Бессовестная черепаха

— Арман, я прошу тебя, перестань! Ну перестань! Пропусти! Юта стояла в широком коридоре перед огромным чёрным драконом, покрытым сетью бугристых шрамов. Арман всем телом закрыл ей проход, а когда она делала попытки перелезть через него или проскользнуть под брюхом, отпихивал головой на длинной шее. Это продолжалось уже длительное время. Юта просто умирала от любопытства, смешанного с беспокойством: похоже, дети что-то натворили. Арман, по всей видимости, был с ними в сговоре. Он упорно не пропускал её через коридор, а чтобы не отвечать ни на какие вопросы, обернулся ящером. Когда Арман в очередной раз оттеснил её носом, Юта вздохнула. Села на пол у стены. Напустить на себя равнодушный вид ей не удалось, да и вряд ли бы она кого-то обманула. — Ну что же там случилось?! — спросила она в сотый раз, но зубастая пасть не умела говорить. Арман лукаво покачал головой, тыкаясь лбом ей в плечо и глядя совершенно невинными глазами. — Они опять стену взорвали? Ящер неопределённо покивал, потом зевнул и опустил тяжёлый подбородок жене на колени. Юта погладила его по щеке, ласково коснулась шеи. Он зажмурился. Её ногти скребли тёмную чешую там, где это ощущалось приятнее всего. Дурачась, Арман запрокинул голову, подставляя горло и легонько прижал Юту к стене. — Арман, — сказала она вкрадчиво, — тебе придётся меня пропустить. Ты не можешь держать меня здесь целый день. Дракон скосил глаза с выражением «Ещё как могу». Юта фыркнула. Он тоже фыркнул, продолжая недвусмысленно намекать на то, чтобы она ещё его почесала. Но Юта проворно выскользнула, махнула ему рукой и побежала в другой конец коридора. Какое-то время звук её шагов эхом отражался от стен, а потом бывшая принцесса затаилась. Через два поворота был тупик, и они оба это знали. Многочисленные двери вели в пустые комнаты, в одной из которых Юта обычно развешивала для просушки постиранное бельё. Арману быстро наскучило сидеть одному в полутёмном коридоре, а потому он обернулся человеком и пошёл следом за женой, по очереди заглядывая за каждую дверь. На лице его играла коварная улыбка. Арман уже придумал, каким образом задержит её, пока дети… Мокрая простынь, неожиданно наброшенная на голову, разом охладила его пыл. Юте хватило пары мгновений, чтобы рвануться мимо него в коридор. Сорвав с себя полотно, Арман помчался за ней. Юта бежала со всех ног, привычно огибая препятствия, и улизнула бы, если бы не смеялась на бегу. Он настиг её на лестнице, схватил за локоть, рывком привлёк к себе. — Всё-таки не сбежала, да? — спросил Арман самым плотоядным тоном. Юта не смогла увернуться от поцелуя, но упорно отпихивала его свободной рукой, тщетно пытаясь вырваться. Его плечи были влажными после устроенной ею западни. Он целовал её, пока она не перестала сопротивляться. Сомлев, Юта обняла его за шею. Посмотрела ласково. — Я должна идти кормить малышей, — напомнила она, поправляя ворот его рубашки, — а тебе пора на охоту со старшими и близнецами. Охота стала каждодневной обязанностью Армана. Если сам он мог набить желудок на неделю вперёд, а потом спокойно переваривать съеденную добычу, то подрастающим ящерам требовалось питаться гораздо чаще. Обычно он кружил высоко над ними, глядя, как маленькие драконы стремительно ныряют вниз и взмывают вверх, преследуя добычу. Инстинкт четко говорил ему, что помогать им нельзя. Поднявшийся на крыло дракон должен научиться охотиться, иначе будет утрачен кураж, притупится чутьё. Не раз менее успешные в охоте пытались отвоевать обед у более успешных: в ход шли когти, зубы и огненное дыхание. Арман и тогда не разнимал их, лишь следил, чтобы драки не заходили слишком далеко. Проследив, чтобы все дети вернулись домой, он всегда последним влетал через драконий туннель. В ритуальной комнате сорванцы принимали человеческое обличие, и до конца дня над замком висела нешуточная угроза полного разрушения. Ещё бы! Под его крышей уже росли восемь мальчишек, а через несколько месяцев должен был родиться девятый. Когда родители появились в комнате с камином, их встретил запах дыма и мокрого камня. На первый взгляд всё было как обычно. Семеро детей возились, младшие играли в догонялки, старшие в излюбленную настольную игру. Затяжные осенние дожди загнали их под крышу замка. Край стола украшала стопка тщательно переписанных текстов — задание с таким трудом найденного учителя. На второй взгляд комната поражала чистотой. Был вымыт даже потолок. Впрочем, копоти на нём всё равно осталось достаточно, чтобы подтвердить худшую Ютину догадку. Она всплеснула руками. — Вы сожгли шторы! Дети виновато переглянулись. Арман нахмурился, сложил руки на груди. — Я же вам сказал, откуда взять другие. Юные драконы снова переглянулись, покосились на дверной проём. Отец дал им немного времени, чтобы вернуть комнате пристойный вид, но… — Это и были другие. Первые сгорели, пока ты ещё спал, — невинно пояснил один из малышей, за что немедленно получил три тумака от старших. Изнурённый ночным недосыпом, Арман задремал в кресле. Предоставленные сами себе дети очень быстро нашли неприятности. Значит, пожар, который его разбудил, был вторым за короткое время кажущегося спокойствия. Все семеро виновато переминались с ноги на ногу, переводя взгляд с отца на мать и обратно. Юта нарочито горестно вздохнула, покосилась на Армана с укором. Ей стало понятно, отчего это он в последнее время так настойчиво вызывался побыть с детьми: он просто спал, пока они играли без присмотра. И как на них после этого сердиться?! Неожиданно Юта заметила, что Икр-Чар, седьмой по старшинству, мучительно закусил губу. На животе у него что-то шевельнулось. Мать бросилась к нему и, несмотря на сопротивление отчаянно завопившего страдальца, выхватила из-под рубашки некрупную сухопутную черепаху. Та, засидевшись в панцире, вцепилась малышу в живот. Арман тоже подбежал, разжал пальцами судорожно сжатые челюсти. Почувствовав себя в опасности, черепаха тотчас спряталась обратно в панцирь. — Мы её учили дышать огнём, — попытался объяснить Окр-Арр, глядя на черепаху жалобными глазами. Трое старших усердно, но безуспешно прятали ухмылки. Они уже достаточно выросли, чтобы ситуация их забавляла. В углу комнаты высилось бесформенное сооружение из кубиков. Вероятно, то был замок для несчастного маленького чудовища, которого юные драконы с таким рвением учили выдыхать огонь. — То есть, шторы на её совести? — в голосе отца пока не было прощения. Арман смотрел строго. Из-за дурацкой затеи он лишился возможности спокойно прикорнуть посреди дня. Сорванцы согласно закивали. Отец вздохнул и размахнулся, словно собираясь выкинуть несчастную черепаху из окна. Такой ход вызвал настоящую бурю. Братья дружно принялись валить вину друг на друга, выгораживая живую игрушку. Чуткое ухо матери уловило через поднятый ими шум ещё один голос. Проснулся самый младший ребёнок, и Юта поспешно убежала на его пронзительный зов. Вскоре женщина вернулась с младенцем на руках. Арман всё еще держал черепаху, щелкая пальцем по ороговевшему панцирю. Самые отчаянные ябеды уже получили порцию тумаков от своих жертв. Поостыв, драконы обсуждали прелюбопытный вопрос, от которого, как им казалось, зависела жизнь перепуганной черепахи. -… у черепахи же нет совести, значит, она не жалеет мамины шторы! — насмешливо убеждал Ирр-Бор, третий сын. Ему черепаха была совершенно не дорога, зато смятение младших братьев изрядно забавляло всю старшую троицу. Малыши умоляли отца отдать им черепаху, а старшие ехидно подливали масло в огонь. Арман задумчиво молчал, наблюдая за сыновьями. Почти все вещи в замке, способные гореть, по написанному правилу считались «мамиными». По такому же написанному правилу они были неприкосновенны, и порча таких вещей сурово наказывалась. Юта выступала против подобных мер, но она часто не успевала ни к месту преступления, ни к месту наказания. К тому же сыновьям было искренне жаль расстраивать её, а вынести чувство вины бывало труднее, чем взбучку от отца. — Она жалеет! — Икр-Чар беспомощно всхлипывал. Было ясно, как день, что мамины шторы сжёг именно он. Негодник оказался перед ужасным выбором: признать свою вину или лишиться черепахи. Икр-Чар накануне тайком принёс её в замок. Вся затея была придумана им, и малыш, потирая рану на животе, больше всех переживал теперь за будущее своей кусачей игрушки. Братья — не считая троих старших — сочувствовали всем сердцем. Близнецы Арт-Лир и Арт-Гар, тоже полдня возившиеся с ней, с двух сторон держали отца за рукава. Окр-Арр, шестой ребёнок, глядел на черепаху у Армана из-под локтя. Старшие держались независимо. Им и так пришлось отдуваться за два устроенных Икр-Чаром пожара. А ведь именно они один раз спасли ситуацию, быстро погасив пламя, раздобыв шторы из сундука и повесив их, пока отец не проснулся. Черепаху старшие спрятали от глаз Армана под своей настольной игрой. Младший брат зря переложил её себе под рубашку, и вот как нелепо попался. — Если нет совести, то жалеть ей нечем! — Ирр-Бор был уязвлен. Желая выгородить свою черепашку Икр-Чар указал на него. Сотрудничать с младшим братом после этого абсолютно не хотелось. — Есть совесть! Она не хотела! — Понимаешь, братец, — Ирр-Бор был в полтора раза выше Икр-Чара. Он изогнулся знаком вопроса и прянул головой на малыша, словно хотел укусить его за хлюпающий нос, — совесть — это бо-о-о-ольшая привилегия. И большая ценность. Совесть дорого стоит! — Всю неделю, — громко шепнул ему наивный маленький дракон. Ирр-Бор насмешливо покачал головой, и Икр-Чар добавил, — две недели! — Три недели, — безжалостно потребовал Ирр-Бор. Малыш покорно кивнул. — Отец! Шторы сжёг я! — объявил третий сын, удовлетворённый сделкой. Икр-Чар пообещал три недели отдавать ему свою порцию сладкого в обмен на заступничество. Арман, разумеется, понял суть произошедшего, но решил не мешать. Ему уже расхотелось их лупить, тем более, мальчишки основательно навели чистоту. У Армана никогда не было братьев, и порой ему очень любопытно было посмотреть, как-то живут драконы, которым посчастливилось таковых иметь. Старшие Гир-Арр и Дор-Акр негромно фыркали, косясь на отца. Им было интересно, выбросит ли тот бессовестную тварь из окна, как сгоряча собирался. Юта, опустив малыша на чудом уцелевший после многочисленных пожаров ковёр, тоже посмотрела через плечо Армана на черепаху. Из отверстия в панцире были видны два поблескивающих глаза. — Вы хоть раз за день её покормили? Дети оживлённо закивали. Они не только кормили бедную черепаху, но и поделились с ней накануне вечером яблочным пирогом. Жаловаться живая игрушка не имела никакого права. Да и не могла. — И воды давали? Тут юные драконы оплошали. У них никогда не было домашних животных, и они как-то не догадались. Впрочем, не в меру зубастый Окр-Арр быстро нашёлся: — Она дышать огнём учится! Ей пить нельзя! Арман закатил глаза, и вздохнул, как может вздыхать только отец большого семейства. Ну конечно. Неделю назад их восьмой ребёнок впервые выдохнул огонь, и ему сутки нельзя было давать ни воду, ни молоко. Малыш сжёг всё, что только мог. Арман всю ночь носил его на руках, да и следующую ночь тоже. Несмышлёныш никак не мог освоиться с новым умением, а его братья воодушевлённо принялись повторять увиденное в игре. Юта не удержалась и прыснула. Забрала у мужа черепаху. — Она уже научилась, ей можно. Огнедышащую черепаху выпустили на стол, поставив перед ней плошку с водой. Жажда заставила её забыть страх, и она принялась жадно пить. — Прости, мама, — заискивающе произнёс Икр-Чар, поняв, что рептилию уже не выкинут из окна. Юта ласково погладила его по голове. Она не сердилась. Какое-то время вся семья с интересом наблюдала за черепахой. Близорукая бессовестная тварь почувствовала себя в относительной безопасности и принялась ползать по столу. Наконец, отец разрешил оставить черепаху в замке, но только при условии, что учиться дышать огнём она будет только на свежем воздухе. Радости младших детей не было предела. Самый маленький попытался её обслюнявить, но мать не дала, помня, что черепаха при случае может за себя постоять. Все разом вспомнили о голоде. Дор-Акр, Ирр-Бор и близнецы поспешили за удалявшимся отцом на охоту. Юта взяла на руки младенца и повела оставшихся обедать. Только Гир-Арр, самый старший, всё задумчиво смотрел на возившуюся в старом ящике черепаху. Гир-Арр единственный не умел выдыхать огонь. Это не помешало ему сжечь в своё время пуховую подушку, но всё же… Неделю назад младшие братья простодушно передавали из уст в уста: «Это потому что он воды выпил, когда первый раз дохнул!». Но дело было в другом. Икр-Чар предлагал старшему брату услуги наставника, а Гир-Арр только надавал ему за это тумаков. В отличие от глупой черепахи, он очень хотел бы дышать огнём. И летать. Иногда его наивно спрашивали: «А каково это всегда быть запертым в облике человека?». Гир-Арр невесело усмехнулся, вспомнив этот вопрос. Таково. Всё же лучше, чем в облике черепахи.