Не по правилам Луны

В густом хвойном лесу под смену лунного цикла становится всегда оживленно. Маленькие юркие белочки перескакивают с ветки на ветку, рассыпая хрустящий снег, что хлопьями валится на землю. Мягкие лучи утреннего солнца проникают сквозь заснеженные ветви, касаясь их серебристым светом, создавая игру теней и бликов. Тяжелое дыхание зверя слышно лишь ему одному, мощные лапы перескакивают каждое препятствие на пути, когда вокруг слышно приглушенный крик птиц и шорохи мелких зверей, просыпающихся для новых начинаний. Черный мех кажется ярким пятном на белоснежном ковре зимнего леса, несмотря на грузность тела, все движения выглядят легкими и отточенными. Только свежие следы говорят о его недавнем пребывании в этой части. Вдыхая морозный, но чистый воздух, он чувствует, как жжет легкие от долгого бега, но волк не останавливается, продолжает упорно следовать за добычей, которую наконец-то высмотрел. Жирный заяц имел неосторожность засветиться своими розовыми ушками, привлекающими внимание хищника. Грудной рокот вырывается из груди Чонгука, стоит уловить чужой запах, свидетельствующий, что намеченная добыча не является оборотнем — завтрак состоится! Игнорируя горящие мышцы лап, он сокращает расстояние между собой и сорвавшимся в бег зайцем, к сожалению для длинноухого, звереныш опомнился поздно. Поэтому волк, гордый удачной охотой, высматривает место, где можно полакомиться тушкой остывающего тела. Предстоящая ночь неоспоримо важна для каждого волка, кто хочет найти себе пару. Родители Чонгука настаивают на создании новой семьи уже несколько лет, благо предыдущие годы альфа милостиво избегал данной обязанности. К сожалению, в этот год отмолчаться и отсидеться не получится, сам вожак навестил их дом пару дней назад и в приказном порядке отправил альфу на поиски судьбы. Оборотни этих лесов верят в магическое притяжение луны, чья сила примагничивает к волку идеальную пару. По древнему обычаю омеги выбирают место, где спрячутся на всю ночь, а альфы по запаху должны определить свою омегу. К кому притянет сила — тот и судьба. Поэтому волки, принимающие участие в традиции, за несколько дней до кровавой луны принимают животную сущность, чтобы привыкнуть к голосу природы. Омеги находят убежище, а альфы набираются сил для поисков. Чонгук вчера поймал среднего кабана, чьей тушей любезно поделился с двумя незнакомыми омегами, которые вышли на зов свежей крови. С ними он не познакомился, даже запах не запомнил, ведь ни один из них не привлек, не заставил сердце биться чаще. Его волк ищет особенную пару, того, кто заставит его склониться на лапах, безоговорочно поддаваясь чужому соблазну. Солнце поднимается выше и даже припекает, чем не радует путника — солнце зимой к холодной ночи. Чонгук зарывает обглоданные кости в землю, не спеша продолжает путь по лесу. От своего поселения он убежал достаточно далеко, поэтому стайная связь нарушена. Он хочет найти омегу из соседней стаи, ведь в своей альфа знает каждого и не видит никого из них в качестве подходящего претендента на свое сердце, лапы и душу. Возможно, его судьба ждет совсем рядом, также грустит и тоскует без него. Чонгук — волк достаточно взрослый, двадцать четыре года от роду, давно пора встать во главе семьи, которой у него пока нет. Родители громко и часто просили присмотреться к роскошным омегам в деревне, предлагая то одного, то другого: то сына соседки, то племянника знахаря. В один голос уповали — ему нужна волчица в дом. Чтобы уют создавал, чтобы готовил, стирал и убирал, в конце концов — чтобы волчат родил. А у Чонгука хвост нервно дергается от резких высказываний отца — он и сам в состоянии держать дом в чистоте, пищу готовит не хуже омег, а вот с рождением волчонка сложно — эту карту ему крыть нечем. Без омеги продолжение рода невозможно. Сейчас, прогуливаясь в морозном лесу, Чонгук морщит черный нос, когда вспоминает о раздражительно-покладистом нраве сына соседей, которого ему сватают второй год. Не хотел бы он связывать свою жизнь с тихим волком, обрекая его на скучный быт. Если уж и заставили искать пару, то Чонгук будет искать такого, чтобы никогда не пожалеть о своем выборе. Даже в случае критики и недовольства от родителей он никогда не откажется от своей половинки, выбранной им самим. Приближающаяся Кровавая луна чуть туманит рассудок, невольно заставляет принюхиваться к окружающим запахам: альфа улавливает сладкий запах меда и первых подснежников, и эти запахи не волнуют его организм. Его бушующее сознание подстегивает бежать дальше, куда-то вглубь и вдаль. Последние лучи солнца скрываются за линией горизонта, давая недолгое время сумеркам. Вот и настал новый цикл. Смена года и момент единения душ. В эту ночь сокровенный обряд свершится несколько раз, соединяя души оборотней, пока лучи солнца вновь не оборвут магию луны. Серебряный диск проникает в сознание черного волка, вынуждает бугриться мышцы, чтобы альфа смог преодолеть нужное расстояние до своей предназначенной пары. Что-то настоятельно повело вперед и Чон сорвался на мощный бег, луна указывает путь дорожкой света, что красиво переливается на хрустящем под лапами снегу. С каждым последующим прыжком он отчетливее чувствует запах пряной корицы, которая ведет и заставляет плыть сознание. Вот он, омега и волчица, к которой ведет сама судьба, к которому прокладывает путь светлая луна. Налитые уверенностью глаза искрятся в темной ночи, а черный мех пропускает колющие морозные укусы, но альфе все нипочем, если дело касается его пары. Тихий писк смешанный с недовольным лаем, раздающийся откуда-то со стороны, отрезвляет, а мутная повязка, окутывающая разум, спадает. Лунная дорожка начала понемногу рассеиваться на снегу, волк замедляется, а после злого рычания Чонгук поворачивает голову на источник звука. Через несколько деревьев от него разворачивается неприятная картина — серебристый лис визжит на крупного волка, который по всей видимости собирается разворошить чужую нору. Обострившийся нюх сообщает Чонгуку о том, что в норе у лиса находятся некоторые мясные припасы, на которые незнакомый альфа позарился. По небольшим размерам лиса, можно понять, что это омега. Еще чего не хватало. Чонгук не позволит позорить волчью гордость какому-то нахалу. Еще слухи в лесу пойдут о недобросовестности волков, чья сила позволяет обижать других оборотней, к тому же омег. Примяв снег меж когтей, Чонгук обозначается тихим грудным рокотом, переманивая на себя агрессию другого волка. В чужаке альфа узнает одного из своих соседей, что злит сильнее. Омега же щетинится и встает около входа в нору, преграждая путь. Не исключает варианта, что оба волка нападут одновременно, он скалится, отчего шерсть на его спине становится дыбом. Однако волки отвлекаются друг на друга, оставляя омегу лишь рассеянным зрителем. Двое альф кружат неспешно, рычат, позволяя пенистой слюне капать на снег. Их острые зубы сверкают в свете луны, подчеркивая их агрессию и готовность к битве. Каждый из волков полон страсти и жажды победы, их глаза пылают от ярости и желания одолеть противника. Делать первые рывки никто из них не спешит. Повисшая напряженность приказала молодому волку опрометчиво накинуться на Чонгука, чье шестое чувство действенно срабатывает. Оппонент был прижат к сугробу и заткнут более сильной и доминантной аурой. Волк, чья морда унизительно находится под мощной лапой другого альфы, принимает поражение. Чонгук вскидывает голову к луне и протяжно завывает — это символизирует о том, что первый бой в этом лесу прошел в его пользу. Оскалившись на оставшуюся пару, поверженный дергано подрывается на свои четыре и удаляется в позоре. Шум поднявшегося ветра закладывает уши, заставляя шерстку оборотней колыхаться из стороны в сторону. Лис настороженно принюхивается к Чонгуку, забавно шевеля усиками. Большие глаза устремились на сильное тело, поэтому омега несколько раз обходит вход в нору, предостерегая лапой, что за свое жилище будет стоять до последнего вздоха, а чьего — судьба решит. Начавший обидчиво рыкать альфа мотает крепкой шеей в отрицании и горечи — вот и помогай потом омегам, лисицам неблагодарным. Он же со всей добротой и широкой душой к этому омеге, даже пренебрег лунным путем к своей паре, чтобы спасти чужую нору и запасы в ней. Слухи о красоте и обольстительности лисиц идут вперед их самих, поэтому волк Чонгука тоже ведется на аккуратную острую мордочку и колкие глазки. Омега понимает, что черныш томно вздыхает, смотря на его роскошный пушистый хвост. Серебристая красота с темным кончиком нежно припечатывается к такому же серенькому боку, омега перестает излучать оборонительные феромоны, сменив на завлекающие. Чонгук, кажется, перестает функционировать, как нормальный волк, утопая в любовании прекрасным омегой, который ярко выгибает спину, чуть мурча и лениво потягиваясь. Ухо на отсечение, но Чон уверен, что с ним флиртуют. Лис прищуривает искристые глаза, склоняя голову к передним лапам, будто хочет напасть, на деле же играется с мужчиной. Омега переминается на задних лапах, виляя пушистой задницей и подкрепляя все очарование пушистой гордостью с темной кисточкой, что кружит над ним. Даже луна теряет свое влияние на волка, лисий омега им полностью овладевает. Страх исчезает. Омега крадется к Чонгуку в лунном свете, останавливаясь в нескольких шагах, проверяет, нет ли все же опасности. Убедившийся в своей неприкосновенности омега приближается вплотную, довольно урчит на чужое тяжелое дыхание. Его макушка мягко оглаживает самое уязвимое место волка — шею, оставляя свой ненавязчивый запах. Чонгук сам себе поражается — так просто позволяет незнакомой самке прикасаться к себе, еще и к шее. Мало того, разрешает и дальше изучать свое тело — лис меньше по габаритам, размерами походит на взрослого волчонка, что еле дотягивает до холки. Вопреки внутреннему негодованию, он отводит челюсть в сторону, открывая больше плоти для чужих любований. Мохнатые бедра омеги мелко подрагивают, когда он снова чувственно ныряет под голову альфе, обтираясь шерстью о шерсть. Незамысловатый обмен запахами заставляет обоих усиленно дышать феромонами противоположного пола. Омега гнет спину вверх, чтобы полностью волной пройтись по груди волка, а в конце кокетливо проводит своим хвостом по крутой морде черного зверя. Шлепает кисточкой по мокрому носу и вальяжной походкой отходит к своей норе. Хвост высоко задран, что позволяет волку увидеть кое-что запретное. Чонгук поплыл. Лис окончательно его завлек в свои путы, плутливый звереныш. Омега садится, огибая хвостом свою фигуру. Следит, чтобы альфа точно наблюдал за ним, а когда замечает на себе сосредоточенный взгляд, то радостно фыркает, отчего его темные усики по очереди приподнимаются. В мутном сознании Чонгук не находит даже отголосков разума, внутренний волк и вовсе забывает о поисках пары в ночь Луны, не думает о том, что где-то его ждет идеальная волчица. Какие мысли о других омегах могут возникнуть, когда перед тобой сидит сам лис-искуситель? Лис медленно поднимает лапу к мордочке, осторожно вылизывая коричневые подушечки, Чонгук же давится слюной от зрелища. Это ненормально — испытывать такое жадное влечение не к своему виду. Но Чонгук давно похоронил подобный бред в дальних уголках сознания, сразу как увидел серебристого омегу, который яростно защищал свое жилище, а сейчас так откровенно соблазняет сильного волка. Со своей стороны омега сделал все, чтобы понравиться самцу, осталось подождать решения самого мужчины. Для ожидания лис полностью лег, не показывая эмоций на мордочке, правда елозивший по снегу хвост выдает волнение за хозяина. Чонгук, наконец, отмирает и грузно подходит к омеге, тот сжимается в еще более малюсенький комочек, прикрывая черный кнопочный нос хвостом. Шершавый язык альфы проходится широким мазком меж острых ушек. Вылизывает. Ухаживает. Признает парой. У животных сущностей — все до смешного просто. Омега на столь радикальный выпад поднимает мордочку, гордо вскидывая носик. Тихо тявкнув, приказывает своему альфе опуститься к нему ниже, а когда тот подчиняется, лижет розовым язычком в уголок пасти, оглаживает и клыки, и десны. Довольно слушает утробное рычание своего альфы и приподнимается, чтобы играючи укусить за ухо. Он прыгает на спину волку, оставаясь задними лапами на снегу, и зубами продолжает дергать альфу за мохнатое ухо. Терпения Чонгуку не занимать, поэтому маленькая игра лиса идет в удовольствие обоим. Внезапно альфа подрывается, а не ждавший столь наглого беспокойства омега падает в сугроб, смешно стряхивая с мордочки белоснежные хлопья. Чонгук забирается сверху, придавливая своей тушей омегу. Передние черные лапы располагаются около головы лиса, а Чонгук, наклонившийся к омеге, устанавливает связь со своей новой парой. — И как тебя зовут, Серебрянка? — рычит в ухо фырчащего омеги и незаметно для него вбирает сладкие нотки с шерсти. — Ким Тэхен, — негодующе порыкивает, слишком тяжело на себе ощущать огромного волчару, но таз предательски приподнимается, услужливо отодвигая хвост в сторону для альфы. — Тебе очень подходит, Серебрянка, — волк не сдерживается, усердно начинает вылизывать соблазнительную холку, что манит гладкостью и лоском. — Чон Чонгук. Маленький лис больше не старается вывернуться, напротив, делает все, чтобы было удобнее отклячить хвост, давая партнеру уткнуться шерстяным мешочком в сокровенное. Однако альфа, когда заканчивает с приведением холки в порядок, освобождает Тэхена от своего веса, напоследок куснув в эту же теплую шейку. Пушистая задница омеги так и остается призывно вскинутой вверх. На откровенное игнорирование Тэхен скулит, припадая грудью к снегу. Светлая шерсть сливается с природой, но Чонгук, конечно, видит вертлявость маленькой пары. Угораздило же с лисицей связаться. Однако первое доказательство его побежденной натуры — пышный хвост омеги вновь приковывает к себе внимание. С Чонгуком играют, ловко и искусно. Провоцируют и не стесняются, внутреннее желание — залезть под хвостик лисицы все ближе и ближе к исполнению. Чонгук подкрадывается к Тэхену, чей хвост вредно прикрывает мохнатый зад, несмотря на все не очень серьезные попытки Кима не подпустить любопытный волчий нос к сокровенному, Чон ловко пробегается языком аккурат под хвостом. Взвизгнувший омега отвечает шутливым ударом пушистой гордости о морду волка. А затем несколько таких махинаций по кругу — Чонгук собирает терпкую смазку шершавым языком, а его Серебрянка отбивается легкими взмахами. — Нет, я тебя еще человеком не видел, — когда дело приняло обороты посерьезнее, тогда Тэхен полностью закрылся от бесстыдных поползновений волка. — Мы уже пара, а ты только об этом задумался? — рокочет, но покорно останавливается, пока омега сам добро не даст — не полезет. — У лисов все по-другому, — намекает на разный быт их рас. — Точно, — кивает с пониманием. — Но я хочу, чтобы ты помог мне перенести припасы в дом. Нисколько не медля, лис мордочкой зарывается в нору и выуживает оттуда нескольких жирных тетеревов и одного старого зайца. Видно, что омега бывалый охотник, и теперь не остается вопросов почему он защищал нору так отчаянно. Чонгук знает, что лисы таким уловом не всегда с семьей делятся, для них — волчьи традиции делить добычу на стаю и помогать соседям — небывалая глупость. Лисы живут парами или каждый сам за себя, но как показывает практика: самцы оставляют самок после течки с потомством, уходя в закат. — Хорошо, — Чонгук забирает доверенных ему зайца и птицу. Они идут вровень, Чонгук видит, как омега тревожится, что альфа может просто убежать с дичью. Поэтому волк сбавляет темп, подстраиваясь под тонкий шаг омеги. Птица в зубах Тэхена мешает ему идти, волочась под лапами, но лис упорно не хочет отдавать двух птиц, ведь такой лакомый кусочек зимой — невиданная редкость. С великодушия природы он смог отыскать две лунки, где засели его жертвы. В ночной темноте Чонгук желает позаботиться о лисенке, которому и без того сложно шагается по сугробам, но в то же время не хочет его тревожить. Поэтому осторожно помогает переступать через неровности или предупреждает о них, идет чуть впереди протаптывая тропинку. Тэхен фырчит, но благодарит. Пару десятков минут спустя виднеется небольшой сруб, куда Тэхен приглашает альфу. Обстановка скромная: стол, пара стульев, шкаф с несколькими разделенными полочками, на которых расположились свертки с засушенными растениями, а большую часть комнаты занимает печь. Оставив тушки птиц и зайца около входа, Чонгук сразу примечает огромный ковер на полу, настоящий, тяжелый и хорошо сотканный. На таком пара без проблем разместится после плотного ужина для крепкого сна, или можно даже придумать чего интереснее. — Ты оборачиваться не собираешься? Пока Чонгук кружил своим мокрым носом по углам, его лисенок перекинулся в красивого статного парня. Его белокурые волосы ужасно подходили под острый и лукавый разрез глаз. Внутри Чонгука стало неспокойно. Что-то неистово заскребло под ребрами, когда Тэхен лениво прикрыл веки, благодаря чему его длинные верхние реснички переплелись с нижними — таким пышным веером не обладает ни одна омега в поселении Чона. Предусмотрительно омега прикрыл таз повязкой, нетерпеливо ожидая, когда же мохнатый зверь изволит показать ему человеческую натуру. Долго тянуть яйца в мешке альфа не собирается и после второго протяжного вздоха омеги сменяет шерсть на кожу. Ему льстит, как омега сразу облизнулся при виде крепкого тела и точеного рельефа мышц. Ничуть не смущаясь нагого облика, Чонгук подходит к Тэхену вплотную, который вынужден чуть запрокинуть светлые кудри, чтобы держать связь хищных глаз. — Чутье меня не подвело, — тонкие пальчики осторожно скользят от жилистой шеи вниз до темных паховых волос, не забыв притормозить на выступающей мускулатуре. — Я забрал себе статного самца. — Я тоже нашел идеального омегу, — горячие сухие ладони оглаживают бока лиса, пока тот тянет подозрительную тонкую улыбку. — Я что-то не то сказал? — Это я себя тебе нашел, — беззастенчиво утверждает. — У тебя выбора не было, но да, тебе повезло: я самый красивый, выносливый и хитрый лис в этом лесу. — Скромность, видимо, ушла при рождении, — усмехается Чон, сильнее сжимая мягкую кожу пальцами. Он не оставляет между ними и миллиметра, притираясь голой кожей — это не дает того крышесносного эффекта, как обмен запахами в животной форме, но человеческая кожа тоньше и чувствительнее, а оттого и приятней сам процесс. — Лисы таким не славятся, — тянется к губам альфы, самозабвенно захватывая верхнюю мягкую полосочку, и так же быстро отстраняется, заставляя альфу по инерции тянуться обратно. Хитринка на лице омеги приобретает выразительные краски. Тэхен выпутывается из сильных рук, ступая к противоположному концу комнаты, к печи. Он оборачивается через плечо к растерявшемуся Чону и пальцем манит к себе, такому соблазнительному и готовому. Ткань, прикрывавшая длинные ноги, потерялась еще на первых шагах, поэтому Чонгук без устали сглатывает тягучую слюну, при виде сильных и обворожительных бедер напротив. Руки так и тянутся к светлой коже, что на вид - сладкий бархат. Тэхен прижимается спиной к прохладной печи, что топилась лишь утром, растеряв былое тепло, но жар от тела волка перекроет его мурашки от покусывающего холодного воздуха, что так смело прикасается к нему. Горячий воздух от тяжелого дыхания обжигает красное ушко лиса, что так трепетно жмется к накрывающему его телу. Тэхен цепко обхватывает руками шею оборотня, закидывая бедро альфе на талию, тот услужливо подхватывает стройную ножку, приподнимая омегу над полом, тем самым вынудив его встать второй ногой на носочек. — Что ты творишь со мной, Серебрянка? — рычит в горящее ушко Чон, лихорадочно вбирая в себя запах с желез Кима, его руки оглаживают чужие ляжки, полностью забирая себе вес Тэхена. Тот остается зажатым между каменной стеной печи и мощным альфьим телом. — Кружу тебе голову, — кокетливо стреляет глазками, сужая зрачки. — Подожди немного, и я заставлю тебя окончательно потерять разум. До ужаса медленно облизывает полные губы, а те от слюны еще больше распухли. Блестящие и манящие. Чонгук ощущает, как собственное возбуждение соприкасается с подрагивающим животом омеги, а член омеги медленно, но верно истекает прозрачной смазкой. — Самоуверенный и наглый, — Чонгук на себе испытывает, каково это: попасть под чары обольстительного лиса. Откровенно соврет, если скажет, что ему не нравится. Завлекательные феромоны омеги начинают жечь слизистую, а Чонгук надышаться не может, будто привязали. Ему нравится легкое помутнение рассудка и облачная голова, ему нравятся тонкие и длинные пальцы, что с нажимом проходятся по коже головы, оттягивая волосы около корней. Тэхен не дает ему отвлечься от себя, концентрирует внимание альфы на себе, он стал центром этой комнаты, его запах — словно магнит для Чонгукова носа. Альфа начинает понимать чужие предупреждения о потере разума: пульсирующее напряжение в висках выбивает инородные мысли, перед глазами Тэхен и его колкий лакомый взгляд, в руках тело его Серебрянки, до раскрошенных зубов аппетитное и сексуальное. Луна, что вновь стала звать его к себе, была грубо проигнорирована. Чонгук в волчице не нуждается, Чонгук стал зависим от лиса, чей аромат отпечатывается на легких. Неудобная поза подталкивает оборотней переместиться в горизонтальное положение. Горячий воздух легче холодного, поэтому на печи тепло и уютно в ворохе одеял и подушек. Клыкасто улыбнувшись, Тэхен аккуратно прижимает голову возбужденного Чонгука к своей груди, позволяя услышать интимную мелодию своей души. Покладистое урчание омеги удостаиваются услышать лишь те, кому самка безоговорочно доверяет, подобный жест стоит тысячи слов. И Чонгук польщен. Он в сердце клянется защищать свою пару до конца своих дней, а омеге альфа продемонстрирует все на деле, у них впереди долгие и счастливые годы. Чувства рассыпаются на атомы, что заполняют каждое свободное пространство клеток. Чонгук тянется руками к плотным половинкам, трепетно сжимая их в ладонях, а губами ловит первые чужие стоны. Не оставаясь в стороне, Тэхен блуждает по сильному телу, отпечатывая в памяти каждый кусочек. Лис расслабленно заваливается на спину, призывно раскидывая ноги, его волосы привлекательно разметались по подушке, создавая иллюзию нимба, но Чонгук понимает, что перед ним настоящий демон-искуситель. Хоть хвост и исчез после перекидывания, но желание вылизать омегу в сладком местечке плотно укоренилось в мозгах альфы. А Тэхен будто читает все по заплывшим глазам: вскидывает бедра вверх, подцепляя ноги под коленями, тем самым полностью раскрывая себя перед мужчиной. Волчица никогда бы не позволила себе подобной порочной открытости, а лис на грех просится сам. Чонгук не сдерживает грудного рычания с коим зарывается в мягкие чресла омеги, утопая лицом между липких ягодиц. Его Серебрянка стонет громко и открыто, никого не боится и не стесняется, будто наоборот — желает, чтобы весь лес услышал, как ему хорошо с волком, под волком. Напрягшимся языком Чон описывает ровный круг вокруг набухшего ануса, из которого густыми каплями льется пряная жидкость. Не позволяет естественной смазке впитаться в кожу поясницы, глотает все без остатка, уже мечтая увидеть наглую ухмылку чужих губ на своем члене. Тэхен вплетает пальцы в густые волосы мужчины, прижимая его сильнее к своей заднице, заставляет работать языком усерднее. Скользкая мышца с напором толкается внутрь, отчего бедра Кима дрожат и трусятся. Первый оргазм омега испытывает в единоличном порядке, но его это совсем не волнует. Тэхен старается быстрее привести дыхание в норму, успокаивая часто вздымающуюся грудь, которая покрылась красными пятнами от напряжения. Приставленные пальцы к анусу заставили его вытянуться струной, облизнув пересохшие губы. Омега глазами умоляет Чонгука поцеловать его, в чем мужчина не отказывает. Сам поцелуй и звуки перекатывающейся слюны глушат чавканье смазки от растяжки. Полный уверенности в завтрашнем дне Чонгук поворачивает лиса к себе спиной, укладывая его на бок, и сам пристраивается ближе, укладывая член между скользких половинок. Толкается неспешно, дожидаясь, когда омега вновь будет готов испытать наслаждение. Тонкая шея Кима покрывается миллионами жарких поцелуев, а сам Тэхен подтягивает ноги к груди, раскрывая альфе всего себя. Он обхватывает затылок мужчины, цепляясь за него и шумно дышит через нос, потираясь ягодицами о член. Откровенно просит. — Самый лучший, Серебрянка, — шепчет Чонгук перед тем, как ворваться в истекающее теплой смазкой нутро, он толкается быстро, жадно хватая за талию. Ему льстят громкие стоны и редкие выкрики, коими омега одаривает его уши. Альфа укладывает ладонь на сгиб между бедром и талией, к себе прижимает, оставляя горячий и твердый член греться внутри омежьего нутра. Толчки стали постепенно сходить на нет, а набухающий узел инстинктивно заставляет омегу замереть и ждать, когда случится период сцепки. А судя по сладкому давлению на простату, узел распустится очень скоро. В ночь красной луны все пары, за редким исключением, обзаводятся потомством, поэтому Тэхен ожидал подобного исхода и был готов. Все же не зря он соблазнял понравившегося альфу, а домой позвал не лиственные отвары распивать. Альфы в эту ночь больше подвержены влиянию луны, особенно волки, а Тэхен целенаправленно выслеживал себе самого статного, сильного и порядочного, чтобы потом с выводком не бросил, как когда-то его папу отец оставил сразу после сцепки. Волки свое потомство не оставят, а омегу, что стала им парой лелеют до конца жизни. Тэхен, несмотря на лисью расу, хочет долго и счастливо. — Осталось подождать, когда спадет узел, — шепчет в затылок альфа и туда же целует, засасывая небольшой кусочек кожи. Всю шею обслюнявил, отчего даже малейшее прикосновение прохладного воздуха вызывает в омеге мурашки. — И что дальше? — настораживается, плотнее сжимая в себе достоинство альфы, и от этого же тихо скулит, член давит на все чувствительные стенки, а сперма Чонгука тягуче наполняет его живот. Под пупком кожа начинает мило округляться, и натягиваться. — Отдохнем, дождемся утра, — кропотливо покусывает затылок, сжимая обе ладошки Тэхена в своей и прижимает их к грохочущей груди омеги. — И начнем собирать твои вещи, чтобы ты переехал ко мне. — Зализывает получившиеся от зубов узоры, Чонгук выжидает окончание сцепки, чтобы поставить собственническую метку. — Мой дом больше - нашему волчонку будет, где побегать. — А если у нас будет лисенок? — довольно жмурится из-за теплых губ, перебирая пальцы мужчины, что расслабил ладони, позволяя омеге успокаиваться через касания. — Тогда тебе придется выносить второго малыша, — у Чонгука перед глазами свой большой дом, где на пороге сидит его омега с несколькими малышами, что кусают его за ладошки. И ковер обязательно заберет и расстелет в главной комнате, уж больно добротный. — Я не против двоих лисят, — откровенно смеется, попой крутит, насаживаясь на узел туже. — Я тоже, если они от тебя, Серебрянка, — довольно урчит, как недавно урчал омега, его волк полностью поддался лисьему обольщению. Новый поток теплой жидкости внутри заставляет Тэхена проскулить и пустить первые слезы, слишком много и немного болезненно для него. Чонгук же чувственно слизывает соленые бусинки, наглаживая живот пары по часовой стрелке в попытке притупить боль, заменяя на нескончаемую ласку. Начавший спадать узел без проблем выскальзывает из туго и быстро сокращающегося ануса, что теряет немного спермы, но Тэхен переворачивается на живот, желая оставить в себе все, что дал ему его мужчина. Чонгук благодарно целует омегу в губы и лоб, хвалит за старание, оглаживая вспотевшие волосы. Он приподнимает кудри с плеча и с минуту вылизывает сладкое местечко между плечом и шеей, в конце самозабвенно скрепляя их союз меткой. В ночь кровавой луны оборотни находят себе пару по правилам, писанным много столетий назад. Но Тэхен и Чонгук нарушили все. Не исполнили долг перед луной, но обрели самое настоящее счастье, а остальным не обязательно знать, как они познакомились. Чонгук спас лиса, что нуждался в помощи. Нарек Серебрянкой, и поклялся, что сделает каждый его день счастливым. Волка Тэхен себе хорошего присвоил. Сам выбрал, к кому сердце потянулось.