Ты – его драгоценный дар

      Взмах тяжёлого меча… и обезображенное тело валится с ног прямиком в лужу, от удара о поверхность которой в воздух взмывают брызги, в следующее мгновение уродливыми кляксами оседая на бледном, некогда симпатичном мужском лице, теперь уже пустом и безжизненном. Десятки напуганных глаз наблюдают за тем, как просто обрывается ниточка чужой жизни, однако ни один звук, срывающийся с дрожащих от ужаса губ, не выдаёт их присутствие.       Лишь холодный зимний ветер свистит между крышами домов.       Капитано не впервой обагрять меч кровью. Как и множество раз до этого, он равнодушно обтирает его полами своего тяжёлого плаща и убирает в ножны в тот самый момент, когда со вздохами и рыданиями жилистый старик падает на колени перед его внушающей благоговейный ужас фигурой. Тонкие дрожащие руки взмывают в благодарственном жесте, а растрепанная голова склоняется, выражая глубокую признательность. Капитано устало выдыхает.       – Ваша светлость, Ваша светлость, – скулит старик, подбираясь ближе, и цепляется тонкими пальцами за полы плаща, – Ваша светлость…       – Поднимись, – спокойно командует Капитано, хватая старика под руки.       – Как я смею, Ваша светлость… Я… мы все так многим обязаны вам… Подобно мотылькам, летящим к свету, с тихими рыданиями жители деревни, которых Капитано и его соратники избавили от головорезов, посчитавших себя достаточно смелыми, чтобы бесчинствовать на землях уважаемого Предвестника, льнут к ногам своих спасителей, рассыпаясь в благодарностях.       – Если так, – подаёт голос оруженосец Капитано, обращаясь к старику – по всей видимости, старосте деревни, – преподнеси Его светлости достойный дар, иначе все твои слова – не более, чем пустой трёп. С десяток голов, например.       – С десяток голов… Как же я могу? Вся моя семья умрёт от голода…       Оруженосец фыркает.       – Конечно, – он закатывает глаза.       – Отставить, – голос Капитано, обращённый к собственному оруженосцу, подобен грому. – Нам ничего не нужно. Оставь несчастных людей в покое.       – Нет, нет, – протягивает старик, склоняя голову, – у меня найдётся достойный дар для Его светлости. – Выпрямившись, он бросает угрюмый взгляд через плечо. – Моя старшая дочь, Ваша светлость, будет верно служить вам.       Хранившая молчание до этого момента, ты ахаешь, прикрывая ладонями рот.       – Отец…       Капитано не пророняет и слова, переводя взгляд со старика на тебя и обратно, не в силах поверить в то, что кто-то так легко и непринужденно предлагает в дар свое дитя. Поистине нечеловеческий поступок. Пропитанный запахом едкой гари и кислого железа воздух густится и тяжелеет от угрожающе нависшего безмолвия, и тебе кажется, что в нём можно услышать то, насколько сильно в твоей груди колотится растоптанное и выкинутое сердце.       – Она трудолюбива, – настаивает старик, намеренно не обращая внимания на тьму, начинающуюся клубиться вокруг Капитано, – скромна и умела, способна выполнять любую, даже самую грязную работу и…       – Отец, – ты кладёшь руку ему на плечо, обращая на себя внимание, но он лишь отмахивается, брезгливо отряхиваясь от твоего касания, – прошу. Неужели ты не видишь, что Его милости не по душе такой подарок?       Несмотря на то, что от тебя столь унизительным образом, ставя по ценности ниже тупого скота, бездумно пасущегося за домом, пытаются избавиться, ты всё же испытываешь беспокойство за жизнь человека, зовущегося твоим отцом. То, насколько поменялись в лице сослуживцы уважаемого Предвестника от поступившего им предложения, а также то, насколько пугающей стала аура вокруг него самого, всем присутствующим ясно даёт понять, что их не устраивает такое положение дел. Всем, кроме твоего отца…       – Подойди, – внезапно подаёт голос Капитано, обращаясь к тебе.       Сердце с тупой болью ударяется о рёбра, выталкивая из груди испуганный вздох, больше походящий на мышиный писк. Ты послушно шагаешь вперед, ощущая на себе сочувствующие взгляды, от которых внутри тебя ветвится тошнотворное чувство жалости к себе, грозящее острыми шипами вспороть живот и вывернуть болезненно скручивающиеся внутренности наружу. Если ты сейчас замертво рухнешь на землю, подобно тому человеку, чью тонкую ниточки жизни оборвал взмах тяжёлого меча – это будет лучший из исходов.       Широкая ладонь Капитано, облаченная в стальную броню подобную той, что скрывает его лицо, ложится на твою лохматую макушку, и ты вздрагиваешь, жмуря глаза. Он безмолвствует, изучая взглядом твою дрожащую от пробирающего до костей холода и проникающего под кожу страха фигуру, невольно задумываясь о том, какими малодушными вещами заставлял тебя заниматься тот жалкий старик, который ни на мгновение не задумывается о том, какой может стать твоя жизнь теперь, вверяя тебя первому повстречавшемуся человеку. Это ли не крайнее проявление бессердечности?       Капитано выдыхает, наконец принимая решение, касательно тебя.       – Верхом ездить умеешь?       – А? Я… Н-нет, Ваша светлость.       – Значит поедешь со мной.       – В-ваша светлость?       – Мы уходим, – на этот раз обращается он к своим соратникам.       В полной мере не осознавая происходящего, ты обращаешь на Капитано растерянный взгляд в надежде увидеть выражение его лица, скрытого под стальным шлемом, но вместо этого видишь лишь непроглядную, всепоглощающую тьму, в тот же миг вселяющую в тебя неподдельный ужас.       Влажные дорожки слёз замерзают на твоих щеках, неприятно стягивая кожу. Ты не разражаешься рыданиями, не сетуешь на несправедливую по отношению к тебе судьбу и не просишь о милости для себя, когда сильные руки, подхватив тебя за подмышки, водружают твоё худощавое тело на спину исполинского жеребца, лишь смиряешься со своей участью – быть переданной в дар, словно вещи. Как и прежде до этого момента, Капитано немногословен. Он взбирается на коня, в последний раз окидывает взглядом жителей деревни, собравшихся вокруг него, и велит своим соратникам немедленно выдвигаться.       Ты покидаешь привычный мир, вставая на путь пугающей неизвестности.       Большую часть пути ты неподвижна, словно статуя, высеченная из камня, однако, когда тепло, исходящее от груди Капитано, прижатой к твоей спине, и усталость берут верх над переживаниями, терзающими тебя, ты проваливаешься в сон. Твоя голова находит своё место на крепком плече Капитано, отчего в нём пробуждается необъяснимое чувство удовлетворения. Словно заботливый родитель, он заботливо гладит тебя по лохматой макушке.       Капитано и вправду ощущает потребность в заботе о тебе, чему удивляется, но не оказывает сопротивления. Ему хочется, чтобы ты наконец ощутила себя важной, необходимой, достойной того, чтобы о тебе заботились, любили тебя.       Остаток пути ты проводишь в беспокойном сне, бормоча себе под нос что-то, чего Капитано не в силах разобрать, а когда пробуждаешься – обнаруживаешь себя во дворе большого замка, который могла до этого видеть лишь издалека. Капитано спешивается, после чего помогает сделать то же тебе. Ты благодаришь его смущенной улыбкой, на мгновение украшающей твоё заплаканное лицо, что пробуждает в сердце мужчины необычайную нежность.       – Ваша светлость, вы вернулись. – Пожилая женщина – главная служанка – выходит навстречу Капитано, весь её вид излучает радость. – Подготовить для вас горячую воду? Наверняка вы изрядно утомились в дороге.       – Не нужно, – он придерживается спокойного, но доброжелательного тона.       –Предполагаю, моя гостья нуждается в этом больше моего. Понимая, что речь о тебе, ты поднимаешь на Капитано растерянный взгляд.       – Ваша светлость, это… не стоит…       – Подготовьте всё необходимое, – распоряжается он, не обращая внимания на твои возражения, после чего, обращаясь к тебе, добавляет: – я бы хотел, чтобы впредь вы не звали меня по титулу. Меня вполне устроит «Капитано». ***       Густой пар клубится над поверхностью воды, по которой, несмотря на твою неподвижность, – тебя одновременно смущает и пугает происходящее, а потому ты, не понимая, как правильно себя вести, замираешь, – расходится беспокойная рябь. Мозолистые руки слуг, приставленных к тебе Капитано, тревожат воду, раз за разом зачерпывая её в небольшие стальные ковшики, чтобы в следующее мгновение опрокинуть её на твои плечи, спину и голову.       Слуги ведут себя подчеркнуто отстранённо, и ты мысленно благодаришь их за то, что они не предпринимают попыток заговорить с тобой или разузнать о причинах, по которым ты находишься здесь. Тебе не столь важно, происходит это от того, что им велено не вступать с тобой в диалог, либо это их собственное изволение, главное, что тебе не нужно делиться подробностями той унизительной сцены, произошедшей несколькими долгими часами ранее.       – Ох, только посмотри на себя, – главная служанка, повстречавшаяся тебе во дворе, оказывается перед тобой, держа в руках полотенце, – до чего прелестное создание. Правду говорят: немного мыла, горячей воды, и человек может измениться до неузнаваемости. Как ты себя чувствуешь, дорогуша?       – Я… хорошо, спасибо.       – Ну и прекрасно. – Она искренне улыбается и жестом приказывает слугам удалиться, а когда они уходят, протягивает тебе полотенце, – вот, дорогуша, оботри тело, потом одевайся, Его светлость желает видеть тебя.       От упоминания Капитано твоё сердце пропускает удар.       Схватившись за бортики деревянной купели, ты с шумным всплеском поднимаешься на ноги, принимая из рук главное служанки полотенце. Горячая вода тонкими струйками стекает по твоим острым плечам, миниатюрной груди и выпирающим рёбрам, – весь твой вид ясно даёт понять, что твоя прежняя жизнь с твоей семьей не была для тебя радостной, спокойной и сытой.       – Какая же ты худенькая… Неужто тебя совсем не кормили?       Виновато улыбаешься одними уголками губ, прикрываясь.       – Это ни на что не годится. Распоряжусь подать тебе на ужин чего посытней.       – Это… не стоит, правда. – Ты вздыхаешь. – Спасибо.       Обтерев тело от влаги и переодевшись в чистую одежду, любезно предоставленную тебе главное служанкой, ты вдруг начинаешь плакать, вспоминая, что тебе предстоит встреча с Капитано. Один вид его внушающей благоговейный ужас фигуры заставляет твоё сердце взволнованно трепетать, а уж вероятность остаться наедине и вовсе не внушает ничего, кроме желания замертво упасть на холодный каменный пол. По какой причине он принял тебя в дар? По какой причине привез тебя сюда? По какой причине распорядился искупать тебя? Может быть, потому что хочет… Тебе вдруг становится дурно.       – Дорогуша, почему ты плачешь?       Нужно спасаться, чего бы это ни стоило.       Ты падаешь в ноги главной служанки, больно ударяясь коленями о пол, и хватаешься за полы её платья, разражаешься громкими рыданиями. Она пятится, пугаясь резкой смене твоего настроения. Твои глаза, блестящие от наполнивших их слез, смотрят в её с немой мольбой о спасении.       – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…       – Что с тобой такое, дорогуша? Прошу, успокойся, никто ведь не причиняет тебе вреда, – ты отчаянно цепляешься за тёплые женские руки, безуспешно пытающиеся поднять тебя на ноги, – наоборот, Его светлость…       – Что здесь происходит?       Голос Капитано, отразившийся от каменных стен гулким эхом, вырывает из твоих болезненно сжимающийся лёгких громкий вскрик. Отпрянув от главной служанки, ты сворачиваешься на полу и прикрываешь руками голову.       – Ваша светлость, я не знаю, что на неё нашло…       – Оставь нас, – сурово отрезает он.       Она собирается возразить, но вдруг решает промолчать и, бросив на тебя сочувствующий взгляд, послушно делает то, что велено. В тот момент, когда ты остаешься наедине с человеком, от которого всё твоё естество сжимается в маленький жалкий испуганный комок, твоё тело готовится обратиться в пыль.       – Вы боитесь меня, – Капитано подходит ближе, нависая над тобой, подобно твёрдой скале, – я понимаю. Мои действия могли травмировать вас, однако знайте, что в них не было злого умысла. Тогда мне показалось, что ваша семья плохо обращается с вами, и я эгоистично пожелал защитить вас от этого.       Ты тихо всхлипываешь, внимая каждому слову.       – Это моя ошибка. Если вы желаете вернуться, то…       – Нет, не возвращайте меня им.       – Не буду, – его голос вдруг обретает теплые нотки. Он опускается на колено пред тобой, в утешении накрывает широкой ладонью макушку. – Вы – мой драгоценный дар, который я намереваюсь бережно хранить подле себя. Можете просить всё, что угодно, и оно будет вашим. Я обещаю сделать вас счастливой, только никогда не бойтесь меня, ведь это ранит моё сердце.       – Я... постараюсь.       Ты обращаешь на Капитано растерянный взгляд в надежде увидеть выражение его лица, скрытого под стальным шлемом, но вместо этого вновь видишь лишь непроглядную, всепоглощающую тьму, однако теперь, – вместо неподдельного ужаса, – она вселяет в тебя невиданное ранее умиротворение.       Может быть, Капитано и правда сделает тебя счастливой? Тебе ничего не остается, кроме как довериться ему, потому что это – лучший из вариантов, что у тебя есть.