Почему вы плачете, Ламантина?

Когда Гульмэн пишет портрет Ламантины, то часто замечает платок в ее руках и покрасневшие глаза. Глупо полагать, что такая девушка целый день курит травку, поэтому он все же догадался, что она большую часть своего времени плачет. — Почему вы плачете, Ламантина? — с участием спрашивает художник, отвлекаясь от красок. Ламантина вздрагивает и вновь смахивает слезу с ресниц. — Вы такой красивый… — с трудом произносит Ламантина и от смущения сказанных слов забирается пальцами в свои блондинистые волосы. Гульмэн улыбнулся примирительно, все же не часто он слышал комплименты от грудастых дев. Ламантина отвела взгляд. — Спасибо, — Ламантина вдруг разразилась рыданиями, которые сотрясали стекла в комнате. Гульмэн ничего не понял и все же на цыпочках подошел ближе, взяв девушку за руку… — В этом основная проблема, — призналась Ламантина. — О, — спохватился Гульмэн. — Вы думаете, что я затмеваю вас? — Нет… — еще громче заплакала Ламантина. — Просто я думаю, что вы гей. Гульмэн широко раскрыл глаза и был готов в этот момент разбить какой-нибудь предмет о стену. Всегда, когда на его пути появлялась симпатичная баба, подобное начиналось сначала. Он стиснул зубы и решил быть тактичным. — Почему вы так решили? — Ваш розовый пиджак и голос… Не может быть все настолько идеально! А еще вы не смотрите на мою грудь! Гульмэн сейчас действительно обиделся, ведь вся его сноровка ушла на то, чтобы не пялиться на названную часть тела Ламантины, потому что та была выдающейся. — Я не гей, — получилось злее, чем он говорил обычно. Ламантина перестала плакать и вновь уставилась на него покрасневшими глазами. — Вы так говорите, чтобы меня успокоить, — вздохнула она. Гульмен был готов завыть от злости. — Нет, я не вру, — настойчиво произнес он. Ламантина опять заплакала и встала со своего места. — Ну куда же вы? — поинтересовался Гульмэн тоскливо. Ламантина, заикаясь, ответила: — Реснички поправлю в дамской комнате. Гульмэн все же херакнул вазу о пол. Эти сиськи в их первозданном виде ему не увидеть еще долгое время из-за невероятной впечатлительности дамы сердца. Но малиновый пиджак он все равно любил страстно, не собирался от него отказываться.