Всё будет хорошо

Миша прекрасно знал силу своих глаз. Если долго, не отрываясь, смотрел на кого-то, ещё и нахмурив брови, то чел нервно съёбывал, начинал орать или спрашивал потом у пацанов, за что его Горшок ненавидит. Пару раз даже дрались с особо психованными, мол, че пыришь, долбоёб, пидор что ли? И слово за слово, Миша уже фыркал кровавым ртом и ржал. Шура вот сначала не верил, говорил, что если любой чел на тебя будет сто лет пырить как ебанутый, ты психанёшь, и не в глазах дело. Ну, они проверили: как-то на тусовке Шура прицельно долго смотрел на какого-то пацана, специально незнакомого выбрал. Тот сначала ничего не замечал, а потом хлопнул себя по лбу, подошёл и всучил Шурику в руки бутылку водки. — На, сорян, я реально не делюсь чет ни с кем. Пей, друг. А Миша хихикал в углу над Шуриным лицом. Девочек они, кстати, тоже проверили. Мишкин взгляд их всегда жоско пугал, они не то, что не соблазнялись, а сбегали, как ветром сдувало. А если иначе смотреть, как по-настоящему хотелось, выходил глупый, лупоглазый вид, Миша его терпеть не мог. Пусть лучше будет загадочным и, это, одиноким, блять. Короче, Шура решил так же посмотреть на девочек, и на той же тусе, догнавшись дарёной водкой, в упор уставился на одну хорошенькую рыжую девчонку. Миша глядел на них из своего угла, как полузабытый призрак. Девчонка посматривала на Шуру в ответ, потом не выдержала, подошла поближе, потрогала пальцем его нахмуренную бровь. Улыбнулась, протянула ещё бутылку водки, правда, с остатком на самом донышке, кивнула на дверь в спальню Поручика и такая: — Пошли вместе допьём. В общем, выходит, что глазами пугать мог только Миша. Ему даже нравилось: сидишь на скучной тусе, куришь, выбрал себе жертву и вперёд. Дома, в училище и в их компании-то все давно перестали реагировать, хотя Саня иногда всё-таки вскакивал и орал, что сил его больше нет, и чтоб Миша прекращал так пырить, а то он ему по затылку съездит. Но всё равно не то. Шура ушёл с девочкой, а Миша сел, привалился к стене, покуривал и рассматривал остальных ребят. Уже вечерело, все пьяные, орут, галдят. Песни какие-то поют, всё больше русскую хуйню зачем-то. Он отогнал от лица плотный сигаретный кумар, прищурился, выискал глазами певца — тот сидел на стуле, с гитарой на коленях, в окружении ребят, беспощадно бил по струнам и орал. Щас мы его… Миша максимально сосредоточился на чужом лице, на круглых голубых глазах, всмотрелся в них. Пацан пьяный совсем, ну да ладно, его лучше проймёт — вон, уже вздрогнул, мазнул мимо струн. Миша чуть наклонил голову вперёд, расставил ноги и подпёр подбородок кулаком. Сделал взгляд потяжелее, как умел, чуть сдвинул брови. Музыка оборвалась. — Андрей, ты че завис, давай дальше! — загалдели вокруг, хлопая пацана по плечам. Ага, работает. Миша не сдержался, улыбнулся себе под нос — и этот лопоухий вдруг пьяно и широко улыбнулся ему в ответ. Не-не, так не пойдёт, дружелюбный ты наш. Миша тут же напустил обратно побольше мрачноты, прищурился, впился глазами в чужие и осмотрел всего пацана целиком. Как там его, Андрей? Держись, Андрей. Миша представил, что он убийца с топором, как из фильмов, сидит и смотрит прямо на жертву — вот тут, у шеи, можно нанести один удар и… Андрей захлопал глазами, медленно покраснел с головы до шеи, торчащей из рубашки. Как бы в обморок от страха не упал. Миша резко распахнул глаза и дёрнул головой, будто сейчас нападёт. Но парня, кажется, заклинило — он не убегал, не вздрагивал больше, просто сидел и хлопал глазами в ответ, не отрываясь и, слава богу, перестав играть. — Андрюх, блять, гитару отдай тогда. Ты че. Иди продышись, — крикнул ему кто-то, и он рассеянно передал инструмент другому, чуть не удушив себя ремнём, пока вылезал из-под гитары. Миша довольно закряхтел себе под нос. Работают глаза, работают! Вон как чел завис капитально. У него тоже конечно глаза интересные. Яркие такие… Типа, не страшно в них глядеть, конечно, и хочется ещё немного. Как два голубых камешка, и хлопает ими смешно, будто щас улыбнётся тебе. Не стал бы Миша его убивать, будь даже убийцей Мейсоном, так, пощекотал бы и всё. Миша вздохнул от пьяной грусти, решил, что его дело тут сделано, вскочил на ноги и пошёл шариться по коридору. Сунул нос в комнату, где Шура ещё пыхтел над девушкой, попил водички на тёмной кухне, завернул в туалет — там блевали. Пришлось присесть на бортик ванной: Миша набрал пригоршню холодной воды, ополоснул лицо, уставился на своё отражение в зеркале. Глаза как глаза. Пугают, может быть, да — зря они это, конечно. Миша-то сам не очень любил такое, если честно, но что уж поделать. Раз глаза страшные, надо пользоваться, наверное. У каждого свои сильные стороны. Он вздохнул, ещё раз с неудовольствием осмотрел себя и вывалился обратно в коридор. Там в него тут же влетел тот пацан, Андрей. Ойкнул, посмотрел Мише в лицо и вдруг взял за футболку. — Ну привет, чё, ждал меня? Миша вытаращился на него совсем не так, как планировал. — Чё? — Ждал, говорю? Так смотрел на меня, я подумал, что стул подожгу… Андрей толкнул Мишу к стене с неожиданной силой, вжал своим тёплым, крепким телом в стену и жарко дохнул в шею. — Да я не… — замычал Миша, — ты чё вообще, я… — Ты меня глазами раздевал, я видел, — ласково хмыкнул Андрей, оставил на Мишиной шее лёгкий поцелуй и поднял на него свои реально, блин, красивые глаза. — Нет, я тебя на-напугать хотел, — зашептал Миша, вращая глазами. — Я всегда так делаю. — Зачем? — Скучно. Андрей засмеялся, пьяно захлопал глазами, но Мишу не выпустил. — Поехали ко мне? — жарко спросил он, поглаживая Мишу по бедру. Девок так уламывает небось, с неудовольствием подумал Миша, но зачем-то покраснел. — Ты слыш, Андрей, извиняй, я ниче не хотел такого… — Да поехали, давай. У тебя на лице было написано, что ты хочешь, поехали… Андрей потянулся к Мише, мягкими губами задел щёку, уголок рта, обнял его за шею и попытался наклонить к себе. Рука неожиданно сильная, ого. Миша смущённо завозился — не бить же пьяного? Да и че его бить, он смирный, просто больно любвеобильный. Хороший пацан, кажется. — Поехали, поехали, друг, провожу тебя, — решил Миша, глядя как Андрей сиротливо заваливается на бочок, если его не придерживать. — И поцелуемся? — Ага, да. — Яяяя так и знал. Я тебе понравился, — разулыбался Андрей, радостно махнул руками, чуть не заехав Мише по лицу. Ехали они долго. Андрей то и дело норовил прилипнуть и облапать — в автобусе это было критически стыдно, Миша краснел в насыщенный бордовый и перехватывал Андрея поперёк туловища, чтоб не буянил. Но куда там! — Ну чё мне сделать, чтоб ты завёлся, а? Ты красивый такой… Как тебя там, Миша? Мих. Давай. Хочу тебя целовать, знаешь как? Миш… По пути от остановки к дому Андрей утомился подкатывать и почти спал, повиснув на Мише всем телом. На районе ночью было тихо, свежо, пахло недавно скошенной травой. Миша тащил Андрея и украдкой на него косился. Крутой пацан, на самом деле. Интересный такой. Пел чёто своё ещё. Надо будет с ним потом зависнуть. А что к мужикам лезет — да и пусть, Мише-то что, ну пьяный и пьяный. Вон, тот поцелуй в щёку даже приятный был, на самом деле, мягкий такой, искренний. Андрей как почувствовал, повернулся к Мише и разлепил сонный глаз. — Ну разок поцелуй. Я вс-сё равно нихуя не з-запомню, а? Не бойся. Страсть как хочется… Тебя поцеловать… Миша воровато оглянулся. Никого. Они остановились под каким-то деревом, у детских качелей. Андрей покачивался из стороны в сторону и тонко мычал какую-то песню, вглядываясь в Мишу стеклянными голубыми глазами. Не запомнит, ага, он вообще ниче не запомнит. Ну и слава богу. Миша быстро мазнул губами по Андреевому приоткрытому рту: тот радостно выдохнул, вцепился было в Мишину кожанку, но тот тут же отстранился. — Всё, всё, Андрюх, хорошенького понемножку. Пошли, епта. Домой надо тебя. Миша быстро подхватил его под руку и потащил дальше. Андрей разочарованно замычал, посетовал на что-то себе под нос, но помощь принял, и вскоре снова дремал на ходу. И не знал ещё, что поутру ничего не вспомнит, кроме чьей-то настойчивой помощи, что башка будет пиздец как болеть ещё целый день — а мама только улыбнётся, что мол какой-то красивый, вежливый мальчик его домой притащил. Что Андрей будет смутно понимать, что забыл что-то очень важное. Что вскоре к его подъезду притащится смутно знакомый парень, назовётся Мишей, присядет на уши и буквально заставит сыграть и спеть чего-нибудь, поведёт его в обязательном порядке знакомиться с ребятами, стащит тетрадку со стихами, буквально разорётся, как это круто — и Андреева жизнь уже больше никогда не будет прежней. *** Андрей смотрел на афишу уже минут пять, если не больше, никак не мог оторваться. Читал зачем-то спонсоров и партнёров, всякую инфу, типа, где чего когда. Сколько лет уже прошло с запуска этого, мать его, мюзикла, а его ебёт всё как в первый раз. Или как там, не мюзикла, а зонг-оперы? Мишкино лицо всё ещё на афише, хотя он давно уже не… Тяжело, конечно, вспоминать все эти годы, будто в душном, дымном тумане всё было. Андрей вздохнул, потёр руками лицо, словно хотел проснуться. Миша подкрался сзади, навалился, обхватил руками поперёк живота и крякнул в самое ухо. — Ты чё, любуешься? Тут афиш полно, че мою старую дурацкую выбрал? Андрей развернулся в этом медвежьем захвате, ущипнул Мишу за бок, сам стиснул в ответ. Вот он, живой, настоящий, тёплый и мягкий, не то, что этот убивец с бритвой. Долой хуёвые воспоминания! Андрей потянулся, укусил Мишу за нос, быстро поцеловал в губы, потом отстранился и глянул в его чёрные, подвижные, блестящие вечным любопытством глаза. — Ну чего ты? Не насмотрелся? — тут же смутился Миша. — Да меня как тогда твоими глазами шандарахнуло, я никак не насмотрюсь. — Тогда когда? Правда что ли? Любишь, гад, когда хвалят, с нежностью подумал Андрей, пригладил Мишины седины у виска. — Да на тусе у Пора, помнишь? Ты меня взглядом пугал. Миша встрепенулся, дико уставился на Андрея и покраснел до корней волос, прям как в молодости умел. — Ты чё, помнишь?? — Вспомнил как-то кое-чо, — ухмыльнулся Андрей. — Андрюх, ты… а че не сказал?! — Я думал ты сам уже давно не помнишь. Миша захлопал глазами, притиснул Андрея к себе поближе, чтоб не смотреть в лицо. Погладил большими ладонями по спине. — Да я всегда помнил, на самом деле. Пугал тебя тогда, а ты потом посмотрел. Глаза эти твои. Всегда помнил. И щас… короче, Андрей. Помолчи только, ладно? — заговорил Миша быстро и смущённо, глотая буквы. Андрей закивал, погладил его по голове и так и придержал в объятиях ещё на несколько минут. Потом вспомнил о чёт-то, улыбнулся, коснулся губами Мишиной тёплой шеи. — Миш. — А? — Поехали ко мне. Ну, к тебе. Ну ты понял. — Понял. Поехали.