***
Арман сидел на веранде, задумчиво глядя вдаль. Лучи восходящего солнца косо падали на колону, возле которой он сидел, и в этих лучах его лицо казалось золотым, а зелёные глаза будто светились изнутри. Его длинные каштановые волосы, в обыкновении собранные в хвост, сейчас были распущены. Арман был обманчиво расслаблен и лишь складка между бровей выдавала его напряжение. — Ты можешь разглядывать меня и в открытую, — спокойно сказал в пустоту Арман и Иллиан, поняв, что его раскрыли, вышел из тени. Нервно облизнув губы, Иллиан сел на свободное кресло возле брата. — Это такая высшая степень самолюбования — любоваться буквально своей точной копией? — насмешливо спросил Арман, хитро щуря глаза. Иллиан, поморщившись, отвернулся, не желая оправдываться. Арман и так знал, что хоть на первый взгляд они были одинаковыми, но множество мелких различий проводили между ними границу. — Она разорвала помолвку с Аргеном, — губы Армана расплылись в победной ухмылке. Сверкнув глазами, он перевёл взгляд на удивлённого брата, — с сегодняшнего вечера она официально свободна. Иллиан, сразу поняв, как брат достал эту информацию, поджал губы, — ты думаешь, что она предпочтёт тебя мне? В ответ Арман неожиданно расхохотался. Успокоившись через некоторое время, он снисходительно улыбнулся, — а ты как думаешь? Братишка, ты помолвлен, что уже даёт мне преимущество, — Арман вальяжно раскинулся на кресле и Иллиан с трудом прогнал из головы сравнение с енотом Ригель, — наследница рода Марса, хоть и неопытна, но, как и большинство женщин, ревнива. Она не захочет делить тебя с красавицей Лиссой. В глубине души Иллиан понимал, что брат прав, но червячок сомнения, давно поселившийся в душе, шептал ему о том, что Ригель не согласна со словами брата. Подтверждение этому Иллиан видел в её глазах в тот вечер, когда она плавилась в объятиях его брата. Поправив волосы, Иллиан прикусил внутреннюю сторону щеки. Воспоминания о том вечере преследовали его каждую ночь и отпускали лишь с первыми лучами солнца, рассеиваясь словно мираж. — Иллиан, я вижу всё в твоих глазах, — из голоса Армана пропала привычная игривость и стальные нотки в нём напомнили Иллиану их маму, — я сделаю её своей женой. Ты будешь наблюдать за нами, как в тот вечер. Иллиан почувствовал, как предательски краснеют его щёки и шея. Он изначально не собирался врать или отнекиваться, но всё же некое подобие стыда захватило его. Арман встал и зашёл за спину брата. Положив руку на плечо Иллиана, Арман опалил его ухо огненным дыханием. Вздрогнув, Иллиан попытался было вскочить со своего места, но Арман с силой надавить на его плечо: — Сиди на месте, — облизав пересохшие губы, Арман с нескрываемым удовольствием начал томно шептать, — в тот вечер она впервые познала удовольствие с мужчиной и точно так же теряла голову из-за моих прикосновений, как ты. Ехидство в голосе Армана отозвалось глухим раздражением в душе Иллиана и привкусом горечи на языке, ведь брат не врал. Ревность заставила его сердце сжаться и Иллиан резким движением убрал руку Армана со своего плеча. Вскочив, Иллиан стремительно направился к двери, не желая продолжать этот бессмысленный разговор, больше напоминающий игру в одни ворота. Остановившись в последний момент, Иллиан, не разворачиваясь, бросил, почти прошептал, напоследок и в гробовой тишине его слова прозвучали громогласно: — Ещё ничего не окончено. Решение всё равно за Ригель.***
Иллиан задумчиво жевал омлет, не разбирая вкуса еды. Его мысли занимали недавний разговор с Арманом и воспоминания о Ригель в его объятиях. — Иллиан! Вздрогнув от неожиданности, блондин чуть не поперхнулся. Отложив приборы, он виновато улыбнулся матери, что явно не раз пыталась дозваться до него. — Извините меня, что такое, мама? Меррел неудовлетворённо покачала головой, но не стала отчитывать сына. Иллиан виновато потупил глаза, понимая, что мама догадывается что, а точнее кто захватил мысли её сыновей. — Я ещё раз напоминаю, что сегодня важный вечер и Вам, — Меррел строго оглядела близнецов, поджав губы, — стоит вести себя достойно. Особенно это касается тебя, Иллиан. Веди себя учтиво с наследницей дома Венеры. — Я понимаю, мама, — Иллиан заметил, то как Арман закатил глаза. Кивнув матери, блондин взял стакан со свежевыжатым соком и сделал пару глотков, впервые за день ощущая вкус еды. Поняв, что чувство насыщения уже пришло, Иллиан вежливо удалился к себе в комнату, оставляя брата наедине с мамой. — Арман, — по тону брюнет понял, что ничего приятного в разговоре его не ждёт, — я надеюсь, что это был твой последний поход в то место. — Называй вещи своими именами, мам, — Арман невозмутимо доел последний кусок омлета и, отложив вилку, вытер губы салфеткой, — я не стал героем очередной статьи под заголовком «Брат будущего члена Совета замечен в борделе», поэтому всё нормально. — Именно по этой причине я пока прошу, а не приказываю, — Меррел недовольно поджала губы, а между её бровей образовалась складка. Арман понял, что мама не отстанет от него. — Ты излишне драматизируешь, в то место ходят многие известные личности, ведь, — брюнет выдержал интригующую паузу, — ограничения давят, не давая насладиться жизнью, а в борделе люди раскрепощаются и могут быть самими собой. Мерелл громко вздохнула и только открыла было рот для длинной тирады, но была перебита оповещением от советника Гая. — Ладно, мы продолжим этот разговор позже, — Меррел подошла к сыну и, смазанно поцеловав его в лоб, ушла. Арман остался один на кухне, не считая андроида, убиравшего за ними, и наконец наглая улыбка сползла с его лица.***
Иллиан сидел, задумчиво теребя запонку, и не обращал никакого внимания на Лиссу, сидевшую рядом. Это могло плохо сказаться на его репутации и привести к ненужным слухам, но Иллиан не мог себя пересилить. Сейчас у них с уже главой дома Венеры наступили пару минут спокойствия, где их никто не поздравляет и не ведёт с ними пустые светские разговоры. Лисса устало вздохнула, на пару секунд показывая своё реальное отношение ко всем этим разговорам. Иллиан утешительно улыбнулся ей и, взяв со стола бокал со шампанским, сделал маленький глоток. Ему хотелось выпить всё быстро, но он не мог позволить себе опьянеть, ведь в таком случае он точно потеряет всякое терпение и даст Арману в лицо. — Привет, Лисса, — Иллиан вздрогнул, когда близко, слишком близко, раздался голос брата. Арман за его спиной широко улыбнулся, явно довольный тем, что маленькая шалость ему удалась. Похлопав его по плечу, Арман подошёл к Лиссе и пожал ей руку, — я не успел, как следует Вас поздравить. Теперь вы часть Совета и, — Арман посмотрел прямо в глаза Лиссе, хитро щурясь, — Вы сами решаете судьбу своего дома и никакая закостенелая рука Вами не манипулирует. — Здравствуй, Арман, — Лисса едва заметно улыбнулась. Иллиан по тону понял, что ей понравились слова его брата, — благодарю за поздравления. Ты прав. Началась новая эпоха. — Я редко ошибаюсь, — хмыкнув, Арман похлопал по плечу брата. Иллиан, одарив его мрачным взглядом, допил шампанское. Задумчиво облизав губы, Иллиан перевёл взгляд на другой конец зала, не обращая внимания на то, как потемнели глаза Армана. В этот момент Лисса, заметив своих сестёр в другом углу зала, заволновалась. Рея, увидев взгляд старшей сестры, заторопилась в их сторону. — Прошу прощения, мне надо отойти, — Лисса скрылась в неизвестном направлении, дабы избежать неприятного разговора с сестрой. Иллиан смотрел ей вслед, напряжённо думая о ситуации с домами Венеры и Луны. — Ииииллиан, — протянул Арман с издёвкой, привлекая к себе внимание. Его глаза подозрительно блестели и Иллиан понял, что в голову брата пришла новая идея, как вывести его из себя. — Что такое? — Ты действительно думаешь, что сможешь править домом Солнца лучше, чем это делала мама? «Он серьёзно задаёт этот вопрос в людном месте?!» Яд в словах брата никак не задевал Иллиана, поскольку за годы совместной жизни он выработал иммунитет к нему. Нахмурившись, Иллиан подошёл поближе к Арману, желая, чтобы этот разговор остался только между ними. — Я уверен в этом. Такова моя судьба. Арман закатил глаза, понимая на что намекает брат. — Ты старше меня всего на пару минут. — Моё правление будет основываться на справедливости и мудрости, — Иллиан никак не собирался комментировать фразу брата, не желая затрагивать больную для него тему. Арман фыркнул, не скрывая своего скепсиса, — справедливость и мудрость? Но что, если тебе придется выбирать между справедливостью для нашего народа и благополучием нашего рода? Внутри Иллиана всё дрогнуло. — Сможешь ли ты тогда быть таким же решительным? Иллиан посмотрел на брата пронзительным взглядом, — я буду делать то, что нужно для защиты нашего дома и его людей, — блондин приблизился к брату так близко, что тот мог почувствовать его дыхание, — и я не позволю тебе или кому либо ещё поставить это под сомнение. — Не позволишь? И как ты собираешься меня остановить? — глаза Армана сверкали вызовом, — ты знаешь, ведь я всегда был лучше тебя… Умнее и хитрее. Гнев окончательно взял своё и терпение Иллиана разбилось на тысячи маленьких осколков. Уже не сдерживая себя, он схватил Армана за ворот рубашки. — Тебе повезло, что здесь много людей, — несмотря на полный угрозы тон и перекошенное от злости лицо брата Арман лишь ещё шире усмехнулся. — Ты всегда был и остаёшься трусом, Иллиан, — с некой долей презрения прошипел Арман, с каким-то садистким удовольствием наблюдая за поведением брата, которого явно задели его слова. Оттолкнув брата, Арман стряхнул с плеча невидимую пыль и, поправив рубашку, ушёл. Иллиан смотрел вслед удаляющемуся брату, чувствуя сложную гамму эмоций. Арман снова, к неудовольствию Иллиана, оказался прав. Шумно выдохнув, блондин сильно, до побелевших костяшек, сжал пальцы в кулак.***
Бремя наследника дома Солнца легло на плечи Иллиана сразу после рождения. Тогда он был неразумным младенцем, который был не способен самостоятельно принимать решения, и не имел право голоса. Всё решили без близнецов и Иллиан рос с мыслью, что такова его судьба. Пока остальные дети и Арман гадали над тем, кем они хотят быть в будущем, Иллиан уже знал какая судьба его ждёт: рождение, детство, Совет, успешное управление, брак, дети, смена поколений, спокойная жизнь во Фладоне и смерть в окружении семьи, а после его портрет повесят где-то в коридоре, где висят множество портретов его мёртвых родственников. В этой расписанной жизни Иллиан мечтал о том, чтобы не разочаровать предков и быть достойным главой дома Солнца. Об этих мечтах в детстве он говорил только вполголоса Арману в темноте перед сном. Тот подхватывал и говорил о том, что в будущем обязательно станет гордостью дома Солнца и верной опорой брата. Эти наивные мечты грели душу Иллиана и тот засыпал под болтовню Армана. После этого начинался новый день и учёба, а также личные наставления от матери. За всей этой беготнёй и учёбой Иллиан пропустил тот момент, когда между ним и Арманом выстроилась стена, которая с возрастом лишь росла. Детские соревнования переросли в настоящее соперничество, разбросившее их по разные стороны. Учёба стала поприщем для битв. Арман относился к ней играючи, но всё равно достигал успеха, прикладывая минимум усилий. Когда его хвалил, он снисходительно смотрел на брата и в такие моменты Иллиан понимал, что пропасть между ними лишь сильнее растёт, но не мог пересилить себя и отступить.***
Время давно перевалило за полночь и луна освещала веранду своим бледным светом, который, в отличие от солнца, не дарил тепла. Поёжившись, ребёнок лет девяти приобнял себя за плечи. Его фарфоровая кожа казалась более светлой в лунном свете, а светлые волнистые волосы вкупе с аккуратными чертами лица наводили на сравнение с ангелом. Услышав шорох за спиной, встревоженный блондин обернулся, но, увидев брата, успокоился. Чужие большие зелёные глаз,***
Арману нравилось тайно наблюдать за Иллианом. Когда он о чём-то напряжённо думал, то едва заметно хмурил брови и кусал внутреннюю сторону щеки. Если же радовался чему-то, то следил за тем насколько широко он улыбается и насколько громко смеётся. Вся жизнь Иллиана состояла из надуманных проблем и запретов, некоторые из которых вызывали недоумение у Армана. Иллиан давно погряз в этом болоте и искренне не понимал, почему брат не ведёт себя так же. Для Армана подобная жизнь казалась существованием и его раздражало, то как Иллиан слепо идёт по протоптанной их предками дорожке, остерегаясь изменений. Он всё больше заворачивался в свою скорлупу, в свой безопасный мир, где жизнь на Атлантида и Терре всегда будет стабильной. Арман лишь хмыкал и молчал, поскольку брат был глух до его слов, если это были не издёвки. Иллиан, словно семечко одуванчика, летел только в том направлении, куда дул ветер и не видел смысла в том, чтобы лететь туда, куда ему хочется. В этом плане он напоминал птицу с обрезанными крыльями, которой вдолбили в голову, что она рыба и должна плавать в озере. Свобода — каждый человек понимает это слово по-своему. Для Армана оно означало отсутствие рамок, осуждения и ожиданий. Таким миром на первый взгляд кажется Атлантида, но, как и всякое государство, оно гнилое изнутри. В нём присутствуют низкие интриги, направленные на повышение своего авторитета и богатства; социальное расслоение, желание власти и животные желания, которые ведут людей на преступления. Это всё было в Атлантиде, что казалась раем на земле. Призрачное стремление к вершинам у власти смешило Армана. Стагнацию их мира и застой не видит лишь слепой. Грызение глоток друг друга лишь доказывает, что власть движется не в том направлении и Атлантида медленно, но верно идёт к смерти. Неизвестно только к какой — духовной или физической? «Бессмертие тела не гарантирует бессмертие души»