обречённый.

и вот снова. пока Шинономе молчит, он всё больше чувствует себя собакой в наморднике: он может лаять, но чувства, как таковые являющиеся клеткой, всё равно никто не примет и не поймёт.  растрёпанные рыжие волосы снова прикрывают его полу-виноватый взгляд. странно, но только сейчас ругань пьяной матери стала казаться более значимой, раз рыжий чувствует по этому поводу вину. снова ли он отчаивается? на ночь глядя, он убегает. его волосы, за которыми, впрочем, никто не ухаживал, сверху прикрываются капюшоном, а на плечи Акито накидывает куртку, чтобы, если взбредёт, совсем не окаменеть на улице от холода.  тихо выходя из двери подъезда, что влажная со стороны улицы из-за недавнего дождя, он останавливается. ох, какое же желание закурить, сидя прямо на этой ступеньке. под этим козырьком, который не спасал от дождя, он часто сидел. в один день здесь он попрощался с сестрой, что уехала учиться в далёкий город, а в другой раз здесь его бросила его очередная девушка, которая нужна была ему всего лишь раз. в те разы он не успел ничего почувствовать, так что и сейчас он равнодушен к этому. напоследок взглянув вперёд и смяв ногой кусок газеты на асфальте, Шинономе направляется к пустынному парку, что знаком ему с малых лет. раньше, как, честно говоря, и сейчас, эта территория являлась собранием для всяких сомнительных персон. без спору, лет девять назад его облагородили, но хватает ли пяти глиняных статуй против неизвестного количества нетрезвых людей? к сожалению или счастью — нет.   Акито буквально впервые пошёл по короткому пути. прежде он ходил вдоль через дворы до того места, теперь же… хочет вспомнить о гаражах. как бы то ни было, там работал его отец. чаще всего занимался шиномонтажом, помогал водителям маршруток неподалёку.  он знает о.. большой яме в том месте. находясь вплотную к гаражам, «дырка» им никак не мешает, но всё равно кажется странной. туда даже пьяницы не ходят, максимум знающие. если так судить, ночью или глубоким вечером всяких тупорылых маловато, так что без опасений зеленоглазый поднимается по каменным ступенькам, проходя по знакомой тропинке сквозь высокую траву.  в ночной тишине слышится пение. проскочила мысль, что он просто давно крепко не спал, что мерещится. а ноты всё также плавно идут друг за другом, создавая мелодию. и чем ближе к месту назначения, тем приятней становится слушать композицию, ведь она становится громче.  слышно, что поёт молодой парень. что-то про географию в тексте он не понял, но то, что тот не мог определиться ни с выбором, ни с жанром, рыжеволосый расслышал. а как понять, что этот человек, сидящий в степи ночью, творит с гитарой, переходя с рока на джаз, а затем не заканчивая своё музыкальное произведение вовсе?  чём больше загадочный музыкант интересовал растрёпанного, тем всё ближе и быстрее он подходил к нему. решив присесть с другой стороны камня, потому что желал Акито послушать артиста подольше, он как можно тише обошёл недоразумение-яму, к которой сам пришёл.  на миг, когда музыка с мелодичной меняется на более тревожную, рыжик уже вплотную прижался спиной к камню, слушая тихий концерт с другой стороны. погружаясь в полу-сон, его задевает колкая фраза: — а ты на нарика не похож, — указывает спокойно парень в чёрно-оранжевой куртке, — те бы в лицо с бутылкой полезли. — знаю, — перед тем как ответить, выдыхает Шинономе. жаль, что раскрыли быстро. нужно немного отдыха. из уст вырывается честные слова в сторону незнакомца.  — ты можешь продолжать, у тебя неплохо выходит. — похоже, оппонент внимательно слушает спокойного зеленоглазого парня. тот даже маломальски струны не трогает. — знаю. — ха-ах, а вот здесь музыкант очень неплохо подобрал тон. но ведь хочет казаться хладнокровным, ясно. долго оба не хотят продолжать диалог. лишь у рыжего минуты через полторы вырвалось простое «спокойной ночи», и с лёгкой улыбкой до него донеслись низкие ноты и начало новой песни, под которую он погрузился в приятный полу-сон.  сейчас, как бы то ни было, ему нужна была передышка. ٩۶ Акито всё же узнал музыканта лучше. как оказалось, помимо хорошего голоса, он хорошо разбирается в погоде. что увидит на небе — описывает. с виду он как шторм — лишь кажется опасным, но со временем понимает, что внутри него солнечно.  каждый день, что они там встречались, проходил не зря. без исключений Шинономе вытягивал хоть строчку информации о синеволосом, а потом подпевал ему.  из-за не самого лучшего зрения, что имел рыжик, он поначалу не замечал, что Аояги — парень непростой и по внешности, его двухцветные волосы очень красивы. серые глаза холодны и постоянно оценивают тебя с ног до головы; чувство, будто они ещё на затылке музыканта расположились впридачу.  в один такой спокойный вечер Шинономе нашёл у себя в куртке блокнот, а также карандашик. в последнее время Аояги приходит на их место поздно, хотя, кто знает, может это сам Акито приходит слишком рано и не следил за временем. по крайней мере, теперь этот блокнотик всегда с рыжим, потому что он начал по-тихому, у того же камня, вырисовывать какие-то очертания под впечатлением песен, которые играл Тойя. делал он это левой рукой, хотя являлся правшой. Акито смело указывал, что ему нужно именно левой рисовать, ведь его некая дружба также особенна, как стиль такого рисования. в другой вечер им предстояло греться вместе, потому что Тойя в попыхах прибежал к их месту встречи. хуже того — на нём была лишь лёгкая чёрная кофточка, которая всегда виднелась под его короткой курткой.  в ту ночь он был обескуражен и тревожен, и всё, что мог сделать Акито — аккуратно, стараясь не спугнуть Аояги, который был похож на напуганного котёнка, позвать его к себе погреться и поговорить, смотря на звёзды. в ту ночь он впервые коснулся его, увидел его вблизи. до этого они перекидывались несвязаными фразами, теперь же общение перешло на новый уровень для обоих.  философские беседы с парнем-сплитом оказались очень интересными. Акито подхватил с них несколько приёмов, также ещё немного узнав в Аояги человека. оказалось, что они встретились тут по действию одной причины — убежать подальше от дома и отдохнуть.  узнав об отце Тойи, рыжик увидел в нём себя. его взгляд бегал туда-сюда, пока он осознавал, что ему не услышать от этого парня что-либо хорошее вновь. — застрелить бы их, — нет слов «прости», лишь безнаказанность. нечастые всхлипы от холода Аояги вдруг прекратились, а в ответ лишь строгое: — омерзительно.  похоже, он всё-таки понял, чего же так опасался зелёноглазый.