Осознание

Аль-Хайтам ненавидел работать сверхурочно, а место Великого мудреца именно это и подразумевало. Переместив наушники на шею, мужчина с головой погрузился в обычно подавленные звуки. Академия жила своей жизнью, кричали птицы в кроне могучего древа, Сайно спокойно зачитывал очередной доклад и ветер подкидывал портьеру на балконе с энергичным упрямством. — Давай короче, — сдался бывший секретарь, поймав взор алых глаз. На секунду лицо генерала перекосило, но тот взял себя в руки. — Количество недовольных сменой власти возросло, по отчетам моих осведомителей, повстанцы собираются в Караван-Рибате. Их явно крышуют. Завершил монолог Сайно, закладывая руку с бумагами за спину. Он как всегда был непробиваемо спокойным, что зачастую Хайтама даже развлекало. — Не плохо, — проскрипев стулом по полу, мудрец отодвинулся от стола, — иди сюда. Генерал самовольно дернул головой, но подошел, привычно сел на колени, отложив отчеты на столешницу. Хайтам тут же его обнял, устроив нос на крепком надплечье. Сайно не шевелился, застыв статуей, лишь изредка вздыхал несколько напряженно. — Не помню, чтобы вызывал в тебе приступы нежности. — Все-таки подал голос генерал, движением головы, убирая челку с глаз. Бывший секретарь усмехнулся. У них действительно были странные отношения: вечные склоки, сражения едва ли не насмерть, грубый секс и желания глубоко поднасрать. Правда в том, что начал такое развитие их именно Хайтам, Сайно изначально был довольно ласков, однако вскоре оброс броней, защищаясь от грубого избранника. Иногда в порывах рефлексии Хайтам жалел о таком своем выборе, но затем снова возвращался к присущему ему сволочизму. — Мне нужны скрижали для расшифровки из руин пустыни, недалеко от племени Танит, — Сайно над его ухом недовольно взрыкнул, дергая плечом, больно прилетевшим мужчине по носу. — А шипы Селестии тебе не нужны?! — Змеей зашипел генерал, дернувшись в крепких объятиях. Хайтам хохотнул и запустил пальцы под легкую ткань шиндита. Кожа генерала как всегда была горячей и немного суховатой. Сайно на секунду весь закаменел, а после расслабился. Бывший секретарь даже признал, что такие паузы на новой должности ему вполне по душе. Белые волосы закрывали лицо партнера, слышалось лишь тяжелое, сбитое дыхание. Каждый раз приподнимаясь, Сайно слишком громко втягивал воздух носом, смыкая пальцы на плечах Хайтама почти до хруста. Наверное, нормальный любовник бы озаботился детальной подготовкой, однако мудреца это не сильно тревожило, генерал же просто уже привык, по видимому иного он и не представлял. Напряженные спина и бедра пустынника говорили о боли, Хайтам же просто снова проходил языком по вытянутой шее, изредка кусая тонкую кожу на ключице. Белые волосы вновь хлестнули его по лицу, а Сайно как-то неестественно замер, выпуская воздух сквозь стиснутые зубы. Скосив глаза, Хайтам обнаружил, как ярко блестело солнце, отражаясь от золотых письмён шакальего шлема. Желая разбавить затянувшуюся паузу, мудрец одним ударом снес головной убор генерала. Шум случился настолько громким, что Сайно дернулся всем телом, тут же со стоном оседая. Ему было больно не для шутки, смутно отметил Аль-Хайтам. Он самолично расцепил замок крепких смуглых пальцев, закинув жилистые руки себе за шею. Генерал дышал совсем поверхностно и болезненно часто, даже уронил голову, облокотившись на висок любовника. Хайтам мягко начал разминать закостеневшую поясницу партнера, чуть покачивая бедрами, отслеживая изменения дыхания Сайно. Отчего-то глумиться над ним расхотелось. Явно сраженный новыми ощущениями пустынник совсем замолк, непроизвольно обнимая сильнее и прижимаясь грудью с бешено колотившемся за ребрами сердцем. Нынешнего мудреца веселила эта игра. То, как Сайно всеми силами скрывал любовь вызывало даже восхищение. Хотя, скорее всего, именно скотское отношение избранника вынудило пустынника закрыть сердце на все замки. Этот Пес барханов никогда ничего не просил, даже, когда было больно или тоскливо, все принимал, отгораживаясь стенами спокойствия и работы. В некоторых же моментах маска слетала, открывая внутренний раздрай. — Прекращай, — сиплый выдох над ухом немного сбил мысли мудреца, но слушать он, как обычно, не стал. Одной рукой сжав член партнера, Хайтам боднул Сайно головой, намекая возобновить движения. С тихим шипением генерал снова согнул и разогнул колени. Совсем неслышное дыхание переменилось, снова сбившись. В этот раз Аль-Хайтам нашел увлекательной идею показать связь нежной. Сайно подобное выбивало из колеи. Алые радужки то истончались при расширении зрачка в испуге, то снова проявлялись в моментах грубости. Он так воспитал своего пса, что тот боится ласки. Почти болезненно разрешившись, генерал тут же отстранился, мягко соскальзывая с колен и члена. Ресницы влажными треугольничками сильнее выделялись на спокойном лице. Только сжатые в полоску губы и поникшие плечи выдавали истинный настрой генерала. Оправлял одеяния Сайно в молчании, довольно часто сжимаясь при резких движениях. Хайтам наблюдал за ним с нескрываемым интересом. — Какие скрижали тебе необходимы? Голос пустынника звучал глухо и самую малость печально. — С печатью Дешрета, — улыбнулся бывший секретарь, придвигая стул обратно к столешнице. Он нагнулся, поднимая шлем, и шагнул к партнеру. Сайно вскинул вверх подбородок, моргая чуть чаще нужного. Аккуратно опустив головной убор на белые волосы, Хайтам сильнее согнулся, касаясь поцелуем сжатых губ. Практически сразу ему ответили: невесомо обвели по контуру, мазнули устами по уголку рта, захватили на секунду нижнюю губу абсолютно нежно и любовно. Дыхание на мгновение стало общим, каким-то волнительным и личным. У Хайтама защемило сердце. Отчего-то трепет в груди сделал его значительно счастливей, чем мокрые ресницы. Мужчина обхватил смуглое лицо в кольцо ладоней, отрываясь от ласкового поцелуя и перемещая уста на ровный лоб, трепещущие веки, острый кончик носа. Сайно вытянулся к нему, накрыв бледные ладони поверх руками. Кажется, Аль-Хайтам достаточно повзрослел, чтобы понять, как это мгновение переломило их нездоровые отношения. Теперь его гложет желание замереть в этом отрезке времени навсегда.