Снеговик

      Слепить снеговика — дело нехитрое. Если, конечно, а) есть снег и б) он мокрый. В сегодняшний ясный день оба этих необходимых условия соблюдались.       Скрипя ботинками, Руби закончила катать первый, большой шар. Точнее, ввиду особенностей этого конкретного акта снеговикостроения, слепила из отдельных кусков прямо на месте. Она похлопала по нему ладонями в перчатках, встала и упёрла руки в бока.       — Хм…       Слепить снеговика-охотника — задача уже менее тривиальная. Что делает охотников охотниками? Академия, аура, желание защищать тех, кто не может защитить себя сам… В этом конкретном, особом случае, думать над тем, как их слепить и не нужно. Но это немного не то. Охотничесть здесь лучше бы подчеркнуть неким очевидным внешним атрибутом.       В любом случае, туловище снеговика-охотника — вернее, снеговицы-охотницы — будет стандартно снеговичьим. Так что Руби быстро скатала второй шар поменьше, разделила его надвое и поставила туда, где он должен стоять. Можно ещё прилепить поверх него два… Нет. Лучше, так сказать, сохранить аутентичность.       Пожалуй, главное отличие снеговика-охотника от снеговика простого — это его оружие. Если бы неделю назад Руби знала, что захочет слепить снеговика, то сегодня пришла бы во двор общежития уже с рабочим прототипом метлы-копья-винтовки с подствольным гранатомётом. У которого, в свою очередь, есть штык. Который ещё и ружьё. Со штыком.       Но, раз уж решила лепить его она только сегодня, придётся импровизировать. Превратившись в вихрь лепестков, Руби облетела весь двор и вернулась с добротной палкой в половину своего роста. Она налепила снега на её конец и повставляла в этот комок десяток шишек. Булава! А если махнуть ею достаточно сильно, можно усыпать потенциальных снегогримм шишечной шрапнелью. Просто и со вкусом.       Руби вложила деревянную рукоять снеговице-охотнице в выставленную вбок руку.       Почти готово. Остаётся только накатать последний, самый маленький шар — голову.       Впрочем, пускай лучше просто останется та, которая есть.       — И почему я на это согласилась… — пробурчала Вайсс.       — Потому что ты меня любишь?       Она замахнулась «булавой» в направлении Руби, но, бросив взгляд на аккуратно слепленный наконечник, остановилась и вздохнула.       — Очень.       Руби улыбнулась. В основном, она была довольна результатом. В основном — потому что одна маленькая недоработка бросалась ей в глаза и не давала окончательно выдохнуть.       У снеговицы-охотницы Вайсс, как бы это ни звучало, были проблемы с головой. Она, конечно, была очень симпатичной, но всё же слишком Вайссовой и недостаточно снеговичьей.       Руби прищурилась, размышляя и озвучивая обрывки своих мыслей.       — Что бы такое вставить тебе в рот…       — Я тебе потом вставлю. Миртенастер. Сама знаешь куда.       — Но у снеговика должна быть какая-то морковка вместо носа или что-то в том духе!       — Руби, мы точно не можем это чем-то… компенсировать?       — Чем? Что ещё обычно бывает у снеговиков на лице?       Вайсс взглянула на небо, покручивая в руке булавой.       — Может, красные щёки?       — Точно! Ну, это устроить легко.       Руби шагнула вперёд и поцеловала её в губы.       Элемент неожиданности, увы, был потерян. Вайсс быстро поняла в чём дело и встретила поцелуй с улыбкой. Так что придётся доводить её до нужного уровня покраснения иначе. Взять руками сперва за плечи, а затем и за голову. Задействовать язык раньше, чем это сделает она. Продолжать как можно дольше, держась наравне с её тренированным певческим дыханием. И не перестараться — а то ещё в процессе кто-то растает…       Закончив, Руби вытерла губы перчаткой и смерила взглядом готовую снеговицу-охотницу. Всё-таки она идеальна. Во всех смыслах.       — О! — Руби щёлкнула пальцами. — Ещё можно прицепить тебе милые оленьи рожки из веток!       — Это расизм.       — Блин, точно.