Проклятье Тайны

Мужчина в дорогом костюме и щегольских сапогах сидел за столом, забросив на него ноги и откинувшись в кресле. Он лениво читал прошение его подданных о расширении границ в сторону леса для его вырубки. Этот лес принадлежал его брату, Виктору де Вильнюсе, и он понимал что больше Виктор ему не даст. Он и так взял уже у него слишком много. «Глупые людишки!» откликнулось в его голове и он сложил прошение пополам. Усталые глаза начали бродить по комнате и искать что то, к чему можно было прицепится. Он начал медленно жевать уголок прошения, чувствуя как бумага размокает в его рту. Его мысли начали наполнятся вкусом бумаги. «Интересно, а какого на вкус письмо от Филиппа Виттория?» Его голову начали заполнять бредовые и сюрреалистические мысли о том, как ему подают на блюде бумаги, он поливает их соусом, аккуратно режет на кусочки и медленно кладёт в рот пережевывая. Вот это его право на дом. У него очень резкий, сладковатый вкус. А вот в остром соусе договор об ограничении доступа крестьян к оружию. А вот эта его сделка с торговцами, чтоб все новенькие заморские пряности и радости шли сначала к нему, а потом уже и на общий рынок. У сделки очень Горький вкус, но приятное послевкусие как у вина. Это так необычно! На его лице начала всплывать игривая ухмылка. Он — Теодор де Вильнюсе, самый известный глотатель бумаг! Он поймал себя на том, что начал чувствовать как горький вкус наполнил его рот, а вместе с тем и разрушились его мечты. Чернила, которыми было написано прошение пришлись ему не очень на вкус. Его лицо скривилось и он высунув язык попытался вытереть его изящной салфеткой. Остатки вкуса остались и он убрав ноги со стола, засовывая их под стол, взглянул на листок бумаги. Большого угла не было, и подпись губернатора города откуда шло это письмо была размазана. «А, ерунда!» легкомысленно махнул рукой Теодор и бросил письмо на стол. «Все равно им вечно что то надо и они не перестанут писать мне» Он встал из-за стола и начал ходить по комнате, и подойдя к окну уставился на ночной сад. Эх, вот бы всю жизнь ничего не делать, а только развлекаться. Достали эти бумаги, эти постоянные политические игры! Все уже так скучно и однообразно… Тем напиши, про отца не забудь, брата попроси, крестьянам землю дай, тех отблагодари… Он глубоко вздохнул. И гора писем. Он развернулся к столу всем корпусом и посмотрел на стопку писем, которые он ещё не открывал две недели тому назад. Как он устал. Теодор болтая руками подошёл к столу и взял первое попавшееся письмо. От Виктора де Вильнюсе. Что это его старшему брательнику понадобилось от него? Когда последний раз он ему писал письмо?.. Год назад? Два? Он распечатал письмо и начал бегать по ним глазами. Его лицо тот час нахмурилось. «Все ли у тебя хорошо?» «Где ты?» «Почему не пишешь» наполняли фразы строки этого письма. — В смысле? — тихо проговорил Теодор поднимая бровь. Его сердце начало неуверенно ускорятся чувствуя что происходит что то очень интересное. Он начал быстро копошится в письмах и открыл для себя ещё два письма от брата, одно из столицы Дельтфаура и одно от отца. Теодор сильно испугался. Его начал терзать страх что произошло что то непоправимое, и он до сих пор в это не вник. Он начал потными руками вскрывать письма. Первые он открыл письма от брата. Жадно читая их без остановки его сердце начало нестись галопом. Стоя тут, и всего лишь читая письма, он чувствовал что его тело пробежало целый марафон. «Скорблю» «Соболезную твоим слезам и скорби» «Понимаю что новость опечалила тебя, по сему не смею упоминать о ней здесь используя жестокие правдивые слова» «Сам я плачу и рыдаю и не перестаю молится» Да что происходит?! Письмо от отца не дало ему никаких ответов. Опять старик стонет о своём больном сердце и как тяжело ему ходить. Ничего необычного. Просит приехать к нему — тоже не что то новое. Ничего, переждет. Сейчас тут такое начинается! Старик пока пусть отдыхает. Он вскрыл письмо из столицы. Его глаза молнеиносно бегали по строчкам и его лицо начало удивительно просветлятся все сильнее и сильнее. Он стал выглядеть так, будто его собираются короновать. Закончив читать он закинул голову вверх. «Мы соболезнуем вам, и вашему (да будет душа его на небесах) покойному отцу. Ждём вас двадцать четвёртого числа этого месяца, для подписи документов о наследстве в большую сумму» Он блаженно зажмурился и сжал в руках письмо. Потом, со смехом, разложил письмо и крепко поцеловал его в центр. Он даже нашёл в себе желание лизнуть его и почувствовать вкус этих темных чернил. — Вот он! Вкус богатства! Потом он положив письмо на стол, бросился к двери быстро ее открывая и бегом отправляясь в комнату где спала его молодая супруга. — Дорогая! Дорогая! — кричал он заскочив в свои покои и покои Фиаты де Вильнюсе. — Проснись! Ты не поверишь! Сонливая супруга начала просыпаться с веселой улыбкой на лице. Опять ее муженёк затеял игру. — Что случилось?.. — спросила она смотря на мужа который держал в руках свечу. На его крики в комнату заскочили две служанки. — Дорогая! — он бросился к супруге и стал ее целовать так, как будто она умерла, а теперь восстала из мёртвых. — Что, что? — не понимающе смеялась та, пока супруг осыпал ее поцелуями. — Дорогая, Фредерик де Вильнюсе скончался недели две тому назад, в четверг ночью. — проговорил он останавливаясь и хватая супругу за голову. — Твой отец?.. — ее голос дрогнул от волнения. — Да! — глаза Теодора просто искрились счастьем. — Но… Почему ты так рад?.. — Фиата сильно насторожилась. — Он же ведь твой отец… Он ведь так тебя любил!.. — Вот смотри, смотри! — он начал раскрывать листок и разглядывать текст. — Света сюда, будь вы прокляты! — выругался он на служанок, которые тут же кинулись со свечами к их лорду. — Вот, вот смотри! — сказал он дрожащим от волнения голосом. — Слушай! — он начал читать. — Мы соболезнуем вам, и вашему покойному отцу. Ждём вас двадцать четвёртого числа этого месяца, для подписи документов о наследстве в большую сумму. Большая сумма! Мой отец сказочно богат! — Это… Печальная весть. — ее лицо приняло очень бледный и грустный вид. — Ты же ведь скорбишь?.. — Ну да. — с некоторым даже возмущением ответил Теодор. — Конечно скорблю! Он сел на кровать и положил письмо на столик. Фиата легла закутавшись в одеяло. Теодор всегда был не очень бережливым в сторону своего отца. Он легкомысленный и конкретный гуляка. В ее лице опять всплыло счастливое лицо супруга и его восклицания. Ей стало страшно. Она не представляла, что увидит у него столько радости по поводу смерти его родного отца! Она слышала как Теодор бормочет что то о деньгах, богатстве, замке и славе. — Теодор… — вдруг сказала она привстав на локте. — У тебя же есть брат… — Ну да, и что?.. — махнул рукой тот. — На нас там на обоих будет достаточно денег. Утром, следующего дня, Теодор быстро попрощавшись с женой и тремя детьми, поспешил в столицу Дельтфаура. Карета мчалась со скоростью ветра. Беспрекословный наряд Теодора сверкал изяществом и празднеством. Как только карета остановилась у указанного в письме адреса, он выпрыгнул из неё и побежал вверх по лестнице держа в руках свою шляпу. Он ввалился внутрь и широкими шагами прошёл к кабинету нотариуса его отца. Теодор постучал очень нетерпеливо. — Войдите. — послышался спокойный голос нотариуса. Наследник зашёл, прикрывая за собой дверь. — Ааа, Теодор де Вильнюсе! — он встал и сделал учтивый поклон. — Вы пришли за свидетельством? — Да, господин нотариус. — Теодор кивнул головой в знак приветствия. — Я Эмерсон Мейерс. Нотариус вашего отца, и заведующий бумагой о наследстве. Не желаете послушать? — Да, если можно. — он присел и закинул ногу на ногу. — Значит так… — он откашлялся. — Я, Фредерик де Веленюсе, признаю, что нынешний момент, когда я составляю это завещание, является моментом моего полного здравого ума и ясного мышления. Сознавая неизбежность конечности жизни, я стремлюсь распорядиться своим имуществом таким образом, чтобы обеспечить благополучие моих сыновей и продолжить традиции нашей семьи. — Во-первых, моему старшему сыну, Виктору де Веленюсе, я предоставляю три четверти моего имущества. Виктор, ты всегда был надежным и ответственным сыном, и я верю, что ты будешь мудро использовать это наследство для поддержания нашей семейной репутации и достижения личных целей. — Во-вторых, моему младшему сыну, Теодору де Веленюсу, я оставляю одну четверть моего имущества. Теодор, ты обладаешь талантом и интеллектом, и я уверен, что ты сделаешь что-то великое с этим наследством. Я очень люблю тебя, но боюсь что ум твой ещё слишком молод, и я не хотел бы чтоб наше семейное имущество погибло. Помни, что моя вера в тебя безгранична, и я надеюсь, что ты будешь использовать свои способности для блага не только себя, но и других. — Прошу моих сыновей помнить о своем братстве и поддерживать друг друга в трудные времена. Пусть мои решения будут выполнены с уважением и согласием. Желаю им счастливой и успешной жизни. — нотариус замолчал и посмотрел на Теодора из подлобья. — Всего одна четвёртая?.. — он нахмурился. — Он же… Так меня любил! За что он так обделил меня? — возмутительный и отчаянный тон как будто обращался к нотариусу. Словно тот знал гораздо больше чем он. — Чем это мой братик ему так угодил? — Теодор начал кипятится. — Наверняка эта крыса промывала мозги моему бедному отцу! — Теодор ударил кулаком по столу. Эмерсон вздрогнул и схватился за листок. — Господин Теодор! — крикнул он встав. Наследник замер в смущении и уставился на него. — Я ничего не могу сделать против бумаг! Уж извините. Вот, имейте пожалуйста. — нотариус протянул бушующему наследнику свидетельство. — Через неделю приходите сюда, мы успеем оформить вам все бумаги и если ничего не помешает, вы получите своё имущество. В него будет входить замок, пятьдесят тысяч фунтов стерлингов, две недвижимости и две движимости ценой в десять тысяч фунтов стерлингов. — Мейерс закончил читать и положил листок на стол. — Спасибо, господин Эмерсон. — Теодор встал и забрал бумагу. Его голос был упавшим, смущенным и разочарованным. Он вышел из кабинета и направился в сторону своей кареты. Вернувшись в карету, он сразу выехал домой, не задерживаясь нигде, хоть и обещал детям и жене гостинцы. Третьего часа он был уже дома. Подойдя к двери, слуга открыл дверь и учтиво поклонился. Теодор молча прошёл внутрь и без особой праздности пошёл прямиком в свой кабинет. Он был возмущён и бился в ярости. Как только его глаза запечатлели письма на столе которые он читал вчера, он мигом схватил их руками и смяв впился зубами словно вампир. Он стал драть их и рычать от злости разбрасывая куски в разные стороны. Его ярости не было предела, в ходе его беснований, на стол опрокинулась чернильница и залила весь все бумаги и другие не вскрытые письма. Стопка книг полетела в сторону, стул с грохотом упал на пол. Тут, Теодор дал волю своему гневу. Он начал бить рукой по письму пачкая его в чернилах. Бросившись к окну, он ударился в окно, но не смог его разбить. Вцепившись в шторку он повис на ней и та начала трещать. Схватив кинжал со стены, он стал неистово пробивать им шторку изрезая ее на куски и делая в ней дыры. Он посылал брату проклятия и продолжал уродовать шторку: — Нравится ли тебе это?! Соболезнуешь мне, собака?! Скорбишь и плачешь?! Льёшь крокодиловы слезы?! Гад! Урод! Крыса! Предатель! Он рвал шторку на части пока не выбился из сил. Его гнев сменился на полное отчаяние и разочарование. Он сел на пол и схватил себя за волосы. Теодор бормотал проклятия, раскачиваясь и иногда постанывая. Дверь в комнату открылась и в неё зашла Фиата. — Дорогой?.. — ее голос был тихим и грустным. Он окинула взглядом комнату и ахнула увидев беспорядок. — Что случилось?.. Теодор не отозвался и не пошевельнулся. Фиата подошла к нему и сев рядом положила руки на его плечи. — Дорогой, что бы ни случилось, главное что мы вместе!.. — Одна четвёртая… — прошептал супруг. — Что мой поганый братец нашептал папаше? Дождался его маразма а потом и бумажечки подделал! — Ничего страшного, дорогой. — жена погладила его по плечу. — Мы живем в замке, сыты, одеты, у нас трое детей!.. Анабель, Верн, и малец Вильгельм! Разве не это главное?.. Теодор подпер голову рукой. Его брови съехали на глаза придавая его лицу очень усталое выражение. — Я испекла пирог с индейкой, как ты любишь. — она заправила локон его темных волос ему за ухо, и поцеловала его в щеку. — Ты права, моя дорогая… — сказал он наконец. — У него есть богатство, зато у меня счастливая семья. Я с этой частью денег так распоряжусь, что приумножу все в миллион раз. — Я в тебя верю. И твой отец тоже. — она улыбнулась и погладила его по голове. — Пошли есть пирог. Она встала и выйдя из комнаты направилась по коридору. Теодор встав подошёл к столу. Он взял в руки перо, и обмокнув его в чернильную лужу на столе, нашёл чистый листок. Он начал на нем быстро писать и как только закончил, запечатал письмо в конверт и подтвердил его печатью. Выходя из комнаты, он подозвал служанок. — Выдраить все до блеска, заменить штору, и принести новые чернила, живо! — он толкнул служанку в комнату, а другой протянул письмо и сказал: — Отнести на почту, моему брату, господину Виктору де Веленюсе. Быстро. Служанка сделала поклон и побежала с письмом на почту. Теодор угрюмо посмотрел ей в след и пошёл есть любимый пирог.