Шëпот в темноте

Шум воды успокаивающе действовал на Валеру, все тревожные мысли сразу отошли на задний план, как только речной трамвайчик тронулся, неторопливо плывя по Волге. Валера немного откинулся назад на перила и внимательно наблюдал за медленно меняющимися пейзажами. «Красиво… Будь Денис рядом, он бы описал всë это так: поэтично…» Мысли о старшем брате погрузили Валеру в мрачное настроение, вода больше не давала успокоение, пейзаж теперь казался обычным, ничем не примечательным. Сквозь вновь лезущие тяжелые мысли Лагунов услышал чей-то тихий голос рассказывающий какие-то истории, которые больше подошли бы для страшилок на ночь, чем для речи экскурсовода, рассказывающего о всяких интересных местах. — В прошлом году одна девчонка с нашего двора сюда поехала, пошла в лес и пропала… А потом только один скелет нашли… Скелет? Какой ещё скелет? Валера заинтересованно повернулся. Неподалеку от него сидела группа мальчишек, которые тихо между с собой перешептывались, собравшись стайкой вокруг того пацана, который первым упомянул про скелеты. Видимо, он уже был здесь… Или просто баек наслушался, если сам же их не сочинил. И все же Валеру заинтересовали эти перешептывания, и он придвинулся подошёл поближе, чтобы послушать, о чем говорят его сверстники. — Серег, а че, местные есть здесь? — Ну да, есть. Но в лагерь они не ходят. — ответил один из мальчиков, который рассказывал о чем-то с видом знатока, опытного и осведомленного обо всем. — А че так? — Боятся… — Кого? — Беглых зеков. — Да-да, — подхватил еще один мальчик, — Тут беглые зеки в лесу живут, пацаны с прошлой смены рассказывали. Они с зоны сбегают в лесу дичают совсем… Зверями становятся… Кости, скелеты, беглые зэки… Такое ощущение, что они в комнату страха плывут, а не в пионерский лагерь. Все эти истории казались полнейшим бредом, в который только уж совсем маленькие дети поверят. И те мальчики, что слушали этого Серегу и того, кто подтвердил слух про зэков, кажется, тоже не очень-то верили в правдивость всего этого. — Прям уж зверями? — переспросил один из них. — Они людей едят сырыми! — но слова Сереги были встречены смешками. Зэки, которые едят людей сырыми… Нет, ну кто тут кого пытается обдурить? — Да что ты какие-то сказки рассказываешь?! — Да тут места такие! Валера помнит, как Денис рассказывал ему про лагерь и про то, что творилось в окрестностях, когда вернулся домой. Не было там ничего про беглых зэков, про чужие скелеты и людоедство… Но у этого места действительно была своя история, пусть не такая пугающая и загадочная, а все же заставляла о чем-то задуматься, рассуждать… А все это казалось выдумками, которые не терпелось хоть как-то опровергнуть. — Тут всë кровью залито. Кровью красноармейцев… — пояснил он. Вот и всё. Щепотка неясной жуткости была развеяна сухими историческими фактами. Несколько глаз удивленно уставились на Валеру, который, увидев, что ребята его слушают, продолжил: — Вон в той деревне, — Лагунов указал рукой на виднеющиеся вдали ветхие деревянные дома, над которыми возвышалась полуразрушенная церковь, — В гражданскую войну жестокая битва была. — Откуда ты знаешь про войну? — кто-то с недоверием спросил. — Из библэотеки, — усмехнулся белобрысый кудрявый пацан с ремнем на плече. Его слова не задели Валерку нередко так дразнили в школе, но он всегда находил это слишком глупым, чтобы обижаться. А что тут такого? Да, читал он больше, недаром очкариком прозвали… — Угомонись, Титяпкин! Валера удивленно повернулся на чужой голос, который казался куда более решительным и до этого не звучал в оживленной беседе. На него смотрел мальчик в синей безрукавке. Из-за светившего в его зеленоватые глаза солнца он прищурился, но, тем не менее, так и не отвел взгляда от Валеры. — Мне брат рассказывал. — ответил Валера, — Он в прошлом году тут вожатым был. — Сейчас тоже едет наверное, да? — Нет… — голос Валеры зазвучал отчужденно, что уж точно не осталось без внимания. — Че случилось? — долетел вопрос. Компания мальчишек косилась на него не то с подозрением, не то с нетерпением, с желанием услышать ещё одну раскрытую тайну. Но Валере не хотелось говорить. Он не мог просто взять и сказать об этом… Он бы молчал и дальше, его бы и дальше буравили взглядом, если бы не какой-то картавый пацан, который вполголоса ответил вместо Валеры: — У него брат умер… И эти слова, который даже не были произнесены самим Валерой, больно резали по сердцу. Он пытался смириться со смертью брата, человека, который был для него самым лучшим другом! Но ничего не выходило. Горло как обжигало от имени «Денис» и следующей за этим именем паузы, так и обжигает. — Дурень! — шикнули на кого-то, — Говорить меньше надо… Язык твой, как помело и до таких тем привело! До Валеры доходили обрывки разговора. Голова казалась ватной, единственное, чего сейчас хотелось это просто лечь где-нибудь и забыться. Внезапно чья-то рука похлопала его по плечу. Валера словно проснулся от сна и повернул голову. Перед ним стоял тот самый мальчик в синей безрукавке, который практически избавил Валеру от насмешек этого мальчишки со смешной фамилией Титяпкин. — Тебя как зовут? — спросил он. — Валера… Лагунов… — заторможенно ответил Валера. Он не очень понял, с чего вдруг им заинтересовались. Обычно на очкариков всем было все равно, особенно на очкариков, которые не очень-то любят чесать языком. Но этот мальчик с зелеными глазами был, похоже, другого мнения о необщительных очкариках, по совместительству еще и читающих чуть больше, чем сверстники. — А я Лëва. — представился мальчик, — Лëва Хлопов. Дружба? — он протянул руку для того, чтобы закрепить наличие дружбы взрослым рукопожатием. Валера не был против и пожал протянутую руку. — Дружба. — он решительно кивнул. Речной трамвай пришвартовался к берегу. Взрослые неспешно начали выводить детей на сушу. Когда судно опустело, детей разделили на отряды. Каждый вожатый шел впереди всей своей группы с красным флажком. Валера, как порядочный пионер, шел в строю, оглядывая местность. Впереди показались массивные железные ворота с надписью «Пионерский лагерь Буревестник», рядом с воротами одиноко стояла полуразрушенная статуя горнистки. Идя по тропе, Валера невольно улыбнулся, в голове всплыли разговоры со старшим братом о лагере, истории о чем-то красивом, веселом и грустном. То, что находилось за воротами, действительно было очень похоже на всё обрисованное Денисом. В этом лагере была какая-то своя атмосфера, раскрашенная в соломенно-желтые, травянисто-зеленые, лазурные синие, огненные красные цвета, такие красочные… Они заставляли забывать обо всем. Валера чувствовал, что будто бы погрузился в какой-то другой мир, далекий от всей той печали, которая — Приветствую вас! Впереди раздался женский голос, бодрый, но грубоватый. Навстречу их отряду шла невысокая женщина в коротком бежевом платье, на её шее был повязан пионерский галстук, а в руке развевался такого же цвета флажок. — Вы че такие кислые то? — громко спросила она, — По мамке соскучились да? Кто шагает дружно в ряд? — ритмично спросила она, подначивая рябят ответить. Несколько голосов ответили мгновенно, отзываясь на кричалку. — Пионерский наш отряд! — Кто шагает дружно в ногу? — Пионерам дай дорогу! — Ой молодцы-молодцы! — женщина удовлетворенно закивала и прошла дальше по тропе к следующему отряду. Спереди Валеры шел белобрысый кудрявый мальчишка тот самый Титяпкин, который пытался пошутить про библиотеку. Он повернулся к своему товарищу, что шагал рядом, и пренебрежительно спросил: — Че это за дура такая? — Это Свистуха, главная вожатка…- ответил ему тот самый мальчик, который рассказывал и про зэков, и про здешние места. Который, видимо, знал об этом лагере почти всё. Вожатый проводил их отряд до комнаты, оставив мальчишек одних разбирать вещи. Как только дверь отворилась, толпа юных пионеров разбежалась кто куда, чтобы успеть занять лучшее место. Валера не торопился. Ему совсем не хотелось драться за какие-нибудь «хорошие места», но его товарищи по отряду уже приступили к дележке кроватей, и Валере пришлось включиться во все это, заняв хоть какое-нибудь место. — Ого! — с восхищением произнес один из мальчиков, осматриваясь и кидая сумку рядом с одной из кроватей. — О! это моя! — громко произнес второй и побежал к дальней кровати, которая, наверное, показалась удобной тем, через дверь ее было рассмотреть сложно, а значит, можно было заниматься чем угодно, не боясь получить нагоняй от вожатых. — Я тут! моё не занимать! — выкрикнул третий. — Чур моя у окна! — мимо Лагунова пробежал Титяпкин, размашистым движением кидая свои вещи на кровать у окна. Валера пожал плечами и подошел к ближайший к нему кровати. Ему-то было не очень важно, где спать… Он поставил чемодан на тумбочку и открыл его, доставая из маленького кармашка деревянные прищепки. — Слышь, Титяп, — громкий и уверенный голос Левы заставил Валеру оторваться от раскладывания вещей, — Пусти меня к окошку, а? Титяпкин явно колебался, но Лева нашел, что добавить: — Я ж футболист, — пояснил он, — Я бегаю, у меня легкие вот так разработаны, — Лева, жестикулируя, показал Титяпкину, как именно разработаны его легкие, — Мне кислород нужен. Едва ли эти досужие рассуждения заставили бы Титяпкина слезть с занятого места, но ему определенно не хотелось встревать в драку с тем, кто занимается футболом, бегает, да еще слово может за себя сказать. Поэтому, хоть и не сумев скрыть огонек ненависти в глазах, он пожал плечами и встал в кровати, убирая сумку. — Да без проблем… — ответил он и направился вдаль комнаты, выискивая, видимо, новое место. Валере до этого не было никакого дела. Он расправил подушку, раскрыл чистую простыню и закрепил один конец белой ткани на шторе с помощью прищепки, формируя подобие уютного хлопкового шалаша. Всё то, что не было закреплено, Лагунов забросил на кровать. Располагаясь поудобнее и обустраивая свое новое место обитания, Валера не заметил, как сзади к нему подошел Титяпкин. — Эт чё такое? — спросил он, дерзко растягивая слова. — Это домик от комаров, — ответил Валера, — Меня брат научил. — А палатку не взял с собой? — усмехнулся кто-то в глубине просторной комнаты под тихий смех. «Ну, с палаткой у меня, как и у некоторых — с мозгами» — подумал Лагунов и улыбнулся сам себе от наскоро придуманной шутки. — Ну ладно, — растягивая слова, произнес Титяпкин, а потом с новыми плюхнулся на кровать, занятую Валерой, повредив и старательно сделанный домик от комаров, — Я тогда здесь буду, а ты отвали туда. — он неопределенно махнул рукой, указывая куда-то к выходу Валера даже толком не разглядел. — Сам иди. — парировал он. Лагунову действительно было без разницы, где спать. И в драку он ввязываться не хотел. Просто Титяпа, не обладающий, по всех видимости, должным уровнем развития, начинал доставать. И Валера понятия не имел, с какой это радости должен уступать свое место этому недо-хулигану. Тут взыграла не то жажда справедливости, не то мальчишеский азарт, который так и подначивал показать, что самый тихий и самый умный не всегда самый безобидный. А другие ребята придвинулись ближе, явно желая посмотреть на то, чем это закончится. — Ты че, очкастый, оборзел?! — Титяпкин поднялся с кровати и подошёл вплотную к Валере, стараясь выглядеть грозно. Он даже бровь поднял, как это делают типичные книжные злодеи. — О, сейчас бокс посмотрим! — выкрикнул кто-то справа. Но Валера не обратил на это никакого внимания. Да не будет никто смотреть бокс… Титяпа, как и любой порядочный хулиган, таковым является только на словах. А на деле… Стоит прикрикнуть или дать понять, что оттуда Валеру не достанешь, все, уйдет как миленький. — Топай отсюда. — Лагунов выбрал второй вариант действий, не повышая голоса. — Слышь, очкарик… — Титяпкин уже, было, схватил Валеру за футболку, легонько тряхнул его, как раздался другой голос. — Титяпа, остынь! — к ним подошёл Лева, который решил выбрать метод кнута, а не игнорирования, — А то я за Лагунова выступлю! — это предупреждение даже не угроза произнесенно твердо, почти железно, заставила Титяпкина замолчать и сникнуть. — Да ладно, чего вы… — Титяпкин развел руками, мол, ничего ж не было, никто не пострадал… — Бывает… — он развел руками и отошел от Валеры, деловито присев на кровать, которая была единственной незанятой. В пионерском лагере «Буревестник» наступил вечер. Стемнело на улице довольно быстро, хотя на дворе был разгар лета. Валера прежде не замечал, как быстро все окружающее погружается во мрак ночи. И сейчас эта темнота вполне располагала очередной порции страшилок, от которых его товарищи по отряду, судя по всему, ещё не устали. — На Олимпиаде иностранцы будут дарить футболки с олимпийским мишкой… — кудрявый мальчик, который рассказывал и про зэков, и про пропавшую девушку на речном трамвайчике, вновь начал рассказывать страшилку, сменив, правда, тему историй с лагера на грядущее событие Олимпиаду. — Мишка-то нормальный… а когда постирают краска облезет и он зубы оскалит как собака! — он пытался говорит жутким, зловещим голосом, который бы навевал ужас. Но крутецкая футболка с медведем оказалась не только очередной пугающей историей, но и крутой вещью, которой каждый уважающий себя дворовой пацан хотел бы обзавестись. — Четко! Мне б такую футболку.- восторженно проговорит мальчик с соседней кровати кудрявого, растягивая слова. — А еще говорят будут дарить жвачки… и джинсы продаваться будут, а в швах зашиты микробы… — рассказ тут же подхватил Титяпкин, но жвачки и джинсы с микробами не вызвали такой волны восхищения. Воцарилась короткая тишина, которая была прервана полусонным голосом Левы. — Пацаны… — начал он, — А давайте футбольную команду создадим? — Четко! — ответом послужило несколько одобряющих голосов со всех сторон просторной комнаты. Но только мальчики решили разговориться про будущий спорт в своем отряде, как их прервал голос одной из вожатой, которая проходила мимо комнат: — Всем спать! Мальчики тут же смолкли. Лева повернулся на бок и засопел. Включился чей-то фонарик. Тихая атмосфера отбоя вполне располагала к очередной порции страшных историй. — Пацаны… — снова начал кудрявый, — Историю про каменную горнистку помните? Так вот… — он сделал драматическую паузу и продолжил: Старшаки рассказывали, что она все-таки нашла того мальчика который разбил барабанщица у ворот… Он встретил её в коридоре когда выходил из туалета… — сердце Валеры застучало. Нет, не то, чтобы он боялся или верил в этот бред, вовсе нет… — Ну он перепугался, как ошпаренный, побежал по коридору… Слышит а сзади шаги, скрипящие, каменные… Она прямо позади него шла! Быстро, совсем как смерть идет… — его неугомонный товарищ всё продолжал, не замолкая, только иногда останавливался. чтобы нагнать жуть. А Валера постарался поуютнее устроиться в своём домике от комаров и унять стук сердца. Как назло, его фантазия разыгралась и вот он уже представлял себя героем этой страшной сказки, представлял, что это он бежит по коридору прочь от своей погибели… — А потом он забрался в комнату, прыгнул под одеяло… И дверь медленно открылась! Со скрипом таким жутким! А через секунду одеяло поднялось, и он увидел…. мёртвое лицо этой горнистки! Валера не знал, почему эта жуткая история произвела на него такое впечатление. Может, ему действительно все это казалось, но он видел себя бегущим от жуткой горстки, видел наполовину отколовшиеся от железных прутьев куски гипса, из которого было сделано ее скрипящее тело, видел мертвенно-бледное облезшее лицо и абсолютно пустые глаза, которые должны были внушать покой и боевой дух… Сейчас они внушали только лишь панический страх и отражали безмолвную ярость и обиду той, кто лишился чего-то дорогого… Тьма одеяла скрывала кошмарный образ, был слышен лишь неумолимо приближающийся скрип половиц. Резко его простынь поднимают вызвав у него испуганный вздох несколько пар глаз уставились на него — Ты че? Страшилок испугался что ли? — на него смотрел кудрявый, Титяпкин и ещё двое мальчиков. Валера не ответил. Наверное, по его побледневшему лицу всё и так было понятно. Стало немножко стыдно… не хотелось Валере в первый же день прослыть тем самым пугливым пацаном, который боится простых сказок. — Не ссы, пойдем! — кудрявый махнул рукой. В его голосе слышалось самодовольство. — Куда? — проговорил Валера, пытаясь придать лицу более серьёзный вид. — Куда-куда… — Титяпкин хитро прищурился, — Девчонок мазать! — Зачем? — брюнет посмотрел на них с легким недоумением в глазах. Такой род веселья его не то, чтобы прельщал. Не понимал Лагунов таких шуточек. То есть, может, для кого-то они и были забавными, но Валера почему-то считал это скорее глупым и ненужным, чем смешным. — Весело же! Ты представь лица девчонок на утро, когда они свои лица в зеркалах увидят! — кудрявый попытался, было, объяснить Валере всю прелесть этого глупого развлечения, но его прервал раздраженный голос Титяпкина: — Да наплюйте вы на него, он же этот… интеллихент, во! — он рассмеялся от собственного коверкания слова. Стоявший рядом с ним мальчик негромко рассмеялся. — А что в этом смешного? — спокойно спросил Лагунов. Не то, чтобы он таким уж прямо занудой, нет… Просто чем заниматься такой ерундой, за которую можно потом получить от вожатых и коллектива, лучше было бы поспать… В конце концов, завтра открытие смены, всем предстоит ранний подъем, а Валере совсем не улыбалось открывать рот на церемонии только в широком зевке. — Пошли, пацаны, ну его…- Титяпкин махнул рукой, Валера пожал плечами и повернулся на другой бок. Заполошно бившееся после странного побуждения сердце понемногу восстанавливало свой ритм, одеяло, служившее домиком от комаров, навевало приятную в такую теплую ночь прохладу. Вскоре сознание брюнета погрузилось в спокойный сон, а пережитки всех тех страшилок, которыми успели его напотчевать, остались во вчерашнем дне. Здоровый сон способствовал такому же здоровому пробуждению. Лучи солнца светили через оконное стекло, мягко освещая комнату, в которой было слышно разве что мерное посапывание других ребят. Валера хорошенько потянулся, нажарил на тумбочке свои очки и встал с кровати. За дверью в комнату уже слышалось какая-то возня — кажется, ребята из других отрядов потихоньку пробуждались ото сна и уже начали собираться. Валера надел футболку и штаны, принялся рыться в тумбочке в поисках красного пионерского лагеря, как дверь в комнату открылась, и внутрь нее заглянул молодой худощавый парень с неаккуратно завязанным на шее галстуком. Валера вроде его видел… Кажется, этот парень был их вожатым… — О, какой молодец! — он показал Валере большой палец. — Доброе утро, э-э-э… — Валера почему-то запамятовал имя этого вожатого, что было не очень вежливым с его стороны. — Игорь Александрович, — вожатый усмехнулся, — А ты вроде Лагунов? — тот кивнул. Вожатый бегло осмотрел комнату. — Давай, буди товарищей, скоро приветственная линейка начнется, быть надо всем и чтобы при параде! — Понял… — Валера коротко кивнул и, как только Игорь Александрович вышел из комнаты, осмотрелся, не совсем понимая, с кого начать. Не очень хотелось ему подходить к Титяпкину или кому-то, кто травил страшилки ночью — эти наверняка не выспались, так что нормальной реакции от них едва ли стоит ждать. Внимание Лагунова привлек мирно сопящий Лева, к кровати которого он и подошел, а потом легонько потряс товарища за плечо. — Лева просыпайся, нам надо на линейку собираться… — футболист нехотя открыл глаза. — Чего? — пробубнил он. — Просыпайся, говорю… — Валера снова тряхнул его, на этот раз чуть сильнее, — Линейка приветственная. Вожатый заходил, сказал быть всем и без опозданий. — А-а… — на лице Левы мелькнуло прозрение, и он поднялся на локтях, почесав макушку, — Забыл я как-то… Спасибо, что разбудил, я бы и не вспомнил! — на его губах появилась теплая дружеская улыбка. От улыбки брюнет слегка смутился, но быстро взял себя в руки и двинулся к следующей кровати. Потихоньку в комнате послышались мальчишечьи голоса, и Валера подошёл кровати, которую до последнего обходил стороной. На ней, открыв рот, спал Титяпкин. Валера мысленно собирался с силами. Будить этого задиру всё равно придется, даже если есть риск нарваться на очередные подколки. Титяпкин всхрапнул как бы в подтверждение мыслей Валеры. Рука брюнета уже, было, потянулась к плечу Титяпкина, но вдруг раздался голос Левы: — Валер, ты там значок свой забыл! В ванной, он у раковины лежит… Сходи возьми, а то ещё заберет кто… «Значок — это важно» — мелькнуло у Валеры в голове, и он, мысленно махнув рукой на Титяпкина, побрел в ванную, небольшую и немножко обшарпанную. Мало кто успел проснуться, поэтому помещение пустовало. Лагунов подошёл к раковине, но своего значка он там не увидел… Сперва его пробрала нервная дрожь, но потом Валера вспомнил, что попросту не успел его надеть и спросонья положил в карман.Он тут же пощупал брюки. Значок действительно был там. А потом Валера услышал полусонный голос Титяпкина, который ругался на всех, по-крутому растягивая слова. «Повезло» — подумал Валера, очень даже повезло… Ладно к Леве Титяпа не сунется, а вот Валеру могут и отлупить. Он едва удержался от улыбки. Получается, всю эту историю Хлопов выдумал, лишь бы на Лагунова не пришлось всё раздражение этого мелкого хулигана… Обозлившись поначалу за то, что Лева ему голову заморочил, Валера понял, что его теперь уже друг никакой злости не заслуживает… Его бы даже стоило поблагодарить. Пока ребята собрались и одевались, завязывали галстуки, поправляли носки и старались как можно аккуратнее завязать шнурки, Валера пересчитывал всех своих товарищей. Всё-таки, ему поручили довольно ответственное задание — подготовить весь отряд к выходу на торжественную линейку, посвященную открытию смены. Вскоре в комнату вновь заглянул Игорь Александрович и быстро осмотрел всех ребят, которые почти собрались. — Всех пересчитал, Лагунов? — спросил он, — Никого не упустил? — Нет, тут все, — бойко ответил Валера. — Отлично, — Игорь улыбнулся и глянул на часы, — Значит, выдвигаемся! Идти до места, где проводилась церемония приветствия, было неподалеку, там, на поле собрались отряды вместе со своими вожатыми, занимая почти всë поле, оставляя мало свободных мест. Вскоре все отряды были собраны в линейку. Тут же на импровизированную сцену вышла главная вожатая, рядом с ней на «Сцену» вышли ещё несколько человек. — Здравствуйте ребята и добро пожаловать! — бодрым голосом начала старшая вожатая, которую товарищи Валеры по отряду называли Свистухой. Среди отрядов тут же раздались аплодисменты. — Мы рады приветствовать вас на лучшей смене этого года, — продолжила она, когда шум хлопков немного стих, — На Олимпийской смене! — вновь взрыв бурных аплодисментов раздался по всему стадиону. Валера завороженно слушал речь, пока рядом с ним не послышался тихий голос Левы: — Блин, я Олимпиаду очень хочу посмотреть, прям до крови из носу… эта Олимпиада… я прям не могу… — то, что Лева увлекался спортом, Валера уже понял. Это было очень здорово, становилось понятно, почему для Левы так важна была эта олимпиада. Валера не то, чтобы был фанатом большого спорта, но он бы не отказался посмотреть олимпиаду вместе с другом. Он бы с радостью сказал Леве об этом, но тут Свистуха вновь заговорила свою речь. — Хочу представить вам директора нашего лагеря, Колыбалов Николай Петрович! — она указала рукой на стоящего неё грузного мужчину в светлом костюме и белой шляпе, которую снял, когда вышел вперед. — За Колыбаловым стоит заведующий пищеблоком, наша замечательная красавица Леонтьева Анна Сергеевна, будьте любезны, — вперёд вышла женщина с темными кудрявыми волосами и в очках. Она приложив к груди руку и немного поклонилась всем. — Ну а этого человека вы наверняка знаете, это капитан нашего корабля, Капустин Иван Палыч! — мужчина в матросской бело-синей рубашке и потрепанной фуражке скромно помахал всем. Тут снова рядом раздался шепот, и Валера повернулся. — Не знаете, в лагере есть телевизор? — это Лева задал вопрос кому-то стоящему сзади. — В том году Штирлица крутили, — ответил ему какой-то парень, — Так мы к пенсионеру пошли у него телевизор свой. — К какому пенсионеру? — Вон к тому, — кто-то махнул головой головой на сцену, где стоял старик в бежевой куртке. В руках он держал трость, но что-то подсказывало, что этот предмет ему не очень-то и нужен. Разглядывая пенсионера, Лагунов не смог понять, что его зацепило в этом человеке, ведь с виду ничего примечательного в нем не было… Он уже успел прослушать половину того что говорила старшая вожатая, отвлекаясь то на слова Хлопова, то на этого пенсионера, который в детском лагере выглядел как-то… чуждо и в то же время словно на своём месте. — Физрук, по совместительству завхоз, Захваткин Руслан Максимович, — Свистуха всë продолжала представление и показала рукой на худощавого мужчину, который перекатил в руке не то футбольный, не то баскетбольный мяч. — Ну и наконец доктор Айболит нашего лагеря, врач Носатов Валентин Сергеевич — хмурый и почти облысевший мужчина с угрюмым взглядом почти не отреагировал на представление — только коротко и неприветливо кивнул. Старшая вожатая сделала паузу, такую, какие взрослые обычно делают перед тем, как начать какой-нибудь проникновенный разговор о чем-то важном и интуиция Валеру не обманула. — Самый главный человек в нашем лагере, Серп Иваныч Иеронов! — вожатая указала на такого странного по мнению Валеры старика с тростью, — Это ветеран гражданской войны, — с придыханием произнесла она, — Пенсионер Союзного значения! И вот таким… — свистуна сделала паузу, явно в стремлении придумать какой-нибудь красивый оборот речи, — Человеком с большой буквы, — наконец произнесла она, — Наша дружина взяла свое шефство. На несколько секунд воцарилась тишина, а затем снова раздались громкие хлопки. — Прошу, Вам слово пожалуйста, Серп Иванович… — старшая вожатая отошла чуть в сторону, открывая путь к микрофону для пенсионера. — Здравствуйте, дорогие ребятки…- начал он, — Я надеюсь, мы с вами будем жить дружно и весело. Имейте ввиду: для меня очень важна дисциплина. — Старик по отечески погрозил ребятам пальцем с улыбкой, — Я здесь живу неподалеку вы, наверное, видели домик милости прошу гости с удовольствием угощу вас чаем с конфетами и печеньем… Тут неожиданно речь прервала главная вожатая, буквально отбирая микрофон: — Я хотела сказать, что Серп Иванович участник революции, он освобождал наш город! Радость с лица Валера медленно сползла. Он терпеть не мог, когда кто-то кого-то перебивал, отец говорил, это у него от мамы. — Некрасиво как-то.- проговорил Валера, поджав губы, — Вроде уважаемый человек, а она… Дала бы хоть договорить… — Ну ты, конечно, даешь — по-доброму усмехнулся Лева в ответ на тираду Валеры, — Ты прямо как моя учительница по литературе… Тоже вся такая… Ну, знаешь, правильная. — Это называется «уважение». — Валера скривился. Слова Хлопова его немного задели… Как-то не верилось, что пионер, спортсмен и с виду хороший мальчишка, думает вот так… Лагунов демонстративно надулся и отвернулся от друга. — Да они явно это знают, верно ведь, ребята? — заговорил пенсионер, с явным нежеланием не то лишней славы, не то того, чтобы Свистуха уже прекратила весь этот спектакль. — Да! — хором произнесли ребята. — А знаете кто освобождал наш город? — не унималась вожатая. Тут ответы разделились: Кто-то кричал «да», кто-то вразнобой пытался дать более точный ответ на этот вопрос… — А от кого освобождали? — внезапно спросил пенсионер, каким-то образом оказавшись то ли кроме, то ли весомее пионеров, которые тут же замолкли, а спустя пару секунд снова заголосили: — От белых! — А поточнее? — поднялся негромкий гомон: каждый пытался хоть что-то вспомнить, некоторые вожатые пытались помочь, подсказывая что-то ребятам, но под пристальным взглядом Свистухи замолкали… Валера-то читал книжки. Он был уверен, что и другие пионеры их тоже читали. Просто не у всех, наверное, были старшие братья, которые могли рассказать несколько уроков истории, которые были преподаны куда более интересно, чем это делали учителя в школе, рассказать что-то, чего Валера не знал… Но теперь он точно знал ответ на вопрос. Фактически, ребята были правы, просто… Там были не только белые, а об этом знали только старшеклассники, знавшие историю назубок. — От интервентов… — негромко произнес Лагунов. Видимо, ему следовало сказать громко. Члены его отряда повернулись к нему, явно не расслышав, голос Валеры пронесся по всему стадиону, все резко повернули головы к нему, ожидая того, что брюнет повторит свой ответ. Но Валера опустил глаза. А вдруг сказал что-то неправильное? Тут девочка, смотревшая на него, повернулась к сцене и повторила слова Валеры: — Интервентов прогнали, — её слова как раз-таки были услышаны и всеми ребятами, и Свистухой, и пенсионером. — Кто сказал? — задал вопрос ветеран ему никто не ответил — «Интервенты»… — повторил он и приказал почти армейским голосом: Два шага вперёд! Валера глубоко вздохнул и сделал шаг вперёд, почти ни о чем не думая. — Это я сказал… — произнес он. Не то, чтобы он хотел защитить эту девочку, просто… Уж больно грозным и суровым казалось лицо этого ветерана, который неторопливо спустился со сцены и подошел к Валере. Воцарилась почти мертвая тишина, только где-то вдали, со стороны старших отрядов слышался едва различимый шепот. — Молодец, — вдруг сказал Серп Иванович. Его нахмуренное и строгое лицо будто бы разгладилось, и Валера прочувствовал, что волнительный стук его сердца понемногу затихает. — Как зовут? — сперва он ждал какого-то подвоха. Поначалу его немного испугал взгляд пенсионера… — Валера… — представился Лагунов с небольшой заминкой. — Так вот, Валера, всë вот это… -Серп Иванович обвел тростью окрестности, которые Валера не смог разглядеть за кронами деревьев, — Шикобаловские дачи, в которых раньше отдыхали, жили господа… на которых мы с моим братом Матвеем ботрачили в восемнадцатом… сюда белые пришли. Валера старался не отводить вежливо-внимательного взгляда от пенсионера, который с долей ностальгии и призрачной гордости рассказывал о том, как они с братом прогнали засевшего где-то в укрытии врага. Эта история больше походила на сводку из газет или главу из учебников истории, которые Лагунов любил читать. От этой истории веяло небывалым, почти книжным героизмом. Валера бы даже присвистнул в восхищении, но он знал, что ни в одной истории всё так просто не бывает. Что понятия «чёрное» и «белое» — не просто понятия. По крайней мере, так говорил Денис. А брату Валера верил куда больше, чем кому-либо ещё. — Мы мечтали о новой жизни где люди были бы другими. Счастливыми… Любой ценой.- пионер, наконец, закончил, и по стадиону раздались гулкие хлопки. Лагунов поежился. Как-то не по себе ему стало от слов «Любой ценой». И всё же он коротко кивнул, словно выказывая уважение к рассказанной истории. Наступила пауза, какая-то светлая и торжественная. Наверняка в этот момент старшие ребята переосмысляли свою жизнь и понятие «подвига» в ней, а младшие помещали рассказанное и личность пенсионера на полку «Героическое и великое» в собственном сознании. Молчание было прервано голосом Свистухи: — Серпу Ивановичу мы предоставляем почетное право поднятие флага Олимпийской Смены! Пенсионер повернулся к Валере и почти добродушно спросил: — Пойдешь со мной? — брюнет сперва оглянулся на товарищей, словно ищя в них подтверждение, что обращаются именно к нему, — Пойдем, не бойся, — с улыбкой произнес Серп Иванович и побрел вперед, опираясь на трость. Валера направился вслед за ним. Подойдя к столбу, где на веревках был прикреплён красный флаг, они встали по обе стороны он него. Послышался негромкий стук барабанов, главная вожатая подняла руку к виску, отдавая честь, и произнесла: — Флаг поднять! — после её слов все один за другим дружно подняли руки на единый манер. Алый треугольник ткани медленно начал подниматься по столбу. Валера старался более аккуратно тянуть веревку, ведь она выглядела слишком хлипкой, но старался не отставать от четких, размеренных, как по струнке, действий Серпа Ивановича. Когда флаг достиг верхушки, Лагунов наконец выдохнул и направился на своë место. Потихоньку все отряды начали расходиться. Сначала поле покинули старшие отряды, за ними подтянулись и младшие. Отряд Валеры ушел последним. Валера до конца провожал взглядом фигуру пенсионера, прямую, словно внутри позвоночника у Серпа Ивановича, как говорили старшие ребята, была линейка забита. После Приветственной речи Игорь Александрович повел свой отряд завтракать. Всё было по старинке: манная каша и чай. Брюнет грустно вздохнул. Он надеялся на то, что хотя бы в лагере рацион будет другой, но… Не то чтобы Валера был привередливым — просто манной кашей его потчевали со школьной скамьи. Это понемногу надоедало, но за неимением… — Чего не ешь? — сбоку раздался знакомый голос. К Лагунову подсел тот самый мальчик, который уже прославился на весь отряд своими историями про этот лагерь, местами явно выдуманных, но всё-таки оставлявших след на воображении. — Да что-то аппетита нет, — ответил ему Валера. Частично это было правдой, Действительно, как-то он не ожидал, что его вот так «выцепят» на Открытии смены. Валера успел здорово поволноваться, как и любой другой школьник, которому было дано право постоять рядом с героем войны и даже поговорить с ним. Из-за этого аппетит действительного несколько пропал. Хотя Валера прекрасно понимал, что ещё час-два — и в животе начнет нещадно булькать. — Че не знаешь что ли? Интелэхентные очкарики каши не едят! — вклинился в их разговор Титяпкин, сидевший за соседним столом. Его соседи негромко рассмеялись. Валера не ответил. Он уже решил для себя, что Титяпу лучше просто игнорировать. Тот же, осознав, что «Очкарика» задеть не так просто, переключился на рядом сидящего товарища, надоедая ему своими шутками Как оказалось, у них сегодня был свободный день. Все занятия, кружки и секции работали только со следующего дня. Видимо, Открытие смены было настолько торжественным мероприятием, что взрослые решили дать детям время привыкнуть к лагерю и освоится на его территории. За это брюнет был им даже благодарен. После завтрака он направился сразу в свой корпус ведь он прихватил с собой пару книг, которые хотел давно хотел прочесть. Но не выходило — то времени не было, то ещё что-то там. Валера надеялся на то, что хотя бы здесь, в лагере, в относительно спокойной обстановке ему удастся осуществить задуманное. Одну из этих книг ему подарил Денис после приезда домой. Книга была про насекомых и, наверное, не была интересна сверстникам Валеры, но с первых же страниц почему-то она оказалась жутко занимательной. Как и вторая книга про астрономию, которую Лагунов купил сам. Дойдя до своей койки, Валера вытащил свой чемодан из-под кровати и открыл его. Две непримечательные «Взрослые» книги лежали под чистой рубашкой. Брюнет взял книгу про насекомых и погрузился в чтение, открыв книгу где лежала закладка. Прошло несколько часов. Сложные термины затянули Валеру, и он не заметил, как быстро пролетело время. Он даже пропустил обед и сперва забеспокоился, когда это обнаружил. Но Валеру вроде никто не хватился, лагерь не был поднят на уши, что утешало, так что он продолжил чтение. Через время глаза начали уставать, и Лагунову пришлось отложить книгу. Как только книга легла под подушку, дверь комнаты резко открылась, и в неё забежал запыхавшийся Лева. — Вот ты где! — воскликнул он, — А я весь лагерь оббегал! Тебя искал… — Валера потупил глаза. Как-то неудобно получилось перед Левой. Наверняка, друг заметил и то, что его не было на обеде, и успел надумать всякого… — Чего случилось? — спросил брюнет. — Да мы с пацанами хотим в футбол поиграть, — начал Лева, и Валера выдохнул. Ну, слава богу, никто не умер и не пострадал… — Игорь Саныч разрешение попросил у физрука, и нам разрешили. Хотел тебя позвать с нами. Пойдешь? — Да я… — начал Валера, — Я просто… не очень футбол люблю… — Если играть не умеешь, так и скажи! В этом ничего зазорного нет. Я тебя лично научу! — с доброй дружеской улыбкой заверил его Хлопов. Лагунов не то, что не умел. Ему не хотелось отказывать другу и падать в грязь лицом перед ним, показывая свою трусость. Но падать в грязь лицом перед товарищами по отряду и показывать, что вместо футбола и догонялок он книжки читал, Валере тоже не очень хотелось. Детский выбор оказался сложноватым…