Зависимость

– Какаши, сколько лет, сколько зим! – раздался мужской прокуренный голос. Тренировавшиеся члены команды номер семь удивлённо повернулись в сторону говорившего. Незнакомый им ранее русоволосый ниндзя в жилете джоунина стоял у входа на полигон, где Хатаке тренировал свою команду. На загорелом лице шиноби сияла широкая улыбка. – Дайки, с возвращением, – Какаши пожал руку джоунину и, кажется, даже улыбнулся сквозь маску. – Как твоя двухлетняя миссия? – Успешно выполнена, – ответил Дайки. – Только полчаса как вернулся в Коноху. Закинул вещи в квартиру и пошёл сдать отсчёт. Гляжу, а ты тут генинов тренируешь! – Дайки бросил взгляд на подростков и усмехнулся. – Как ты докатился до такой жизни, что взял себе выпускников? Ты же обычно их всех заваливал! – Поверь, эти ребята стоят моего внимания, – произнёс Какаши, кинув мимолётный взгляд через плечо на своих подопечных. Было видно, что юным шиноби пришлись по душе слова учителя. Наруто гордо вскинул голову, сложив руки на груди, а Сакура зарделась, потупив взгляд. Даже у Саске промелькнула удовлетворённая улыбка, но он тут же спрятал её за тихим покашливанием в кулак. – Отлично! Конохе нужны сильные ниндзя, - воскликнул Дайки, ободряюще улыбаясь детям. – Ну ладно, не буду вас отвлекать, ребята. Какаши, приходи ко мне сегодня вечером, часов в восемь. Соберутся все с нашего выпуска. Поедим, поболтаем, ну как обычно! – Хорошо, я буду, – кивнул Какаши. – Тогда до встречи, - Дайки хлопнул друга по плечу и хотел было уйти, как внезапно остановился и продолжил: – Ах да, чуть не забыл! Приходи с Каяо-чан. Если, конечно, она не сильно занята в больнице. С её способностями, уверен, за два года она стала ирьёнином Ранга-S! Или она опять вернулась в команду? Слова друга заставили Какаши заметно помрачнеть. Копирующий ссутулился и опустил голову, что не осталось незамеченным. Генины переглянулись. Учитель помедлил с ответом, а потом его убитый и грустный голос разрезал тишину: – Каяо сейчас не в Конохе. Дайки нахмурился и, почесав бровь, спросил: – На миссии? – Нет, – выдохнул джоунин. Ребята заинтересованно посмотрели на своего учителя. Они раньше никогда не видели его таким разбитым. Личность неизвестной Каяо была для них загадкой, волновавшей не меньше, чем лицо сенсея без маски. Как они поняли из разговора девушка была медиком с высокими навыками, но никого подходящего описанию они рядом с Хатаке не видели. Все прохожие ниндзя, здоровающиеся с Какаши не были ирьёнинами больницы, а медики-джоунины были мужчинами. – А где же тогда? Какаши глянул на поддавшихся ближе детей, прислушивающихся к разговору двух джонинов, и вздохнул. – Позже расскажу. После этого Дайки помрачнел ещё больше и внимательным взглядом окинул сгорбившегося друга. В его голову стали прокрадываться самые плохие варианты событий, но он поскорее отогнал их и решил дождаться рассказа Какаши. – Хорошо. Я тебя понял. До скорого, – отрывисто сказал Дайки и, дождавшись ответного прощания, поспешно ушёл. На полигоне возникла давящая тишина. Хатаке буравил взглядом землю под ногами, а команда номер семь с недоумением смотрела на своего учителя. Наконец, Какаши отмер и со вздохом, закрыв глаза, поднял голову к небу. – Какаши-сенсей, а кто?... – Сестра, – перебил Сакуру джоунин. – Младшая сестра. – Ого! – воскликнул Наруто. – А мы и не знали, что у вас есть сестра! Вы сказали, она не в Конохе. Где же она? С ней что-то случилось? Сакура снова покраснела, на этот раз от злости на нетактичного Узумаки. Она толкнула сокомандника в бок и шикнула на него, тихо прошипев, что задавать такие вопросы бестактно. Узумаки потёр ушибленное место, неловко глядя на учителя. – Где она, сказать точно не могу, - неожиданно ответил Хатаке, вызвав удивлённые взгляды учеников, которые и не надеялись на серьёзный ответ, думая, что Хатаке, как всегда, глупо отшутится. – Что с ней случилось? Она... Думаю, она запуталась. Ответ Копирующего вызвал ещё большее недоумение у генинов, но больше вопросов они не задавали и продолжили тренировку под уже не таким чутким руководством окунувшегося в прошлое учителя.

***

Три года назад – Хватит дрыхнуть, Какаши! Джоунин поморщился от крика и приоткрыл глаза. Силуэт сестры был затемнён из-за того, что сзади неё ярко светило через окно солнце, но даже так Какаши видел, как гневно горят её тёмно-серые глаза. – Ты снова опоздаешь! Сколько можно заставлять твою команду ждать? – злилась Каяо, собирая походную сумку для брата. Хатаке, тяжело вздохнув, сел на кровати и стал молча наблюдать за действиями сестры, попутно кивая на её особенно громкие восклицания. Она фурией носилась по комнате брата, подбирая одежду, кунаи, бинты и прочие важные вещи то с пола, то из-под кровати, то с дверцы шкафа. Обычно аккуратная коса девушки сильно растрепалась. Несколько передних прядей выпали из причёски, из-за чего Каяо постоянно убирала их за уши, чтобы те не лезли в лицо. Как бы младшая Хатаке ни старалась поддерживать порядок в, как она сама говорила, "логове" старшего братца, Какаши всё равно удавалось за несколько часов опять превращать её в помойку. Каяо бесилась, ругалась, грозилась съехать из их общей квартиры, но в итоге натыкалась на абсолютный пофигизм брата и, сердито поджав губы, гордо уходила наводить порядок. Не смотря на многочисленные угрозы о переезде, которые длились чуть больше года с совершеннолетия Каяо, девушка не спешила воплощать их в жизнь. Как она сама говорила, из-за того, что брат без неё не выживет. Собственно, это было правдой. Какаши ничего толком не мог делать по дому, разве что готовить. И то паршиво. – Позавтракать уже не успеешь, так что поешь по дороге на миссию. Я тебе в сумку положила свиток с едой, – наставляла Каяо, бросив в брата одежду для миссий. – Быстрее одевайся, у тебя остаётся 15 минут до выхода из деревни. – Откуда ты знаешь во сколько у меня встреча с командой? – зевая, спросил Какаши и принялся лениво натягивать одежду. – Твои сокомандники и сказали. Попросили проследить, чтобы ты не опоздал, как всегда. Но у меня сегодня ночью был завал в больнице, проторчала там до семи утра. Только сейчас вернулась домой, а ты всё ещё дрыхнешь! И не стыдно тебе так друзей подводить?! – Они мне не друзья, – проворчал ниндзя, идя в ванную. – Как скажешь, социофоб-затворник! – прокричала в ответ Каяо уже из своей комнаты. Чистя зубы, Какаши через зеркало наблюдал за происходящим в комнате сестры, которая переодевалась. С недовольством отметил снова проявившуюся худобу, которая преследовала Каяо с начала работы в больнице. Когда куноичи, будучи чуунином, работала в команде, то была в форме, но после перехода в больницу из-за вечных недосыпов и сверхурочной работы, быстро исхудала. Она, конечно, не стала живым скелетом, но рёбра стали заметно выступать и больше выделились скулы. – Я же только недавно тебя откормил! – раздражённо крикнул из ванной Хатаке. – Почему ты опять сбросила вес? – А чего это ты подглядываешь? – возмущённо воскликнула девушка, быстро натягивая домашнюю майку. – А чего ты дверь не закрываешь? И ты не ответила на мой вопрос. Каяо, переодевшись, прошлёпала в ванную босыми ногами и присела на бортик ванной справа от Какаши. От спешного переодевания её волосы растрепались ещё больше и теперь отдалённо напоминали гнездо. От созерцания растрёпанной сестры на мужчину нахлынули воспоминания из детства, когда они остались круглыми сиротами и восьмилетнему Какаши пришлось заботиться о трёхлетней Каяо. Он помнил, как пытался заплести сестре приличные хвостики или косички, что у него практически никогда не получалось и он, злясь то ли на себя, то ли на малолетнюю ни в чём не виноватую Каяо, бросал это занятие и отводил девочку в подготовительную школу для шиноби. Забирал он её с аккуратными косичками, которые ей делали воспитательницы. Ему было стыдно встречать младшую сестру, которая всегда радостно к нему выбегала, и чувствовать направленные им в спину сочувственные взгляды сердобольных женщин. Он правда пытался научиться справляться с длинными волосами сестры, но каждый раз причёска у него получалось просто ужасно. К облегчению Какаши, к поступлению в Академию шиноби сестра научилась заплетать себя сама. – Говорю же, в последнее время завал, – ответила девушка, возвращая Какаши в реальность. – Вернулись команды из миссии в Тумане. Их там нехило потрепали, пятеро в критическом состоянии, двое в тяжёлом. Всех ирьёнинов А-ранга загрузили. Я дня четыре полноценно не спала, ела через раз, вот и схуднула. Какаши, раздражённо цыкнув, наскоро вытер лицо полотенцем и повернулся к сестре. – Сколько раз я тебе говорил, не нужно так надрываться! Тебя вечно оставляют после работы и просят работать по выходным, и ты соглашаешься! Когда у тебя был последний отпуск? Год назад? – девушка безразлично пожала плечами, смотря на свои стопы, которыми она упиралась в холодный кафель. – Ты даже не помнишь. Каяо, ты джоунин! Ты можешь вернуться в свою команду. Ты сама говорила, что главврач полный мудак и на тебя многие смотрят свысока из-за твоего возраста! Зачем ты это терпишь? – Во-первых, мне отпуск не нужен. Ты же знаешь, я не люблю отдыхать, мне надо что-то постоянно делать, – Каяо устало посмотрела на Какаши, и тот ещё больше нахмурился от промелькнувшей в её голосе обречённости. – Во-вторых, в команду возвращаться не хочу. Мне нравиться лечить, и, как ты говоришь, "возиться с пробирками". В-третьих, после нескольких сложных пациентов, которых я вылечила, и всех проведённых мною операций, ко мне стали относиться лучше и никого уже не волнует, что мне девятнадцать лет, – Какаши подозрительно сощурился, не до конца веря словам сестры. – Ну и в-четвёртых, у тебя осталось десять минут и если через три минуты, ты не будешь готов выходить, я выгоню тебя в чём ты будешь! Какаши тяжело покачал головой, но прислушался к угрозам сестры и пошёл одеваться в свою комнату. Когда он вышел из ванной, Каяо тихо прерывисто выдохнула. Она сжала пальцы на бортике ванной, на которую опиралась, и больно прикусила нижнюю губу. Девушка сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, после чего ополоснула лицо холодной водой. Перекрыв воду, она с двух сторон опёрлась руками о раковину и посмотрела на себя в зеркало. Слишком бледная, чтобы быть здоровой, кожа и покрасневшие от подбирающихся слёз глаза. Каяо горько усмехнулась. – Красотка. Голос сильно дрогнул, и Хатаке почувствовала, как знакомо запершило в горле. Она резко накрыла рот правой рукой, крепко сжимая челюсть ладонью, и зажмурилась. Девушка услышала, как сзади раскрылась дверь комнаты брата, и полностью собранный Какаши торопливо прошёл мимо ванной комнаты в прихожую. Недолго провозившись с обувью, он пару раз провернул ключ и открыл дверь. – Пока! – крикнул Хатаке, уже выйдя из квартиры. – Буду через пару дней! Каяо не смогла выдавить из себя нормальных членораздельных слов, боясь не сдержаться, и поэтому просто утвердительно промычала в ответ. Когда входная дверь хлопнула, и ключ провернулся два раза, девушка медленно опустилась на кафельный холодный пол, спиной и затылком упираясь в бортик ванной. Она на всякий случай прикрыла рот уже двумя руками, опасаясь, что брат каким-то невероятным образом сможет её услышать. Только подождав минут пять, она наконец перестала сдерживать себя и убрала мелко трясущиеся руки. Из покрасневших глаз брызнули слёзы, тело пробила крупная дрожь, и ванная комната наполнилась набирающими обороты рыданиями.

***

Настоящее По коридорам убежища эхом пронёсся крик боли. Каяо вздрогнула и, открыв глаза, резко поднялась на кровати. Придя в себя, девушка со стоном плюхнулась обратно. Крик повторился. Хатаке, повернув голову к тумбе, посмотрела на часы. Десять часов утра. А она легла в пять. – Очаровательно, – пробурчала Каяо и лениво встала с кровати. Смачно зевнув, девушка приподнялась на носочки и потянулась. Она не торопясь натянула на себя чёрные штаны и тёмно-фиолетовый топ. Привычным движением собрав свои подстриженные под каре волосы в низкий хвостих, куноичи вышла из комнаты и громко хлопнула дверью. По пути в медицинский отсек, располагающийся неподалёку от места её проживания, Хатаке вспомнила, что сегодня с миссии должны были вернуться Таюя с Джиробо. И судя по громкому женскому крику с истеричными нотками, она догадывалась, кому больше всех досталось. – Где носит эту суку?! – первое что услышала Каяо, заходя в мед кабинет. – У меня и так сейчас не было желания кого-либо лечить, а ты его в минус уводишь, – безразлично сказала Каяо, проходя мимо лежащей на кушетке Таюи, которая со злобой смотрела на девушку. Каяо мазнула взглядом по повреждениям куноичи и, прикинув масштаб работы, побрела к шкафу с запасными медицинскими халатами. Все свои личные Каяо испачкала в крови пациентов и подопытных Орочимару, и ей ещё на принесли новые, поэтому девушка пользовалась общими. – А быстрее никак?! – возмутилась Таюя, наблюдая как Хатаке медленно надевает халат и перчатки. – У меня тут дыра в животе! – Ну, во-первых, это не дыра, иначе ты не была бы такой бодрой и крикливой. По первичному осмотру, у тебя глубокая, но не сквозная рана на левом боку, к тому же либо не задевшая внутренние органы, либо не критично их задевшая. А, во-вторых, – спокойно сказала уже одевшаяся девушка, повернув голову к собеседнице через плечо, и мило улыбнулась. – Не надо было называть меня сукой. Таюя злобно зарычала, но тут же болезненно охнула и схватилась за больной бок. Каяо наблюдая за реакцией пациентки, быстро натянула одноразовые перчатки и наконец подошла к кушетке, чтобы начать лечение. – Действительно, Таюя, это было грубо и незаслуженно, – вступился за Хатаке Джиробо. – Каяо-сан главный врач этого убежища, она не обязана дежурить здесь целыми днями. Естественно она могла быть не на месте, занятая своими делами и экспериментами Орочимару-сама. Девушка не стала говорить, что на самом деле она дрыхла, и лишь усмехнулась. Всё же она всю ночь и утро лечила подопытных Орочимару и явно заслужила отдых, так что у неё была уважительная причина так нарушать режим. – Какого чёрта ты её защищаешь?! Может ты втюрился в эту лабораторную мышь? – развеселилась Таюя, на которую начало действовать лечение чакрой, и та уже не стонала от боли. – Да ладно, жирдяй, ты ж для неё малолетка! Сколько у вас разница? Семь, восемь лет? Да и куда тебе с твоей-то комплекцией? Раздавишь её нахер! – Не дёргайся, ты мне мешаешь, – сосредоточенно буркнула Каяо, не обращая внимания на слова куноичи. Хатаке уже привыкла к шуточкам и грубости Таюи и никак на них не реагировала, предпочитая игнорировать надоедливую девчонку, чем дико бесила последнюю. Джиробо же, хоть и работал с Таюей в команде, до сих пор не смирился с манерой поведения напарницы и часто возмущался по поводу её матерных выражений и грубых слов. Вот и сейчас парень оскорблённо вскинулся. – Что ты несёшь? Я просто очень уважаю Каяо-сан! А ты следи за речью и за тем, что говоришь! И вообще, – Джиробо зло усмехнулся, – Ты так взъелась на Каяо-сан, потому что что она красивее тебя и всем нравится. А ты мало того, что красотой не блещешь, так ещё и ругаешься, как грузчик в порту. Естественно, что на тебя никто не смотрит и не посмотрит, если продолжить в том же духе! – Чего ты, блять, сказал?! – закричала Таюя. Она резко поднялась на кушетке и вперила в сокомандника гневный взгляд. Цыкнув, Каяо попыталась уложить её обратно, но куноичи скинула с себя руки медика, которые та сложила на груди. Хатаке раздражённо выдохнула, смотря то на Джиробо, подначивавшего Таюю, то на девочку, которая так легко повелась на его провокации. – Это я-то некрасивая?! На себя посмотри! Тупой жирдяй! Тем более, в каком месте эта коноховская дрянь красивая? Худая, бледная, как поганка! – Не правда! Каяо-сан хрупкая и утончённая! А бледнота эта аристократическая и очень ей идёт! Каяо не знала, что ей делать. Кричать, плакать или смеяться? С одной стороны, спор членов Четвёрки Звука выглядел очень комично и знатно веселил девушку. Но с другой стороны, Каяо, уставшая и проспавшая всего несколько часов, хотела побыстрее закончить лечение и вернуться в свою комнату досыпать. Она уже залечила серьёзные повреждения и ей осталось совсем ничего, а тут эти двое сцепились и орут на весь медицинский блок о её красоте. Каяо вздохнула и потёрла виски. В принципе можно позвать кого-нибудь из лаборантов, а самой вернуться к себе. Девушка уже хотела так и сделать, но тут со стороны выхода послышалось покашливание. Спорящие умолкли и вместе с Каяо повернулись в сторону двери. – Извините, что прерываю ваши дифирамбы в честь Каяо-сан, – сдерживая смех, начал Кабуто. – Но Орочимару-сама хочет её видеть. – Да я сегодня прям нарасхват, – хмыкнула девушка, снимая перчатки и выбрасывая их в мусорное ведро. – Джиробо, позови, пожалуйста, кого-нибудь из лаборантов, чтобы он долечил Таюю. Серьёзные повреждения я убрала, но пусть он всё проверит и даст рекомендации. – Хорошо, Каяо-сан, – слегка поклонившись, ответил смутившийся из-за слов Кабуто парень, чем вызвал ехидное фырканье Таюи, которая уже спокойно сидела на кушетке и болтала ногами, явно не жалуясь на боли в боку.

***

Каяо шла чуть позади Кабуто. Они спустились на три этажа ниже, где содержались пленные и подопытные. Здесь было холоднее и влажнее, чем на верхних ярусах. С тёмно-серого, как и стены с полом, потолка кое-где капала вода, а тусклые лампы периодически мигали, грозясь потухнуть. Мерзкий сырой и тухлый запах неприятно ударял в ноздри при каждом вдохе. Девушка поёжилась. За два года она всё никак не могла привыкнуть к сырому климату в убежищах Змеиного Саннина, и каждый раз, когда они сменяли локацию, просила селить её и обустраивать место работы на верхних этажах. Орочимару же видимо предпочитал вечный холод, и поэтому его комната всегда находилась на самом нижнем из жилых ярусов. Ниже были лишь камеры с подопытными, несколько лабораторий Саннина и всякие технические помещения. Когда до одной из самых жутких лабораторий нукенина оставалось совсем немного Хатаке решила поинтересоваться у Якуши, по какому поводу её вызвали. – Орочимару-сама не сказал, но мне кажется, что это из-за экзамена на чуунина. – Ясно, – флегматично ответила Каяо. Ясно ничего не было. Экзамен на чуунина был частью плана Орочимару по уничтожению Конохи и одновременно разведкой для понимания уровня способностей младшего из выживших Учих. Саске Учиха девушка особо не знала. Когда она ушла из деревни, он всё ещё учился в Академии и даже не стал генином. Всё, что о нём было известно Каяо, так это то, что мальчик жил один в опустевшем районе Учиха, и к нему периодически наведывались социальный службы, проверяя, как тот живёт. Был бы он обычном мальчиком, его тут же бы направили в детский дом. Но Саске был ниндзя, да ещё и последним из великого клана. Детей ниндзя учили самостоятельности с малых лет, поэтому даже десятилетний ребёнок вполне мог о себе позаботиться. Сиротам ниндзя лишь выделяли деньги на существование и раз в три месяца приходили с проверкой. Каяо знала эту систему не понаслышке. Что же касалось плана, Каяо в нём никак не учувствовала. Она должна была остаться в убежище и ждать новую партию раненых. Поэтому девушка совершенно не понимала, зачем её вызывает начальство. Между тем, куноичи и её провожатый уже подошли к лаборатории номер четыре. Кабуто постучал в дверь и, дождавшись разрешения, вошёл в помещение. За ним последовала Каяо. – Орочимару-сама, я привёл Каяо-сан. – Отлично, Кабуто, – послышался хриплый шипящий голос Орочимару. – Ты можешь идти. Медик кивнул и покинул лабораторию, плотно закрыв за собой дверь. Девушка же, лишившись закрывающей ей обзор спины Якуши, вгляделась в глубь комнаты. В середине помещения у кушетки, с лежащим на нём мертвенно-белым телом, спиной ко входу стоял Орочимару. Он был одет в белый длинный медицинский халат, его согнутые в локтях руки, немного виднеющиеся из-за спины, были в серых плотных перчатках до локтей. Над кушеткой ярко светила лампа, единственный источник света. Она зловеще освещала возвышающеюся над трупом фигуру мужчины, который судя по хлюпающим звукам и резкому металлическому запаху копался во внутренностях тела подопытного. Раньше, два года назад, Каяо непременно вздрогнула бы от такого зрелища и захотела бы срочно уйти. Будучи ирьёнином официально А-ранга, а по сути S-ранга, не получившей это звание лишь из-за надменности и нежелания признавать её заслуги начальства больницы, Каяо не испугалась бы препарирования трупа. Но то, что Саннин делал с подопытными и как хладнокровно и потребительски он относился к их останкам, поначалу вызывало в куноичи если не страх, то отвращение и внутреннее отторжение. Сейчас Хатаке не испытала ничего, кроме интереса. Почему же её вызвали? – Подойди, Каяо, – произнёс Орочимару, ни на секунду не отвлекаясь от своего занятия. – Не могла бы ты достать селезёнку? Мне надо её изучить. Хочу понять, как мой новый яд сказался на ней. – Хорошо, – ответила девушка и подошла к кушетке с другой стороны. Она надела запасные перчатки, несколько пар которых всегда хранила в карманах халатов, и взяв скальпель, сделала новый разрез ниже того, что сделал Саннин. Какое-то время они работали молча. Каяо понимала, что рано или поздно Орочимару посветит её в причину своего вызова и сейчас просто держит интригу и напряжение, что он любит делать. Поэтому девушка просто сосредоточилась на задании. Когда селезёнка оказалась в металлической ёмкости на небольшом столике рядом с кушеткой, а Хатаке уже хотела спросить, что ей надо делать дальше, Орочимару заговорил. – Скоро в Конохе начнётся экзамен на чуунина. Я с тремя нашими командами внедрюсь туда под прикрытием для осуществления моих планов. Мужчина замолчал, так и не отрываясь от тела и не смотря на девушку. Когда прошло несколько секунд, а он всё не продолжал, заговорила и Каяо. – Да, я помню, – девушка помедлила перед своим следующим вопросом. – У вас, в связи с этим, есть какое-то задание для меня? – Нет-нет, Каяо, - хрипло рассмеялся Саннин. – Ты мне нужна здесь. В отсутствие нас с Кабуто только ты сможешь удержать в убежище всё под контролем. – Тогда зачем вы мне всё это говорите? – устав от игр учителя, прямо спросила куноичи скучающим тоном. Она чертовски хотела спать, а не находиться на нелюбимом холодном этаже, вдыхая запахи мёртвого тела и играя с Орочимару в только ему понятные игры. Она слишком устала для этого. Саннин быстро глянул на девушку и тут же вернулся к изучению внутренностей трупа. Золотые глаза с вытянутым зрачком ярко блеснули на полуосвещённом лице ниндзя. Он опять ненадолго замолчал. – Ты здесь уже около двух лет. Верно, Каяо? Я хорошо помню тот день, когда мы с тобой встретились в тёмном коридоре тайной базы Корня АНБУ. Ты была так подавлена. Я бы даже сказал, разбита. Каяо вздрогнула. Она не любила вспоминать тот день, хоть он и изменил её жизнь, приведя к тому, что она имеет сейчас. К тому, что её устраивало, в отличие от прошлой жизни. Но тот день также хранил в себе много потрясений и потерь, которые приносили девушке много боли, когда она мысленно возвращалась в то время. – Коноха принесла тебе много горестей, но всё же там остались люди, которые ни сделали тебе ничего плохого. Наоборот, они-то и есть причина того, что ты не ушла со мной сразу в тот день. Они держали тебя в деревне ещё несколько месяцев. Куноичи нахмурилась. Она начала понимать, к чему ведёт учитель. И это ей совсем не нравилось. – Мой план может привести к их смерти, – сказал Орочимару и наконец поднял на девушку глаза, неотрывно следя за её реакцией. – Не взыграют ли в тебе сентиментальность и любовь к родным? Не повлияет ли это на твою верность мне? Хатаке криво усмехнулась. Конечно. Как она не догадалась? Орочимару прожигал её цепким жёстким взглядом. Его глаза всегда выдавали его истинные намерения. Он мог улыбаться кончиками губ, мог говорить легко и непринуждённо с мягкими нотками и вежливым тоном, как сейчас. Но его ядовитые золотые глаза всегда выдавали его с потрохами. Человека, ожидающего подвох от каждого, кто его окружает, потому что сам держит нож наготове и способен вонзить его в спину в любую секунду. Человека, требующего от других беспрекословного подчинения, поклонения собственной фигуре, не терпящего конкурентов. Обычному человеку не ведомо всё то, что скрывается в этих глазах. Другие шиноби Деревни скрытого Звука, искренне верили в то, что они важны их лидеру, что он хочет им помочь, дать им силу и место в этом мире. Сам Орочимару осознанно давал им это ощущение, однако истинная его цель заключалась совсем в другом. Слепые марионетки обожали своего благодетеля, шли за ним, во всём подчинялись и не помышляли о предательстве. Они не видели истинные эмоции в глазах Змеиного Саннина. Каяо видела. Она знала, что Орочимару не добрый шиноби, защитник всех отверженных, создатель из посредственных ниндзя сильных нукенинов. Она прекрасно осознавала, что он из себя представляет. Она не боготворила его, не возводила его слова в абсолют. Но она и не собиралась его предавать. Хатаке уважала своего учителя, за его силу, за его знания, за всё, что он ей дал. За новый дом, новые возможности, идеалы. И самое главное, за признание её способностей. Саннин тоже всё это видел. Поэтому и держал руку на пульсе рядом с ней. Он знал, что Каяо Хатаке не преданная до мозга костей благодарная спасённая девушка, готовая в рот глядеть своему благодетелю. Он не был до конца уверен, что птичка, не связанная цепями фанатичной любви, в один день не захочет распустить крылья и улететь из клетки, предварительно обклевав хозяина. – Ну так что, Каяо? Останешься ли ты на моей стороне, когда всё начнётся? – вкрадчивый жёсткий голос Орочимару, как нож, прорезал тяжёлую тишину. Хатаке раздражённо выдохнула. – Я отреклась от своей прошлой деревни, от остатков моей семьи, от прошлой жизни, которая угнетала и морально убивала меня. Я не сверну со своего нынешнего пути из-за людей, которые придерживаются ценностей и политики Конохи, уничтоживших прежнюю меня. Даже если эти люди были близки мне в прошлом и возможно считают себя таковыми до сих пор, – чётко произнесла девушка серьёзным тоном. – Мне казалось, вы достаточно знаете меня, Орочимару-сенсей, чтобы понимать это. Каяо позволила себе расслабленную ухмылку, которую, к облегчению девушки, подхватил Саннин. – Я просто хотел убедиться в этом. Не хочется терять такого первоклассного специалиста, как ты. Напряжение спало. Нукенин вернулся к препарированию, а Каяо хотела уже отпроситься и пойти к себе досыпать, как Орочимару снова заговорил. – Не останешься помочь мне с другими телами, Каяо? Куноичи обернулась. В полумраке лаборатории она не заметила, ещё трёх кушеток, стоящих у дальней стены. Поняв, что поспать в ближайшие пару часов у неё не выйдет, девушка обречённо вздохнула. – Конечно, Орочимару-сенсей.