***
Вероятно, посмертие создаётся для тех, кто идеально подошёл бы друг другу, но при жизни слишком много внимания уделял не тому, чему нужно. Во всяком случае, для Оливии это было так. Она почти не покидала своего бунгало, в котором очнулась, не успев договорить Бонду то, что пыталась: просто, закрыв глаза в заброшенной церкви, открыла их уже здесь. Мир не давал ей компании, пока она не оказалась к ней готова. Едва это время пришло, Оливия отправилась на поиски своего покойного мужа — не то чтобы она очень уж его любила, просто женщине её статуса полагалось иметь мужа и детей. Вместо него навстречу ей пришла Веспер, ступая босыми ногами по нагретому солнцем песку.***
— Я ведь была счастлива с ним. — Веспер смотрит сквозь свой бокал, и Оливия гладит её по плечу. Обнажённому плечу. В раю, говорят на Земле, неведомо понятие стыда. Женщины ходят обнажёнными, будто Евы. Опять же, чистые предположения: в том раю, где находилась Оливия, существовали только она да Веспер. — Ты мечтала спасти своего Юсефа, не лги. Оливия поднимается, берёт бутылку. Звук льющегося алкоголя ровно такой же, как на Земле. Только на бурбон она больше смотреть не может. — Мечтала, — эхом откликается Веспер. — И всё равно. Джеймс из тех парней, которые из кожи вон вылезут, но сделают тебя самой счастливой женщиной на свете. — Например, выживут вопреки всему. Оливия поднимает бокал и оборачивается. Веспер не поднимает глаз от пола, сжавшаяся в комочек. — Я ведь не заслужила рай? Какой рай для самоубийц? Её голос чарующий. В нём есть что-то французское. М всегда любила французский акцент, а язык выучить руки не дошли. Немецкий, русский… Но не французский. — А с чего ты взяла, что это рай, девочка? — Оливия поднимает бокал. — Ни одного компьютера, ни одной научной книги. Это бухгалтерский ад.***
Когда у тебя в распоряжении всё время мира, нетрудно расслабиться и просто наслаждаться покоем. В теории. — Есть! Всплеск — и рыба бьётся на песке, сверкая чешуёй. Оливия смеётся, а Веспер кружится в победном танце. Они учатся рыбачить и вязать, охотятся, читают художественные книги, на которые при жизни вечно не хватало времени. Веспер любознательная, яркая, остроумная, и Оливия признаёт, что сейчас предпочла бы её компанию своему покойному мужу уже по собственному желанию. Одежда, созданная своими руками, никуда наутро не девается, так что они садятся за выкройки и долго разбираются, как правильно сшить летнее платье. Зато потом носятся по пляжу друг за дружкой, словно девчонки, и размахивают подолами на манер цыганок. Оливия никогда в жизни не была беззаботной, и Веспер тоже — но сейчас, здесь…***
— Я никогда не влюблялась. Веспер звонко хохочет и отпивает из своего бокала. Оливия тоже, пряча улыбку за стеклом. Игра в «я никогда не» всплывает в памяти Веспер, и сопротивляться желанию опробовать её не имеет смысла. — Я никогда не… — Сощурившись, Веспер смотрит на Оливию и говорит: — Я никогда не целовалась с Бондом. Нежно-розовые губы прикасаются к бокалу. Когда Веспер пьёт, она жмурится, и её веснушки в свете камина выглядят совершенно очаровательно. Оливия тоже пьёт — что греха таить. — Но когда? Веспер действительно кажется удивлённой. — Секрет фирмы, — коварно усмехается Оливия. В памяти всплывают жаркие поцелуи юного ещё агента с разбитым сердцем, его откровения о внутренней боли, о ярости — то, что должно навеки упокоиться вместе с ней. Ей было хорошо, а к нему вернулась былая уверенность. Очередь Оливии загадывать, и, глядя на Веспер, она неожиданно понимает, почему их поместили в один мир. — Я никогда не целовалась с женщиной. Веспер смущённо берёт свой бокал, отпивает. Оливия тоже делает глоток. Вот и ответ: дело не в Бонде. Они здесь вместе из-за себя самих.***
Ковёр под их телами всё такой же мягкий, как и в первый день, когда Оливия ступила на него после Скайфолла. Веспер целуется жадно — истосковалась, наверное. Оливия только сейчас чувствует свой возраст. Она опытнее, и девчоночий энтузиазм Веспер сейчас ей не передаётся. Зато можно понять Бонда: кто бы не влюбился в этот острый носик, лисий взгляд, очаровательную улыбку? Гладить Веспер тоже приятно. Кожа шелковистая, упругая; Оливия водит ладонями по её ногам, раздвигает колени, гладит внутреннюю сторону бёдер, не отрывая рук. Ей нравится ощущение. На вкус Веспер неожиданно похожа на мартини имени её самой: пьянящая, с горчинкой. Разумеется, это субъективное мнение. Но, обнимая стройные ноги, Оливия только об этом и думает, вылизывая похожую на цветок орхидеи красивую вульву. У неё самой вульва выглядит скорее как устрица; розовые лепестки Веспер же хочется вылизывать вечность. Веспер смотрит на неё сверху вниз, приподнявшись на локтях. Губа прикушена, глаза горят — и для Оливии это повод стараться лучше. Она обхватывает губами верхний край вульвы, там, где прячется клитор, вводит два пальца в истекающее влагой лоно — и Веспер стонет, не отводя глаз, и бессознательно сжимает ладонью свою правую грудь. Потрясающая. Сводящая с ума. Оливия быстро, с хлюпаньем скользит пальцами в её вагине, оставляя короткие злые поцелуи на бледных, несмотря на вечное солнце, бёдрах — наутро будут синяки. Веспер кончает молча, выгибается, стискивает зубы, пережидая чёрно-белый шум на изнанке век. В тот день на каминной полке впервые появляются сигареты. Веспер, как оказалось, курит такие же.***
Их вечность никогда не кончается.