Говорят, красота - это боль

      Катара знала, что она симпатичная.       Слова старых друзей и членов семьи не выходили у неё из головы на протяжении многих лет. Люди удивленно таращились на неё, говоря, какая она красивая и как, должно быть, повезло её парню.       Катара понимала, что объективно она красивая.       Так почему же она этого не чувствовала?       Катара посмотрела на себя в зеркало. Её длинное платье доходило до пола, прикрывая туфли, и она осмотрела себя. Само платье было безупречным. Это было длинное бордовое платье с длинным разрезом на левой ноге. Это было одноплечное платье, драматично расклешенным, когда доходило до груди. У платья был отдельный кусок ткани с оборками, которые превратились в абстрактную форму розы.       Его выбрал Зуко.       Она оглядела себя, добавив несколько завершающих штрихов к волосам, собранным в свободный пучок. Она ещё раз окинула себя взглядом и повернулась боком.       Она смущённо прикрыла грудь рукой. За годы, проведенные в старших классах, её грудь выросла не больше, чем на треть. Она взяла в руку кусок ткани платья и скомкала его. Она ненавидела себя за то, что постоянно критиковала свою внешность. Но она не могла остановиться: бесконечная критика в свой адрес, казалось, никогда не закончится.       Её живот, казалось, выпирал из платья. Платье не было полностью плоским, если только она не втягивала живот и не придерживала его. Однако это было крайне утомительно. Она выпрямилась перед зеркалом и снова посмотрела вперед. В этом платье маленькие изгибы её тела казались слишком подчеркнутыми. Она обняла себя за плечи, уставившись, не двигаясь.       Стук в дверь спальни окончательно разморил её. — Быстрее, перфекционистка! Мы сейчас опоздаем! — крикнул ей Сокка, полушутя. — Поняла, — ответила Катара, закатив глаза.       Катара снова взялась за прическу, поправляя несколько выбившихся прядей, чтобы убедиться, что они идеально уложены. Она взяла свой клатч, лежавший на кровати, и снова посмотрела на себя в зеркало. Она опустила голову и потёрла затылок (привычка, выработавшаяся у неё с годами).       В дверь снова постучали. — Сокка, Господи, я… — её прервала открывшаяся дверь, за которой показался Зуко.       На нём был черный облегающий костюм с синими вставками (она выбрала его для него). Его волосы были не такими растрепанными, как обычно, но всё же ухоженными. Катара не смогла сдержать улыбку, увидев Зуко. — Я думала, ты ждёшь внизу? — спросила Катара, чувствуя себя немного более виноватой из-за своего опоздания, чем раньше. — Я хотел увидеть тебя раньше всех, — сказал он, подойдя к ней и быстро поцеловав в губы. — Ммм, — она отстранилась, — помада. — Точно, — он закатил глаза. Он наклонил её голову, чтобы ещё раз поцеловать в макушку. Когда Катара снова подняла взгляд, на лице Зуко отразилось замешательство. — Ты в порядке? — спросил он. — Да, а что? — У тебя покраснела шея сзади, — объяснил он. — Оу, — отстраненно ответила Катара, слегка отвернувшись от него. — Что тебя беспокоит? — он подвел её к изножью кровати, где они оба сели. Он взял руку Катары в свою, и она сжала её в ответ. — Я не знаю. Наверное, я просто… — она с трудом подбирала слова для объяснения своих чувств, — за неимением более подходящих слов, хотела бы больше любить своё тело?       Она неловко улыбнулась. Не смотря на то, что Катара сформулировала это утверждение как вопрос, она всё равно почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.       Зуко кивнул и хмыкнул. — Я думаю, что у нас самих есть черты, которые мы все не в состоянии понять и принять, — наконец начал он после долгой паузы. — Например, посмотри на меня. У меня огромный шрам на лице, но ты сидишь рядом со мной и говоришь, каким красивым он меня делает. — Ну, без этого твоё лицо было бы скучным, — слегка пошутила Катара. — То же самое можно сказать и про тебя, — при этих словах улыбка Катары погасла. — Что бы тебе в себе ни не нравилось, я знаю, что люблю это больше, чем ты можешь себе представить. — Да, — вздохнула Катара. — Серьёзно, Катара! Я имею в виду, что люблю женщин за их личности больше, чем за их тела, не забывай об этом, но в тебе, на мой взгляд, прекрасно буквально всё. То есть, когда я смотрю на тебя, тут может быть проблема с тем, насколько у меня розовые стёкла очков.       Катара рассмеялась. — У всех нас есть вещи, в которых мы не уверены, да. Но я думаю, что наиболее значимыми являются мнения тех, кто нам ближе всего, и они могут наилучшим образом научить нас любить себя больше всего. Если мои слова вообще имеют смысл. — Твоя мысль была прекрасно сформулирована. — Хорошо. А теперь, пожалуйста, могу ли я поцеловать тебя в губы?       Катара сделала вид, что задумалась на мгновение, а затем прижалась губами к его губам. — Боже мой, голубки, поторопитесь. У него заказан столик! — позвал Сокка из спальни Катары внизу. — Точно, мы же собрались на выпускной, — улыбнулся Зуко. — А мы не можем остаться здесь? — пожаловалась Катара, но лишь слегка серьёзно. — Мы могли бы… Но билеты стоили восемьдесят долларов, — возразил он.       Катара улыбнулась и встала. Зуко последовал её примеру и снова взял её руку в свою. — Готова? — спросил он. — Как только ты будешь готов.