Ночь на Веселом Роджере

Эмма осталась за штурвалом после того, как остальные члены экипажа отправились отдыхать. Положив обе руки на штурвал, Эмма оглядела море, пытаясь понять, не видит ли она чего-нибудь. Но это было бесполезно. Солнце село уже несколько часов назад, и луны сегодня не было. Везде царил полумрак, если не считать фонарей, развешанных по всему кораблю, и единственное, что она могла слышать — это легкое поскрипывание корабля в такт мелким волнам открытого океана. Эмма замерла и закрыла глаза. Она вдыхала звуки и запахи моря на одном дыхании. Это заставило ее улыбнуться, ведь с детства она всегда мечтала побывать на море. Однако ей хотелось бы, чтобы это произошло при других обстоятельствах. Где ей не пришлось бы спасать сына от двух психопатов, попавших в ловушку в мире, о котором она ничего не знала. Но она не теряла надежды, ведь на ее стороне были самые лучшие люди, как бы ей ни хотелось этого признавать. Пират, который знал Неверленд как свои пять пальцев, два опытных мага и два отличных бойца. Эти мысли успокаивали Эмму, и она продолжала наслаждаться океаном. — Все еще не спите, мисс Свон? — Она услышала позади себя голос мистера Голда, но в нем было что-то другое. Он звучал не так старо и мрачно, как обычно. Он звучал гораздо выше. Даже как-то по-детски. Эмма повернулась к нему лицом, но тут же отпрыгнула назад, потрясенная тем, что стояло перед ней. Хотя было темно, она смогла разглядеть, что кожа мистера Голда изменила цвет. Она стала грязно-золотистой с блеском. Его глаза и волосы тоже изменились. Волосы стали жирными, цвета каштана и немного зеленоватыми, а глаза — янтарными. Эмма попыталась сдержать потрясенный возглас, но не смогла, и Голд начал смеяться. Однако его пустой нервный смех сменился детским хихиканьем. — Не хотел вас напугать, дорогуша, — обратился он к Эмме, которая все еще приходила в себя. — Голд… что случилось… — начала Эмма, но не смогла закончить. Она снова окинула его взглядом и попыталась продолжить. — Вы выглядите как… — начала она, но Голд закончил за нее — …Крокодил? Именно так выразился капитан, не так ли? Эмма вспомнила, как Крюк назвал Голда крокодилом, прежде чем она вырубила его в тот день, когда они нашли Нила. Но тогда она не придала этому значения. Эмма издала пустой смешок и снова посмотрела на Голда. — Не то, что я собиралась сказать, но да, наверное, — сказала Эмма, стараясь не смотреть ему в глаза. Она также заметила кое-что еще. Он не ходил с тростью. Это еще больше усилило ее любопытство. Голд увидел, что она смотрит на пустое место в его руке, где должна была находиться рукоятка трости, и решил удовлетворить ее любопытство. — Может, мистеру Голду и нужна трость, дорогуша, как и Румпельштильцхену, но Темный не страдает никакими недугами, — со всей серьезностью сказал он Эмме. Эмма, наконец, обрела дар речи и заговорила. — Так вот как вы выглядели в Зачарованном лесу? — спросила Эмма, обводя рукой тело Голда. — Не только в Зачарованном лесу, дорогая, но и во всех других волшебных землях. Именно поэтому я не стал возвращать себе этот облик в Сторибруке. Потому что магии там не место. — И все же вы принесли туда магию? — Эмма выпалила этот вопрос и тут же пожалела об этом. Она уже собиралась извиниться, но Голд поднял руку, чтобы она замолчала. — Я понимаю ваш гнев по этому поводу, мисс Свон, но я принес магию в эти земли только для того, чтобы она помогла мне найти моего сына, — закончил Голд и печально склонил голову. Эмма сделала то же самое, когда ей напомнили о Ниле. После одиннадцати лет борьбы с ее истинными чувствами к нему, они наконец признались друг другу в любви, но его отняли у нее навсегда. Она проронила одну слезинку, но быстро смахнула ее, так как чувствовала себя неловко рядом с Голдом и в любое другое время. Тем более когда она расстроена. Она глубоко вздохнула и подняла голову, чтобы вновь испытать шок: Голд стоял менее чем в шаге от нее. К ее удивлению, Голд поднес руку к лицу Эммы. Рука, на которой, как она заметила, были гораздо длиннее и темнее ногти, но сейчас она была слишком эмоциональна, чтобы беспокоиться об этом. — Моему сыну повезло, что в его жизни были вы, мисс Свон, — искренне произнес Голд. — Вы были его единственной настоящей семьей. Мы с его матерью сильно подвели его, и он заслужил то счастье, которое получил с вами и Генри. Эмма улыбнулась, взяв Голда за руку, и больше не боялась его. Теперь она чувствовала, что он заслуживает счастья. — Генри — это и ваша семья, Голд. Он — часть вас, и я знаю, что вы будете его защищать, — сказала она, положив свободную руку на его руку на своей щеке. — Я даю вам слово, Эмма. Я умру, защищая своего внука. Эмма кивнула, а Голд опустил руку и жестом указал на штурвал. — Я приму управление, пока не рассветет. Вам нужен отдых, — заявил он, и Эмма согласилась, так как была измотана. Она направилась к ступенькам, ведущим в каюты, но обернулась, чтобы спросить у Голда еще кое-что. — Мне рассказать остальным о вашем… э-э-э… преображении? — сказала она, жестом указывая на его тело. Но Голд издал самый громкий смешок, который заставил Эмму подпрыгнуть. — Оставьте это в качестве сюрприза, дорогая, кроме того, я думаю, что Реджина тоже выглядит немного по-другому, — сказал Голд с лукавой ухмылкой. У Эммы возникло желание спросить, но она решила, что это может подождать до завтра. В тот вечер, засыпая, Эмма чувствовала себя спокойно. Она знала, что Голд говорит правду о защите Генри. В конце концов, Румпельштильцхен никогда не нарушает сделок.