О звездах и людях

Жара плавила землю целый день. Даже мурзики – уж на что выносливые твари – попрятались от нее куда-то по своим норам. И только к вечеру этот проклятый зной сменился блаженной прохладой. Ганимед подозревал, что ночью может пойти дождь. Возможно, даже сильный. Возможно, даже кислотный. Но налетевший ветер прогнал даже намек на тучи, открыв высокое черное полное звезд небо. Разглядывать его не мешал даже слабо потрескивающий костер. Ганимед жмурился на звезды, а те в ответ как будто подмигивали ему. Лежалось изумительно хорошо, потому что разморенное дневной жарой тело удобно устроилось на подстилке, а голова покоилась на коленях у Музы. Муза что-то тихо напевала без слов и перебирала Ганимеду волосы, разбирая мелкие спутавшиеся кудри. Ганимед млел. −Ты же в курсе, что она тебе что-то плетет? – мимоходом спросила вынырнувшая из тени леса Нора. Ганимед отозвался благодушным хмыканьем. Что там делала с его волосами Муза, ему было решительно все равно. Если названной сестренке это нравилось, он был готов стерпеть все, что угодно. Нора решительно плюхнулась на подстилку, ткнув Ганимеда и заставив его согнуть ноги. Оперлась спиной о его колени и устало вздохнула. Кажется, охота у Персея с его шайкой сегодня не удалась. Но спрашивать и выслушивать все, что ему захотят рассказать, Ганимеду было лень. Вообще, если бы не Муза, Нору можно было бы легко уронить, вжать в эту подстилку, с которой она его так бесцеремонно подвинула, и провести ночь гораздо более деятельно. Получив на память расцарапанную спину и искусанные губы. По другую сторону костра бесшумной тенью опустился Нико. Один из самых младших в лагере, он в свои восемнадцать умудрялся выглядеть то на шестнадцать, то на шесть, неизменно забавляя Ганимеда, раздражая Персея и умиляя Музу. −Хорошая ночь, правда? – негромко проговорил Ганимед, не обращаясь ни к кому конкретно. −Звезды сегодня особенно яркие. – тихо отозвалась Муза, поглаживая Ганимеда по голове. – Как думаешь, брат, в Полисе тоже смотрят на звезды? Ганимед перехватил ее руку, коснулся поцелуем маленькой ладошки и только потом ответил: −Нет, милая. Полису этого не досталось. Все звезды принадлежат нам и только нам. −Зато Полису принадлежит все остальное. – угрюмо пробормотала Нора, ревниво косясь на улыбающуюся Музу. – Нормальная еда, крыша над головой, одежда… −Будет тебе, Нора. – Ганимед легонько толкнул ее коленом. – Как думаешь, кто-нибудь из Полиса занимался тем, чем мы с тобой тогда, на крыше? А одежда там вообще была лишней. Нора хищно усмехнулась, сверкнув кончиками белых островатых для человека клыков. Ганимед вернул ей усмешку и блаженно зажмурился, вспоминая их ночевку в руинах старого дома на окраине разрушенного города. Ночь была такая же теплая и звездная, крыша у дома плоская, прочная и огороженная по периметру. А одежда… Что ж, куртка Ганимеда и не такое на своем веку видала. Шуметь в мертвых руинах было неразумно, поэтому Ганимед любезно позволил Норе искусать себе все плечо. Нора потом хрипло смеялась, жадно затягивалась припасенной самокруткой и обзывала его явно услышанным от Барда словечком «джентльмен». Замечтавшись, Ганимед, однако, сразу почувствовал, когда Нора перестала опираться о его ноги. Тонкая, но сильная рука огладила ему колено. Спустилась к бедру, ведя настойчиво и недвусмысленно. Ганимед открыл глаза. На них через костер испуганно таращился Нико. −Нико, радость моя. – понизив голос, позвал Ганимед. – Чего ты так испугался? −Бард говорит… − начал было Нико, но осекся под насмешливым взглядом голубых глаз. −Бард многое говорит. – голос Ганимеда звучал все так же тихо и вкрадчиво. – Умные вещи там тоже бывают. Но не всегда. Нора, изогнувшаяся гибко и соблазнительно, как дикая кошка, засмеялась, тряхнув спутанными светлыми волосами. Ей вторил смех Музы – звонкий, как звук разбивающейся о камни воды. Ганимед осторожно освободился от ее рук, перекатился на бок и плавно поднялся, усаживаясь на корточки и глядя на съежившегося Нико сквозь пламя костра. −Бедный маленький Нико. Готов спорить, ты даже звезды по-настоящему никогда не видел. −Видел. – храбро отозвался Нико и решительно ткнул пальцем в небо. – Вон там, например, Ганимед. −Водолей. – со смешком поправил изгой, небрежно целуя в щеку устроившую подбородок у него на плече Нору. – К добру или к худу, но я пока еще здесь. −Определенно, к добру. – промурлыкала Нора. Ганимед выскользнул из-под ее руки, потянувшейся к ремню его штанов и, обогнув костер, присел рядом с Нико. Ласково погладил густые темные волосы, задержал ладонь на горячей покрасневшей щеке. −Звезды так близко, − прошептал Ганимед пришедшие на ум слова из любимой песни Музы. – Они как люди… Нико таращился на него завороженными широко распахнутыми глазами. Дрожащие пальцы легли поверх руки Ганимеда, но не оттолкнули. Напротив, крепче прижали его ладонь к пылающей щеке. Весело хихикнула явно наслаждающаяся зрелищем Нора. Ганимед наклонил голову. −Кажется, ты из этих звезд – самая яркая. – смущенно пробормотал Нико. Ганимед низко усмехнулся, перехватив его за подбородок и легонько приподнимая Нико голову. В свете от костра мальчишка был совсем пунцовым. Пухлые яркие губы удивленно раскрылись навстречу. Но прикоснуться к ним Ганимед не успел. Звезды вспыхнули перед глазами так ярко и пронзительно, словно все разом обрушились с небосвода и прямо на увлекшегося Ганимеда. Следом взорвался болью нос. Лицо залило кровью. На корточках Ганимед не удержался, завалившись в сторону и едва избежав пламенной встречи с костром. В поле зрения возникло разъяренное лицо Персея. −Совсем с ума сошел?! – рявкнул Бродяга, встряхивая рукой. – Он же ребенок совсем! А ты все никак член в штанах не удержишь! −А ты чего взъерошенный такой? – насмешливо спросил Ганимед, сплевывая кровь и ощупывая переносицу. – Опять кусты за жопу цапнули? Персей пошел алыми пятнами, хорошо заметными даже под неровной темной щетиной. −Жопа Бродяги только кустам и интересна. – расхохоталась Нора. – А хотелось бы… −Ты вообще молчи! – заорал на нее Персей, потрясая кулаком. Насмерть перепуганный Нико подскочил со своей подстилки и на полусогнутых метнулся в лагерь. Муза перепорхнула к Ганимеду и отвела в сторону его руку, ощупывая тонкими пальчиками пострадавший нос. Удивительно, но от ее прикосновений боль стала куда терпимее. Даже кровь, кажется, потекла слабее. −Персей, разве можно? – укоризненно сказала Муза, отрывая широкий рукав своего платья. – Нико напугал. Ганимеду нос чуть не сломал. Весь лес переполошил. Чем кулаками махать, лучше бы сходил побрился. А то на себя не похож. Колючий, как мурзик. Персей уставился на Музу, как на заговоривший куст. Вскинул было руку к лицу, но остановил на уровне плеча, яростно выругался и ломанулся в другую сторону, как укушенный. −Схожу за лекарством. – покачала головой Муза. – Прижми пока повязку. −Я помогу. – рядом с Ганимедом уселась Нора, перехватывая окровавленную тряпку. – Иди, Муза, не спеши. Тропинка темная, споткнешься еще. −Я осторожно. – пообещала Муза и буквально растворилась в тенях. Ганимед усмехнулся и ловко перехватил Нору за талию, совершенно не заботясь, что руки у него в крови. −Больно? – участливо поинтересовалась Нора, удобнее устраиваясь у Ганимеда на бедрах. −Мелочи. – фыркнул Ганимед, отбрасывая повязку в костер. – Нос – не самый ценный орган. −И уж точно не самый выдающийся. – по губам Норы скользнула многозначительная улыбка. – Во всяком случае, у тебя. Ганимед вернул ей улыбку, скользнул ладонями под вытащенную из-под ремня майку, широко оглаживая гибкую крепкую спину, и потянулся за поцелуем. На вкус Нора была, как соль и железо. То, что нужно, для этой ночи. Пальцы Норы вплелись Ганимеду в волосы. Потянули, пытаясь заставить откинуть голову. Ганимед со смешком подчинился. −Она тебе колечки в волосы вплела. – прошептала Нора Ганимеду в шею. −Да хоть цветочки. – усмехнулся Ганимед, перехватывая Нору за ягодицы. – Мне разве не идет? −Тебе все идет. – в шею вонзились зубы, оставляя пульсирующий след. – Но когда на тебе ничего – это идет больше всего. −Как и тебе. Костер почти догорел, но звезды наверху светились по-прежнему. Огромные и яркие, как маяки, о которых рассказывал Бард. Временами он и правда говорил умные вещи.