***
Наконец-то рыжий доживает до последнего урока. Быстрым шагом, чуть ли не бегом даже, он спускается на первый этаж, где вроде как должен быть Руслан. Бабочки в животе порхают так, что Кашин сам сейчас полетит, только кубарем вниз по лестнице, если будет так нестись. Огромная толпа, через которую надо пробираться, чтобы спуститься в подвал и забрать куртку, которой у рыжего нет, да и к лучшему. Как только толпа расходится и пространство начинает появляться, Даня видит Руслана, облокотившегося на колонку, в руках у него куртка, а рядом с ним парень, на вид класс восьмой. Тушенцов что-то разжёвывал спокойно, явно устал, но покорно ждал затерявшегося Кашина. - Привет, - подойдя к шатену, голубоглазый, как положено, поздоровался. - Наконец-то, ты где шарахался, блять? - Руслан глаза недовольно закатывает и громко выдыхает, показывая, что он недоволен. - Кому ты пиздишь, мы с тобой тут пять минут стоим, - встав на защиту Кашина, возмущался восьмиклассник. - Ты вообще помолчи, - Тушенцов снова глаза закрыл, раскрыли его. Даня смех ладошкой прикрывает и лямку портфеля теребит, нервы, ох, эти нервы влюбленного. Кашин мнется, пока слушает разговор Вадима и Руслана, в голове уже думает, что с этим Вадимом придется за гаражи идти. - Ладно, нам идти пора, - оттолкнувшись от колонки, Руслан руку для прощания тянет. - Трахаться пойдете? - шутит парень и отвечает на прощальный знак. - Да, не завидуй только, - Руслан смеется слегка, проходя к турникам. Свежий воздух пробивается в легкие, отчего голова кружится слегка начинает, а яркое солнце слепит глаза. Парни спускаются по ступенькам вниз и прямиком направляются к большому футбольному полю, где протоптана дорога к гаражам. - А ты чего в рубашке гоняешь, отличник, что ли? - шатен не знает, почему задал такой вопрос, просто рубашка эта белая в памяти засела. - Ну это же форма типа, - пожимая плечами, спокойно отвечал рыжий, иногда поглядывая на профиль Тушенцова. - Ебать ты правильный, - Руслан смеется, но не для того, чтобы обидеть Даню, просто хочет раскрепостить от стеснения и молчания эту принцессу рыжую. - Да нет, просто ну... Да, - сначала рыжий как-то хочет защитить себя, но сдается, соглашаясь с парнем рядом. Настроение моментально падает. Руслан замечает грусть, написанную на лице, но поделать ничего не может, он попросту не знает подхода к этому человеку. - Тебя вообще как зовут? - пролезая через забор, спрашивал шатен, нашел момент. - Даня. Мне тоже лезть, что ли? - удивляясь цирковым трюкам, недовольно спрашивал Кашин. - Ну да. Рыжий цокает, оглядывает высокий забор, а после замечает лазейку, откуда он выйдет в целости и сохранности. На Руслана взгляд кидает и идет к отодвинутым прутьям. - Ахуеть ты придумал, - разводя руки, недовольно и обиженно возмутился Тушенцов. - Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет, - тыкая пальцем в висок, довольно проговаривал Кашин. - Да ты сучка хитрая, - тыкая на кнопку включения и закатывая глаза, по-сучьи отвечал Руслан. Шатен затягивается громко, а после выдыхает пар, который распространяется вокруг, создавая облако. - Пошли вон на те трубы, - указав место, кареглазый выдыхает очередной пар.***
Сколько прошло, неизвестно. Зато Кашин почти как профессионал затягивается, иногда кашлял сильно из-за неопытности, но Руслан по спине хлопал и воды подавал. Стемнело, похолодало, а у Дани даже кофты никакой нет, еще дождь обещали, ну дурак, повелся на осеннюю погоду, тем более в Питере. Тушенцов чередует, сначала «Пасик», потом сигаретка. Разговоры были обо всем, рты практически не закрывались, только тогда, когда кто-то затягивался. На удивление, рыжий даже не пошатнулся от попадания никотина в организм, наверное, посильнее аппарат нужен. Солнце заходило, а на небе образовался романтический закат, и появился холодный ветер, морозящий парня в тонкой белой рубашке. Руслану же было хорошо, ведь одет в плотную толстовку, под которой еще и футболка, колени только слегка ветер ласкает, но шатену как-то вообще ничего это не дает. - Держи, а то заболеешь, - протягивая куртку, кареглазый с трубы встает и подтягивается. - Спасибо, - Даня носом замерзшим шмыгает и в быстром темпе куртку теплую натягивает. - Погнали прогуляемся, а то тут уже надоело сидеть, - Руслан оглядывается, чтобы найти тропинку, ведущую в сторону парка. - Ну пошли, - ладошки трутся друг о друга, а куртка отдает тепло по спине, которая постепенно становится теплее. Спать хотелось ужасно, но всё это тепло, которое отдаёт куртка Руслана. Меж пальцев Даня вещицу новую крутит и иногда останавливается, чтобы затянуться и выдохнуть не такой густой, как у шатена, дым. - И с каких пор ты «вансы» носишь? - задавая вопрос в глухую тишину, кареглазый на обувь всматривается. - Ты когда в седьмом был, я у тебя и заметил, - почему он сказал правду? Да даже Кашину неизвестно. - Получается... ты с шестого сталкеришь меня? - шатен несколько секунд вдумывается и после удивляется. Вот тут Даня и обосрался, а точнее, подавился дымом, который мгновенно залетел в легкие и вылетел с кашлем. Стыдно, неловко, обидно, и всё подряд, вообще каша полная. - Никто тебя не осуждает, успокойся. Конечно, по началу я ссался пиздец, но потом смахивал на совпадения и как бы ну да и похуй. - Тушенцов затылок свой почесывает, пытаясь объяснить сказанное ранее. Ответа не последовало, рыжий слишком загнался по поводу того, что Руслан всё видел и знал, стыдно. Щеки аж румянцем покрылись.***
Руслан все-таки смог вернуть Даню в этот мир, убедив его в том, что Руслану не было противно или как-то некомфортно, да и пусть вообще не парится, сейчас же всё хорошо. И получилось как-то, что оба оказались около дома старшего. Время было уже не детское, поэтому стемнело ужасно, даже собственную обувь было тяжело разглядеть, а они-то шагали по темным переулкам, отчего и наступали по очереди в лужу. - Все кеды мокрые, пиздец... - с тяжелым выдохом Руслан на лавку садится, хоть где-то освещено что-то. - Ладно, я пойду, наверное, поздно уже, - Кашин куртку чужую стаскивать с себя начинает, думая о том, как на другой конец города шагать будет, при этом не зная дороги. - Стой, стой, стой. - шатен руку вытягивает, когда видит, что куртка его с замершего чужого тела снимается. - Пошли ко мне, сможешь на ночь остаться? - показывая головой направление, с неуверенностью произносит Руслан. Он понимал, что будет глупо оставлять человека ночью в неизвестном месте. - Могу, - это сон? Да что-то не особо смахивает это на сон, но Даня не верит. - Ну пошли тогда, - выпрямись во весь рост, Руслан в кармане ключ ищет. Почему-то, но молчание застыло между ними, видимо, обсудили всё, что можно и нельзя. В лифте устрашающе моргала лампочка, а все стены были расписаны граффити. - Это вот моя роспись, - указывая на самую яркую и красивую роспись. - А что она значит? - Крези Мега-ад, - Руслан смеется, ведь придумал как-то, теперь вставляет это везде. - Креативно, хули, - Кашин смотрит на надпись, а после в еле видные из-за освещения глаза, секунда - и смех раздается в кабинке лифта.***
Квартира была самой простой, в коричнево-темных тонах, только из одной комнаты фиолетовый свет горел. - А это что там? - разуваясь, рыжий интересуется, ведь заманивал этот свет. - Наркоту выращиваю, - вешая куртку, с серьезным лицом отвечает, а Даня ведь верит. - Реально? - Кашин в ступоре. - Да нет конечно, просто это моя комната, вот она и обвешана такими лентами. Голубоглазый выдыхает, стало спокойнее. Было уютно, а самое главное - тепло. - Ты пока смотри че тут да как, я пойду чайник поставлю, - Руслан исчезает за углом, а Даня направляется в эту манящую собой комнату. Зайдя, рыжий обомлел, ведь повсюду были какие-то плакаты, рисунки, значки и прочий ереси. Привлек еще большой шкаф, который заполнен товаром, а точнее: жижи, одноразки, сигареты, испарители и вейпы, явно б/у. - Полный шкаф, ахуеть... - шептал себе под нос. Также есть рабочий стол, на котором стоит ноутбук, но это не один стол, совсем рядом стоит что-то такое же, где лежат разного рода приспособления: паяльник, материнская плата, аккумуляторы и многочисленные дрипки с картриджами. - Да... - Даня в шоке, что еще сказать. Окно закрыто плотными шторами, но отодвинув их там оказывается дверь на балкон, что еще тут можно отыскать? Посередине стоит большая кровать, будто Руслан тут не один спит, а с целой ротой. И всю картину закончил белый мягкий ковер, напоминающий песок. Была бы возможность, Даня жил бы тут. - Пошли на кухню, - прям как мама, ей богу. - Иду, - оглядывая комнату в последний раз, голубоглазый исчезает следом.***
3:00. Балкон. Сигарета и теплые разговоры. Они оба не поняли, как вообще оказались тут, так еще и разговорились снова, позабыв о том, что нужен сон. Разговоры были настолько душевные и личные, что минута молчания присутствовала после каждой истории. Руслан рассказал, какая его любимая форма имени, рассказал, как в детстве продавал палки, выдавая их за сигареты, да и ничего не изменилось в принципе. Кашин рассказал об отце, как он маму в пять лет защищал от его ударов, еще поделился, что после такой жизни маму в психушку положили, но всё обошлось, и всё стабилизировалось в нормальное состояние. Рыжий тогда слезу пустил, а старший приобнял слегка, давая выплакаться в плечо себе. По макушке рыжей гладил и сигарету к губам подносил. Даня выхватил у него ее, потому что села его «Пина колада», мало тяг было, прокашлялся пару раз, а дальше пошло-поехало. - А где твои родители? - с некой грустью в голосе спрашивает Даня, он чувствовал, что что-то не так. Тяжелый вздох. - Бабушка умерла, когда мне было десять, был год, целый год траура. Потом все начали возвращаться в нормальное состояние, как говорится, жить дальше. Я ходил в школу и тоже пытался не думать о ее смерти и вообще никак не вспоминать, хотя любил и люблю ее безумно сильно. После, когда мне было одиннадцать, год прошел, получается, родители попали в аварию, погибли на месте. Маму полчаса откачивали, но не смогли, не справились, умерла. Меня определили в детский дом, но оттуда сразу меня забрала бабушка со стороны отца, но через полгода и она умерла. Я остался один. Мне было одиннадцать, сука, одиннадцать! Но жизнь - сучка коварная, не нам решать, когда умирать. Бегал я от полицейских, варил гречку, воровал и еле-еле жил на этой планете. Потом забрали меня, мне уже двенадцать было. Тогда я научился стоять за себя и помогать другим. Я был один, вообще. После я узнал, что у моей мамы есть сестра, но она жила в Дубае, да, она до сих пор там. Забрала меня, определила тут и благополучно съебалась в свой Дубай. Скидывала деньги, приезжала иногда, я тут научился всему один. По сей день она скидывает мне деньги и приезжает тогда, когда опека планирует прийти проверить мое содержание и мое состояние. Можно сказать, что меня сломала жизнь? Да, определенно. Но в одно время я рад тому, что являюсь тем, кем являюсь. Молчание. Что-что, но такого Даня не ожидал. Тушенцов всегда был радостным и добрым, всегда помогал всем. Сигарета тлела в татуированной руке шатена, слезы капали на серые шорты, а взгляд был направлен на цветок, стоящий на балконе. Без слов, просто без лишних слов, рыжий обнимает старшего, прижимая и будто забирая ту боль, которая таилась в нем больше восьми лет. Сигарета падает на пол, а кареглазый жмется и зарывается в чужой грудной клетке, пуская мокрые следы на свою же футболку, ведь у Дани ничего не было, пришлось дать свое. Получается так, что Тушенцов лежит на Дане, но это не волновало. Его наконец-то прижали к себе не просто по-дружески, а как будто со всей любовью, вот что ему было нужно. Его выслушали и поддержали, на душе легче. Руслан уверен, что никогда не отпустит этого человека, ведь кому-то реально была интересна его личная жизнь, и это были вопросы не про девушек и т. д., а про то, что тревожило подростковый мозг.***
Прошло около трех месяцев. Тушенцов и вправду не отпустил Даню, даже больше, они встречались, каким-то путем начали. Да, Руслан просто засосал Кашина, с кем не бывает, правда же? Кареглазый сделал Даню своим менеджером, секретарем, бухгалтером и кем только можно, лишь бы рыжий рядом был. Одно его присутствие отдавало спокойствием и безопасностью. Кашин же осмелел и наконец-то почувствовал себя нужным, потому что любовь всей его жизни находится рядом. Руслан с удовольствием готов заселить и прописать парня в квартире, только мама Дани не разрешит, она о Руслане-то и не знает, потому что, не дай бог, запретит общаться, кареглазый с ума сойдет.***
Парни по школе шагают и с каждым здороваются, ведь теперь и Даню каждая собака знает. В туалете огромная толпа, ждущая свой заказ. - Привет, - Даня здоровается первый, а после тянется за блокнотом, а Тушенцов - за товаром. Раздавать недолго, всё уплачено и записано. - Руся, дай пасик, пожалуйста, - Кашин нервно одноразкой своей затягивается, та только мигает, показывая, что выдохлась. И Руслан дает свой кирпич, за которым вся школа охотится, лишь бы тяжку сделать и попробовать, хотя ничем он не отличается от обычного, но никто этого, видимо, не знает. На вопрос «Можно?» отвечает «Нет», а Дане можно. Тот сидит, ногами болтает и сплетни слушает, смеется и иногда сам что-то вкидывает. Руслан же взгляда от него оторвать не может. - Дань, пойдем-ка, - схватив младшего за запястье, Кашин оказывается прижатым в кабинке. Руслан забирает свой пасик и делает долгую протяжную тяжку, покорно не отрывая взгляда от голубых и заинтересованных глаз. Не выдохнув дым, шатен целует прижатого школьника, передавая ему пар, а голубоглазый принимает. Заполнение татуировками руки гладят покрасневшие от смущения щеки, а Кашин шею чужую сжимает. Цыганочка - это их фирменное, они постоянно что-то добавляли и придумали. - Ты сегодня ко мне, надеюсь? - отстраняясь от искусных розовых губ, довольно и задыхаясь, спрашивает старший. - Если будет что-то больше, чем просто поцелуи, так уж и быть, приду, - поправляя чужую толстовку, по-лисьи отвечать рыжий и целует в приоткрытые губы. - Будет, малолетка озабоченная.