***
Вокруг суматоха и непрекращающиеся разговоры, студия готовится к саундчеку. Но для Чонгука все посторонние шумы стёрла музыка. Спокойная, проникновенная, с первых нот проникающая в сердце и остающаяся где-то в глубине сознания. Закрыв глаза, он плывёт по её волнам, наслаждаясь каждой секундой. И не замечает, как оказывается в центре внимания нескольких людей. — Это новый разогрев? — Зацепившись взглядом спрашивает Ким у своих секретарей, чуть не спотыкаясь от завораживающего зрелища. — Да, прибыл вчера, сейчас осваивается перед выступлением. Тэхён оценивающе изучает, не пропуская ни единой мелочи во внешности парнишки. Что-то в нём кажется до боли знакомым, да так, что в груди ноет так приятно и щемит грустно в сердце. На подкорке сознания скребётся мысль, но увидеть её ясно он никак не может. — Что ж, — задумчиво жуя зубочистку во рту, Ким садится на передние сиденья, — посмотрим, что он из себя представляет, раз так рвался сюда, что чуть не угодил в полицейский участок. Чонгук подносит микрофон и дождавшись момента, начинает петь. Он чувствует на себе чей-то тяжёлый взгляд и открывает глаза, сразу же встречаясь с внимательным цепким взглядом напротив. Дыхание чуть сбивается, но он быстро выводит голос в норму и продолжает, отводя свои красивые глаза в сторону. Двигается плавно, точно следуя элементам контемпорари, танцовщицы вокруг повторяют движения и завершают песню с изысканной надрывной нотой. Сердце каждого присутствующего в зале пронзает грусть и радость вместе взятые. Настолько красиво и проникновенно было исполнение юного мальчишки, что на долгую минуту повисает тишина. Но Чонгук смотрит только на Тэхёна. На то лицо, что не может забыть ещё со школы. «Что он скажет? Выгонит?» Точно же, ведь видно, как по его лицу мелькает тень сомнения, затем Ким хмурит брови и откидывается на спинку кресла. Смотрит неотрывно, щуря в подозрении глаза. — Как тебя зовут? — Наконец произносит Тэ. — Чон Чонгук. — Вскидывая гордо подбородок, твёрдо заявляет тот. «Неужели забыл? Ну да, точно, сколько у него таких было». — Чон-гу-к. — Пробует на вкус его имя. Беспокойна мысль не покидает разум. «Что? Что же он не помнит? Он был в прошлом? Или нет? Чёрт, виски опять болят». Тэхён касается пальцами головы и потирает виски. Затем снова смотрит в милое лицо. — Ты сейчас учишься? — Видит положительный кивок головы. Разочарованно вздыхает. — Так, ладно, Чонгук. Проиграй ещё раз и зайди ко мне в кабинет после концерта, у меня есть к тебе предложение. Тэхён встаёт и молча выходит из зала, даже не дождавшись репетиции и концерта своих ребят, сославшись на плохое самочувствие. Концерт отгремел с ошеломляющим успехом. И многие фанаты заинтересовались мальчишкой, что выступал перед их любимой группой. Но никто не знал, кто он такой и откуда взялся. «Скорее всего ещё один трейни», обсуждали они. Чонгук с бешено колотящимся сердцем подходит к кабинету исполнительного директора и рука зависает над ручкой двери. «Зачем? Зачем ты вообще сюда пришёл? Унижаться?». Чон кусает губы, пытаясь не заплакать, он уже думает, что придти выступать в эту фирму было большой ошибкой, от которой отговаривали его друзья. А родители вообще не знали, иначе бы отец устроил бы такую выволочку, да посадил бы дома учиться. «Второй курс, а ума не набрался!», корил себя Гук. — И долго ты там будешь стоять? — Внезапно раздаётся громкий голос из-за двери от которого парень подпрыгивает. — Заходи уже. Чонгук, мысленно матюкаясь, проходит в кабинет. Наспех собранные документы лежат неряшливой стопкой на журнальном столе между двумя мягкими креслами. В остальном, помещение сияет чистотой и идеальностью. «Как всегда», грустно думает парень. Ким Тэхён восседает на своём кресле, сложа ладони вместе на манер молитвы. — Итак, Чон Чонгук. Вы удивили сегодня много людей, включая меня, что сделать практически невозможно. Но факт остаётся фактом. — Он наклоняется через стол, пристально смотря в глаза напротив. — Вы не думали стать сольным артистом, а не плыть на разогреве? «Вот оно». — Да, — нервно сглатывает Гук, пряча глаза, — один человек мне как-то сказал: если возникают возможности, рискуй, потому что если упустишь, будешь жалеть о них до конца времён. Тэхён подумал, что ослышался. Он резко поднялся со стула, который стукнулся о стену. — Что…? Что ты сейчас сказал? — От растерянности он перешёл на неофициальный стиль и в несколько больших шагов оказался возле парня. Запах сладкого цитруса заполнил ноздри Кима, воспоминания непонятными, разрозненными обрывками врываются в мозг… в ту часть сознания, что так долго спала.***
Чонгук, не ожидавший такой прыти, даже не успевает отшатнуться: знакомый до слёз еле заметный запах клубничного табака и дорогого парфюма, исходивший от мужчины, молниеносно возвращает парня в прошлое. Нахмурившись, он сжимает кулаки… не думал, что так сложно будет сдерживаться. Ким тем временем уже смог взять себя в руки. Ненадолго. — Откуда ты знаешь эти слова? — Потребовал Тэхён с подозрением и любопытством вглядываясь в лицо парня, такого сильно знакомого и не знакомого одновременно. То, что ему сейчас подкинула память, вселяло одинаково ужас и трепет. Чонгук усмехается, откровенно издеваясь, хотя глаза его полны печали. — Что, уже успел забыть? Хотя не удивительно, сколько таких как я у тебя было. — Каких «таких»? Чонгук начинает злиться. Он что, прикидывается придурком, заставляя говорить такие очевидные вещи? Бесит. — Подстилок. — Цедит он, заводясь от неудержимой ярости. Хотел говорить нос к носом на чистоту с бывшим? Дерзай, Чонгук, твоё пожелание исполнилось, ты долго к этому шёл. Однако Тэхён не издевается, не прогоняет его и даже не злится. Он хмурится, по привычке выуживая из кармана пачку Мальборо, достаёт сигарету, поднося ко рту и зависает на долю секунды, в растерянности смотря на неё, будто не понимая, как та оказалась в руке. — Что? Нечего сказать? А где оправдания в…? — Я не понимаю. — Перебивает Ким, переводя растерянный взгляд на него, и Чонгук невольно вздрагивает от этого. — Я никогда ни с кем не спал с университета, тем более со своими коллегами. И вообще не понимаю, почему я сейчас оправдываюсь. Всё. Хватит. В воздухе буквально слышится как лопается тонкая струна, звонкой пощёчиной отдаваясь следом. — Ты офонарел что ли? — Взвизгивает истерично раскрасневшийся Чон. Руку печёт от сильной пощёчины, которая расползается розовым бутоном на щеке Кима. — То есть наши отношения для тебя ничего не значили? Ты все эти года врал мне?! — Отно… — С меня хватит. Чонгук резко разворачивается, чтобы уйти отсюда и никогда не возвращаться. «Боже, какое унижение! Не надо было, не надо было к нему приходить. Никогда», слёзы рвутся изнутри, грозясь прорваться штормовым ливнем из глаз будто у ребёнка, больно так сильно, словно ему те самые 22 года, когда Ким бросил его самым унизительным способом, но он не успевает дойти до двери, как его резко дёргают больно за руку, разворачивая лицом к себе. — Не веди себя как девушка, Чон Чонгук. И дай мне рассказать свою историю. — Тэхён не угрожает, не кричит. Он говорит ровным, спокойным голосом, тихо пробирающимся печалью в разум Гука, что заставляет его застыть на месте, хотя секунду назад рука с зажатым кулаком замерла перед лицом Кима. — Дай мне повод не вмазать тебе прямо сейчас. — Кулак дрожит от боли, что до сих пор эхом отдаётся занозой в сердце. Тэхён смотрит на этого мальчишку теперь совершенно другими глазами. И понимает. Понимает почему полюбил его. — Я не помню тебя, Чонгук. Совсем. Признание — гром среди ясного неба. — Ч…Что? — Хмурится парень. — Несколько лет назад, возвращаясь из аэропорта Нью-Йорка, я попал в автокатастрофу и два месяца пролежал в коме. — Тэхён говорит мягко и тихо, успокаивающе касается кулака, без труда разжимая его, опускает руку Чона и безропотно заставляет парня сесть в кресло. Пододвигает стул и садится напротив, глядя в красивое лицо. — Педаль тормоза не сработала, это было подстроено конкурентами моего отца, который находился тогда рядом со мной, но при происшествии сильно не пострадал. Так получилось, что весь удар пришёлся на пассажирскую сторону, где сидел я, врачи назвали это чудом, что я выжил. Сам, к сожалению, я ничего не помнил ни после выхода из комы, ни даже спустя два года. Единственные воспоминания, это как я учился на втором курсе Сеульского. А о том, что я учился старше, да к тому же работал уже — я не помнил. Ровно, как и то, что мы с тобой встречались. — Но… Почему никто не сказал? По… — И тут Чонгук умолкает, прекрасно понимая причину. Бесцветный голос оседает пеплом на языке. — Твой отец. Тэхён печально кивает. — Видимо да. Моя семья многое мне не рассказывала, думая, что так будет лучше для них, для их статуса и репутации. Потому что с тех пор я стал для них тем сыном, которого они хотели давно видеть рядом собой: послушного и не приносящего проблем. Но память, как и характер, стали возвращаться ко мне. Не сразу, но благодаря случайно встреченному по работе психологу, которая уникальным методом лечения дала мне шанс снова познакомиться и принять себя прошлого, при этом не сойдя с ума окончательно от диссонанса навязанной личности. Чонгук сидел в полнейшем шоке. Если так подумать, то всё, что говорит Тэхён, складывается логично и просто, потому семья Кима всегда была против отношений их 23-х летнего сына с каким-то почти 18-летним подростком из семьи обычных людей. — Я работал, занимаясь музыкой, вместе с тем играл на бирже. Скопив, достаточно за рекордно минимальный срок, внушительную сумму, я открыл свою компанию в США, затем меня пригласили переехать снова сюда. — Тэхён внезапно встал и открыл ключом нижний ящик стола. Выудил оттуда маленькую коробочку. — Это я обнаружил в половице своей старой комнаты родительского дома. Думаю, что это твоё. Он открывает крышку и вместо ответа у Чонгука дрожит подбородок. На дне коробки, выстланной бархатом, покоится записка и кулон с зелёным камнем, точно такой же кулон, только с фиолетовым камнем висит сейчас на шее Чонгука. А записка… он думает, что наизусть знает строки, что в ней написаны. — Почему ты решил, что это моя подвеска? — Слышит свой голос будто со стороны. Тэхён грустно улыбнулся. — Потому что когда ты сказал ту фразу в начале нашей встречи сейчас, и посмотрел в мои глаза, — Мужчина вплотную подошёл к парню, протягивая к шее цепочку с кулоном, — то волна воспоминания достигла меня. Она была краткой, но такой яркой, что я испугался: а было ли это на самом деле? — И что ты увидел? — Шепчет завороженно Чонгук, стараясь не шелохнуться, пока Тэхён обнимает его шею, застёгивая цепочку. Тепло от его рук пьянит, запах от кожи пьянит, сам Ким Тэхён пьянит. — Тебя. Нас. Тебя на мне. — Так же шепчет Тэ, смотря в бездонные красивые глаза. Пара сантиметров отделяет его лицо от Чонгука. — И эти подвески, зелёную на твоей шее, когда ты кончал на мне. — Он берёт его лицо в ладонь и замолкает. Гладит нежно, осторожно, боясь спугнуть тишину в парне. Но тот и не думает сопротивляться, нежась в такой долгожданной ласке. — Можно? — Спрашивает Тэхён, приближаясь к губам. И Чон кивает, а затем полу всхлип раздаётся, когда Ким целует его губы, притягивая к себе за талию. Чонгук теряется в ощущениях. Та ненависть, та ущемлённая гордость и ярость, какими он пышил буквально каких-то 10 минут назад… исчезли. Растворились во вновь найденных чувствах, что не смогли оба потушить с течением времени. — Я чувствовал всегда, что мне чего-то не достаёт. Кого-то. — Вдруг признаётся Тэхён. — Нигде не чувствовал себя дома, постоянно менял место жительства. А теперь понял, Дом там, где ты, Чонгук. И ничто и никто этого уже не изменит, как бы ни старались нас разлучить. — Только пообещай одну вещь, хённим. Ким вопросительно приподнимает бровь при обращении, ему это безумно понравилось. — Для тебя всё, что захочешь, оленёнок. Чонгук кусает губы, волнуется как школьник, когда они только познакомились на вечеринке своих родителей. Он так боится, что Тэхён сейчас засмеётся, скажет, что это шутка и пошлёт Чона куда подальше. Но нет, всё взаправду. — Эй. — Поднимает его подбородок мужчина. В глазах парня слёзы. Неподдельные, настоящие слёзы и боль, перемешанная с надеждой. Ким ахает. — Гуки… — Обещай Тэхён, прошу, — запальчиво шепчет паренёк, отчаянно цепляясь за одежду Тэ, — обещай, что вспомнишь меня и нас! И Ким снова притягивает его к себе, обнимает, укладывая его голову на своё плечо, а тот зарывается носом в шею, вдыхая родной аромат и расслабляется. — Я уже вспоминаю, оленёнок, благодаря тебе. — Гладит он его по голове. — Например Париж. Наш Париж. Чонгук с пониманием хмыкает от воспоминаний и кутается в любимых объятиях. Как Дома. — Нет, ты теплее, чем Дом. — Бурчит он вслух свои мысли. И ведь спустя время Чон правда помогает, находясь рядом, воспоминания Тэхёна возвращаются с такой силой, что ему не верится в происходящее. Они вместе живут, любя и узнавая друг друга заново, но в то же время оставаясь прежними как раньше: Ким Тэхён, мужчина тридцати лет, вспоминает как молниеносно и безумно втюрился в свои двадцать три в почти восемнадцатилетнего пацана. И только с ним он ощущал себя на своём месте. Счастливым. Ведь правду говорят: Дом там, где твоё сердце. А сердце Тэхёна рядом с Чонгуком.