Плоть/⠏⠇⠕⠞⠾

⠊⠝⠕⠛⠙⠁ ⠞⠮ ⠙⠥⠍⠁⠑⠱⠾⠂ ⠟⠞⠕ ⠚⠑⠇⠁⠑⠱⠾ ⠊⠎⠟⠑⠵⠝⠥⠞⠾⠂ ⠝⠕ ⠝⠁ ⠎⠁⠍⠕⠍ ⠙⠑⠇⠑⠂ ⠞⠮ ⠏⠗⠕⠎⠞⠕ ⠓⠕⠟⠑⠱⠾⠂ ⠟⠞⠕⠃⠮ ⠞⠑⠃⠫ ⠝⠁⠱⠇⠊

53°12′16″ с. ш. 1°04′22″ з. д.

Разрцшеность мира определялась по состоянию тех, кто разделил эту утрату между выжившими, но от слова совсем не распределяя среди «счастливчиков» горесть реальности. Новой, совсем не радужной перспективой оказалось то, что выживать от собственной «исключительности», которой многие кичились в обществе, было похоже на полосу препятствий. Хотя раньше особенность преподносила свой статус как визитную алмазную карточку. Иронично, что те, кого еще волновала эта магическая градация, уже давно гнили в земле, если им хотя бы повезло найти себе уютную и теплую могилу. Малфой зашипел, когда на его руке проявился новый черный символ, словно все его больное тело было грязным черновиком. Сотканное из уродливых предложений проклятья, как будто оно ставило в нужных местах пунктуацию, ведая историю Драко. Хотя было бы что рассказывать. Вокруг и среди сгнивших деревьев плавало густое марево, которое источало ядовитые магические споры. Даже природа стала удушающей. — В пизду, надо сваливать. Перебинтовав лоскутами ткани пальцы и бицепс, Малфой обратно надел водолазку, поверх черный теплый худи и сверху потрепанную джинсовку с мехом на воротнике. Рюкзак увесисто лег за левое плечо, а тяжелый охотничий нож приятно расположился в кобуре на правом бедре. Эта часть Шервудского леса была относительно безопасна, но все же со своими подъебами для любого, кто решит подольше затеряться в недрах лесной чащи. Для Малфоя усладой было уточнение «любого». Неважно: человек, магглорожденый или чистокровный. Хуево будет всем. Дикая местность не пестрила тропинками и указателями, которые бы привели Драко к лучшей жизни, но, если быть честным, он уже и не искал. Сейчас хотелось просто отыскать ночлег, в котором он сможет перетерпеть холодную осеннюю ночь, не промокнув при этом до последней потрепанной нитки своих видавших многое джинсов и, хотя бы, чтобы никто не попытался его убить. Было бы славно с условиями нынешнего положения. По карте, которую Малфой смог отобрать в честной, хоть и весьма болезненной драке, ему нужно было двигаться на восток. Вокруг шумел холодный ветер, легкими порывами срывая листву с деревьев. Растительность во многих частях Британии была практически мертвой, в не зависимости от времени года, но Шервуд еще мог похвастаться своей живучестью. Один из немногих. Все началось еще шесть лет назад. У Малфоя не было календарика в кармане, чтобы отслеживать убийственную – ха! каламбур! – корреляцию магии, но он прекрасно помнил день, когда впервые закашлял кровью, а на его теле появилась черная закорючка. Поттер убил Темного… Ой, какой он, блять, Лорд. Сдох от Экспеллиармуса школьника, который еще умудрился надругаться над всеми Пожирателями после победы. И неважно, что потом его в жестокости переиграла сама судьба. Так вот, Поттер убил ебучего урода, что решил распихать свои куски вонючей души в предметы, и надо быть честным даже перед своими рассуждениями в голове — они были безвкусны от кольца до змеи. Магия — умная, сучка, а следовательно не могло не быть последствий. Как для Пожирателей, как для победителей, так и для всего гребанного мира, у которого огонь возмездия был не очищающим, а скорее ядовитым. Те, кого заставили пройти эту войну, ожидали иного исхода, в случае проигрыша. Суды, сыворотку правды, которая бы смыла с душонки общественное мнение, открывая миру бедолагу, готового на любое искупление. Даже Малфой, подрываясь ночами от кошмаров, в загнанном дыхании шептал о том, что все исправит. Теперь он сможет. У него есть сила. Сила страха. Того страха, когда ты ждешь, что луч Круцио градиентом перейдет в Аваду, разливаясь искрами теперь по твоей груди. Животные крики из подземелий мэнора, которые продолжали тихим эхом гулять по коридорам поместья, даже когда уже некому было кричать. Запах смерти. Малфой больше не мог есть мясо. Любая плоть пахла как жженная кожа, а металл вилки заставлял чувствовать кровь на губах, даже при полной прожарке стейка. Даже его руки как будто до сих пор были в алой вязкой жиже, когда его заставляли без магии уносить мертвые тела из подвалов. Он тащил на себе труп, чувствуя даже через три слоя одежды холод от тела. Ему нужен был суд. Он хотел попроситься в новый мир, потому что в старом ему нечего было делать. Там умер отец, не выдержав очередного Круцио. Там зачахла мать, становясь бледной тенью прошлой Нарциссы, которая своим видом олицетворяла такие слова, как «жизнь», «цветение», «свет». Но его мечтам было суждено не то что не сбыться. Нет, изощреннее. Судьба распорядилась намного утонченнее в своей жестокости. Драко вздохнул полной грудью, но дыхание пару раз прервалось, а после он хрипло закашлял. Пару капель крови упало на сухую траву под ногами. — Ха, все-таки нужно поесть. Малфой научился быстро разводить кострища, находя даже в самых гиблых местах все нужное. Пока огонь тихонько покусывал дрова, он принялся за кролика, которого поймал час назад. Судя по его шкурке и чистым глазам, он не был заражен ни магической дрянью, ни маггловской. За монотонными движениями вновь пришли такие же мысли. Коллапс, который произошел с падением Темного Лорда, оказался слишком сильным. Магия перестала быть защитницей тех, кому раздала свои дары, позволяя поколениями выстраивать династию за династией, окропляя семейные ветви новыми лицами и вычурными именами. Малфой хмыкнул, продолжая свежевать тушку. Только его новое положение позволило задуматься: а кто был самым первым? Откуда же пошло разделение по статусу крови, если представить волшебство нечто большим и эфемерным? Как магглы… как люди, что живут с верой в Бога. Однажды был рожден избранный, его распяли, а после появились последователи. Может быть, сама магия и есть та самая Богиня, которая однажды подарила свое благословение и силу. Значит, до этого человек являлся обычным смертным. Иронично. Ветер перебрал кроны деревьев, заставляя с черных извилистых ветвей сорваться пожелтевшие листья. Драко проследил за падением сухих выцветших точек. Сейчас же все стало иначе. Теперь на самом деле были «избранные»: те, кто словно возвращал мир к истоку зарождения магии. Пока бывшие «чистокровные» медленно гнили и умирали, «лже-грязные» стали единственными носителями особенности в себе. Больше у обычных людей не рождались волшебники. За шесть лет, за все пережитые Малфоем осени, нигде не было слышно о рождении нового волшебника. Они умирали. Нет, не так. Все волшебники вымирали. А те, кто никогда и не имел волшебства, либо пытались присвоить себе магглорожденых, чтобы искусственно подняться на новую ступень эволюции, либо уничтожали магов, боясь быть порабощенными. И были еще и такие, кто медленно гнил, охотясь теперь за последним чудом света их волшебного мира. Никакой иерархии. Полный хаос. Ни четких группировок, ни каких-то догм. Все скатилось в полное дерьмо, с примесью грязи и золота. Были и такие, как Драко. Одиночки. Выжившие, что не смогли ужиться ни с одним из объединений. Похожие на Малфоя скитались, смиренно ища среди мертвых городов хоть один шанс на спасение. Потому что только так можно было выжить. Найти свой магглорожденный Грааль, чтобы попроситься в рабство его силы. Многим не страшно даже умереть. Многим до сих пор страшно умереть без магии в своей крови. Как обычным смертным. Драко оставил тушку, а после растер между подушечками пальцев кровь. Она такая же алая. Как у него, как у матери, как у других, кого пытали и убивали в его доме. Он же не искал себе спасение. Не охотился, как нынче было модно и по сей день, ведь человек в отчаяние будет бороться до последнего, даже если у него ни одного шанса. Драко не искал свой шанс на жизнь. Просто выживал на зло кому-то. Хотелось умереть с осознанием того, что ты просто продолжал идти, хотя эта дорога была в никуда. Его гордость, тщеславие, высокомерие стали отличными дровами для костра, в котором была сожжена вся прошлая жизнь. Но характерное ему паскудство так хорошо не горит, так что он двигался чисто на нем, потому что назло. Он умрет, но на своих правах и ухмыляясь этому разрушенном миру. Может, судьба засчитает ему балл за упертость и отправит в уютное место, где он наконец-то обретет покой. Аминь, блять. Успев до заката покушать, Малфой быстро затоптал костер и вновь пошел по выбранному маршруту, сильнее кутаясь в своей куртке. Сука, даже при трех слоях одежды было холодно, хотя осень еще была относительно теплой. Ему нужно дойти до пригорода Ноттингемшира, так как, по данным, которые он подслушал в одной таверне, поселение было заброшенным. Кто именно постарался — Драко не знал, но и не горел желанием узнать. Меньше знаешь — хотя бы спишь. Про крепче — можно забыть в новом мире. Ему всей душой не хотелось приближаться к большим городам, но выбора особого не было. Охотиться он научился, но скоро погода начнет портиться, а значит ему нужно проводить где-то ночи. Он болел уже трижды пневмонией, а последняя почти добила его, поэтому с этой стервой встречи он больше не ждал и избегал. — Слушай, еще бы подумать о новой одежде, — сам себе сказал Малфой, рассуждая вслух. Один хер, его психика уже сломанной вещью валялась у порога разрешенной реальности, поэтому заходя дальше он не стал ее брать. Лишний груз. — Да и помыться не мешало бы. Волосы ладно, он кое-как отрезал их раз в два месяца, чтобы не обрастать совсем, а после убирал под кепку, чтобы не ощущать на лице сальные патлы. Но вот от теплой ванной Малфой бы не отказался, потому что опять же, холодает. Больше он не сможет воспользоваться дарами природы: горячими источниками и пещерами, в которых было комфортнее всего ночевать. Серое небо начало темнеть, забирая токсично-яркие цвета у листьев, мха и черной коры деревьев. Как будто реальность выцветала. Достав компас, взгляд вперился в стрелку, которая ободряла Драко — он двигается в нужную сторону. В очень не желанную, но, к сожалению, слишком вынужденную. — Ну, что, попробуем пережить еще одну осень и зиму, — со злым весельем тихо пропел Малфой, ухмыляясь своим потрепанным черным берцам, которые бы тоже давно надо было сменить. Аминь, блять.

53°12′16″ с. ш. 1°04′22″ з. д.

Деревня Эдвинстоун, которая периодически была ночлегом Малфоя, сейчас выглядела хуже, если вообще среди уродства можно было найти что-то более уродливое. Обветшалые дома, с покатыми и прогнившими крышами; разбитые дороги, которых контуром по краям вели засохшие и мертвые растения. Здесь давно не было жизни, даже с учетом того, что в дождливые ночи тут обитал Драко. Себя к живым он не наглел причислять, потому что не раз вел философский спор с самим собой на тему: «и это, уважаемый, по вашему, блять, жизнь?». Кто выигрывал в таких баталиях было сложно определить, но Драко мог хотя бы с гордостью сказать, что отстаивал свое мнение до последнего. Альтер-эго может имело такое же мнение, но Малфой имел в рот это мнение. Это – не жизнь. Выживание. Лишь разменная фигурка на огромной шахматной доске судьбы, которую, дай Мерлинов промысел, пожертвуют хотя бы в достойной партии. Хотя, скорее всего, Малфой был вообще пылью, что стряхнули с доски, чтобы расставить вырезанные фигуры. Привычный домик, в котором Малфой периодически бросал свои кости обтянутые забитыми мышцами и бледной кожей, встретил его радостным похлопыванием прогнивших створок от окна. — Привет, дружок, — Малфой поднялся по разбитой лестнице а после вошел внутрь, тут же подпирая дверь разваливающимся комодом. — Попробуем сегодня выжить, да? Оба. Внутри практически не осталось мебели, так как что-то уже давно ушло на дрова в камин, а что-то просто уже сгнило. Света с улицы еще хватало, поэтому Драко не стал расходовать свой фонарик или кусок восковой свечи. Скинув рюкзак и найдя в кладовке последнюю консервную банку, он разложился за столом прямо возле окна, с выбитыми стеклами, через ставни которых давно уже протянул пакет и разные пленки, чтобы не так сильно сквозило. До Бермингема ему было больше 74 миль, судя по карте. Драко с удовольствием бы сжег этот город ко всем чертям собачьим, так как воспоминания о том времени, когда его морально и физически растоптали все еще были свежими, как открытая мокрая рана. Тушенка на языке начала горчить только от вида витиеватых букв на куске плотной бумаги. Водолазка и худи скрывали шрамы от кандалов, которые теперь навсегда останутся на его запястьях, но дрожь в плечах все равно бы выдала его сейчас. Орден Спасения. Ебаные ублюдки. Послевоенный мозг был так устроен: Орден Феникса были хорошими, значит все, что имеет в своем названии слово «орден» несет в себе добро. Драко и Нарцисса правда на это рассчитывали, пока не оказалось, что при проверке действительности они попали в ад. В некоторые особо херовые ночи Драко хотел вернуться во времена правления Волан-де-Морта. Выносить трупы и стоять возле стены, ожидая либо конца собрания, либо конца своей жизни. Это не была альтернатива «лучше», просто тогда он не хотел бороться. Не имел никакого желания противостоять, а просто до животного ужаса боялся утра. В Бермингеме он либо вырос, либо отупел, потому что большую часть наказаний получал за свой строптивый характер. Поздно расцвела его тяга к справедливости и сопротивлению. Может быть, найди он в себе мужество чуть раньше, что-то изменилось бы. В нем, в собственном доме, в мире вокруг. Но Малфой начал бороться уже тогда, когда и бороться-то было не за что. Их привычный уклад пал. Магия стала злейшим врагом. Вчерашний соратник сегодня либо труп, либо противник. Не доев консервы – потом он пожалеет о своем расточительстве, дня через два, когда голод скрутит его в желудок в узел – Малфой пошел в ванную, где стояла бочка с чистой водой. Набрав в кастрюлю нужное количество, он отнес это все в бывший зал. Бензин или правильное огниво были ему недоступны, да и слишком дороги, поэтому Драко разжег камин пропитанным обычным маслом куском бумаги и остатками стула, чтобы нагреть принесенные камни. Так лучше сохранялись теплоемкость, если ему надо было нагреть воды. Пока язычки пламени резво прыгали по остатками мебели, Драко сидел на корточках возле и грел руки в вязаных перчатках, монотонно гоняя мысли по оси своего лимба. Если ему нужно пережить осень и зиму, то стоило найти новое убежище. В Бермингеме он бы даже смог обеспечить себя работой и ночлегом. Силы у него все еще были, несмотря на проклятье, а грязной работы Драко уже давно не боялся. Проблема была в самом месте. Являясь вторым крупным городом после Лондона, Бермингем собрал в себе все самое худшее. Для таких как Драко. И лучшее, для тех, кто не был таким, как Драко. Не чистокровные, не богатые, не с меткой на руке. Будь рядом Блейз, он бы сейчас пошутил, что, если Малфой играл в покер, а картами оказались минусы, то на руках у Драко был бы собран флеш рояль. Выигрыш, в котором ты все равно все проебал. — Интересно, а ребята еще живы? В «Алый дом» Малфой попал один, когда его поймали на кордоне. Они пытались с матерью сбежать из Лондона, переправиться обычным путем во Францию. Макнейр пообещал помочь с этим, но в итоге лишь знатно наебал. Кусок дерьма. Драко до сих пор с удовольствием вспоминал хруст гортани Уолдена, когда первый умудрился вырваться из отведенной ему комнаты и нагнать Пожирателя. Коридоры надолго запомнили задушенный крик, а после мокрые удары кулака в лицо. Остальные чистокровные сиротливо выглядывали из дверных проемов, пока Малфой методично уничтожал лицо мужчины об деревянный пол. Рука, которая открытой ладонью смотрела в сторону огня, сжалась в кулак. Не так сильно как тогда, когда после в пальцах осталась вырванная плоть горла. Ебанный Уолден продал многих чистокровных. Малфои не были первыми. Но Драко оказался единственным, кто решился уничтожить владельца этого «маленького бизнеса». Впизду. Он стряхнул с себя воспоминания и поставил кастрюлю с водой, слыша характерное шипение влаги об накаленный камень. Даже если ребята умудрились выжить, это уже было не важно. Ни он, ни они не могли предложить спасение или альтернативы, а иметь себе напарника Малфой не собирался. Как и вступать в разные группировки. Доверие было первой жертвой на алтарь разрушенного мира. Все лгали. Все друг друга использовали. Все искали выгоду. Без исключения. А Малфою просто не было смысла участвовать во всем этом. Ему нечего предложить взамен на помощь, а сам помочь он уже давно не в состоянии. Даже себе. Когда вода нагрелась, Драко снял верхнюю часть одежды, вздрагивая от холодных сквозняков. Состояние его тела не выдержало бы мыть в ледяной воде. Еще дня три он бы точно нещадно мерз, а с утра уже нужно было потихоньку выдвигаться в Ноттингейм. Поэтому надо было максимально сохранить тепло. Мокрая тряпка оставила влажный след на черничных символах левой руки, которые витиеватыми закорючками усыпали бледную кожу. Если к ним прикоснуться, то даже можно было почувствовать выпуклость, как у родинок. Сегодня появилась еще одна. Густая россыпь собиралась от основания шеи и плеча, уже реже выписываясь ближе к локтевой части. Он до сих пор не знал, что это за символы. При отсутствие таких ресурсов, как «знания», «деньги», «полезные знакомства», не было возможности разобрать данное проклятье. Было ли у кого-то еще подобное? Что написано символами? Какой это язык? Сколько ему осталось жить? Даже когда он собирал слухи на разных улицах и грязных пабах, то в итоге оставался с пустыми руками и свежими ранами, ведь два года назад научились вычислять чистокровных. Как, он тоже не знал. Может, какое-то заклинание на крови, которое могло как маггловский локатор выдать в тебе твой ген, а, может, аристократия серебряными нитями сшила его лицо, сдавая с потрохами принадлежность. Драко даже пытался красить волосы в черный цвет, но на утро краска как будто отлипала от его белоснежных прядей, не имея желания пачкать светлую макушку. Скорее всего, что-то по отцовской линии. Видимо, предки кичились своей особенностью среди знати, но Малфою уже нечем было выебываться. Его цвет волос горел как факел в мрачных и гнилых местах, привлекая к себе ненужное внимание. «Ваш Драко такой породистый. Сразу видно, сколько благородной красоты в нем течет» Когда Малфой был в «Алом доме», он мечтал стать быть похожим на Гойла. Или Уизли. Короче, на кого-нибудь, с кем без алкоголя точно не ляжешь в одну постель. Породистость Драко сыграла с ним ироничную шутку, как и его чистокровность. Самый веселый аттракцион для тех, кому хотелось выместить обиду за репрессии и политику Темного Лорда. Или для тех, кто узнал о существовании магии и иерархии в волшебном мире, почувствовав жгучее возбуждение от перспективы поставить на колени некогда богатенького мальчика. Закончив с торсом, Драко вымыл другие части тела, отмечая про себя, что уже не хватает света. Сегодня были тучи, поэтому луна не даст природного освещения, а значит, придется тратить огарок свечи. Дерьмо. Одежда, в которой он охотился и обитал в Шервудском лесу совсем износилась и стала грязной, а стирать ее было негде и не в чем. У него был второй комплект одежды, просто Малфой оттягивал моменты смены, чтобы подольше дать вещам жизни. Новые джинсы были старыми, но чистыми, как и идентичная водолазка. Его теплый худи еще был сносным, поэтому он не стал его менять, а с курткой выбора не оказалось — она была в единственном экземпляре. Оставалось только отчистить джинсу от засохшей грязи и немного растереть собранные хвойные палки, чтобы за ночь куртка начала пахнуть хвоей, а не сыростью болот. Дело было не в эстетической части, а в том, что лучше пусть Малфоя в городе будет окутывать запах леса, чем смрад от ядовитых выделений гниющей магии и уличных помоев. С кошмарами и периодическими приступами он только так и справлялся, просто повернув голову к плечу и утыкая нос в мягкую овчинку на воротнике. Последние приготовления к утру закончены. Новый символ не кровоточил, тело практически не продрогло, а наелся он на три дня вперед – конечно же вернувшись и доев последнее из банки. Тлеющий камин давал тепло, поэтому Малфоя подтащил к нему матрац с рюкзаком и в одежде лег рядом, зажимая ладони под плечами и потягивая к торсу колени. Ветер сегодня даже не выл, а лишь иногда скулил сквозняком в обветшалом доме. Главное, чтобы осенние дожди попозже пришли на земли. Это усложнит ему жизнь, пока Малфой не придумает, как ему пережить осень и зиму. Теплое покрывало от бревен накрывало сознание, позволяя глазам закрыться и позволить телу расслабиться. Из всех объятий, что он испытал за долгие шесть лет, эти были самые приятные. Прикосновение тепла и сна.

52°57.216′ с.ш. 1°9.0282′ з.д.

— Так, блять, постройтесь как следует, — сплевывая на землю, прогорланил мужик в дубленке, стоя под вывеской «Вечер у Дороти». Малфой прижался к косяку кирпичного дома, внимательно следя за обстановкой. Он проснулся рано, чтобы успеть добраться до Ноттингема, с которого ему и предстояло продолжить свой путь. Оставаться в этом городе было нельзя, так как тут быстро находили чисткоровных волшебников. Тут, если честно, и обычных волшебников не жаловали. Восточный Мидленд был радикален ко всему, что превышало человеческие возможности. Драко это осознал, когда в один из вечеров указал местному забулдыге, что, скорее всего, его мать выебал гоблин, причем из самой низшей расы, ведь его речь через каждое слово содержало «епта», «хули», «ну это, как его там». Он бы пропустил такой богатый словарный запас мимо ушей, но рука необразованного господина легла на задницу образованного господина, а у второго еще был и дерьмовый день… более дерьмовый, чем обычно. Таким образом, у Драко оказался сломан нос и порвана куртка, а у уебка ножевое в печень. Расстались почти друзьями. Сейчас он внимательно вслушивался в разговоры, прячась в тени переулка. В конце концов, он только напялил новые джинсы, а сегодня даже на десять секунд выглянуло солнце, поэтому драться до первой крови не хотелось. До последней тоже. — Соберите все, что можете, через час отправляемся на автобусе. Документы об оплате проезда подготовьте сразу, чтобы потом не стояли и не лезли себе в очко, пытаясь найти квитанцию, — продолжил грузный мужик, имея в речи корявый акцент. Какой, сложно было определить. — В моей заднице уже жизнь, так что там все занято, — со смешком пошутил один из толпы собравшихся, на что получил такой же отклик от других. Кроме местного глашатая, который тут же кинул в него свирепый взгляд. — Еще слово, и в твоей заднице пропишется чей-нибудь член, Уолтер. Малфой поправил козырек кепки, напрягая слух еще сильнее. — Не-е, я поэтому и еду в Бермингем, — протянул Уолтер, довольно ухмыляясь. — Лучше уж на подпольных боях порезвиться, чем долбиться в задницу. Толпа вновь поддержала данное высказывание, а Драко наконец-то понял, что сейчас происходило. Блять. Подпольные бои. Это то место, в которое он попал после Алого дома. Спасибо, ебучий Макнейр, что так эпично умер не от сифилиса, а от малфоевской руки, ибо после этого на него обратили внимание не как на симпатичную мордашку, а как на потенциально годного бойца. Драко пользовался популярностью. Квиддич дал ему хорошую мускулатуру, а рост неплохо помогал в драках. Если бы его еще все время не накачивали наркотой, он еще раньше бы показал весь свой потенциал, но его лицо сыграло злую шутку с ним самим. Какой симпатичный мальчик. Красивый ротик. Ползи, если хочешь еще дозы. И он полз. Позвякивая кандалами ограничивающими и без того гиблую магию, Малфой полз. Не плакал, не содрогался, не молил о пощаде. Просто старался пережить эту ночь, отравив сознание эйфорической дымкой наркоты. Во время войны он мог уходить в себя, позволяя окклюменции оградить сознание от всего мира. В Алом доме он не мог защититься от реальности, но теперь мог сравнивать боль. Многочасовые удары? Чепуха, вы не пробовали многочасовое Круцио, уебки. Изнасилование и унижение? Ха, нельзя задеть достоинство, которое вытерли с мраморного пола вместе с кровью пленника, которого только что жестоко растерзали. Все. Познавалось. В сравнении. И Малфой терпел. Выжидал, не испытывая сострадания и жалости к своему положению. Таких как он — много, а знаков отличия в ущербности вроде как не раздавали. Единственный раз, когда ему сорвало чеку терпения, это было появление Уолдена. — Шлюшка Малфой, как твои дела? — Драко прислонился виском к каменной кладке, стараясь остудить горячее от наркотиков лицо. — Кто же знал, что Люциус вырастил такое сокровище. С тебя мне капает хороший процент. Люциус… так вроде звали… отца? Пересушенные губы приоткрылись, чтоб дать больше затхлого кислорода. — Знаешь, это даже забавно, — продолжал веселиться Макнейр. — Вы были такими отчужденными во время войны. Ебаная элита среди всех нас. Даже ты, со своей трусостью, выглядел так, словно все происходящее ваш малфоевский план. Это называлось… навык, которым владела вся его семья… чем же они владели? Тошнило, голова шла кругом, тело горело от укусов, синяков и чего-то еще. Об него тушили сигару, да. Ранки начали покусывать нервные окончания, но не так, чтобы он начал поскуливать от боли. Это будет позже. — Даже попав сюда, ты строил из себя какую-то личность. Весь такой пиздатый со своей окклюменцией… Точно, вот как назывался их семейный навык. —… я предупредил сразу, что с тобой можно не нежничать. А потом узнал, что ты сам предложил сделку, — Малфой не услышал, а почувствовал, что у нему приблизились. Даже под объебаным сознанием его рефлексы работали в фоновом режиме. — Хотел обезопасить Нарциссу, продав себя как последнюю дешевку. Толчок ноги в грудь, пусть и не сильный, взорвался болью. Когда тело повалилось на пол, похожее растеклось и на затылке. Дыхание сбилось, а с мокрого лба скатился холодный пот, заползая в ушную раковину. — Как же я наслаждаюсь осознанием того, что тебя уже столько времени ебут, пока ты держишься на наркоте и внутреннем героизме. Нарцисса. Его чудесный цветок, который не должен зачахнуть в этом смраде. Последнее, ради чего оставалось еще желание бороться и жить. Он вытащит их. Они сбегут. Еще чуть-чуть… — Эй, щенок, какого уже три месяца ебаться за мертвую мать? Пытаться выкупить ее жизнь, когда она давно уже гниет в сточных водах. И вот тогда его мир остановился. Словно даже блики света от свечей замерли, как-будто выдерживали паузу для кульминационного момента в существовании Драко. — Что? — прохрипел Малфой, смотря пустым взглядом в бордовый потолок. Он часто так смотрел, просто сейчас ему впервые захотелось услышать реальность, а не раствориться в спутанных минутах и часах его пребывания в комнате. — Ага, подохла от пневмонии. Бермингем был долгое время дождливым, а Нарцисса такой нежный цветочек, что не смогла выдержать условия своего нового положения, — он загоготал, и каждый резкий смех оставался пульсирующей болью в висках. — Знаешь, я все эти месяцы мог надрачивать на ту картину, когда она встала на колени и попросила тебя спасти. Даже так Цисси выглядела как гребанная королева, что стало моей любимой фантазией. Ну, Малфой до сих пор не очень хорошо помнил тот момент. Только запах крови, звук криков и ощущение быстрого стука сердца аффектом засели на ближайшие две недели у него внутри. Таким образом он попал на арену, теперь уже вымещая все, что созревало долгие годы. И сейчас, по всей видимости, собирали новых бойцов. Были рабы и были добровольцы. Первые в случае победы получали еду, немного волшебства от магглорожденых, чтобы не загнуться и чуть более хорошие условия, чем другие. Вторые получали деньги, веселье и грелку для своего эго. Драко чертыхнулся, рывком отлипая от угла здания. Не сказать, что его личность была очень популярна за пределами Бермингема. На арене он всегда оказывался вымазан в крови и грязи. А имен громогласно не оглашали. Но все равно, это была самая хуевая идея ехать с добровольцами в Дублин, из которого он еле-еле выбрался. Яростно пнув булыжник, Малфой уже почти дошел до конца переулка, когда за спиной прозвучал взрыв и крики. Он застыл и обернулся, прислушиваясь. Не похоже на праздничные хлопушки. С его позиции было видно, как на расстоянии через 15 метров по главной улице полз черный дым, бегали люди, что-то крича. Жизнь отшельником не позволяла отслеживать нынешнее положение общества, но Малфою подсказывала интуиция — планы магглов сорвались. Драко разрывался от желания посмотреть, «что произошло», и «нахрен отсюда свалить». Первое было сильнее и больше второго, поэтому он пошел в сторону любопытных событий, привычно кладя правую руку на нож, который ежесекундно покоился в его набедренной кобуре. У вывески горело две буквы в слове «вечер», а на пороги самого заведения уже лежали тела. И судя по крови, явно не те, кто решил выйти подышать свежим (вранье) воздухом. Остальную часть улицы заполнил дым, поэтому до Драко не сразу дошло то, что мурашками пробежалось по позвоночнику. Он застыл, позволяя ощущению пробирать его до каждой малой косточки в теле. Магия. Не гниющая. Не отравляющая его кожный покров и слизистую в гортани, раздирая легкие в кровь. Вместе с пылью, с запахом горелой плоти, Малфой жадно глотал этот кусочек волшебства. Блядский Мерлин, это был лучший запах в его жизни. — Ты больной?! Че ты застыл? — в него врезался какой-то парень, с ошалевшим видом и глубоким осколочным порезом на щеке. Драко не был специалистом в ранах, но кусок стекла торчащий в скуле помог ему в выводах. — Тут опасно! Братан, сейчас тут самое ахеренное место. Обычный человек не поймет, что сейчас происходило с Малфоем. Он как будто вновь попал в магическую петлю временного отрезка жизни, в котором когда-то существовал. С помощью Маховика Времени смог подглядеть в прошлое, где магия была его лучшей подругой и спутницей. — Эй, ты меня слышишь?! — Да съеби, — Драко ладонью в лицо оттолкнул парня, продолжая блаженствовать. — Не мешай кайфовать. — Ебнутый, — пробормотал маггл, пропадая в переулке, в котором до недавнего времени хотел раствориться и сам Малфой. Но его словно пригвоздило к месту. Даже инстинкты самосохранения вальяжной кошкой заурчали, не беря во внимание истошные крики и запах крови. Волшебство. Благородное и живое. Если бы не его сухие и обветренные губы, на которых уже осела пыль, Малфой даже бы попытался слизнуть невидимую пленку магии. — Убейте суку и ее шавку! — кто-то яростно закричал, пока горящая балка разбивалась об каменную кладку улицы. — Фенрир, фас. Этот голос был спокойным, четким. Без истерии и страха, но удивило другое. Его было слышно. Обладатель данной команды не нагружал свои связки, но в таком хаосе голос должен был затеряться. Значит помогла магия. Малфой тут же начал искать источник волшебства, пробиваясь сквозь душный смог от взрыва. В него периодически врезалась люди, но он их отталкивал с нервной руки, как ищейка выискивая нужное. Достаточное близкое рычание и булькающие всхлипы немного нервировали, но инстинкты все еще ловили магический кайф, поэтому Драко не сильно переживал сейчас. И зря. Мощный удар пришелся на его лопатки, заставляя со всей силы поцеловаться лицом с брусчаткой. Резкая боль во лбу застелила зрение, а голова от едкого дыма и без того кружилась. Но Драко все равно услышал утробное рычание прямо в затылок, которое подняло дыбом все волоски на коже. Истошный страх скрутился в диафрагме, так как не мог там не появиться. Малфой чувствовал убийственную и жестокую магическую ауру, что могла заставить на самом деле остановиться сердце. Застыв, Драко даже не успел еще смириться со своей смертью, когда внезапно почувствовал на загривке что-то мокрое. Оно не растекалось, словно кто-то вылил жидкость, а было точечным. Это… влажный нос? — Рири, какую гадость ты там опять нашел? Фокус внимания сосредоточился на черном силуэте, который двигался сквозь дым, подсвеченный пламенем со спины. Малфой смог извернуться так, чтобы разбитое лицо немного поднялось, позволяя не залитому кровью глазу отслеживать приближающегося. Чем ближе был обладатель голоса, тем сильнее пульсировала магическая энергия. Вот, кто хозяин такой сильной и живой магии. Драко закашлялся, все еще будучи придавленным монстром, с кличкой «Рири», а когда в следующий момент смог прищуриться и посмотреть на неизвестную ему личность, то просто окаменел. Ну нихуя ж себе утро открытий. Видимо, у Гермионы Грейнджер проскочила такая же эмоция. Она застыла, распахнув свои глаза в сторону Малфоя и неверующие продолжала пялиться, может где-то с минуту. За эти 60 секунд она не глядя подняла руку с палочкой и выстрелила заклинанием в одного из добровольцев, который как раз таки и пестрил во время собрания своим искрометным чувством юмора. Ему надо было подольше насладиться своей шуткой, ведь она оказалась его последней и посмертной. — Малфой? — Грейнджер все еще не верила, что его чудесный ободранный лик можно было встретить в опасной близости к луже крови на брусчатке, но вот он весь в своей бродячей красе. Придавленный чем-то, что явно пускало слюни на его макушку. — Грейнджер, — Малфой не спрашивал, так как один глаз все же позволял ему узнать девушку, а испытать шок от встречи он сможет и потом. — Не знаю, что там за спиной посягнуло на мою честь, но можешь приказать отпустить меня? Гермиона моргнула, а после на ее лице расползлись эмоции, которых он никогда не видел. Драко не был знатоком в эмоциональном диапазоне бывшей гриффиндорки, но точно мог сказать, что такое выражение выковалось впоследствии разрушения этого нового мира. Она присела, поворачивая палочкой его лицо здоровой стороной к себе. Утробное рычание за спиной стало немного… счастливым(?), пока Грейнджер рассматривала Малфоя. Не обращая внимание на крики, беготню, как расползается пожар по крышам зданий. — Значит, еще кто-то выжил, — самой себе сказала Гермиона, а после посмотрела выше Драко. — Фенрир, закончи с врагами и возвращайся. Тяжесть пропала со спины, позволяя Малфою вздохнуть полной грудью. Он не стал оборачивать на того, у кого была такая известная и громкая кличка. Его кепка упала, открывая вид на белоснежные волосы, которые, скорее всего теперь были в крови и грязи. Как хорошо, что не стал вчера тратить воду и мыть голову. Как чувствовал бесполезность этого действия. Магическая аура Грейнджер пульсировала прозрачно-золотыми всполохами, что не могло не завораживать. Даже Малфоя, который родился и жил в некогда волшебном мире. Вот что значит, когда вещи, которые казались обыденностью, теперь перехватывают дыхание от восторга. — Убери это счастливое выражение лица, — Гермиона скривилась, — оно меня бесит. — Грейнджер, ты даже не представляешь просто, как я рад нашей с тобой встрече, — Малфой мотнул головой, чтобы попытаться вставить мозги на место, а после вытер кровь с лица. Рана даже не пульсировала, вроде как, но видимо все равно была глубокой, так лицо вновь начало заливать кровью. Девушка моргнула (или у нее случился нервный тик, сложно было определить) а после подошла ближе и коснулась кончиком палочки его лба. Шепучка из магического потока прохладным порывом облизала кожу, мало того что заживляя рану, но и убирая с лица алую жидкость. — Лучше? — Просто ахуенно, — прошептал Драко, теперь реально облизнув нижнюю чистую губу. Насладиться самым чудесным моментом за этот год ему не позволили. — Уходи, мне нужно тут закончить, — Грейнджер взмахнула палочкой и прозвучал новый взрыв дальше по улице, неся за собой очередные крики. — Стой, — Малфой резво, на сколько вообще мог быть резвым, подорвался и схватил Грейнджер за рукав куртки. — Я могу тебе чем-нибудь помочь? Он подумает потом. Анализировать, сделать расчеты и все остальное. Сейчас нужно было еще чуть-чуть получить информации. Грейнджер не была совсем маленького роста, может даже выше 170 см, но рядом с Малфоем все равно дышала ему в ключицу. Она выгнула бровь. — Чем ты можешь мне помочь? Вот в этом и была его проблема. Драко нечего было предложить, кроме собственного тела или своих навыков обычного боя. Денег, связей, влияния, магии. Нихуя у него больше не было, кроме оболочки для пустого существования. Поэтому Малфой сжал пальцы чуть сильнее и постарался глубже заглянуть в карие глаза. Попытаться короткой фразой пересказать то, что было внутри него. — Тогда помоги мне.