Eyes on Fire.

в жизни не было ничего такого, что могло бы до глубины души повергнуть в шок или задеть ведьму. тем более морскую в чьих жилах уже на генетическом уровне была всеобщая ненависть ко всему хорошему, а любимым занятием было пакостить подобно вредной кошке. но ума не была злой. просто ряд обстоятельств случались в жизни, что заставили сменить молочные зубы на акульи клыки и обрасти хмуростью и сарказмом. в какой то степени ей начинало приносить это удовольствие и стоило смириться с участью унаследованной ей от матери. — выбери карту. — дежурная фраза, что следует после каждого её гадания начинающегося в полном одиночестве и нацеленным лишь на привычные ведьмины замашки. но. было такое же большое и сплошное «но» которое сопровождало её абсолютно везде как самый верный и одновременно назойливый компаньон. он сидел прямо перед ней в вальяжной манере и с нескрываемым интересом в глазах. впрочем, как и всегда, чтобы ума не делала. — вот эту давай. — тычет наугад с ещё больше загорающимся азартом смешанным с наивностью щенячьей, пронзающим всё тело насквозь в ожидании результата. кажется, он был единственным кого поистине восхищало и одновременно пугало всё колдовское могущество своей пассии. но по большей части конечно же только восхищало, как и вся девушка в целом. только ему до жути нравилось понимать, что морская ведьма которая могла подчинить себе все моря и океаны была с ним и на протяжении скольких бы лет та не упиралась, скаля зубы и увиливая от всех намеков и подкатов, но в конце концов позволившая тому забрать собственное сердце. крюк ведь был гораздо более упёртый, чем казалось на самом деле и к себе он притягивал не только красивым лицом и умению обольщать как юный казанова, но и врождённой пиратской харизмой и наглостью. комбо бешеное, что ко всему этому дополняла верность собачья и готовность идти на риски ради одной единственной. вполне можно назвать одержимостью, но повернется ли язык? — земля вызывает гарри. ты меня слушаешь вообще? или я зря тут сижу разжевываю для тебя значение карт. — раздается громом среди ясного неба и вынуждает вернуться обратно в реальность в сопровождении не понимающего взгляда, что фокусируется на лице напротив. красивом лице. что одаривает его скептичным поднятием брови и щелканьем пальцев прямо перед носом. — да-да, я весь в твоём внимании. что ты там говорила меня ждёт? — выкрутиться хорьком из ситуации как данность и обернуть всё в свою пользу, перед этим не забыв превратить в клоунаду — на это ума лишь показательно и обречённо вздыхает, закатив глаза под веки и разрывая зрительный контакт с парнем, раскрыв несколько карт веером в пальцах и склонив голову в бок. — дьявольская удача которой любой пират позавидует. — и для неё ведь это не было чем-то столь удивительным. ума знала. знала его вдоль и поперек. каждый выкидон язвительного и импульсивного характера. она знала его с пелёнок и уже тогда понимала, что он точно не отвяжется. её манила бесконечная преданность и покорность которой готова была упиваться в полной мере и продолжать раскармливать жажду власти. — значит ли это, что мне у ж е несказанно повезло? — ответ, что заставляет уже девушку выпасть из собственных мыслей и сохранить выражение непонимания на хитрую ухмылку и проблеск в голубых глазах, заставляя её держать бровь поднятой отчего начинал болеть лоб. нравилось всё, но манера порой говорить загадками подобно чеширскому коту также подбешивала. колкость вертится на кончике языка, предавая горький вкус её ответам которым не суждено было быть озвученными. перебивают, заставляя слабо дрогнуть от прикосновения к лицу. кажется, настолько горячего, что можно было обжечься. и расплавиться в тот же миг, ведь не смотря на это — нежность постоянно сопровождала каждое касание, что затрагивало её кожу. и это поистине стоило молчания, потому что за него говорили его действия. почти змеиная плавность украшенная самоуверенностью. точно знает, что делает и это ему отнюдь не запрещают. лишь поощряют зайти дальше простого разглаживания кожи пальцами, сменяя хмурый вид спокойным, а в тёмном омуте взгляда разжигая интерес. и он зайдёт в омут неизвестности и полный непредсказуемости. настолько, насколько ему это позволят сделать, оставляя после себя собственническую роспись из поцелуев на губах, а за ними на щеках и шее любимой ведьмы. он был под её властью, отдавая свою душу полностью без остатка, но точно зная, что также она принадлежала ему. всё исполинское волшебство и авторитарность прямо напротив, что даже мурашки пробегали по спине от этого осознания. — и в тебя хитреца влюблена. как я могла не догадаться, что это уловка. — разрезает тишину на лоскуты внезапностью пробившихся хриплых слов на шумном выдохе и прерывая предварительные ласки, хватанув крепко за запястье, но не чтобы тот отстранился. лишь приостановить, да самой расплыться в ухмылке, на что в ответ получить тихий смешок. — пираты никогда не могли устоять перед шармом красы водной, вот и я не могу. только знаешь, что отличает тебя от русалок, а, ума? — снова загадки, но в этот раз не сопровождающиеся укоризненным женским взглядом. — и что же? — куда больше интриги, подогретой подхалимством партнёра от которого даже сама поддается заинтересовано навстречу, как хищница к потенциальной жертве, расслабляя хват и позволяя чужой руке скользнуть к верхним расстёгнутым пуговицам рубашки, а точнее к тому, что находилось под ней и крепко сжать в пальцах, ощущая не только мягкость, но и как быстро бьётся девичье сердце. — они губят своей красотой, а ты заставляешь даже без приворота влюбляться всё сильнее.