О...

Август смеётся заливисто, жмурясь, как кот, в какой-то момент задорно бодает его головой в плечо. Всё, пора прикрыть лавочку. Этому больше не наливать — его тактильность в определенной стадии опьянения переходит все границы. Когда Август открыл глаза, Михаил уже и забыл, над чем тот смеялся — кажется, над какой-то позицией в меню. Какое же он ходячее наваждение! Смотрит всегда с такой нежностью, и улыбка ещё эта загадочная. — Я сейчас приду. Постарайся ничего не натворить за пару минут, ладно? — Михаил похлопал его по плечу и отправился в уборную. В городе он был проездом — искал место для съёмок, и как было не увидеться с этим чудаком? С ним было легко и весело. Михаил долго смотрел на свое скучно-тоскливое отражение в зеркале уборной. Сказать или нет? По правде, он точно не знал, что собирается сказать. Мысли его на этот счёт были смутными, желаний своих он стыдился, да и желания эти пока тоже казались туманными. Его бабушка всегда говорила, что лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть. Правда, бабушка умерла бы от стыда, если бы узнала, к какой ситуации он собирается применить этот замечательный совет. — Да что ж ты будешь делать... — проговорил он и поправил и так вполне сносно уложенную шевелюру. Ладно, пора. — Вино уже скиснуть успело, пока ты пудрил носик, — сообщил Август, когда он вернулся за стол. — Я должен тебе кое-что сказать, — произнес Михаил таким замогильным голосом, что улыбка Августа померкла, а сам он немного отодвинулся от него. — Мне очень страшно и стыдно говорить тебе всё это, — продолжил он тем же тоном, не глядя на собеседника, — так что пообещай мне, что ты не станешь меня ненавидеть, если тебе мои слова придутся совсем не по душе. Август издал свистящий звук, который вполне мог быть каким-то мудрёным немецким утвердительным союзом, так что Михаил снова заговорил: — Ты мне нравишься. Как мужчина, то есть. Не то чтобы я разбирался в мужчинах, но ты будишь во мне какую-то нечеловеческую похоть. Так что, знаешь, было бы хорошо, если бы однажды мы могли провести ночь вместе. Если нет, то не страшно. Скрепя сердце, он поднял на Августа взгляд. Мужчина глядел на него во все глаза, слегка приподняв брови и с едва теплящейся улыбкой, будто ему только что рассказали невероятно увлекательную историю с неожиданным концом. Потом он провел по лицу ладонью, стирая невидимую паутинку наигранности и посмотрел на Михаила снова, на этот раз серьезным, теплым взглядом. — Я уж думал, ты никогда не решишься, — промурлыкал он. В голове Михаила звучало кое-что другое, и отвечать он начал именно на это: — Да, я понимаю, это было... Что? — Ты был так очевиден всё это время, — обезоруживающе улыбнулся Август и, подавшись к нему, похлопал его по колену. — И зачем только ты ждал столько лет, чтобы признаться? Михаил не нашелся, что ответить. — Почему не сегодня? — заговорщицки поинтересовался Август совсем близко от его уха. Только сейчас Михаил осознал, что сидят-то они в ресторане. А что, если кто-то услышит? А что, если кто-то увидит?! — Ммм? Ааа... — он чуть отодвинулся, чтобы посмотреть в бесстыжие глаза. — То есть... ты не против? — Я очень даже за, и мне непонятно, почему мы должны ждать, — улыбка Августа стала широкой. — Хотелось бы... на трезвую голову, — нашелся с ответом Михаил, и, хотя он был практически трезвым, голова его шла кругом, потому что рука Августа всё ещё лежала у него на колене, а сам Август сидел слишком близко, так близко, что от тепла его тела становилось жарко. — Пройдем пару кварталов пешком и весь алкоголь выветрится, — жмурился Август, и не думая отодвинуться от него. В мозгу у несчастного режиссера коротило до степени, когда он не знал, чего от себя ожидать — позорного бегства или нападения на Августа с поцелуями у всех на глазах. О том, чтобы произнести членораздельную фразу, и речи не было, так что он выбрал прикусить язык. Август приблизился губами к его уху уж как-то неприлично близко и прошептал: — Ты же будешь со мной нежным? Его шепот был дрожащим, просительным, чуть замаскированным под страсть. Рациональную часть мозга Михаила, умевшую анализировать сенсорные сигналы, это напугало до оцепенения. Вторая часть его мозга — древняя и примитивная — возбудилась, заставила его вспыхнуть, едва ли не застонать от той самой необъяснимой похоти. Какой же он невероятный! Как же его хочется! — Я буду с тобой таким, каким ты попросишь, — усилием воли Михаил придумал нейтральный ответ, пока его воображение рисовало картинки одну грязнее другой — взять его прямо здесь, в туалете, вот он стонет в зажавшую ему рот руку режиссера, или на кровати, Михаил покрывает его собой, заполняет, кусает и тянет за волосы... Надо остыть. Им ещё идти несколько кварталов до дома. *** Михаил прижал его к стене прямо в прихожей. Предварительно, конечно, спросил разрешения — прикосновением (к локтю, чтобы не напугать), взглядом, улыбкой, и Август ответил — тоже взглядом и улыбкой. Ответил и на поцелуй, и тот был захватывающим приключением — смазанный поначалу, чуть перебитый улыбкой, потом он стал смелым и даже развязным. Губы Михаила, освободившись, продолжили на его щеке, шее, плече, пока руки лапали его — хрупкого и дрожащего — где придется. Август хватался за его плечи, подавался к нему, шумно дыша, и норовил потереться пахом о его бедро. К чему только было изображать невинность, Август? Ведь тело тебя выдает. Ох, пусть это будет его игра, подумалось Михаилу. Таким он нравился бы ему даже больше. Его целомудренно сжатые бедра и стыдливо смеженные веки сводили с ума, разжигали такой огонь в паху, что впору спешить — так и джинсы скоро займутся и прогорят насквозь. Август отстранил его. — В спальню, — скомандовал он своим лучшим немецким тоном. Спальня оказалась на втором этаже, и Михаил, едва бросив взгляд на широченную кровать (должно быть, с ортопедическим матрасом), сразу представил, как бросит на нее Августа. Тут не до церемоний, с такой-то роскошью. — Нет-нет-нет, — Август деловито вытащил край своего свитера из загребущих рук Михаила. — Сначала ты пойдешь в душ. — Ты же немец, — укорил Михаил. — По-твоему, немцы предпочитают своих любовников немытыми? — По-моему, немцы экономные. Август закатил глаза, затолкал Михаила в ванную и сунул ему в приоткрытую дверь какую-то одежду, выуженную из шкафа. Михаил принимал душ мстительно — долго и сделав воду погорячее. Пусть потом поскрипит зубами, глянув на счёт за воду, а то раскомандовался... Ещё и одежду выдал. Впрочем, как выяснилось, боксеры и футболка оказались Михаилу впору, и он отказался от изначального плана вернуться в спальню в чем мать родила. Август одарил его нежной кроткой улыбкой и издевательским поцелуем в нос, прежде чем тоже скрыться в ванной. Что ж, теперь только ждать. Кровать, кстати, действительно была удобной. На такой все способы и позы можно опробовать без вреда для спины и коленей, что в их с Августом возрасте имело первостепенное значение. Август принял душ гораздо быстрее, чем он. Правда, он явно долго собирался с духом — или с плотью, — чтобы выйти оттуда: вода шумела минуты четыре от силы, и ещё минут семь за дверью ванной стояла напряжённая неподвижная тишина. Если бы Август не притащил его к себе сам, Михаил подумал бы, что тот ждёт, что ему надоест и он свалит ко всем чертям. Наконец, дверь открылась и в проёме появился Август — такой невинный и трогательный, что клетчатый халат выглядел на нем неуместно. И как только ему удалось сыграть дьявола? Вставая ему навстречу, Михаил ожидал теперь чего угодно. Переходы от секси-кошечки до дьявола-соблазнителя и от строгого хозяина дома до невинного создания в течение вечера были слишком резкими и частыми, так что Михаил не надеялся угадать, какое агрегатное состояние будет следующим. Чего он точно не мог предвидеть, так это того, что Август подойдёт к нему, обовьёт его шею руками, прижмётся к нему доверчиво, и прошепчет в самое ухо: — Ты же не сделаешь ничего против моей воли? Михаил обнаружил, что неловко держит руки на его спине и озадаченно пялится на всё ещё приоткрытую дверь ванной. Август, худой, высокий и взрослый — старше Михаила на несколько лет — начал дрожать всем телом, окончательно превращая поток мыслей Михаила в сумбурное месиво. Это уже определенно не похоже на игру. — Меня ранили много раз, — объяснил Август дрожащим шепотом, — поэтому... я соглашаюсь на что-то такое, только если очень доверяю. Михаил выдохнул и обнял его уже по-настоящему. Так, теперь он хотя бы знает, с чем имеет дело, и хоть эта территория опасна, как поросшее терниями минное поле, ему вроде как дали металлоискатель и кусачки. Карту предстоит составить самому. — Я обещаю, что не сделаю ничего, на что ты не дашь мне уверенного согласия, — сказал Михаил твёрдо и погладил его по худой спине. — Чего ты хотел бы прямо сейчас? Август расслабился и выдохнул возле его уха так, будто улыбнулся. — Целоваться. И ещё обниматься в постели, только в одежде. — Всё устроим. Полчаса спустя у Михаила болели губы, намокли усы и дымились трусы. Август льнул к нему, тихо постанывая, перебирал его волосы, притягивал за затылок к себе — каждый раз к новому месту, которое Михаил должен был поцеловать. Михаил каждый раз повиновался с одной мыслью — насколько позорно в его возрасте кончить, целуя чужую ключицу или родинку на груди? — Ты щекочешься, — в очередной раз промурлыкал Август с такой невинной улыбкой на лице, что Михаилу захотелось потрепать его по щеке. — Я могу их сбрить. — Не надо, мне нравится. — Кстати, у тебя стоит. Серые глаза Августа расширились от страха, но, видимо, поза Михаила — "я ничего не делаю, просто лежу рядом, подперев голову рукой, (и починяю примуса)" — успокоила его. Август медленно кивнул и опустил взгляд. — Это вредно для здоровья, — резонно заметил Михаил. — В моем возрасте уже ничто не вредно, — проворчал Август, всё ещё не глядя на него. — Я серьёзно, Август. Хочешь, оставлю тебя ненадолго или... — Нет! — Август схватил его за плечо так, будто он собирался не выйти из комнаты на пару минут (или сколько там ему надо? а, чёрт!), а броситься под трамвай. — Хорошо. — Пожалуйста... — прошептал Август просительно, и Михаил ткнулся своим лбом в его и обнял его свободной рукой, искренне надеясь, что он продолжит свою мысль. Мысль он не продолжил, но потянул за пояс своего клетчатого халата, который Михаилу уже изрядно намозолил глаза. Под халатом ожидаемо ничего не оказалось, и Михаил не смог сдержать этакой плотоядной улыбки. — Ты же помнишь, я не собираюсь делать ничего против твоей воли, — проговорил Михаил, коротко поцеловав его в уголок губ и ведя носом дальше по щеке к его пылающему уху. — Так попроси меня. Август вздрогнул мелко, будто внутри него щёлкнули зажигалкой. — Разденься, — обронил он, и Михаилу показалось, что эта просьба в его устах звучала одним слогом. Следующие пару десятков секунд он был занят тем, что пытался стащить с себя одежду достаточно быстро, чтобы не кончить в процессе, и достаточно медленно, чтобы Август не испугался его энтузиазма. Видимо, Михаилу всё удалось на славу, потому что Август, стоило ему отшвырнуть трусы в угол комнаты, напал на него с объятиями. Кожа к коже. Михаилу хотелось рычать и кусаться. — Я не знаю, как далеко готов зайти, — пролепетал Август ему в губы, — и не уверен, что смогу попросить тебя остановиться. — Мы не будем заходить далеко, — старательно заставлял себя говорить медленно Михаил. — Будем просто прикасаться. Это не больно и не страшно. Август кивнул так, что ткнулся лбом ему в переносицу. Если бы кивнул чуть сильнее, всё закончилось бы носовым кровотечением для Михаила и чувством вины для Августа, но вышло, что вышло: Михаил взял его член в руку, с лёгким ехидством отметив, как быстро его взгляд затуманился. Август что-то простонал, что-то выдохнул, цепляясь пальцами за его спину, будто птичка за ветку, и Михаил понял, что придется и себя брать в свои же руки, потому что... потому что Август в данный момент потерян для мира. Их члены едва поместились в руке Михаила. Точнее, не поместились вовсе, но это в данный момент не имело никакого значения, ведь это был Август, такой теплый, тяжело дышащий, твёрдый в его руке и... ... И что-то касалось его руки. Михаил не сразу понял, что его предплечье щекочет чёртов пояс чёртова халата — какой каламбур! — как он только попал сюда — боги, с ним Август Диль, и он отчаянно стонет — и притягивает его за затылок для поцелуя — боги, боги! — как это пережить?.. Михаилу показалось, что он умер, когда они излились практически одновременно. Его мозг уж точно на какой-то момент отключился от опустошающего, сияющего удовольствия. Не хотелось даже дышать. Августу, видимо, тоже, потому что, находясь в коконе его рук, и ног, и щеки, он какое-то время не чувствовал ни ухом, ни грудью его дыхания. Наконец, Август вздохнул, и первым его словом было не то, которого ожидал Михаил: — Спасибо. Михаил выпутался из кокона, чтобы посмотреть ему в глаза и увидеть там насмешку или что-то в этом роде. Август, однако, глядел на него со смущенной улыбкой. — Мне было так хорошо, — пояснил он. — И ты совсем не сделал мне больно... Но теперь нам снова придется идти в душ. На это Михаил был, пожалуй, согласен. *** — Я хочу по-настоящему, — заявил Август, когда Михаил приехал в следующий раз. То есть, хотел спросить он, все наши поцелуи и объятия, и прикосновения, и капли семени на животах, и руках, и даже лицах, всё, что у нас было в ту незабываемую неделю, — это всё было понарошку? Вслух он, конечно, ответил другое: — Я тоже этого хочу. Хочу тебя. Август вспыхнул и смущённо сказал, что вот прямо сейчас (они пили кофе в привокзальном кафе) он не готов (логично!), но в один из ближайших дней готов обязательно будет и даст ему знать, как только это случится. Михаил только надеялся, что сам будет к этому готов, и что Август не принесет ему на подпись какой-то документ о взаимной готовности (и что он не притащит в спальню нотариуса). *** Михаил ждал в спальне уже минут сорок, и нотариуса пока не наблюдалось. Август делал в ванной что-то, что по звукам напоминало строительство вавилонской башни. Возможно, он хотел сделать всё правильно, раз неправильно у него в жизни уже бывало. Он ничего не рассказывал Михаилу о прошлых своих отношениях с мужчинами, намекая только, что это и отношениями-то не было. Судя по нанесенной травме, правда, "по-настоящему" в этих недоотношениях случалось, так что он не любил спать с кем-то в одной постели, а если и спал, то вздрагивал во сне, если его ненароком касались. Михаил и не вздумал бы настаивать, и даже сообщил Августу, что если тот не будет готов, то они могут и дальше... но Август очаровательно прижмурил глаза и сказал ему в губы фразу, от которой внутри всё сладко свело: — Ну уж нет. Я хочу отдаться тебе. Так что Михаил страдал в спальне, прислушиваясь к звукам, доносящимся из ванной. Здравый смысл подсказывал, что лучше всего будет встать, уйти и удалить номер Августа из записной книжки телефона, только вот эрекция не давала ему сделать этот простой и правильный шаг. Можно, конечно, подрочить на образ любимого немца и тем самым решить проблему, но... Михаил уже пробовал, и помогало ненадолго. Август появился, как чёрт из табакерки, покачиваясь на подкашивающихся коленях и пугая своей бледностью. К Михаилу он даже не подошёл и будто вовсе его не заметил, зато откинул с кровати одеяло и бросил на нее полотенце. Михаил не закатил глаза только потому, что представлял это полотенце раньше. С педантичностью Августа по-другому и быть не могло. Упомянутый Август тем временем снял свой ужасный халат и без всякой педантичности отбросил его в угол комнаты, после чего улёгся на кровать — на полотенце — лицом вниз. Михаил закрыл глаза и сосчитал до десяти, борясь с желанием уйти и не возвращаться. — То есть вот так? — спросил он, открыв глаза. — А как ты хочешь? — едва слышно пробурчал Август в подушку. Михаила очень подмывало сказать, что он хочет, чтобы у его партнёра хотя бы стояло. Он понимал, что говорить этого нельзя, потому что его просто выгонят, а что сказать взамен, он не придумал, так что решил действовать. Август, судя по запоздалым протестующим звукам, не сразу осознал, что его нагло и без спроса перевернули на спину и нагло и без спроса же взяли его член в руку. Михаил, всё ещё не говоря ни слова, перевзял его — в рот. Благо, он уже делал это раньше, так что немаленький размер Августа был для него ожидаемым и даже привычным. Член быстро креп во рту, так, что приходилось расслабить челюсть сильнее под невнятные всхлипы Августа. Дав ему несколько секунд, в течение которых Август даже приподнялся на локтях, Михаил прервался, перехватил член в руку и поинтересовался: — Ты что-то говорил? — Я...! Ты что творишь?! — Мне остановиться? — превратить всё в шутку было бы прекрасно и ужасно одновременно, так что Михаил быстро сделал выбор и задал этот вопрос максимально серьезно. — Нет, — стушевался Август и снова осел на кровать. — Просто мы собирались заняться кое-чем другим. — Обязательно займёмся, — заверил его Михаил, для убедительности яростно покивав головой, и дотянулся, чтобы быстро поцеловать Августа (на самом деле, он исхитрился прихватить с тумбочки тюбик смазки так, чтобы Август не видел). — Я думаю, нам нужна небольшая прелюдия. Как смотришь на это? Август покорно улёгся поудобнее, и его лицо не выражало ничего, кроме скуки. Ну ничего, решил Михаил, я покажу тебе скуку. Когда он снова наделся ртом на член Августа, он заодно погрузил в него два пальца в смазке, сразу же находя простату. Август закричал. Когда силы кричать иссякли, он попытался донести свою мысль словами: — Я... Ахг! Майкл, твою мать... Я! Уже! — Я знаю, — ласково произнес Михаил, как только выпустил его изо рта. — Я просто должен убедиться, что ты готов меня принять. С этими словами он добавил третий палец, и Август заскулил, закрывая рот руками. — Умница, — прошептал Михаил, — такой раскрытый для меня. Этого Август вытерпеть уже не мог. Он постарался отползти от Михаила, снявшись с его пальцев, и снова перевернулся на живот, сделал жест в сторону своей задницы (симпатичной, надо сказать). Михаил с удивлением отметил, что раздевается, хотя, вроде, пока не собирался. Что ж, значит, его руки решили за него. — Так мне можно взять тебя? — спросил он, пока его руки — снова сами собой — нашли на тумбочке упаковку с презервативами и достали один. Август отлепил лицо от подушки и взвыл: — Дааааадададаада!!! Можно уже скорее, пожалуйста?! — Конечно, я сейчас. Михаил разложил его так, чтобы обоим было удобно: согнув одну его ногу в колене, чтобы открыть себе доступ к нему со всех сторон и чтобы не лежать на нем сверху. И лёг к нему, прижавшись головкой ко входу. Только двинь бёдрами — и окажешься внутри. — Я начну? — Да! Упрашивать его было не надо. Михаил обнял его и двинулся внутрь. Приятно стало до темноты в глазах. До такой степени, что Августовское "Ай!" он, хоть и услышал, осознал не сразу. Причина ая стала понятна сразу: Михаил так старался не спешить и не кончить в процессе, что укусил Августа за плечо. — Извини, — искренне сказал Михаил, радуясь, что это происшествие немного охладило его пыл. — Будем считать, что я поставил тебе метку. — Господибожеблять, пожалуйста, скажи, что ты не знаешь, что такое омегаверс, — проскулил Август и сам двинулся ему навстречу, надеваясь на член чуть сильнее. — Знаю. Мне уйти? — Просто заткнись. Михаил, и правда, заткнулся. Прижался губами к тому месту, которое укусил, и вошёл до конца. И двинул бёдрами. Потом ещё раз. И ещё. Видимо, ему это хорошо удавалось, потому что Август дышал всё чаще и громче, пока, наконец, не простонал, поспешно закрыв рот рукой. — Не надо, — выдохнул ему в ухо Михаил. — Сильнее! — обронил Август, отнимая руку. — Как скажешь. Михаил не мог позволить себе размашистых манёвров, потому что прижиматься к худой спине Августа для него оказалось ценнее, чем устраивать бешеный секс наподобие скачек. Август раскрывался ему навстречу и в то же время был таким горячим и узким, что от него сносило крышу. Но Михаил очень старался сделать "сильнее". Так, что у самого дрожали бёдра, а Август беспрерывно скулил. — Всё нормально? — спросил Михаил между тяжелыми вздохами и тут же вернул губы на его плечо. — Хорошо. Ох... — Ещё? — Ммм... Ты такой большой! Михаил вжался в него бёдрами сильнее. Август потянулся рукой к собственному члену. — Нет, мы так не... — Михаил не договорил, перехватил его за запястье и вернул его руку на законное место на подушке. Трогать он себя собрался, ещё чего. — Майкл! Прошу! — Август дёрнулся под ним отчаянно, подался назад. — Мне нужно... — Сейчас, не волнуйся. Михаил повёл членом по кругу, сильнее раскрывая его для себя. Неожиданно осознание, что он занимается сексом с самым сексуальным человеком на земле накрыло его теплым облаком. Кажется, он познал внетелесный опыт, пока касался его члена сам и чувствовал, как Август сжимается на нем плотно-плотно. — Майкл!.. — выдохнул Август, запрокидывая голову и снова сжимая его в себе. — Да-да-да, я здесь, — зашептал Михаил ему в ухо. — Ты такой узкий, боги. Мой Август. Август дёрнулся и залил его руку и чёртово полотенце семенем, и Михаил всё-таки навалился на него всем весом, кончая глубоко внутри его горячего тела. Наступившая темнота и тишина пахли телом Августа. Наконец, тишина зашевелилась, обретая очертания того самого Августа. — Ты снова щекочешься, — проворчал он, выбираясь из-под Михаила и тут же притягивая, однако, его к себе на грудь. Логично до жути. — Я снова предлагаю их сбрить, — пробормотал Михаил. Ничего сбривать он не собирался, но очень хотелось выглядеть галантным. — Я предлагаю сначала повторить. Михаил приподнялся на локте и заглянул в серые глаза Августа. Тот выглядел абсолютно, незамутнённо счастливым. Так что Михаил, конечно, согласился. 06.04.2024