Рассуждения под Луной

      Раннее утро. Солнце ещё не вышло из-за линии горизонта, а Луна не освободила для неё место, все ещё располагаясь на середине небосклона. Легкий ветерок слабо бил по лицу парня, даря ощущения свободы и прохлады, чего сейчас так сильно не хватало.       Данте сегодня проснулся раньше обычного. Он всегда был жаворонком, в отличие от его сожителя, по совместительству и любовника, — Пика, — но сегодня на часах не было даже и четырех часов. Впрочем, это не помешало философу занять место на балконе и уделить время медитации.       Утро — самое удачное время для расслабления и отдыха души. Практически все люди спят и не бродят по улицам, мешая сконцентрироваться своими разговорами, как это происходит, например, днём.       Но сейчас Данте и сам не смог заставить разум покинуть инородные мысли. Его голову атаковали темы для размышлений и раздумий, что настойчиво требовали найти решение. Но философ и не сильно им сопротивлялся, он позволил одной мысли развиться в своей голове и в итоге прийти к проблемному вопросу.       — В чём смысл праздновать свой день рождения? — прошептал Данте, взглянув на красавицу Луну, что заинтересовалась и посмотрела в сторону мыслителя, осветив его лицо своими лучами. — Эта дата не несёт в себе особой важности, скорее, наоборот, она должна пугать людей, а не заставлять ликовать и радоваться, — продолжил он.       Данте на несколько секунд прикрыл глаза. Он сделал небольшую дыхательную практику. Это помогло мозгу насытиться кислородом, что позволило быстрее привести мысли в порядок и наконец-то продолжить своё размышление над проблемой.       — Чем больше в нашей жизни пройдёт дней рождений, тем ближе пододвигается конец.       Данте плавно перевёл взгляд на землю. Он пробежался глазами по лужам, уделил внимание сходящему и постепенно таящему снегу, но остановился на выглядывающей зелёной траве. Философ представил растение в своей руке и коротко оглядел кисть.       — Если бы дикие цветы, как и люди праздновали дни своих рождений, смогли бы они дожить, хотя бы до одного?       Данте аккуратно вернул растение обратно и снова закрыл глаза. Он слабо потёр пальцами свою ногу, вызывая легкую волну мурашек, и продолжил:       — Нет, не смогли бы.       Данте открыл глаза и вновь посмотрел на свою собеседницу — Луну. Она так спешила покинуть небосклон, что практически забыла про философа, но услышав обращение к ней, вновь осветила его своими лучами, демонстрируя своё внимание.       — Так почему люди празднуют этот день? Почему выделяют его среди остальных, делают его особенным?       На эти вопросы Луна не ответила. Она робко огладила собеседника и скромно улыбнулась, остановившись на его руке.       — Возможно, люди глупы, раз делают столь странные вещи?       Этот вопрос Луна и вовсе проигнорировала, оставив мыслителя наедине с ним.       Тихий скрип двери привлёк внимание Данте, но он не стал отвлекаться от своих рассуждений, оставаясь верным своему делу.       — Я же просил не выходить на балкон по утрам, — раздался грубый голос Пика. После этого он накрыл плечи философа мягким пледом, аккуратно укрыв его приятной тканью.       «А я просил не курить на балконе,» — хотел сказать Данте, но решил не провоцировать сожителя.       Пик подошёл к перилам балкона и облокотился на них, делая томный вздох. Он громко шаркнул тапочкой по плитке и, уже по заученной схеме, достал сигареты, а после зажал их в зубах. Он не стал их поджигать, за что Данте был ему благодарен. Начинать своё утро с вдыхания дыма ему не особо хотелось.       Теперь Луна и вовсе оставила парней наедине с друг другом и, не предупреждая, прекратила разговор с философом, так и не доведя рассуждения до логического конца. Данте захотел сделать это самостоятельно, без помощи молчаливой подруги.       Вскоре Пик кинул незажжённую сигарету в пепельницу и уселся рядом с парнем. Сначала он нагло стянул край принесённого пледа с одного плеча, а после приластился к этому месту, согревая своим телом.       — Лучше молчи, — попросил парень, заметив, как Данте захотел задать интересующий его вопрос. Пик никогда не любил разговаривать на излюбленные философские темы сожителя, принципиально игнорируя их и по возможности избегая.       Неожиданно Пик резко схватил парня за затылок и потянул на себя, завлекая в поцелуй. Он грубо оттянул чужую губу, проникая в чужой рот своим языком. Данте не сопротивлялся, лишь поддерживал его действия, принимая позицию молчаливого наблюдателя.       Это был грубый, жадный и очень требовательный поцелуй. Руки Пика нагло скользили по бокам философа, сминая его одежду и немного щипая бока, а губы парня сминали и оттягивали губы Данте. Желтоглазый никогда не проявлял нежность в поцелуях.       — У меня есть кое-что для тебя, — сказал Пик, отрываясь от чужого рта. Он вытер свои губы тыльной стороной кисти и заглянул в красные глаза на против, ожидая ответа.       Данте, ещё не отошедший от эффекта поцелуя, удостоил его коротким кивком и взглядом помутневших глаз. Но и этого Пику хватило.       — Держи, — вытащив длинную, но не очень широкую коробочку. Данте сразу же её берет, как только парень протягивает к нему свои руки. — Ты всё жаловался, что у тебя нет нормальной ручки, — закатывая глаза, произнёс Пик. — Я не знал, что ещё можно тебе подарить, прости, — неожиданно извиняется он, чём немного шокирует и вводит в ступор философа.       До Данте не доходит, даже, когда парень хмурится, становясь недовольным недогадливостью любовника. Из-за чего Пик тише добавляет, объясняя:       — С днём рождения, недогадливый философ.       Данте забыл про это. Он совсем забыл, что сегодня его день рождения.       — Спасибо, — крепче сжимая подарок в своей руке, шепчет философ. Он поджимает губы и отворачивается, надеясь скрыть легкий румянец.       «Люди придумали празднование дней рождений, чтобы чувствовать себя нужным и помогать другим становиться счастливыми,» — подытожил Данте. Только сейчас он понял, как важен этот праздник для людей.       Знать, что ты для кого-то важен и горячо любим кем-то, и есть главная суть этого праздника.