i will be on vogue

поистине настоящий «cherish the moment» для кюджин — новенькая помада (tom ford: cherry lush), для которой она вряд ли упустит шанс устроить фотосессию под разными ракурсами. девочки-подружки в мгновение ока залетят в её ig' stories. восторгу каждой из них не будет предела. кюджин сроднила губы, как в принципе и всё остальное только с брендовой косметикой. бренд — это, в первую очередь, качество. во вторую, быть может, — высокий ценник. впрочем, плевать, что за продукт такой — деньги. и плевать, откуда они берутся, с какой скоростью разлетаются — на то, сё, третье, десятое. как-то не особо кюджин вовлечена в процесс заработка денег (за исключением регулярных донатов от собственной аудитории, глаза которой выпадают каждый раз, когда в ленте появляется какая-нибудь новенькая фотография кюджин, сделанная рандомной подругой в одном из французских баров). работают рука об руку отец и мать, оба успешные предприниматели. у господина чана за широкими плечами немалый капитал. а кюджин, к сожалению или к не, долгожданный и единственный ребенок в семье. в семнадцать поступает на факультет фотографии. через два месяца благополучно бросает. скучно. ближе к восемнадцати решает попробовать себя в академическом вокале. и здесь не то. преподаватели нечеловечные, студенты — просто завистники. в восемнадцать перед ней свои двери распахивает академия танцев. кюджин — будущий хореограф? не в этот раз. и не в следующий. и не в следующий после следующего. её мать слишком строга для того, чтобы каждые три месяца мириться с неусидчивостью дочери. хоть и единственной. сейчас главная цель — надавить как можно сильнее на лояльного к собственному чаду отца, потому что «девочка должна быть не только красивой, но и умной, набираться жизненного опыта. и так далее, разумеется. на этом требования не заканчиваются». кюджин не вслушивается и даже не выслушивает. проще простого взять и запереться в собственной ванной комнате, где всё, куда глаз падает, усыпано различными тюбиками и пузырёчками (отнюдь только лишь брендовая продукция); встав перед зеркалом и глубоко вбирая воздух в лёгкие, она выдает самой себе слабую улыбку, игнорируя едва ли заметные полосы от слёз. «je serai à la mode…» она не кусает губы только потому, что не желает выставлять их болезненными, в ранах, ссадинах и всяком таком плохом прочем. если у боли (хоть и приятной) имеется шанс взять и отобрать красоту и аккуратность в образе, к хренам собачьим такую боль. под ногами, где-то снизу, на первом этаже отцовского дома она слышит громкие недовольства матери в её сторону, сторону кюджин. тётя, ближайший человек к семье чан, предлагает родной сестре разбавить стресс прекрасно выдержанным итальянским вином, «amarone della valpolicella». когда кюджин решает окрасить губы в вишнёвый, гул из человеческих голосов успевает утихнуть. на самом деле её тело ещё слишком юно для того, чтобы работать. пусть даже в каком-нибудь модно обставленном офисе. пусть и с людьми, имеющими какое-никакое чувство стиля. возможно, с учёбой дела не идут так, как того хотелось бы родителям чан, но разве можно вот так взять и загнать малышку в первое попавшееся место в сеуле? (наверняка они руководствовались принципом под названием «вообще плевать куда. главное, чтобы избавиться»). — попробуешь себя в качестве офисного работника? — господин чан приобнимает дочь, заглядывая той в глаза. кюджин превращает губы в геометрическую кривую, желая отстраниться от отцовских ласк. у неё больше нет права выбора. за неё всё взяли и решили. конец беззаботной жизни. и она была бы не самой собой, если бы не произнесла: — моё мнение — ничто. утро следующего дня встречает её туманом и промозглым ветром, безвозвратно отнимая все силы на лёгкий утренний подъем. первым делом — ванная, а то есть душ со всеми уходовыми «вещичками» вроде кокосовой маски для волос. следом, безусловно, идёт чистка лица скрабом с ароматом кофейного миндаля. пахнет волшебно, хоть кофе кюджин и не пьёт. как объясняла она у себя под ig' постом, у сего грубого напитка мало чего общего с «настоящими» девушками. крепкий чёрный чай на овсяном молоке — неотъемлемая часть утренней рутины. удобно расположившись на комфортном сидении отцовского автомобиля, она невольно вспоминает прикосновения бывшего парня, годом старше её, кюджин. к нынешнему моменту от него не осталось ровно ничего: ни свежих цветов, принесенных прямиком из ночного цветочного, ни аккуратных поцелуев на её щеках. иногда она, быть может, скучает. но так явно будет лучше всем. чёрный автомобиль стрелой несёт её по платным трассам, практически пустым, и она клянется самой себе больше не пачкать чужие белоснежные рубашки собственной помадой — вишневой, карамельной, не важно; она почти обещает больше не влюбляться. если бы, конечно, не сольюн… вряд ли кюджин забудет свой первый рабочий день, ведь офисная работа ей ни к чему: она торопливо ищет в карманах новенького пиджака зажигалку дабы к чертям сжечь рабочий регламент, минутой ранее любезно принесенный генеральным руководителем компании, сольюн, которая останавливать младшую, конечно же, не станет. эти тонкие пальцы великолепно красят губы в нюдовые оттенки и с лёгкостью прикладывают родительские кредитки к терминалам, когда страстно желают обновить очередные вещички в модном гардеробе. писать скучные, бесполезные, пустые отчёты — ни в коем случае. сольюн это понимает. потому и берёт к себе в подчинение недалёкую студентку. — отчёт о прошедшей неделе мне на стол до обеда, — безэмоционально бросает руководитель, проходя мимо кюджин, в это самое время занятой пролистыванием reels. — будет, — в ответ выбрасывает чан уже успевшей скрыться за офисными дверями сольюн. кюджин знает сольюн не так хорошо, как хотелось бы: старшая много работает, вкладывает деньги в инвестиции, в фонды для поддержки детей-инвалидов. много читает, экспериментирует с учёбой, старается успеть и там и тут. периодически изводит себя различного рода диетами. но этого «не так хорошо» кюджин вполне достаточно для того, чтобы упасть в неё, в сольюн. её пальцы по-свойски бегают по чужим, сильно выпирающим ключицам, затем неспеша перемещаются к острым скулам, линии челюсти, шее и вновь к ключицам. она жаждет реакции, драйва, страсти и всего прочего, что могло бы сорвать ей крышу на раз-два. но в первые минуты старшая ровно всегда сдержанна — непоколебимый айсберг. когда сольюн — это конец января, кюджин — конец мая: тёплая, даже порой обжигающая, страстно желающая, страстно требующая. — терпеть не могу белые рубашки, — признаётся кюджин, усаживаясь на колени босса. в ответ на это старшая выдаёт что-то невнятное, куда-то в чужие волосы, невероятно вкусно пахнущие утренней кокосовой маской. может, из этой девчонки работник никакущий, но отчёты она пишет по бизнесу сольюн великолепные — такие, что уносят далеко-далеко и безвозвратно. кюджин терпеть не может белые рубашки, потому и бессовестно пачкает рубашку старшей размазанным поцелуем где-то в области воротника, далее — поспешно расправляется с пуговицами. чувствуя, как чужие пальцы касаются её талии, она, облизнув губы и вновь невольно опробовав на вкус новенькую помаду, нежно целует потрескавшиеся от непогоды губы руководителя. прелюдия с поцелуями, как правило, длится минуту-две. далее кюджин мирится с больными укусами сольюн, отдавая собственные губы в железную собственность чужим зубам. нет укусов — нет вообще ничего. а ведь раньше кюджин берегла сокровенное — губы — словно зеницу ока. сейчас же себе не принадлежит вовсе. интересно, а рада ли она этому? на самом деле времени думать об этом совершенно не остаётся, когда тебя силой впечатывают в стену и «укусами» целуют твои губы. кюджин шепчет в чужое ухо какие-то непристойности и вновь намеренно пачкает помадой белую рубашку прямиком у воротника. сольюн красивая ровно всегда. а в особенности — когда безжалостно сверлит страстно желающим взглядом тело младшей. и вновь многочисленные поцелуи губами, зубами. в сторону лишние элементы одежды. и пусть даже если в самом офисе компании, в незапертом кабинете генерального руководителя крупной бизнес-организации, сольюн. — je serai à la mode… — шепчет кюджин в чужие приоткрытые губы. — ты и есть, — в той же точности — в губы отвечает сольюн, слегка улыбаясь. — только об отчётах для меня не забывай.