Дегуманизация

            Дегуманизация — действия, направленные на отрицание принадлежности субъекта к человеческому роду.

      Я совершенно бесцеремонно захлопнула резные двери в покои Дарклинга. Точнее в мои покои. Предательские слёзы жгли глаза, но будь я проклята, если позволю им пролиться. В конце концов, я теперь генерал Второй Армии, даже если я никогда этого не хотела, даже если я этого абсолютно не заслуживаю… Генералы не плачут, как маленькие дети, но, Святые, мне хотелось.       Я осела на пол. Это происходило всё чаще. Сначала это были обычные равкианцы. Крестьяне и бедняки, отчаянные, ищущие спасения, взывающие ко мне и величающие меня их Сол Королевой. Затем фанатики, любезно собранные для меня Апратом, называющие меня их Санктой. Гриши, теперь зовущие меня не иначе как «Моя Правительница». Толя, Тамара, а теперь и Мал… О, Мал, в последнее время никто не заставлял меня чувствовать себя более одинокой, чем он, мой самый близкий и дорогой человек. Человек, ради которого я скрывала свою силу многие годы… Неужели теперь даже он не будет называть меня просто Алиной?       Это моя жизнь теперь? Сол Королева, Заклинательница Солнца, Санкта Алина, Моя Правительница, кто угодно, только не просто Алина. Никогда просто Алина. Как быстро имя, которое мне дали при рождении, моё настоящее имя, сотрётся из истории, оставив безликую Солнечную Святую, икону, которую люди ставят в красный угол, чтобы помолиться? Как быстро я перестану быть человеком, с человеческими изъянами и чувствами в глазах других людей?       Интересно, чувствовал ли он то же самое? Краем глаза я заметила силуэт в дальнем углу. Помяни Дьявола.       — Алина, — позвал он.       Я зажмурилась, тщетно пытаясь прогнать проклятую галлюцинацию. Святые, почему это продолжало происходить? Стоило мне только подумать о Дарклинге, как он тут как тут.       — Сгинь, приведение, — пробормотала я, зажимая уши.       Галлюцинация Дарклинга похоже нашла мои слова забавными. Он усмехнулся, и улыбка на мгновение украсила его идеальное, не омрачённое шрамами лицо.       — Если бы ты не хотела, чтобы я был здесь, меня бы здесь не было.       Я закатила глаза. Конечно, даже будучи плодом моей извращённой фантазии, он находил способ упрекнуть меня в том, что я не способна контролировать.       — Почему ты здесь?       — Ты мне скажи. Это ты позвала меня.       Я обдумала свои варианты. Действительно, что я теряю, излив душу галлюцинации? Не то, чтобы передо мной стоял настоящий Дарклинг. А если это нечто большее, чем просто плод моей больной фантазии? Что если бы передо мной сейчас стоял настоящий Дарклинг? Открылась бы я ему? Я покачала головой. Нет! Ни за что! Он не может быть настоящим. Это невозможно! И всё же…       Я ещё раз посмотрела на Дарклинга. «На галлюцинацию Дарклинга,» — поправила я себя. Он скрестил свои элегантные руки на груди и склонил голову набок, ожидая моего ответа. Я вздохнула и, наконец, решила ответить ему:       — Мне не нравится, как они на меня смотрят.       — Ах. И кто же эти «они» и как именно они на тебя смотрят?       — Ты прекрасно знаешь ответ! Не заставляй меня произносить это вслух!       — Не имею ни малейшего понятия, — сказал он с нескрываемым сарказмом в голосе.       Я прижала ноги к груди и зажмурилась, упрямо не желая признавать правду. Внезапно я почувствовала, как чьи-то холодные пальцы легонько коснулись моей щеки. По спине прокатились мурашки. Я тут же распахнула глаза. Дарклинг больше не стоял в дальнем углу как ожившая тень, а сидел прямо передо мной, его кварцевые глаза смотрели прямо мне в душу.       — Ну же, признай это, — подбадривал он, в его глазах мелькало ликование.       — Все! — не сдержавшись выпалила я. — Простые равкианцы, слуги, другие Гриши, мои друзья… — я запнулась, не в силах произнести имя, которое так и вертелось у меня на языке.       — Твой следопыт, — произнёс Дарклинг то, что я сама не осмелилась бы признать вслух.       Я сглотнула треклятый ком в горле и продолжила, не желая останавливаться на сказанных им словах:        — Абсолютно все смотрят на меня, так, будто у меня нет чувств и эмоций, будто я одновременно являюсь решением всех их проблем, но в то же время и проблемой в процессе создания, будто я…       — Будто ты не человек, — закончил он за меня.       Я кивнула.       — А я ведь предупреждал тебя, но ты не слушала. Ты никогда не слушаешь, не так ли?       Я отвернулась, лишь бы избежать его пронзительного взгляда.       — Я не хочу всего этого, — прошептала я.       — Как и другие Гриши. Никто из нас не просил родиться с даром, из-за которого отказники сжигают нас на кострах, препарируют и порабощают.       — Но ведь другие Гриши смотрят на меня так же! — возразила я. — Почему они не понимают, если знают каково быть другим?!       — Потому что даже среди Гришей мы отличаемся. Жестокая истина в том, что мы другие, Алина. Всегда были, всегда будем. — Я услышала горечь в последней фразе. Возможно, мне показалось.       — Я не такая как ты! — яростно отрицала я. — Ты Монстр!       Дарклинг хмыкнул.       — Знаешь ли ты в чём разница между Святым и Монстром?       — Конечно знаю! Монстры несут лишь смерть и разрушение, а Святые защищают людей!       Дарклинг лишь рассмеялся над моими словами.       — Наивное дитя, тебе ещё столько предстоит узнать. На деле Святые далеко не так уж святы, а Монстры не так уж чудовищны. В зависимости от того, кто рассказывает историю, Монстры и Святые и вовсе могут поменяться местами.       Я нахмурилась.       — Просвети же меня, в чём же тогда разница?       — В одной единственной ошибке.       Почему-то я сразу подумала о Тенистом Каньоне. Багра сказала мне, что Каньон не был ошибкой, что он был результатом жажды власти её сына. Но что о своём ужасающем творении думал сам Дарклинг? Я хотела было спросить об этом, но вовремя остановила себя. Он не настоящий, а даже если бы и был настоящим, меня не должно волновать его мнение. Его нужно остановить. Точка.       — Одна единственная ошибка и ты из благородной Санкты превратишься в очередную Еретичку, — продолжил он, не обращая внимания на мою внутреннюю борьбу.       Я не понимала, предупреждал ли он или угрожал. Зная его, вероятно, и то, и другое. Я вздрогнула.       — Ты говоришь так, будто это неизбежно.       — Так и есть, — он кивнул. — Все ошибаются, вот только другим ты этого не объяснишь, как ни старайся.       — Почему?       — Потому что для них мы не люди, моя Алина, — ответил Дарклинг. Послышалась ли мне вновь горечь в его голосе?       Между нами повисла долгая напряжённая пауза. Наконец, я решила нарушить затянувшееся молчание вопросом, который так и вертелся у меня на языке с самого начала разговора:       — Как скоро? — прошептала я.       — «Как скоро» что? — Дарклинг пристально посмотрел на меня, анализируя и исследуя каждую черту моего лица.       — Как скоро люди перестанут называть моё имя? — я заглянула ему в глаза, молча умоляя его сказать мне, что мои страхи беспочвенны, что люди не забудут то, что я когда-то была одной из них — обычным болезненным картографом по имени Алина Старкова. Но даже будучи всего лишь плодом моей больной фантазии Дарклинг был неумолим.       — Через несколько десятилетий, — ответил он. — В лучшем случае. Всё зависит от твоих действий и твоей «полезности» людям. Как только ты перестанешь быть полезной или сделаешь что-то, что покажется отказникам неприемлемым — не сомневайся — твоё имя тут же сотрут из анналов истории, заменив безликим прозвищем.       Я проглотила болезненный ком в горле и задала другой вопрос, тот, который в тайне всегда меня интересовал:       — Как быстро они перестали называть по имени тебя? — в его глазах мелькнуло удивление. Я продолжила: — Ты ведь поэтому стал зваться Дарклингом? Потому что люди перестали называть тебя по имени?       Вновь повисла долгая напряжённая пауза. Тишина была настолько оглушительной, что я могла поклясться, что слышу его дыхание. «Это просто галлюцинация. Просто очень убедительная галлюцинация!» — продолжала убеждать я себя. Дарклинг резко распрямился и отшатнулся от меня, будто я его обожгла. Он отвернулся и провёл рукой по волосам.       — Не думал, что ты спросишь об этом, — тихо сказал он.       — Нет? — усмехнулась я. — А мне казалось, что всё к этому и шло.       Он ничего не сказал.       — Ты ответишь на мой вопрос или нет? — Это был риторический вопрос. Конечно, он не собирался мне отвечать, в конце концов, этот Дарклинг был всего лишь плодом моего больного воображения. Да даже если бы и не был, он был не из тех, кто станет рассказывать что-то настолько личное. Нет, если только это не было выгодно ему. Вот кем был Дарклинг — лжецом и манипулятором. Люди не меняются.       Он повернул голову и долго-долго смотрел на меня, будто пытаясь что-то найти.       — Ты правда хочешь знать?       — Конечно хочу. Зачем бы я ещё спрашивала? — разумеется, я хотела знать, не то, чтобы Дарклинг, галлюцинация или нет, когда-нибудь мне ответил. Он не ответит, не может ответить, не станет.       — Так и быть, я расскажу, — Дарклинг подошёл ко мне, однако, вместо того чтобы вновь нависнуть надо мной, он сел рядом. Тяжело вздохнув, он прислонился к двери и начал говорить: — Ты отчасти права. Люди довольно быстро забыли имя, которое я им дал, когда предстал перед царской семьёй. В любом случае, я знал, что так будет, поэтому не сильно расстроился.       — Почему? Неужели твоё собственное имя так мало для тебя значило? — я нахмурила брови. Я не понимала, как можно было так спокойно отнестись к потере чего-то столь важного.       — Отнюдь. — Дарклинг пристально посмотрел на меня. — Моё имя — это одна из двух вещей, которые вытатуированы в моём сердце.       — Но ты сказал…       — Будь внимательней, Алина, — отчитал он меня, как строгий учитель отчитывал непослушную ученицу. — Я сказал, что люди перестали называть то имя, которое я им назвал. Не моё настоящее имя, его они никогда не знали. Никто из ныне живущих не знает, кроме меня и Багры, — Дарклинг невесело усмехнулся, — если старуха, конечно, ещё не забыла его.       — Почему никто не знает твоего настоящего имени? — Я не могла себе представить каково это — жить в мире, где никто не называет тебя по имени, где никто даже не знает твоего настоящего имени.       — Прелести бессмертия, — он пожал плечами. — До создания Второй Армии у Гришей не было убежища, не говоря уже о таких как мы — вечных и уникальных. Мы с Багрой путешествовали с места на место, каждый раз меняя имена и личности для безопасности. Когда я был ещё мальчиком, у меня уже были сотни и тысячи имён, но ни одно из них не было моим. Я взял себе титул Дарклинг, потому что мне хотелось чего-то определённого. Я решил, что если люди не могут и не хотят называть меня по имени, то я, по крайней мере, могу выбрать себе титул из тысяч прозвищ, которыми за эти столетия меня так щедро «одарили» люди.       Я не могла поверить собственным ушам. Я никак не могла вообразить только что услышанное. Дарклинг всю свою жизнь был вынужден жить, не имея возможности использовать собственное имя. Недолго думая, я крепко сжала его ладонь в своей. В этот момент я отринула прочь злость и обиду и искренне пожалела его, мальчика, что был вынужден скрывать и прятать себя от других, просто потому что был другим. Осознание тяжёлым камнем легло на грудь. Ждала ли меня подобная судьба? Буду ли я вынуждена так же скрывать своё имя и личность? Проснусь ли я однажды с осознанием, что больше не помню собственное имя?       — Ты… ты всё ещё помнишь своё настоящее имя? — я с тревогой заглянула ему в глаза, одновременно жаждя и опасаясь ответа.       — Раньше я боялся забыть, — его взгляд был обращён куда-то вдаль, в давно минувшее прошлое.       — А сейчас?       — А сейчас, временами кажется, что я действительно забыл.       Я опустила глаза в пол. Значит, не только люди со временем забудут моё имя, но даже я сама… Дарклинг, будто почувствовав направление моих мыслей сжал мою ладонь и прервал мрачные думы.       — Но в конце концов, я всегда вспоминаю. Я всё ещё помню. — Он наклонился ко мне, его лоб коснулся моего. — И твоё имя, Алина, я не забуду, даже когда весь остальной мир забудет. — Его глаза неотрывно смотрели в мои, и я поверила в правдивость его обещания. Я почувствовала, как внутри меня разливается тепло, а на глазах наворачиваются слёзы. Это всё, что я когда-либо хотела услышать.       — Как твоё настоящее имя? — с всплеском неожиданной для себя решимости спросила я. Я знала, что это всё изменит, знала, что после того, как узнаю ответ уже не смогу увидеть в нём только Дарклинга, но, когда лёгкая, почти незаметная улыбка скользнула по его лицу, а в глазах заплясали искры, я не нашла в себе сил сожалеть о заданном вопросе.       — Интересно, не правда ли? — Дарклинг ласково коснулся моей щеки и тихо прошептал. — Я скажу тебе, когда мы встретимся в следующий раз, — запечатлев поцелуй на моём лбу, он растворился, оставив меня растерянной, но в то же время утешенной его словами. Люди могут обесчеловечить меня, вознести до Святой или превратить в Еретичку, но со мной всё будет в порядке пока хотя бы один человек помнит моё настоящее имя.