грешно

      Салли поднимал эту тему часто, особенно в последний месяц. Возможно во всем сыграл приход весны и сопутствующие всплески гармонов, а возможно Фишер действительно тактильно изголодался и желал избавиться от нависшего сексуального напряжение со своим партнером. Если бы тот, конечно, имел желание.       Дело было не в том, что Салли давил или просил этого, а Трэвис не соглашался, дело было как раз таки в том, что Трэвис усердно избегал этого разговора. На всех встречах подросток делал вид, что у него резко появился важный вопрос, требующий незамедлительного ответа, потом начал просто говорить о чем-то своем, а потом и вовсе молча смотрел нечитабельным взглядом на Фишера… Абсолютно игнорируя эту тему.       Парню не хотелось давить, поэтому спустя несколько неудачных попыток он прекратил, но с недавних пор прошел ровно год с начала их отношений. Салли решил, что пора поговорить серьезно. Вечером после уроков и успешных посиделок у своего бро Ларри, он договорился о встрече с Трэвисом у себя в квартире. Долго ждать дотошно пунктуального парня не пришлось. В этот момент Сал лежал на своей кровати без протеза: они с Фелпсом давно прошли ту стадию, когда ему приходилось скрываться.       — Привет, — спокойным тоном поздоровался Трэвис, и привычно осмотрел комнату, заострив внимание на, кажется, новом протезе для глаза и плакате.       — Привет, Трэв, как ты? — достав из кармана толстовки банку газировки он кинул ее Фелпсу, а когда тот ловко поймал ее, то достал вторую для себя.       Начало встречи походило на их обычные «недо-свиданки», как дразня прозвал их Джонсон: парни просто пили газировку, болтали о повседневных сплетнях и бытовых вопросах, наслаждаясь компанией друг друга. Когда газировка была допита, а все новейшие сплетни услышаны, то, поддавшись молчаливому порыву, Салли смазано поцеловал Трэвиса в щеку. Тот сразу нахмурился и обиженно надул щеки, Фишер хихикнул, отчего-то Фелпс всегда реагировал на внезапные поцелуи так, даже спустя год. Они продолжили зрительный контакт, находились подростки в милом положении: Трэвис с прямой осанкой робко сидел на кровати, а Салли, с подтянутой к животу одной ногой, облокотил голову тому на плечо.       — Трэв, слушай.       — Мм?       Пока Фелпс заинтересовано повернул голову, Фишер пытался сформулировать мысль, дабы начать разговор. Несмотря на все старания, в голове хлопала обезьянка.       «Ладно, пойдет, как пойдет».       — Я хотел обсудить кое-что с тобой, пообещай, что хотя бы что-то ответишь, — надежда так и виднелась в голубых глазах. Трэвис непонимающе кивнул, — мы вместе уже больше года и много че поведали вместе, все дела. Короче, блять, я тебя хочу.       «ТВОЮ МАТЬ ЧЕ Я СКАЗАЛ».       Салли почувствовал, как его парень мелко дрогнул, а подняв взгляд увидел насколько были расширены глаза. Он даже не хмурился.       — ПРОСТИ, ЭМ, — прокричал, а не сказал. Начиналась небольшая паника, — черт, правда прости, я просто хотел сказать, что мы вместе достаточно долго и, если ты тоже этого желаешь, мы могли бы… перейти черту обычных поцелуев.       Трэвис молчал. Долго. Во время гробовой тишины в комнате был слышен лишь стук капель об раковину аж из ванной, настолько было глухо.       — Это грешно.       — Что?       — Заниматься таким неправильно.       — Оу, — в начале даже позабылось о чем шла речь, но, кажется, теперь Фишер все сопоставил, — и ты, ну, не хочешь?       Густо покраснев Фелпс плотно сжал губы. В попытках отвести взгляд, его зрачки метались по всей комнате, ища помощь хоть где-то. За их широкий опыт в отношениях, подростки научились ценить важные разговоры и честность вовремя них, поэтому старались всегда решать проблемы здоровыми способами, однако Трэвис готов был провалиться сквозь землю, нежели честно говорить на такую тему.       — Я хочу, — шепотом, только так он смог это озвучить.       Повисла неловкая тишина, неловкая только со стороны Трэвиса, что все еще был красным до кончиков ушей, Салли же был абсолютно потерян и ничего не понимал.       — Стой, но если ты хочешь, то почему мы не можем попробовать? Я не понимаю, Трэв.       — Заниматься таким из-за похоти, а не ради потомства — неправильно.       — Но ведь мы вместе, мы любим друг друга, если ты вдруг не разлюбил, — Салли решил разбавить разговор маленькой шуткой и сам улыбнулся с нее, — а любовь может выражаться по-разному, ты знал? Слова, подарки, поцелуи там… Мы же выражаем свои чувства таким способом, и знаешь, иметь желание почувствовать что-то более тесное тоже здорово. Я имею ввиду, мне вот приятно с того, что тебе тоже этого хочется.       — Не продолжай. Я понял. Просто, блять, Сал, это так тяжело, — так и не удержавшись от чувств, скрыл лицо в чужом плече.       — Ты все думаешь об отце и всей этой религиозной хуйне? — отец Трэвиса в их серьезных разговорах или разговорах по душам мелькал часто. Всегда в негативном ключе. Фишер, как мог, пытался разрушить этот эмоциональный барьер и внушить подростку более лояльные и толерантные взгляды, у него получалось, но иногда вылезало это.       — Да, прости, — хотя он так и не знает за что извинился, но чувство вины было ужасно сильным и так и давило.       — Трэв, пожалуйста не извиняйся, знаешь, я вообще уж успел надумать, что ты из этих, ну кто там асексуалы что-ли?       — Они разве не просто воздерживаются?       — Не, они типо ничего не испытывают, не встает короче, — Сал словил чужой недовольный вздох и снова хихикнул.       — У меня все хорошо в этом плане, — обиженно, с красными щеками, пробубнил тот.       Кажется все пришло в норму, парни продолжили болтать, перескакивая с одной темы на другую, забыв про смущение или другие тяжелые разговоры. В конце концов это привело к дурачествам, собственно, как и всегда.       — А я говорю, что виновата была та девчонка! — Сал высунул язык и глупо улыбнулся, чтобы точно показать свой игривый настрой.       — Да причем тут девчонка, это все твой, блять, Джонсон!       — Нет.       — Да.       Подростки перекрикивали друг друга, периодически саркастично оскорбляя, а после начали тыкать в чужие бока и толкать. Так и начался бой подушками, вернее, подушкой, коя у Салли была одна. Он взял ее в руки и начал наносить удары, но Трэвиса так легко не возьмешь, ибо, умело выхватив подушку из-под чужих пальцев, он стал отбиваться. Импровизированная драка продолжалась еще немного, пока подростки устало не свалились на кровать с глухим смешком.       — А я все равно считаю…       — Замолчи, — Трэвис загадочно улыбнулся. Всего мгновение и он уже нежно дотрагивается губами до чужих губ, гладя щеку кончиками пальцев. Фишер кратко выдохнул, очень редко, когда Фелпс сам проявляет тактильность.       Несмотря на свои ожидания, на легком коротком поцелуе все не остановилось. Трэвис привстал, облокотившись на локти и продолжил целовать. Нежно, медленно и, до эйфории, чутко. Еще чуть-чуть и подросток резко отстранился, набирая воздух. Сколько ему Сал не говорил: «Не задерживай дыханье, можно спокойно совмещать поцелуй и дышать» — тот все равно не слушал, он всегда отдавался моменту и настолько проникался в чувственный поцелуй, что всегда казалось, будто лишний вздох все разрушит.       Фишер решил сменить положении и теперь сам нависал над парнем, влюбленно улыбаясь, — Что, снова задыхаешься от моего присутствия?       — От духоты твоей.       Теперь заткнули Трэвиса, но Сал делал это всегда более жадно и интенсивно, он примкнул к губам и языком как бы попросил «разрешения», второй же послушно приоткрыл рот и впустил настойчивого парня. Языки смешивались в чувственном танце, кажется даже Фелпс научился нормально дышать. В ход пошли руки, а у Салли вдруг была украдена одна одинокая резиночка с высокого хвоста и ловким движением пальцев выкинута куда подальше. Фишеру очень нравились прикосновения к собственным волосам, и его парень об этом хорошо знал. Дабы не оставаться в долгу, тот положил свои руки на чужую талию и круговыми движениями гладил бока сквозь одежду.       — Подожди, Трэв, хочу кое-что попробовать.       С этими словами он буквально оседлал его, ехидно улыбаясь. Не впуская сомнения или ненужные мысли в чужую голову, Сал снова примкнул к чужому рту. Это правда было жадно. Кажется до таких эмоциональных поцелуев они еще не доходили, но все ведь надо попробовать впервые, правда? В порыве Фишер случайно укусил чужую губу, за что Трэвис не остался в долгу и сжал чужие волосы до побелевших костяшек. Салли только отстранился и подавил в себе вскрик. Глаза помутнели от приятности таких грубых движений, он даже не подозревал в себе любовь к такому, но уж точно не был против. Свои же руки он осмелился просунуть под чужой свитер и, азартно прикусив губу, начал сжимать, царапать ногтями, а после нежно гладить одними кончиками пальцев.       — Сука, — утонув в приятных чувствах, Фелпс закатил глаза и за волосы подтянул своего парня ближе.       Они продолжали дразнить друг друга и прощупывать границы дозволенного, сопровождая тихими вздохами, смешками и мокрых звуков поцелуя. Совсем осмелев, Сал повел руками выше, пока случайно не задел чужие соски и не увидел эту реакцию. Трэвис тяжело вздохнул и укусил губу, чувствуя как однозначно пульсирует собственный орган в штанах.       — Трэв, все в порядке?       Сейчас перед ним стоял непростой выбор: привычные религиозные устои или собственные чувства в моменте. Он смог сделать выбор.       — Продолжай.       С полностью развязанными руками, буквально и не только, Салли продолжал снова и снова проходить по чужим чувствительным точкам, но когда ему показалось, что и этого мало — начал приподнимать чужой свитер. Трэвис замешкался, секунду сомневаясь в правильности сеих действий, но кивнул самому себе и приподнялся, дабы помочь избавиться от верха. Пред глазами Фишера был торс его любимого человека, мурашки прошлись по телу, а пальцы ног в нетерпении сжались. Было очень приятно от мысли, что такой Трэвис принадлежит только ему. Еще немного наблюдая за чужой нежной смуглой кожей, он языком начал рисовать узоры: с живота поднимался через ребра к соскам, сначала облизывал их по очереди, а уж потом прикусывал. Ловить чужие вздохи и попытки их скрыть — было чудесно.       Воздух накалялся, хотелось открыть окно, но прекращать контакт с таким теплым любимым телом было бы кощунством. Сал выпрямился и решил, что этот свитер все-таки ужасно мешает, так что он схватил чужие руки, поднял их вверх и, с легкостью, окончательно снял его. В глаза сразу бросилась чужая шея: на смуглой коже блестела одинокая капелька пота, кою сразу растерли пальцем. В голову пришла новая идея, но чтобы ее воплотить пришлось чуть подвинуться, что Фишер и сделал — расставил руки по бокам и начал, примыкая, подвигаться ближе, но неожиданно наткнулся на чужой стон и явно пульсирующий член в штанах. Сердце сделало кульбит. Сал не думал, что это настолько приятно — видеть и чувствовать любимого человека пред собой в таком состоянии.       — Чувствую себя ужасно уязвимо. Блять.       — Все хорошо. Мы можем поменяться позициями, если хочешь.       — Я…Нет, пусть все будет так. И не улыбайся так!       Последнюю просьбу, увы, выполнить было невозможно, но дабы «загладить вину» Сал коснулся языком чужой шеи. Именно то, что он и хотел сделать. Вылизывал, улыбался, ловил чужие вздохи и кусал, кусал, кусал. Чужие руки были схвачены в замок и пристроены над головой, тогда как левую ногу Фишер просунул между чужих ног и хитро улыбнулся. Сказать, что Фелпс был удивлен — ничего не сказать. Его лицо горело, сложно уже было понять отчего конкретно. Он стыдливо отвел взгляд, но дернувшийся в глотке кадык все равно сдавал его с поличным, чтобы хоть как-то избавиться от своего уязвимого положения он потянулся к чужим губам за поцелуем, навязчиво, мокро и шумно — делал это так, словно вот-вот заберут, кажется, он совсем увлекся процессом, что и не заметил, как начал тереться об ногу своего парня. Трэвис тонул в собственных чувствах, словно и вовсе был во сне, ощущение невесомости разрасталось с каждой секундой, а трение об чужую ногу становилось резче, Сал привычно укусил того за губу, что стало конечной точкой. Подросток сокрушительно застонал в чужие губы, а тело накрыла дрожь, он освободился от оков губ любимого человека и жадно вдыхал воздух, не открывая глаз.       — Черт, Трэв, ты реально кончил в трусы? О Боже, я сейчас с ума сойду, — Фишер незамедлительно вышел из комнаты в ванну, дабы сбавить пыл и охладить себя холодной водой.       Фелпс сначала молча лежал, но вдруг резко встал.       — БЛЯТЬ.       Вся тяжесть осознания пала на его плечи, покоренный стыдом он закрыл лицо подушкой все думая о том, что произошло. Было так хорошо, приятно и тепло, разве это и есть грех?