radiance of love

      Огромное помещение с полностью стеклянной куполообразной крышей наполнено светом множества гирлянд и ажурных светильников на изящных кованых ножках. В воздухе плавает мягкий аромат цветов: розы, фрезии, пионы, нарциссы, камелии, но Риндо считает, что самым красивым цветком на этом вечере моды и глянца по-прежнему остается Ран.       Младшей Хайтани кажется, что вокруг её сестры даже свет танцует иначе, специально подсвечивая алебастровую кожу и делая её ещё более нежной и идеальной; свет рассыпается мелкой брильянтовой крошкой в длинных чёрных волосах, не собранных в причёску; сияет мягким перламутром на полных губах, что так и манят Риндо. Хочется стереть глянцевый блеск своим языком, утягивая Ран в бесконечную череду медленных чувственных поцелуев, от которых кровь будет постепенно вскипать, а организм наполняться искристым огнём, несущим в себе миллиарды сиреневых пузырьков возбуждения.       Но девушка не сдвигается с места, продолжая наблюдать за Ран, а сестра больше напоминает прекрасную экзотическую бабочку, перед ликом которой может побледнеть самая яркая и очевидная красота. Старшая Хайтани стоит в окружении «сливок» высшего общества и богемы, что раз за разом продолжают восторгаться великолепием Ран. Она была самой высокооплачиваемой супермоделью в мире, и каждый из модных домов пытался заполучить старшую Хайтани себе, чтобы сделать звездой своей новой коллекции или той, что откроет очередной показ.       Риндо вздыхает и отпивает шампанское, отдающее приятной фруктовой сладостью, оседающей на языке. Младшая не понимает, зачем сестра притащила её сюда, потому что, по мнению самой Риндо, она совершенно не подходит для этой стихии, в которой Ран чувствует себя, как рыба в воде. Смотря сейчас на старшую Хайтани, одетую в элегантное чёрное платье с глубоким разрезом до бедра и полностью обнажёнными плечами, младшая испытывает двоякие чувства: неверие, ревность и абсолютное счастье, смешанное с огромной любовью.       Младшая не может вспомнить точно, когда они с Ран перестают быть просто сестрами друг другу, а ступают совершенно на другую ступень. Риндо никогда и ни к кому не испытывала такой яростной всепоглощающей любви, как к старшей сестре, что ночами крепко прижимается к ней и ласково шепчет в светлую макушку, что жить не может без своей маленькой Рин. А младшая ревнует до ужаса, потому что знает насколько идеальна её Ран, а вокруг сестры скапливаются стервятники, пытающиеся украсть драгоценное внимание старшей Хайтани.       Сама Риндо считает, что ей с небес даровано настоящее сокровище — любовь Ран, ведь по сути, младшая Хайтани не обладает и сотой доли той красоты, что отдана старшей сестре. Риндо самая обычная; да, фигура спортивная, но исключительно потому, что младшая Хайтани является профессиональной спортсменкой, но в остальном девушка знатно проигрывает своей любимой сестре, и ей каждый раз кажется совершенно удивительным тот факт, что Ран любит её.       Аметистовые глаза темнеют, когда Риндо видит, как к Ран прикасается какой-то мужчина, пытаясь привлечь к себе внимание Хайтани-старшей. Он крутится вокруг неё, распушает перья, и младшая понимает — это не модельер и не фотограф, скорее очередной богатенький мудак, пытающийся затащить Ран в свою кровать. Каждое новое касание к рукам Хайтани- старшей, затянутым в длинные шёлковые перчатки, заставляет ощущать едкую горечь во рту.       Для Ран такие павлины — минутное развлечение, потому что ещё никому не удалось покорить её сердце; да и как, если оно занято её маленькой очаровательной сестрой? Хайтани-старшая прекрасно видит, что Риндо ревнует. Это заметно по тонким пальцам, с силой сжимающим хрустальный бокал; по любимым губам, ведь Риндо неосознанно закусывает их, наверняка причиняя себе боль, и Ран хочется немедленно прижать сестру к себе, начав ласково шептать на ухо, что она любит только её одну.       — Не интересует, — холодно улыбается Ран, обдавая мужчину таким презрительным взглядом, что тот затыкается на полуслове. — Предложи лучше это своей жене, которой ты пытаешься так активно изменять.       Ран извиняется перед остальными и уходит в сторону уборных, куда так удачно упархивает её взрывная Риндо, даже не подозревающая, какую власть она имеет над старшей Хайтани. Девушка проходит сквозь высокую арку, стремясь скорее оказаться около младшей сестры и наконец-то обнять её, зарываясь носом в светлые пряди волос и наслаждаясь сладким запахом черники с молоком, которыми пахнет Риндо. Если бы только она сама могла понять, как на самом деле красива и очаровательна, то поняла бы, зачем Ран с отчаянным постоянством таскает её на подобные мероприятия.       Она хвастается ей.       Младшая Хайтани не видит, как на неё смотрят присутствующие, а старшая Хайтани получает настоящее наслаждение от того факта, что эти идиоты пытаются желать того, что целиком и полностью принадлежит Ран.       — Риндо?       Сестра заходит внутрь дамской комнаты, отделанной деревянными панелями. Внутри никого нет, если не считать Риндо, прислонившейся бедром к широкой мраморной столешнице. Девушка вскидывает голову, смотря на Ран большими влажными глазами, в уголках которых скапливаются хрустальные слезинки, и Хайтани-старшей хочется им убрать губами.       — Ты чего здесь, малыш? — Ран делает вид, что не замечает вида младшей сестры. Она подходит ближе и нежно касается ладонью матовой щеки, на которой мягкой пудрой рассыпан румянец. — Я начинаю волноваться, когда теряю тебя из вида.       — Прости, — шепчет Риндо, склоняя голову ближе к узкой руке сестры, но та на мгновение отдергивает её, чтобы стянуть перчатку. К младшей хочется прикасаться без любых препятствий. — Мне стало нехорошо.       Ран подходит ближе, и вторая рука обвивается вокруг талии младшей Хайтани, а ладонь ползёт на упругую красивую ягодицу. Старшую до сладкой дрожи заводит пятая точка Риндо — не зря же её малышка олимпийская чемпионка по прыжкам?       — Ты такая врушка, малыш, — усмехается старшая сестра, и младшая поднимает к ней голову, утопая в терпком парфюме Ран, что окутывает плечи мягким флёром, будто на кожу падает яркая золотистая пыльцы. — Ты же ревнуешь меня.       Зрачок в аметистовой радужке расширяется, и Риндо снова закусывает губу, а старшей хочется немедленно укусить за неё — слишком соблазнительно выглядит сейчас младшая сестра; как цветущий запретный плод, нектар которого Ран уже успела вкусить и крепко подсела. Щеки Риндо окрашивает алым цветом, и она хмурится, но не спешит отрицать очевидное.       — Да, — выпаливает Хайтани-младшая, а Ран усмехается и целует сестру, скользя губами по устам Риндо, чтобы стереть с них слой помады. Старшая не спешит, растягивая их обоюдное наслаждение. Она проходится языком по мягкой плоти, слегка прикусывает и оттягивает нижнюю губу Риндо, и жадно слушает тяжелеющее дыхание сестры. Язык забирается внутрь горячего рта, ласкает медленно, с максимальной нежностью, что оборачивается страстью через мгновение ока, стоит только Риндо притянуть Ран ближе к себе за талию.       — Я люблю только тебя, — голос старшей сестры, как нежнейший шёлк, оборачивающийся плотным коконом вокруг души и тела Риндо. Она запрокидывает голову назад, а Ран снова целует сестру, не в силах больше терпеть, потому что вкус губ младшей Хайтани лучше любого лакомства. — Разве кто-то из них может сравниться с тобой?       Риндо не хочется сейчас вообще думать о ком-то, кто есть за дверью этого помещения, потому что стоит Ран коснуться её, как всё остальное перестаёт иметь значение. В мире существуют только они двое, как две половинки пазла, что сливаются в одну целостную идеальную картину истинной любви. Хайтани-младшая скользит ладонями по тонкой талии и хрупкой спине, обводит пальцами изящные позвонки и зарывается руками в густые локоны волос. Тело Ран — настоящая симфония искусства, и Риндо чувствует себя вором, что желает украсть эту совершенную красоту только для себя.       — В мире всё равно нет никого, лучше тебя, — голос садится, потому что шальная Ран, плевавшая на других, обхватывает ладонью ногу сестры, обутую в изящную серебристую туфлю с кокетливым бантиком на заднике, и закидывает себе на бедро, а длинные пальцы забираются под лёгкий подол платья, чтобы коснуться тёплой обнажённой кожи. — Ты меня с ума сводишь!       — Нет, малышка Рин, — дыхание Ран касается изящных ключиц — сейчас слишком чистых, — и младшая Хайтани сдавленно стонет, потому что знает, что за этим последует. — Это я совершенно без ума от тебя.       Кожу обжигает ярким теплом, когда старшая Хайтани принимается осыпать шею и плечи Риндо лихорадочными поцелуями. Им нет конца и края, потому что сестры слишком долго не виделись: младшая вернулась со сборов только утром, а Ран в это время была на другом конце Парижа, принимая участие в какой-то съемке для глянца. В номере отеля они успели обменяться только тесными объятиями и парой поцелуев, прежде, чем старшая Хайтани утащила младшую на этот приём.       — Ран, — выстанывает Риндо, пытаясь охладить пыл сестры, но собственные руки только ближе притягивает её к себе, а тело выгибается навстречу, и младшая чувствует, как сильнее намокает тонкое кружевное бельё. — Ран, любимая, нас могут увидеть...       — М-м-м, — Хайтани-старшая поднимает голову, ловя затуманенный взгляд сестры. Она улыбается, а рука ныряет между ног Риндо и касается влажной ластовицы белья. На капризных губах расцветает лукавая усмешка. — А мне кажется, что ты совсем не против таких игр, малыш.       — Я не хочу делать это наспех, — но длинные изящные пальцы уже ныряют под кружевную ткань, пачкаясь в горячей влаге, и Риндо сдавленно стонет, потому что Ран ласкает её слишком умело — надавливая на нужные точки, так что сознание машет ручкой. — Дьяволица.       — Не ревнуй меня больше, — шепчет старшая и, как вампир, присасывается к губам младшей сестры. — Я только твоя.       Ран выпрямляется и поправляет платье на Риндо, а после ведёт её за собой в сторону черного выхода — не хочется снова объяснять, почему ей надо уйти. Зачем вообще нужны причины, когда рядом идёт любимая младшая сестра, доверчиво держа старшую за руку?       Они оказываются на улице, где уже вовсю властвует ночь, и Ран вызывает им такси. Сестры ждут его минут пятнадцать, крепко обнявшись и притаившись в тени колонны, чтобы никто не мог увидеть, как периодически Ран утягивает Риндо в очередной поцелуй, зарываясь руками в мягкие золотистые пряди волос.       Ничего не меняется и в такси, когда они устраиваются на заднем сидении иномарки. Рука Риндо ложится на длинную ногу сестры и медленно скользит вверх, подбираясь к краю выреза, чтобы проникнуть под ткань платья. Ран смотрит на сестру блестящими фиолетовыми глазами, что сияют словно драгоценные камни, а на дне чёрных зрачков мерцает желание. Оно обжигает младшую Хайтани, заставляя дыхание утяжеляться, а низ живота сладко тянуть от предвкушения.       Длинные пальцы уже почти забираются под платье, как вдруг Ран, хитро улыбнувшись, кладёт нога на ногу, и ладонь Риндо оказывается в тёплой ловушке.       — Какая нетерпеливая, — шепчет старшая и притягивает сестру к себе, почти касаясь призывно приоткрытых губ. — Так бы и съела тебя.       У Хайтани-младшей яркий фейерверк рассыпается внизу живота, и она еле слышно стонет, глаз не смея оторвать от дьявольски прекрасного лица старшей сестры. Их дыхание смешивается, но Ран по-прежнему не спешит целовать Риндо, а просто любуется лицом сестры, понимая, что любовь, которую она испытывает к младшей, может затопить все континенты разом.       — Пожалуйста, Ран, — шепчет младшая, а Ран запускает пальцы ей в волосы и вытаскивает длинную шпильку, так что мягкие шелковые локоны рассыпаются по плечам и спине. Хайтани-старшей кажется, что перед ней не человек, а самый красивый ангел, и Ран смогла поймать его, чтобы больше никогда не отпускать. — Мне так хочется!       От слов Риндо по телу проходит огненная волна, затапливающая собой весь организм и наполняя его возбуждением. Старшей тоже всегда хочется, потому что младшая Хайтани, как воплощение соблазна — так и манит попробовать себя.       Ран притягивает Риндо к себе и обнимает, пряча лицо сестры у основания своей шеи. Знает, что та не сможет устоять и начнёт целовать бледную кожу, оставляя на неё алые пятна. Позже Хайтани-старшая обязательно получит за это нагоняй на работе, когда визажистам придётся маскировать многочисленные засосы, но Ран плевать: если младшей это нравится, значит она позволит Риндо покрывать своё тело засосами.       Кожа Ран мягкая, будто бархатная, и младшая сперва просто прижимается к ней лицом, ощущая быстрое биение жилки на шее — Хайтани-старшая тоже возбуждена. Риндо осторожно касается языком матового полотна, ощущая яркий, ни с чем не сравнимый вкус сестры, а над головой звучит тихий вздох, и Хайтани-младшая улыбается, возвращаясь к своему увлекательному занятию.       Она целует, слегка прикусывает и засасывает шею Ран, оставляя на ней всё новые следы своей страсти. Риндо слишком изголодалась по сестре, пока была вдалеке от неё.       — Пойдем, малыш, — зовёт Хайтани-старшая, когда такси останавливается, и младшая покорно следует за ней, поднимаясь по мраморным ступеням ко входу в отель «Рlaza Athenee». Они оказывается в роскошном холле и сразу же следуют к лифту, крепко держась за руки. А оказавшись наедине принимаются целоваться, и Ран прижимает сестру к стене, крепко обнимает за талию и терзает мягкие губы, потому что никак не может насытиться Риндо. — Такая сладкая.       Младшей Хайтани не терпится оказаться наедине в номере, и когда это происходит, она чувствует терпкое наслаждение, что разбрызгивается в воздухе, как капельки шампанского, и они шипят, когда попадают на кожу. Ран мягко улыбается и проходит в спальню, маня Риндо за собой.       В шикарно обставленной спальне опущены все шторы, но открыты двери на небольшой балкончик, а за кованными перилами — Эйфелева башня, сияющая тысячью огоньков, что переливаются будто звёзды. Атмосфера этого города буквально напитана романтикой, и Хайтани-младшей безумно нравится то, что здесь она оказывается именно в компании сестры.       —... да, спасибо, мы ждём, — Ран кладет трубку телефона и переводит взгляд на сестру, что стоит посреди комнаты. — Ну, иди ко мне, малыш, скорее.       Хайтани-старшая разводит руки в стороны, и Риндо седлает её колени, сразу же попадая в плен любимых губ, что целуют слишком сладко и медленно, разжигая внутри огонь обоюдной страсти, что не утихнет до самого утра. Руки Ран медленно поднимаются от упругих ягодиц вверх к тонкой талии и узким плечам, чтобы снять с любимого тела платье. Тонкая ткань послушно соскальзывает с Риндо, и старшая берёт в кулак копну густых волос, заставляя младшую запрокинуть голову назад, пока Ран осыпает поцелуями выпирающие ключицы и подбирается к высокой груди с нежно-розовыми сосками, что так и манят прикоснуться к себе.       Риндо будто прошибает мощный электрический заряд, когда горячий язык обводит её сосок, а после его накрывают жадные губы, принимаясь посасывать. На вторую грудь ложится узкая ладонь, и младшая чувствует, что готова растечься теплым воском по телу сестры, лишь бы она не останавливалась. Хайтани запускает пальцы в волосы Ран, мягко массирует и целует макушку, жадно вдыхая терпкий запах парфюма сестры.       Мгновение, и Риндо оказывается снизу, смотря на сестру широко раскрытыми глазами, потому что Ран встаёт на колени на кровати, возвышаясь над младшей Хайтани и улыбаясь слишком соблазнительно. Она касается пальцами застёжки сбоку платья и уже хочет потянуть собачку вниз, как в дверь вежливо стучат, и старшая усмехается.       — Мгновение, моя девочка, сейчас вернусь, — Ран изящно соскакивает с кровати и идёт прочь из спальни, а за ней густым шлейфом летят черные, как смоль волосы, но больше Риндо не успевает увидеть, потому что сестра плотно прикрывает за собой дверь: младшую никто не должен увидеть даже краем глаза.       Риндо садится на широкой кровати и подтягивает колени к груди, чувствуя, что без Ран в комнате становится слишком холодно, хотя в Париже не по сезону тепло, словно сейчас середина лета. Девушка слышит, как с улицы доносится шум от проезжающих машин, гомон людских разговоров, а в спальню проникает прохладная ночная сладость, будто облизываешь вкусный фруктовый лёд, стекающий по коже.       — Замёрзнешь же, — Риндо поворачивает голову к двери, смотря на Ран, которая, как выяснилось, заказала им ужин в номер. Взгляд зацепляется за вазу со свежими ягодами и бутылку шампанского в ведёрке со льдом, и младшая проводит языком по губам, уже зная, что конкретно хочет сделать. — Я закрою двери.       Старшая ласково улыбается и захлопывает створки, а затем опускает шторы, отрезая их с Риндо от остального мира. Ран нажимает на выключатель, и в спальне загораются два настенных бра, отбрасывающих мягкий бархатный свет на стены, а после девушка зажигает две свечи, стоящие на столике с ужином.       — Тебе нравится парижская романтика? — мягко интересуется Ран, наливая в бокал шампанское и делая глоток. Она больше напоминает изящную кошку, что оказывается на кровати и тянется к губам сестры, предлагая ей попробовать. Риндо открывает рот, и Хайтани-старшая целует её, медленно вливая шампанское внутрь, от чего их языки обволакивает не только сладость алкоголя, но и вкус их жаркой любви.       — Я думаю, что романтику создаёт человек, а не город, — тихо отвечает младшая, продолжая смотреть на сестру, а та — соблазнительная чертовка — усмехается и наконец-то расстёгивает молнию на платье, стягивая с себя дорогую ткань, что стоит не одну тысячу долларов. На Ран остаётся только кружевное бельё, и то — лишь на бёдрах, потому что фасон наряда не предполагает бюстгальтера.       Риндо сглатывает, смотря на высокую упругую грудь, на твёрдые ягодки сосков, что так и хочется попробовать, а старшая Хайтани вообще не стесняется своей наготы, и младшая чувствует секундную злость, потому что Ран модель, и ей не привыкать оголяться.       — Снова ревнуешь, — старшая вытягивается рядом, укладывая голову на колени сестры и обнимая длинными руками за бедра: Риндо ощущает сладкую истому, когда её живота касаются мягкие губы и оставляют тысячи нежных поцелуев. — Малыш, я безумно тебя люблю. Только тебя.       — Тогда, сделаешь так, как я хочу? — спрашивает младшая и закусывает губу, когда Ран смотрит своими мерцающими фиолетовыми глазами — будто бесконечный космос, прятавший миллионы тайн за длинными густыми ресницами.       — И как же хочет моя малышка? — интересуется старшая Хайтани и лукаво улыбается.       — Позволишь завязать тебе руки?       Ран приподнимает бровь, но потом спокойно кивает и садится, протягивая сестре тонкие красивые запястья — связывай. Риндо берёт шелковый пояс от халата и обвязывает вокруг рук сестры, а затем надавливает ей на плечи, заставляя старшую улечься. Хайтани вытягивается на кровати и с интересом смотрит на Риндо, что берёт с тумбочки синюю маску для сна, которую использует Ран и надевает ей на глаза, лишая зрения.       — А ты умеешь интриговать, — раздаётся голос сестры, что слегка дрожит от предвкушения. Ран безумно интересно, что задумала её маленькая сестра.       — Но ты же моя, — доносится слева, и старшая издаёт стон, потому что соска касается горячий язык, но ощущение сразу же исчезает. — Держи руки над головой, любимая, тебе понравится.       Ран, лишённая зрения, полностью концентрируется на своих ощущения, и по телу ползёт сладкая дрожь, потому что ключиц вдруг касается что-то ледяное, а следом — теплые губы Риндо, и от разницы температур в кровь вспрыскивает миллиарды пузырьков возбуждения, а между ног всё тянет и намокает.       — Лёд? — спрашивает старшая, но ответа не получает. Вместо этого — новое касание, на этот раз дольше: от выемки меж ключицами до груди, а поверх холода скользит горячий язык, убирая лишнюю влагу. Ран обхватывает пальцами прутья в изголовье кровати и изгибается навстречу, умоляя о большем. — Я хочу ещё!       Риндо улыбается, но взгляд не отрывается от тела сестры, что сейчас находится в её полном распоряжении. Хочется обласкать всё и сразу, но младшая позволяет себе только кидать горячие взгляды, продолжая обводить кубиком льда розовый сосок, что твердеет ещё больше, а Ран стонет, и Риндо спешит втянуть горошину в рот, слегка прикусывая зубами.        — Ри-и-ин, — тянет старшая и стискивает бёдра, потому что ощущения слишком яркие. Обжигающие прикосновения холода, что тут же сменяется теплом влажного рта, похоже на раскачивание огромных качелей, и у Ран кружится голова от новизны ощущений. Тело откликается на малейшее движение, и Хайтани вскидывает бёдра вверх. — Коснись, малыш, пожалуйста.       Но Риндо не спешит, обводя льдом другой сосок и снова лаская ртом после, заставляя сестру метаться на кровати и безостановочно стонать, буквально подначивая не останавливаться. Младшая не касается руками тела старшей Хайтани, только куском льда и своими губами, специально заставляя Ран испытывать голод по своим прикосновениям.       Кусок льда скользит дальше на плоский живот, а за ним прокладывается череда лёгких бархатных поцелуев, и Риндо наслаждается ароматом и вкусом кожи Ран. Старшая сестра — изысканная драгоценность, редкое сокровище, которое хочется спрятать и никому не показывать. Ран пахнет орхидеями и гранатом, и младшая буквально слизывает этот аромат с алебастрового полотна, оставляя после себя алые пятна.       Ран принадлежит ей.       Тонкие пальцы осторожно касаются чёрного кружева нижнего белья, чтобы не задеть тёплую кожу, и тянут ткань вниз, а Ран помогает, позволяя оголить себя. Ей нравится ощущение того, что сейчас она полностью обнажена, полностью во власти младшей сестры, что наверняка жадно рассматривает её, и Хайтани-старшая специально широко разводит ноги и сгибает их в коленях.       — Смотри, малышка Рин, какой влажной ты меня сделала, — младшая усмехается, но всё равно чувствует, как по щекам и шее ползет жар — Ран умеет смущать одними словами. — Не хочешь взять на себя ответственность?       — В этом и был весь смысл, любимая, — Риндо наклоняется над сестрой и легко касается губ поцелуем, но Ран не хочется лёгкости, поэтому она приподнимает голову и буквально кусает младшую, чтобы утянуть в глубокий страстный поцелуй, от которого пальцы на ногах поджимаются, а тело ещё больше наполняется огнём. — Какая непослушная девочка.       — Но я хочу тебя, — улыбается Ран. Ей очень хочется полюбоваться Риндо, но она послушно ждёт, пока младшая позволит ей это сделать. Раздаётся какое- то копошение, а после Хайтани-старшая сдавленно стонет, когда гладкого лобка снова касается обжигающий холод, а матрас прогибается под тяжестью родного тела — Риндо устраивается между широко разведённых для неё одной ног. Лёд заменяется губами, но капли стекают вниз, смешиваясь с густой влагой и заставляя Ран снова дрожать. — Т-та-а-а-к хорошо, малыш-ш…       Риндо улыбается и касается языком капризного клитора, обводя его по круту. Она откидывает в сторону больше не нужный кусочек льды и кладет ладони на шикарные бёдра Ран, чтобы с силой сжать матовую нежную кожу. Вкус старшей сестры, как самый крепкий алкоголь — даёт в голову тут же, и Риндо хочется напиться в стельку. Она покрывает поцелуями гладкие половые губы, каждую идеальную складку, ласкает промежность языком, а над головой раздаются частые громкие стоны.       Создаётся ощущение, что они двое закутываются в прочную золотую сферу, что мерцает каждый раз, как два влюбленных сердца начинают биться в унисон. Риндо сама слабо стонет, потому что испытывает абсолютную эйфорию от происходящего сейчас: она надавливает кончиком языка на чувствительный комок нервов, а ласковые пальцы осторожно обводят вход, и Ран откликается, подаваясь бёдрами навстречу. Младшая со всей трепетностью проникает внутрь, чувствуя, как фаланги обволакивает горячим шелковым теплом — идеально.       Ран тонет в наслаждении, ощущает, как оно течет по её телу, увеличиваясь всякий раз, как Риндо двигает языком и пальцами, находя идеальный баланс для силы и частоты проникновений. От нежности, с которой младшая Хайтани ласкает её, Ран хочется на весь мир закричать, как сильно она любит Риндо. Нельзя настолько зависеть от другого человека, но старшая Хайтани с каждым днём всё больше увязает в этом ярком чувстве.       Они с Риндо — одно целое.       Низ живота пульсирует от жарких ласк пальцев и языка, и Ран не выдерживает, кладя ладони на голову сестре, чтобы зарыться пальцами в густые локоны.       — Ещё, малыш, мне нужно ещё! — и Риндо делает так, как просит старшая сестра. Она ускоряет движения собственного языка, проникает внутрь пальцами, получая не меньшее удовольствие от происходящего. Ей хочется ощутить, как Ран кончает. Из-за неё. — Да, вот так, малыш!       Младшая чувствует, как бёдра сестры дрожат, и Ран крепче сжимает ими голову Риндо. Она часто дышит и без остановки стонет, а затем выгибается дугой и замирает вот так, а младшая чувствует сладкую пульсацию, и как Ран сжимается, пока бурно кончает. Младшая Хайтани облизывается и приподнимается сразу же, как Ран отпускает её голову. Риндо тянется вперёд и стягивает повязку с лица сестры, чтобы сразу же окунуться в горячую поволоку фиолетовых глаз, смотрящих на неё с жадным обожанием.       — С днём рождения, любовь моя.       Над Парижем медленно поднимается солнце, на календаре двадцать шестое мая.