Неоконченный и божественный

Это его тело, Его любовь, Такие эгоистичные молитвы И мне всё мало.

Баки наблюдает со стороны, как Стив произносит речь и большими церемониальными ножницами разрезает ленту, отмечая повторное открытие пирса Челси после того, как его разрушили космические киты-мутанты. Он рад, что речь недолгая, а мероприятие быстро закончится, потому что ему не терпится провести пальцами по волосам Стива, взъерошить их, чтобы они встали дыбом, как маленькие колючки — чтобы их не разделял аккуратный, похожий на дорожку к торжественной мессе, пробор (хотя Стив мог бы стоять на коленях, когда Баки делает это). Он всегда хотел испортить Стива и его идеальную, благочестивую внешность. В детстве это выражалось в том, чтобы взъерошить Стиву аккуратно зачёсанные волосы и испачкать начищенные ботинки (и он до сих пор делает это, когда нет других вариантов), но с тех пор Баки узнал куда более весёлые способы сделать Стива грязным и растрёпанным. Ему особенно нравится новая форма Стива — в старой было множество пряжек, молний и ремешков, которые мешали Баки дотрагиваться руками или ртом до его члена, но теперь он может просто стянуть узкие штаны на его стройные бёдра (или засунуть руку прямо в них, если хочет слишком сильно, а у них мало времени) и уткнуться носом в паховую складку. Он делает именно это, когда они возвращаются домой. Лёгкими поцелуями касается внутренней стороны бёдер Стива, прежде чем всосать его член в рот. Руки Стива всегда на несколько секунд замирают в воздухе, прежде чем опускаются ему на волосы. Он изо всех сил старается не тянуть за них, но всегда это делает, и Баки нравится: нравится ощущать покалывание на коже головы и бархатистый жар члена на языке. Баки нравится, как Стив произносит его имя, когда кончает тёплым, солёным семенем ему в горло, и как он откидывается на подушки, тяжело дыша, закрыв глаза и приоткрыв рот. И это только начало. Баки любит не торопиться, когда есть возможность. Он забирается Стиву на колени и целует, прикусывая полную нижнюю губу, пока его рот не становится красным, припухшим. Каждый издаваемый Стивом звук, каждый стон отдаётся прямо в члене Баки, твёрдом и пульсирующем, но пока он не прикасается к себе. Пока нет. Ему нравится оставлять синяки на идеальной коже шеи и груди Стива, будто он отмечает свой путь на карте захваченной территории, установливает на ней флаги. После он наблюдает, как все они исчезают, и приходится начинать сначала, дразня Стива губами, зубами и языком, пока тот выгибается и извивается под ним, стонет надтреснутым, хриплым голосом, крепко сжимая ладонями руки Баки, его плечи и бёдра. Его пальцы оставляют следы, которые заживают гораздо дольше, и Баки любят нажимать на них: жжение напоминает, что они реальные, живые. Он кусает ключицу Стива, оставляет следы своих зубов на мягкой коже его живота и бёдер — они сохраняются чуть дольше, иногда Баки даже видит их, когда просыпается утром, а потом обновляет их: это его личная маленькая утренняя молитва, цель, который он готов посвятить всю свою жизнь, если только Стив позволит. И Стив всегда позволяет. Они немного возятся на кровати: Стив уже голый, а Баки наполовину одет. Однако как только Стив решает, что ему пора обнажиться, то, не теряя времени, раздевает Баки и толкает его на постель, чтобы пометить собственными укусами и поцелуями. Он снова возбуждён, а Баки ещё ни разу не кончил. Его член жаждет внимания, но Стив одаривает Баки озорной ухмылкой и, не обращая внимания на ствол, прижимает скользкие пальцы к его дырке. Баки слегка насаживается на пальцы, но хочет большего — ему нужно большее. Стив слегка дразнит его, сгибая пальцы и поглаживая внутри так, что Баки выгибается дугой. Но уже вскоре Баки снова переворачивает их, чтобы оседлать Стива и, наконец, опуститься на его член. Сначала он медленно покачивает бёдрами, закрывает глаза и откидывает голову назад, ощущая каждый дюйм члена Стива у себя внутри. Он не обращает внимания на руки Стива на бёдрах и его сдавленный приказ: «блядь, двигайся, Баки». Задыхаясь, он смеётся над отчаянием Стива, пока тот не тянется поцеловать его, и как только Баки отвлекается на кружение его языка во рту, Стив начинает двигаться. Есть что-то волнующее в том, что Стив вертит им, как хочет. Баки отпускает себя и скачет на нём. Он дрочит себе в такт толчкам и переплетает свои пальцы с пальцами Стива, когда тот обхватывает рукой его ствол. Восхитительный жар пробегает по спине, яйца поджимаются, а перед глазами начинает белеть. — Блядь, — говорит он хриплым, надтреснутым голосом, — блядь, Стив. — Да, — отвечает Стив. — Давай, Баки. Кончай за мной. И Баки кончает, пачкая грудь Стива спермой: весь его мир сужается до молниеносной вспышки пронзающего насквозь горячего удовольствия. Бёдра Стива подрагивают под ним, и он чувствует внутри влажное тепло, пока обмякает, приходя в себя. Он слезает со Стива, тихо постанывая, когда его член высказывает и задницы, а затем счастливо урчит, любуясь им: Стив покрыт спермой, потом, смазкой и слюной, а ещё — десятками крохотных синяков и следами укусов. Все они доказывают, что Баки был с ним, и что ему было хорошо. Стив носит американский флаг на своей униформе, но под ним он полностью принадлежит Баки.