Не доводи до предела

Над Гаванью светит яркое весеннее солнце. Щебечут птицы, шумит город. Легкий ветерок шевелит листву на деревьях. Тарталья сумрачно смотрит по сторонам и хмурится. Новенькие солнечные очки, подарок Люмин от какого-то модного фонтейнского дизайнера, скрывают почти половину лица. Но и солнце не слепит глаза своим нестерпимо ярким светом. Тарталья прячется в тени, пьет прохладную воду и ждет. Знакомые шаги раздаются за спиной. Тарталья взлетает по стволу ближайшего дерева наверх, прячется за выступом крыши. Чжун Ли проходит мимо, спускается по ступенькам и останавливается у прилавка мадам Пин. Они о чем-то беседуют, пьют чай. Прощаясь, Чжун Ли целует ее в щеку. Старушка блестит светлыми глазами и приглашает приходить чаще. Что отвечает ей бывший Гео Архонт, Тарталья не слышит. Ему стыдно. Он ведь знает, что эта милая женщина — Адепт. И она давно дружит с Чжун Ли. Тарталья стучится лбом о каменный выступ и спрыгивает с крыши. Он идет в другую сторону, но почему-то все равно выходит к порту. Громкий мужской голос он слышит сразу. И мягкий, бархатный смех Чжун Ли. Тарталья шипит сквозь зубы и забирается на очередную крышу, спугнув пару зябликов. Порт как ладони, у причала пришвартован корабль с инадзумскими парусами. У борта стоят какие-то люди, но Тарталья не видит их. Его взгляд прикован к высокому беловолосому парню с багровыми рогами. Он громкий, веселый, сыплет шутками. Чжун Ли смеется и его глаза мягко сияют золотом. Парень поворачивается, и Тарталья видит его Глаз Бога. Золотой ромб в круглой рамке. Становится понятна реакция бывшего Гео Архонта. Парень предлагает что-то, Чжун Ли кивает, и они скрываются за ящиками. Тарталья чуть не падает с крыши, пытаясь рассмотреть, что происходит. Перепрыгивает с одного здания на другое, снова оказывается за каким-то выступом. Выглядывает и обмирает. Чжун Ли азартно подбадривает золотисто-коричневого оникабуто, а тот сражается с большим красным жуком. Парень с рогами не уступает Мораксу в громкости голоса, но побеждает оникабуто Чжун Ли, ловко подбрасывая противника в воздух. Парень горько вздыхает и опускается на колени. Чжун Ли тянется и его треплет по волосам. Тарталья шумно выдыхает сквозь зубы. В груди становится нестерпимо жарко, перед глазами темнеет. Рогатый парень что-то говорит, благоговейно глядя снизу вверх. Чжун Ли блестит золотом глаз, кивает и протягивает ему свободную руку. Парень стягивает с нее перчатку, смотрит восторженно и прижимается губами к золотому запястью. Чжун Ли прикрывает глаза. Хватка его пальцев в белой гриве волос становится сильнее. Парень ведет языком вверх и вниз, ласкает ладонь. Чжун Ли жмурится, а у Тартальи от злости сводит скулы. Парня хочется избить до кровавых соплей, зашвырнуть на корабль и пинком отправить его в море. А потом схватить Чжун Ли за лацканы его идеального пиджака и хорошенько встряхнуть. Зажмурившись до пятен под веками, Тарталья считает до десяти. Нельзя раскрывать свое присутствие. Нельзя устраивать драку с подданным другого королевства. Нельзя так позориться перед Чжун Ли. Даже после всего увиденного. Открыв глаза, Тарталья трясет головой и выглядывает из-за завитка крыши. На причале пусто, только шелестит парусом инадзумский корабль. Выругавшись себе под нос, парень спрыгивает с крыши и устремляется в погоню. *** Чжун Ли он нагоняет возле постоялого двора «Ваншу». Бывший Архонт разговаривает с одним из Адептов, мелким и злобным Яксой по имени Сяо. Тарталья морщится и прячется за камнем. Ему не улыбается драться с Охотником на демонов. Чжун Ли ласково треплет Адепта по плечу. Тот тает от ласки. Чжун Ли наклоняется и целует Сяо в лоб. Якса смущается, быстро прощается и исчезает. Чжун Ли задумчиво смотрит в небо и идет к постоялому двору. Дорога ровная, больше никаких укрытий нет, поэтому Тарталья ждет, пока его объект слежки скроется внутри здания. Внезапно со всех сторон наползают темные тучи. Тарталья снимает очки, цепляет дужку за воротник рубашки. Стягивает пиджак, набрасывает на голову и бежит к постоялому двору. Первые капли падают на ткань, когда он ждет подъемник. А потом начинается настоящий ливень. Под шорох воды Тарталья поднимается на второй этаж гостиницы. Чжун Ли стоит возле стойки. Тарталью трясет от злости и ревности. Он выходит из подъемника, медленно пересекает мокрую площадку ресторана и оказывается внутри. Чжун Ли как раз берет ключ со стойки. — Сяншэн, — произносит Тарталья звенящим от злости голосом, — какая встреча. — Чайлд, — роняет Чжун Ли и улыбается, — что ты здесь делаешь? — Поговорить хочу, — зло бросает Тарталья. Руки уже чувствуют рукояти Гидро клинков. — Тогда, я думаю, лучше сделать это там, где нас не смогут услышать, — в обычной своей многословной манере говорит Чжун Ли. Тарталья молча кивает и идет за ним. Номер в самом конце коридора, за стеной сплошная скала. Понятно, бывший Гео Архонт хочет быть ближе к родной стихии. Чжун Ли поворачивает ключ в замке, пропускает Тарталью вперед и запирает дверь. В следующее мгновение комнату окутывает золотистое сияние, и все посторонние звуки пропадают. Чжун Ли складывает руки на груди и смотрит. Тарталья шумно вдыхает через нос, призывает ножи и приставляет один к шее бывшего Моракса. — Какого хрена, — шипит Тарталья, — ты делаешь, сяншэн? — Ты не мог бы пояснить? — ровно спрашивает Чжун Ли, но его глаза наливаются золотом силы. — Боюсь, я не понимаю, о чем ты говоришь, Чайльд. — Парень в порту, — рычит Тарталья, — кто это? Водяное лезвие давит на его кожу чуть выше воротника плаща, но Чжун Ли не обращает на это ни малейшего внимания. Он смотрит Тарталье в лицо и усмехается. — Почему тебя это интересует? Ты ревнуешь, Чайльд? — спрашивает Моракс. — Не думаю, что у тебя есть на это право. Мы не заключали никаких контрактов. И мы с тобой не состоим в отношениях, чтобы ты мог так реагировать. — Да, ревную, — зло говорит Тарталья, — и мне плевать, состоим мы в отношениях или нет. Хочешь заключить контракт? Давай. Как насчет такого: ты не путаешься со всякими проходимцами, а я качественно тебя трахаю. Чжун Ли смеется. Тарталья удивленно моргает. Бывший Гео Архонт не в том положении, чтобы смеяться! Лезвие ножа упирается ему в шею, в конце концов! — Ах, дорогой мой Чайльд, — произносит Чжун Ли низким раскатистым голосом, — почему ты решил, что будешь сверху? Тарталья нервно сглатывает и краснеет. Действительно, почему он решил, что Бог Войны Моракс позволит кому-то доминировать над собой? — Я готов заключить такой контракт, — камнепадом срываются слова с губ, от которых Тарталья не может отвести взгляд, — на моих условиях, дорогой Аякс. Имя, произнесенное этим невозможным существом, вызывает мурашки вдоль спины. — Каких? — враз севшим голосом спрашивает Тарталья. — Счет на мое имя в вашем банке, — невозмутимо говорит Чжун Ли, — и ты в моей постели каждую ночь. Я же в свою очередь обещаю уделять тебе все свое внимание и свободное время. Только не думай, дорогой Аякс, что из-за тебя я перестану видеться с друзьями, ходить на прогулки и навещать Сяо. — Каждую ночь? — нервно переспрашивает Тарталья. — Сяншэн, я не могу. У меня работа. — Я это знаю, Аякс, — роняет Чжун Ли, и его глаза превращаются в сплошное золотое пламя, — ты снова слышишь только то, что хочешь. Я сказал, что ты должен быть в моей постели каждую ночь, а не заниматься со мной сексом каждую ночь. Если ты не знал, в кровати еще можно спать. Читать. Разговаривать. Тарталья почти готов согласиться. Но вспоминает беловолосого парня из порта, и злость поднимается в груди новой жаркой волной. Чжун Ли, похоже, чувствует это. Золотом вспыхивают его волосы и появляется маленький метеорит, который начинает кружить вокруг них. Тарталья скрипит зубами и говорит: — Ответь на вопрос, сяншэн. Кто тот парень в порту? — Аратаки Итто, — рокочет Чжун Ли и пол под ногами мелко дрожит, — глава Банды Аратаки, багровый они из Инадзумы. Весьма интересная личность. — Они? — переспрашивает Тарталья. — Демон, — поясняет Моракс, — если ты видел нас в порту, то видел и его Глаз Бога. Носители силы Гео тянутся ко мне, это естественно. — Ты трогал его, — шипит Тарталья, — ты позволял ему себя целовать. — Да, — грохотом проходится по спине и по скалам вокруг постоялого двора, — потому что я — Моракс, хоть и бывший, но Гео Архонт. А Итто — носитель моей силы. — Он из Инадзумы! — рявкает Тарталья. — Его божество — Сегун Райден! — Конечно, — срывается лавиной и метеорит закладывает очередной виток, — никто не может изменить чью-то преданность. Я и не пытался. Но скажи мне, дорогой мой Аякс, ты бы отказался от возможности прикоснуться к Гидро Архонту? Ощутить резонанс стихии? Почувствовать, как тебя наполняет чистая энергия твоего элемента? — Да! — выкрикивает Тарталья в лицо Чжун Ли. — Потому что я верен Царице! — Что ж, в таком случае, предлагаю тебе взять отпуск и отправиться в Фонтейн. — советует Моракс, обжигая золотым пламенным взглядом. — Поделишься потом впечатлениями. Тарталья шумно выдыхает и убирает ножи. Чжун Ли отзывает метеорит. Тарталья трясет головой и протягивает ему руку. — Я согласен на твои условия, сяншэн, — говорит Тарталья. — Но у меня тоже есть одно. Ты сразишься со мной в бою. После этого, даже если проиграю, я выполню условия сделки. — Я принимаю твои условия, дорогой Аякс. — Чжун Ли расцепляет руки, чуть пожимает ладонь Тартальи, а затем тянет его на себя. — Скрепим сделку поцелуем? Тарталья не успевает ответить. Чжун Ли прижимает его к себе и целует. Сначала Тарталья отвечает, а потом сбивается на кусачие жесткие касания. Он все еще ревнует и злится. Чжун Ли сорванно дышит и крепче прижимает к себе. Втискивает ногу между бедер Тартальи. Ему нравится, понимает Тарталья и дрожит, вдруг осознав, что находится буквально в руках бывшего Бога Войны. Чжун Ли ведет ладони вверх по спине, затем вниз, сжимает крепкие ягодицы. Тарталья стонет, трется пахом о чужую ногу, хватается за каменно-твердые плечи, обтянутые коричневой тканью. — Сяншэн, — выдыхает он, — здесь ведь есть кровать. — Кровать, конечно, есть, — басом отзывается Моракс, — мы ведь в гостинице, мой дорогой. Кровать должна быть в каждом номере. — Сяншэн издевается, — роняет Тарталья. Правая рука бывшего Гео Архонта ныряет под рубашку, левая гладит вдоль позвоночника через ткань. Тарталья выгибается, едва не падая, но Чжун Ли держит крепко. Он улыбается и говорит, все еще грохотом камнепада: — Прости мне эту маленькую месть, дорогой, но сегодня секса в кровати не будет. К тому же, это не моя постель. Не хочу нарушать условия контракта. Тарталья не сразу понимает, что «мой» и «Аякс» Чжун Ли не произносит. Что-то сказать он снова не успевает. Чжун Ли целует его, подхватывает под бедра и идет вглубь комнаты. Тарталья обнимает его за шею, утыкается носом в светящиеся волосы и обхватывает ногами за пояс. Чжун Ли ласково целует в щеку и опускает Тарталью на пол. Парень недоуменно смотрит на кресло, возле которого они стоят. Чжун Ли подталкивает его к спинке, прижимает к ней и снова целует. А затем, и Тарталья чуть не сходит от этого с ума, опускается на колени. Тарталья зажмуривается. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Бывший Гео Архонт, повелитель Ли Юэ, Властелин Камня, Бог Войны, облизывается напоказ и медленно снимает с Тартальи сапоги. Затем тянется к ширинке его брюк, и перед глазами Тартальи вспыхивает воспоминание утра, в котором так же на коленях стоял они из Инадзумы. — Стой, — хрипло шепчет Тарталья, — подожди, сяншэн. Чжун Ли, уже расстегнувший его ремень, вопросительно поднимает точеную бровь. — Хочу видеть твои руки, — заявляет Тарталья и смотрит в глаза. Полыхающее золотое пламя на мгновение угасает, а затем вспыхивает с новой силой. Чжун Ли поднимается. Медленно снимает плащ, вешает на подлокотник. Расстегивает жилет и бросает рядом. Снимает перчатки вместе с кольцами, стягивая палец за пальцем, кладет на сиденье. Тарталья опять не успевает удивиться, все его внимание поглощают золотисто-коричневая кожа, темные ногти и золотые узоры на предплечьях. Чжун Ли закатывает рукава рубашки и ослабляет галстук, но остальная одежда остается. Тарталья тянется пальцами к золотому сиянию, замечает перчатки на своих руках. Стягивает их и швыряет куда-то в сторону. Чжун Ли подходит ближе. Тарталья осторожно берет его за руку, разворачивает ладонью вверх и ведет пальцами до локтя. Кожа теплая и чуть шершавая, словно драконья чешуя. Тарталья сглатывает, подносит чужое запястье к своему рту и прижимается губами. Чжун Ли выдыхает и прикрывает глаза. Тарталья лижет кожу у большого пальца, скользит языком на середину ладони. Внутри все дрожит, и хочется, чтобы эти потрясающие руки наконец коснулись обнаженной кожи. Чжун Ли стонет, и это самый лучший звук, который слышит Тарталья в своей жизни. Парень улыбается и берет в рот сразу два пальца, облизывает их и прикусывает фаланги. Чжун Ли снова стонет, притягивает Тарталью к себе и лижет в шею. Тарталья тщательно вылизывает чужую ладонь и усмехается, когда золотое пламя чуть дрожит в глазах напротив. Бедром он чувствует возбужденную плоть, прижавшуюся к его ноге. Чжун Ли еще немного терзает его шею, легко кусает и снова опускается на пол, отнимая у Тартальи свою руку. Тот разочарованно стонет и откидывается на спинку кресла. Чжун Ли улыбается, расправляется с ремнем и ширинкой на брюках Тартальи. Медленно стягивает их к лодыжкам. Член Тартальи дергается и пачкает полы рубашки смазкой. Чжун Ли смотрит на него и улыбается. — Переступи, — низко рокочет он. Тарталья послушно поднимает одну ногу, потом вторую. Чжун Ли отодвигает брюки в сторону, встает на колени и проводит ладонью по члену Тартальи. На контрасте с его бледной кожей коричнево-золотая смотрится сногсшибательно. Интересно, как много людей это видело? Та старушка-Адепт? Сяо? Этот его они? — О чем ты думаешь? — спрашивает Чжун Ли и медленно, невыносимо медленно, ласкает Тарталью. — Сколько человек видело это? — выдыхает Тарталья. — Кому ты позволил подобраться так близко? — Снова ревнуешь, дорогой, — упрекает Чжун Ли. — Прости, — роняет Тарталья. Ему действительно стыдно за свое поведение. — Пока что я не вижу никаких признаков раскаяния, — задумчиво говорит Чжун Ли, а в следующее мгновение берет член партнера в рот. Тарталья жмурится от прошившей все тело волны удовольствия. Цепляется одной рукой за спинку кресла, а вторую запускает в коричневую гриву волос Чжун Ли. Сколько длится ласка, Тарталья не знает. Он стонет и теряется в ощущениях, а потом чувствует пальцы возле своего ануса и замирает. Чжун Ли продолжает свое занятие, и Тарталья медленно расслабляется. — Умница, — хвалит Чжун Ли, выпуская его член изо рта. — Повернись ко мне спиной и упрись руками в спинку кресла. Тарталья останавливает себя на половине оборота, осознав, что от него хотят. И смущенно краснеет. Чжун Ли ждет, сложив руки на груди. О, Архонты, он так потрясающе выглядит в этой позе! Тарталья любуется, совсем забыв, что его о чем-то просили. — Аякс, — напоминает о себе Чжун Ли. Тарталья моргает и смотрит на него. Золотое пламя в глазах, золотом светятся узоры на коже рук, желтым подсвечены волосы. — Хочу видеть тебя всего, — выдыхает Тарталья. — Я польщен твоими словами, — усмехается Чжун Ли, — но давай не будем забывать, что сегодня ты наказан, дорогой. От этого обращения прошибает током, и Тарталья смеется. — Нет, сяншэн, — роняет он, глядя в глаза бывшего Гео Архонта, — это ты мне дорого обходишься. — «Если спать, так с королевой», — усмехается Чжун Ли, — разве это не одна из ваших поговорок? — Сяншэн! — возмущается Тарталья. — Ты все еще не выполнил мою просьбу, дорогой Аякс, — напоминает Чжун Ли. Тарталья вздыхает, считает про себя до пяти, а затем делает, как велено: поворачивается спиной и наклоняется, прижимаясь грудью к спинке кресла. Чжун Ли надавливает на поясницу, вынуждая прогнуться. Толкает ступней, беззвучно прося раздвинуть ноги. Тарталья краснеет жаркой волной, утыкается лицом в скрещенные руки и дрожит. Чжун Ли усмехается, задирает подол его рубашки, целует спину и своим бедром раздвигает ноги Тартальи в стороны. Приходится еще прогнуться. Темное пятно скользит сбоку от Тартальи, шуршит одеждой и возвращается ему за спину. Теплые ладони оглаживают бока, проходятся вдоль спины, спускаются на ягодицы и мягко массируют. Тарталье кажется, что он прожжет дыру в рукавах рубашки своими щеками, так сильно они горят. Он представляет, как выглядит сейчас, и дрожит от предвкушения. Раздается тихий смех, а затем его спины касаются горячие губы. Скользят следом за ладонями. Язык обводит анус по кругу, и Тарталья замирает. Чжун Ли лижет широко, чуть надавливает. Его пальцы гладят по бедру, скользят по поджавшимся яйцам и сжимаются на основании члена Тартальи. Парень стонет, теряясь между быстрым языком и медленной ладонью, цепляется за спинку кресла дрожащими пальцами. Жар в теле нарастает с каждым движением. Тарталье кажется, что он не доживет до разрядки и сдохнет прямо так. *** Чжун Ли целует его спину, и Тарталья кожей чувствует улыбку. А потом понимает, что и руки, и язык исчезли. Он возмущенно стонет и пытается повернуться, но сильная рука прижимает его голову обратно. — Тише, тише, — ласково говорит Чжун Ли, — потерпи немного, дорогой, сейчас продолжим. Тарталья давится вдохом и медленно выдыхает, а за его спиной что-то щелкает. Пахнет шелковицей и маслом, а в следующее мгновение теплые пальцы касаются его задницы, размазывая масло по промежности. Тарталья дрожит. Он не знает, готов ли к такому. — Сяншэн, — умоляюще произносит он, — ты же не собираешься… — Нет, — успокаивает его Чжун Ли, — для первого раза хватит и того, что я припас для тебя, дорогой мой Аякс. Успокойся, я не сделаю тебе больно. И вместе с этими словами внутрь проникает один палец. Тарталья медленно выдыхает. Непривычные ощущения отзываются мурашками по спине и рукам. Чжун Ли вводит второй палец. Растягивает неторопливо и второй рукой снова обхватывает его член. Но не дрочит, а скорее просто гладит. Не хочет, чтобы Тарталья так быстро кончил? — Сяншэн, — стонет Тарталья, — я умру здесь, и тебе придется объясняться с Царицей. — Не умрешь, — рокочут ему в ухо, — я об этом позабочусь. Тарталья вздыхает, но тут обе руки снова пропадают. Что-то шуршит, щелкает замок. Снова пахнет маслом. Теплая ладонь проходится по ягодицам, а затем к ним прижимается что-то твердое, округлое и узкое. Тарталья вскидывает голову, дергаясь ближе к спинке, но Чжун Ли крепко держит за талию. — В Фонтейне, — говорит Чжун Ли и Тарталья весь обращается в слух, — очень развита механика. Пожалуй, одной моей подруге стоит съездить туда как-нибудь, но сейчас не об этом. Так вот, тамошние умельцы научились делать разные устройства, которые работают от маленьких источников питания. Они стоят везде, начиная от сторожевых меков и заканчивая карманными фонарями. Конечно же, нашлись и те, кто придумал, как использовать такой источник питания в устройствах другого рода. Например, в тех, что предназначены для получения удовольствия. Тарталья облизывает пересохшие губы. Голос Чжун Ли прокатывается вдоль всего тела и замирает в паху. Твердое касается растянутого ануса и легко проскальзывает внутрь. Тарталья вдыхает и забывает выдохнуть. Чжун Ли гладит его по спине и медленно вводит игрушку. Тарталья вздыхает и прогибается в спине. В ягодицы упирается что-то твердое и круглое, а затем скользит и закрывает собой вход. Тарталья замирает, привыкая. Чжун Ли наклоняется и целует его, приподняв голову за подбородок. — Умница, — снова хвалит Чжун Ли, гладит пальцами по щеке, а потом поднимает его с кресла и опирается о него спиной сам. Чжун Ли перехватывает Тарталью под грудью, прижимает к себе, фиксируя пробку внутри, и быстро двигает свободной рукой по его члену. Дышит в шею, целует. Ноги дрожат и подгибаются. Если бы не крепкая хватка золотых рук на груди, Тарталья давно бы уже сполз на пол. Чжун Ли почти доводит его до оргазма, но вдруг замедляется и снова целует в губы. Достает из кармана брюк плоскую коробочку с кнопками. — Пульт управления, — поясняет Чжун Ли, — Академия Сумеру столько бьется над созданием механизмов, а ученые из Фонтейна давно уже все это освоили. — За-зачем он нужен, сяншэн? — голова тяжелая, внизу живота горит, но Тарталья кое-как умудряется собирать слова в предложение. — Ты еще можешь говорить, дорогой? — удивляется Чжун Ли. — Значит, я плохо стараюсь. Пульт для того устройства, что внутри тебя. Тарталья смотрит непонимающе, а Чжун Ли нажимает кнопку. Пробка, ведь это именно она, начинает медленно вибрировать. И попадает по простате, от чего Тарталью подкидывает в кольце золотых рук бывшего Гео Архонта и он вскрикивает. Чжун Ли сцеловывает надрывный стон с его губ и нажимает еще раз. Вибрация становится более ощутимой. Тарталья толкается в ласкающую руку, но это бесполезно. Чжун Ли продолжает пытку. А когда Тарталья привыкает к ритму, снова нажимает кнопку. Теперь пробка вибрирует постоянно, задевая чувствительную точку. Тарталья вскрикивает, перед глазами вспыхивают чертовы звезды, и он кончает. Сильно и долго, крича и содрогаясь в руках бывшего Бога. Чжун Ли выключает устройство, но доставать его не торопится. — Засчитаем это как наш поединок? — ласково спрашивает он. Тарталья не понимает слов. Он вообще мало что понимает. Его все еще трясет в оргазме. — Поцелуй меня, — шепот словно бы срывается с чужих губ. Чжун Ли целует его в шею, поворачивает к себе за подбородок и целует в губы. — Так нечестно, сяншэн, — хрипло говорит Тарталья. — Дорогой мой, — возражает ему Чжун Ли, — а ты хотел, чтобы я сражался с тобой? После того, как ты довел меня своей ревностью? — Так ты все это подстроил? — возмущается Тарталья. — Опять? — Ты не оставил мне выбора, — тяжело роняет Чжун Ли, — опять. Тебе не понравилось? — Сяншэн, это лучший секс в моей жизни, — искренне говорит Тарталья. — Видишь? — Чжун Ли усмехается. — Все опять сложилось в твою пользу, дорогой. — Перестань меня так называть, — требует Тарталья. — Иначе доведешь. — Да? — притворно удивляется Чжун Ли. — А мне показалось, я это только что сделал. Тарталья фыркает и откидывает голову на его плечо. — Ладно, хитрая ты бестия, — через пару минут произносит Тарталья, — ты победил. Я обещал выполнить твои условия, и я это сделаю — Контракт заключен? — уточняет Чжун Ли. — Контракт заключен, — подтверждает Тарталья. Чжун Ли весь вспыхивает золотым светом и довольно урчит. Тарталья выдыхает и цепляется за его руки. Чжун Ли высвобождает одну, аккуратно вытаскивает пробку. В заднице хлюпает, и Тарталья смущенно утыкается носом в шею партнера. — Ванна, ужин, постель, — перечисляет Чжун Ли. Тарталья дрожит. — А не надо было доводить меня до предела, лисенок, — мурлычет Чжун Ли. Тарталья обреченно вздыхает. Похоже, сегодняшняя ночь будет очень долгой. И весьма приятной.