибы женственной талии. И хнычет, словно требуя большего, что Соник сразу исполняет, нерешительно и крайне осторожно касается лобка Ланселота, шепча в его ушко успокаивающие фразы. — Такой красивый, прекрасный. Мой рыцарь. Ланселот. На последних словах выгибается, распахивает глазки и громко выстанывает имя короля, прижимаясь к нему в отчаянных объятиях и пытаясь унять после-оргазменный экстаз. — Ха-а... Ваше- — Просто Артур. — Артур... Ланселот выдыхает и быстро успокаивает дыхание, смотря влюблёнными глазами на правителя. На Артура. Рыцарь приобнимает его и подаётся вперёд, бежевая ладошка приподнимает палевую мордашку, и святые губы прижимаются к рыцарским, в столь значимом, говорящем больше слов, поцелуе. И Ланселот смаргивает слёзы, слёзы радости и простого тепла, что он не испытывал всё время военного похода. — Я хочу доставить тебе больше удовольствия, Ланселот. Ёж многозначительно смотрит, бессловно говоря «да», и прикрывая веки глаз после лёгкого нажима на половые губы. — Такой податливый, покорный... Соник едва не сказал Шэдоу. Но, глядя на сокровище перед ним, все посторонние мысли уходят, остаётся только одна, самая-самая заветная. Пальцы оглаживают чужой клитор, раздвигают половые губы, обжигая внутренние складки горячей водой банного чана. Но в этом месте будет неудобно продолжать... Золотая корона падает с бортика чана, а на пол выплёскивается вода, которую правитель игнорирует и продолжает нести, словно принцессу на руках, Ланселота. И ему всё-равно на мокрые простыни кровати, которые пропитались водой с двух тел. И рыцарю тоже всё-равно, он полностью забылся, тяжело дыша на кровати и сжимая ту самую простынь. Соник шепчет, успокаивает Ланселота мягкими касаниями и томно дышит. Радуется что смог заполучить его доверие. И прикасается губами, разводит языком розоватые складки, что покрыты природной смазкой. Чувствует, как дрожит под ним рыцарь, издавая такие сладкие, но явно приглушённые, звуки удовольствия. И то, как его ножки раздвигаются шире, разрешая. Правитель обводит горошину клитора, совсем поверхностно, но сразу видит, как изгибается тёмная спина, а уши улавливают громкий стон. И, с огромным энтузиазмом, продолжает. Язык более смело двигается, ласкает столь сокровенное место, а потом, только кончиком, входит в девственную и сладкую узость. Двигается вперёд-назад со скоростью, свойственной Сонику. Ланселот хватается своими пальцами за макушку короля, протяжно стонет и закатывает глазки. Тёмные колени дрожат и раздвигаются ещё шире, а пальчики поджимаются от необычно-приятных ощущений. — Мгх... А-артур! Перед глазами были искры, а спина уздала хруст от такой напряжённости. Слишком тихий, но такой приятный слуху, почти умоляющий стон чуть ли не заставляет короля кончить в тот же момент. Но он умело сдерживается, помня выносливость и ненасытность Шэдоу в такие моменты, и понимает, что Ланселот в этом совсем не отличается от оригинала. — Ланселот. Ждёт, пока рыцарь придёт в себя и перестанет дрожать, и лишь когда видит его взгляд, привстаёт. — Ты разрешишь мне войти в тебя? Я буду нежен, обещаю. Соник гладит тёмный животик, не переходя ниже, пока не получит знака Ланселота. И он кивает, совсем незаметно, но правитель прекрасно понимает жест по одному лишь напряжению мышц. И осторожно подводит пальцы к слегка чувствительной плоти, на секунду задевая клитор и захватывая на кончики пальцев любовные выделения. Смазывает свой член, и затягивает рыцаря в поцелуй, медленно проталкивая в него лишь головку. Соник чувствует сопротивление внутри, стирает непрошенные капли с уголков глаз Ланселота и расцеловывает его шею, гладит за ушками, отвлекая от боли первого проникновения. И осторожно проталкивается немного глубже, чуть дальше головки на несколько сантиметров, слышит тихое хныканье сверху и шепчет. — Чшш, сейчас будет приятно. — Мм.. Рыцарь прикрывает глазки, смаргивая влагу в глазах и обнимая синюю шею над собой, сжимая зубы и наклоняя ушки назад. Король входит глубже, искренне надеясь задеть ту самую точку внутри возлюбленного. И надежда была не зря. Ланселот ахнул и проскулил, чувствуя смешанную боль и удовольствие, отчаянно стонет, прижимаясь ближе к Артуру и задыхась от стимуляции. Стоны ласкают слух Соника, подначивая делать маленькие толчки, нежные и неглубокие, но с каждым из них продвигаясь немного глубже, не прекращая перебирать язык сосок на тёмной груди, лаская пальцами округлости. И не в силах больше сопротивляться желанию, проталкивается до основания, соединяя их бёрда в месте. — Мга-ах, Ланс... Ты такой тугой!.. Рыцарь закатывает глаза от смеси всех ощущений, беспорядочно дёргая ушами и сжимая член правителя в себе. Так много... Так хорошо. Боль уже пропала, и теперь осталось только приятное чувство наполненности и стимуляции. Толчки выбивают воздух. По комнате разносятся громкие стоны, что заставляют сердце Соника трепетать от понимаяния того, насколько хорошо сейчас рыцарю. Бёдра двигаются в быстром ритме, пошлые шлепки слышат оба, и палевая мордашка снизу краснеет ещё сильнее, но вскоре румянец скрывается за выгнутой в экстазе спинкой, от чего притягательная грудь выпирает вверх, призывая потрогать себя снова, что Артур и делает. Ланселот вскрикивает, его ноги обхватывают синюю талию, сильно дрожа от удовольствия. И Соник лишь ускоряется, тихо постанывает сам, но не оставляет рыцаря без удовольствия. Пальцами стимулирует горошину чувствительного клитора и начинает двигаться резче, смотря на рыцаря, на его красивое лицо, перекошенное сейчас от удовольствия. И то, как ладони отчаянно хватаются, сжимают уже полностью смятые простыни. Рыцарь не знает куда себя, беспорядочно дёргает ушами и не контролирует свой хвост, что тоже подрагивает, но остаётся на месте из-за давления. Он видит перед глазами звёзды и хватает воздух широко раскрытым ртом, издаёт столь постыдные звуки, что румянец так и не пропадает. Его тело мечется по кровати туда-сюда, толчки доводят до пика удовольствия и дополнительная стимуляция только помогает. Ланселот издаёт особо громкий стон, спина изгибается до боли, но она просто не чувствуется над огромным удовольствием. Ёж кончает с протяжным стоном, сильно сжимаясь внутри и зажмуриваясь, на глазах образуются слёзы удовольствия. — Ннгх!.. Соник хмурится, делает ещё несколько толчков в узость партнёра и, войдя до самого основания, изливает сперму прямо внутрь Ланселота, под его ещё один, но уже тихий, стон. Любуется проделанной работой и мурчит, осыпая палевую мордашку перед собой поцелуями. Ланселот же пытается отдышаться, обнимает короля за спину дрожащими руками, пока медленно смаргивает остатки слёз. — Я сделал тебе больно? Волнение вспыхивает в груди, но отрицательный кивок партнёра успокаивает. — Просто это было слишком хорошо. Соник хихикнул, оставил лёгкий поцелуй на мокроватом лбу рыцаря и осторожно вышел из его тела, под тихий стон снизу. — Ланс, ты прекрасен. Артур ложится на бок, притягивая партнёра к себе, в объятия и накрывая их двоих одеялом. — Вы... Ты тоже, Артур. Рыцарь с трепетом прикрывает глаза, только сейчас осознавая то, насколько устал за весь день. Сон накрывает обоих с головой.