~
I've got thick skin and an elastic heart But your blade, it might be too sharp I'm like a rubber band until you pull too hard
— Проходи. Голодный? Дети с Анастасией Павловной в Питере. — Игорь, не дожидаясь ответа, закрыл за Женей дверь и направился в сторону кухни. Оставшийся снимать ботинки Чагин посмотрел ему в спину, вздохнул и качнул головой. Но, впрочем, быстро подобрался, натянул на лицо улыбку повесы и шумными шагами двинулся следом, бросив кожаную куртку на мягкое сиденье обувницы. — Готовить я так и не научился, — сказал Игорь, ставя на стол шкворчащую сковороду с картофелем. — Пиво будешь? — Когда я отказывался? — развел руками Женя и без обиняков залез в холодильник за запотевшими темными бутылками. Игорь взял у него из рук одну из бутылок, сел за стол, положил в обе тарелки картошки и сосисок из кастрюльки, звякнул горлышком бутылки о Женину и сделал долгий глоток. — Паршивая неделя? Игорь махнул рукой. — Устал. Женя кивнул и принялся за ужин. Если бы Игорь хотел, рассказал. Так уж повелось с первых недель после завершения их общего дела, что выходные Женя стал проводить с семьей Игоря. Маша, сначала принявшая друга отца в штыки, постепенно оттаяла, Коля, который занимался теперь у Жени в секции, души в нем не чаял. Бабушка детей то изгибала при его появлении тонкую бровь, то цокала языком, когда Игорь, утомленный работой и домашними хлопотами, засыпал на диване, а Женя тихо убирал со стола, мыл посуду и вполголоса возился с детьми. Впрочем, спустя месяцы и она стала радоваться выдававшемуся свободному времени. Через тайм шедшего по телевизору матча опустели и тарелки, и кастрюлька со сковородой, в основном с Жениной помощью, на столе добавилось еще по бутылке, а волосы Игоря все больше напоминали воронье гнездо, так часто запускал он в них пальцы. Жене очень захотелось поучаствовать. В который раз за эти месяцы. Женя дал себе мысленную оплеуху и насилу заставил себя отвернуться от усталого лица Игоря. Дернул головой, сжал челюсти и шутливо толкнул друга в бок локтем. — За кого хоть болеешь-то? — Что? — будто с трудом вынырнул Игорь из собственных мыслей. — Футбол, — Женя кивнул на телевизор, — за кого, говорю, болеешь? Игорь пожал плечами. — Ни одного футболиста не знаю. — Почему тогда смотришь? — Тебе нравится. Женя тупо моргнул. Потом еще раз. — Чай поставлю. — Я сам, — сказали оба одновременно, вскочили, столкнулись, Игорь не устоял на ногах, и Жене пришлось его схватить за предплечья, чтобы удержать. Пальцы, вцепившиеся в мягкую ткань водолазки, не хотели разжиматься, только сильнее впивались. От Игоря пахло лосьоном для бритья и детским шампунем, усталостью и чуть-чуть сигаретами. Женя, сам того не сознавая, придвинулся ближе. Игорь отвернулся и почти не дышал. — Да что же ты все нос от меня воротишь, товарищ следователь? — тихо проговорил Женя. Мышцы предплечий под пальцами окаменели. Игорь промолчал. — Тебя же тянет ко мне, ну признай, — Женя его встряхнул. — Тянет же! Я же вижу. Чувствую, твою мать, Жук, чтоб тебя. Он резко его отпустил и сел, закрыв лицо руками и шумно дыша в ладони. — Ладно, можешь мне в морду дать и забыли, — спустя некоторое время сказал Женя, опустив руки, но не подняв головы. Игорь медленно опустился рядом с ним. — Сможешь? — Что? — посмотрел на него Женя. — Забыть сможешь? — Нет. — Ну и я, — Игорь сделал паузу, — нет. — Тогда... — Да. Женя вытер ладони о джинсы. — Потеют как у мальчишки, — признался он и глухо рассмеялся. Игорь коротко улыбнулся. — А нарассказывал мне с три короба, будто ты Казанова, — поддел он Женю. — Так я могу! — тут же повелся тот. Вскочил и кивнул в сторону спальни. — Хоть сейчас! — Сядь уже, — покачал головой Игорь, но глаза его были теплы чем-то невыносимо нежным. — Давай поговорим. Женя снова сел, хотя внутри все клокотало и тряслось. Игорь достал из кармана сигареты, пододвинул пустую тарелку и закурил. Женя последовал его примеру. — Коля тебя вчера папой назвал, — сообщил Игорь. Женя по дурной привычке закусил нижнюю губу. — А водки у тебя нет? Игорь махнул рукой. — В шкафу, ты же знаешь. Женя достал бутылку и две рюмки. — Будешь? — Нет, — отказался Игорь. — Ладно, я тоже не буду, — отставил бутылку и спросил: — Маша слышала? — И Маша, и Анастасия Павловна, — Игорь затянулся и медленно выпустил струйку дыма. — "Папа, а папа Женя завтра придет?", — повторил Игорь слова сына. — Маша засмеялась, Анастасия Павловна хмыкнула, что тебе давно пора к нам переехать, а ей вернуться в Питер. Что утром она и сделала, прихватив детей. — Черт. Черт-черт-черт. Где же я так продолбался? — Да, наверное, не ты, — Игорь потушил сигарету. — Так что прости. — Ты меня сейчас взашей погонишь, да? Поэтому с такой кислой миной весь вечер? Учти, Жук, я тебя достану. В подъезде под дверью сидеть буду, понял? Всеми правдами-неправдами на службу вернусь и буду каждый день, слышишь, каждый день буду перед глазами вот так, — он помахал рукой перед лицом, — маячить, чтобы тебе так же тошно было, как и мне. — Идиот. — Да пошел ты! — Мне и так тошно. Без тебя. Доволен? — Да! С Жени будто вся спесь вмиг слетела. Он устроился рядом с Игорем, привалившись к его плечу, потом повернул голову и жадно втянул запах у виска. — Так мне тоже тошно. Знаешь, как тошно? Видишь, даже на коврик у порога согласен. Игорь внимательно на него посмотрел. — А твой отец? — Был у меня в футбольной школе близкий друг, — прищелкнул языком Женя. — Бате это все сюрпризом не будет. — Да, у нас в детдоме тоже случалось... всякое, — кивнул Игорь. — То есть, я у тебя не первый? — съязвил Женя. — Не заткнешься, будешь не последний, — осадил его Игорь и откинулся на спинку диванчика, расслабляя плечи. Жене вновь захотелось его всего обласкать и вдруг он понял, что можно. Правда можно. До еканья за грудиной — можно. Рука, дрогнувшая лишь на мгновение, уверенно легла на бедро. Игорь прикрыл глаза и сполз по спинке вниз, лишь сжались в кулаки ладони. Женя медленно двинулся вверх — грубая джинса ощущалась неправильно, совсем не так как вожделенная кожа, прикосновения к которой досаждали все чаще и настойчивее в непрошенных грезах под утро. После них Женя долго лежал в постели и дышал так же прерывисто, как Игорь сейчас, чувствуя Женину ладонь на своем животе. Наяву. То, что Женя старательно прятал за улыбками, то, что давил весомыми и не очень доводами, то, что дико жгло вены и тянуло жилы, теперь выплеснулось наружу и гнало вперед. Женя задрал треклятую Игореву водолазку и припал губами выше пупка. Рвать зубами хотелось, впиваться пальцами до синяков и в то же время нежностью окружить до сладкой судороги в ногах. И сколько бы он не грезил об Игоревых волосах, в его собственные тот зарылся пальцами намного смелее. Практически рванул вверх, крепко удерживая, Женя даже вскрика сдержать не успел. "Ладно, с нежностью здесь не по адресу", — понял Женя и вмиг утонул в ярко-синих, насыщенных страстью глазах. Захлебнулся и умер. Игорь сам потянулся к нему, вжался губами в губы, голодно, яростно, с металлическим привкусом. Мазнул языком. Сместил ладонь с затылка на шею, надавил, прошипел что-то неразборчивое и отстранился. Жене осталось только медленно моргать и дышать ртом. — А ты это... ты... — нашелся он, — да. Игорь хмыкнул. — Давай все-таки не на диване. — Ты это серьезно сейчас? — Что серьезно? Насчет дивана? Да. — Насчет того, что не на диване? Игорь в ответ одарил его таким взглядом, что Женя сразу понял, что, да, он серьезно, и вообще, Чагин, не беси. Что поделать. Бесить Жука с дня знакомства стало для Жени самым любимым занятием. Сам виноват, что шоколадки не любит. Женя поднялся, потянул Игоря за собой и прижал к себе, снова удерживая за предплечья, как пятнадцать минут назад. У бледного как моль Игоря сейчас горел на скулах слабый румянец, а в блестящих глазах читался вызов: "Ну, надо тебе это? Справишься?". Справишься? Женя уже от него подобное слышал. И знал, что справится. Потому что Игорь, хоть и вредный, но искренний, с острыми углами, но твердой моралью, а упрямство... оно у них у обоих бешеное, и где от Жениного куража могло стать только хуже, Игорево "по полочкам и на все пуговицы" могло сыграть на руку. Только не в этот раз. Женя это по его взгляду понял. Сейчас нужен был тот самый кураж: прыгнуть в пропасть, а вдруг парашют все же раскроется или у самого дна окажется натянута сетка. Прыгнуть, затаив дыхание, и разбиться к чертовой матери, да только героем, который все сделал правильно. Женя повел его за собой, настойчиво снимая с обоих одежду, целуясь по-дурацки неловко, пиная и ударяясь о мебель и, кажется, Колин грузовик с яркими кубиками. Первым оказался на кровати, сев на край и держа Игоря за талию, большим пальцем пробегая по прямому бледному шраму. Первым приник к мягкой коже над поясом джинсов и первым расстегнул ремень. Игорь снова зарылся пальцами в его волосы, гладил по вискам, тянул на затылке — он будто не мог решить, что делать дальше, как далеко идти и чем все должно закончиться. Здесь не было законов, статей Уголовного Кодекса, четких инструкций и сухих емких протоколов. И Игорь терялся. Женя понимал, вести ему, и от этого снова екало. — Ну иди. Иди сюда. Они оказались вдвоем на кровати, скорее сидя, чем лежа, раздетые по пояс, разгоряченные, в странном ощущении другого человека, крепкого, сильного, в своих не менее сильных руках. Женя поцеловал Игоря сам, куда мягче, чем тот его, обласкал пальцами щеки и плечи, а потом, прижавшись лбом к его лбу, произнес: — У тебя двое детей, так что и без меня все про пестики-тычинки знаешь. Так это, можно же пестиками обойтись. Или тычинками, не помню, у кого что, — Женя почувствовал, что сам покраснел от того, какую чепуху нес. — Согласен? — Да. Да, — ответил Игорь, и в его тоне Женя уловил облегчение. Рука его легла на Игорево бедро, мягко оглаживая, затем он сдвинул надоевшие джинсы ниже, и высвободил из простых боксеров, Женя сам носил такие же, твердый член, который ощутимой тяжестью лег в руку. — Неплохо, майор, — не удержался от комментария Женя. — В СК у всех такие? — Попробуй пощупать при случае, — съязвил Игорь в ответ и застонал в изгиб локтя. Этот звук прокатился по Жениному позвоночнику, и бедра непроизвольно подались вперед. Ох, если бы только они шли до конца, Женя бы его заставил обо всем на свете забыть в своих руках. Игорь, все еще пряча лицо, потянулся к его джинсам, настойчиво и резко сжал явный бугор, огладил. — Поцелуй меня еще. Женя посмотрел на встрепанные волосы Игоря, на покрасневшие щеки и влажные приоткрытые губы и понял, что, хочет тот или нет, а к Жениной нежности ему привыкнуть придется. А может... а может именно она и нужна его так долго страдавшему сердцу. Женя устроил его на спине, просунув руку под голову. Поцеловал медленно, оттягивая губы, лаская языком, не позволяя ни ускориться, ни отстраниться, продолжая двигать рукой вверх-вниз по горячему стволу. И целовал так долго, что дыхание кончилось, так нежно, что Игорь расслабился, так трепетно, что яркие всполохи у самого появились перед глазами. Игорь высвободил его ремень из пряжки. Теснота джинсов не позволила охватить его целиком, лишь двигаться по внешней стороне и давить на головку, но Жене и этого хватало. Нарастающий жар плавил его изнутри, рвал на части, длинными жгутами доходил до головы и вырывался придушенными хрипами. Да, его амплуа трещало по швам, и позорный быстрый оргазм готов был вот-вот не оставить от него ни песчинки — Жене было все равно. Крепкая, крупная ладонь слишком правильно ощущалась на его члене. Игорь вдруг распахнул глаза, и Женя почувствовал, что скользит по рваным краям его ран все глубже и глубже, в ту самую пропасть, в которой только разбиться и никогда больше не встать. Не сделать ни одного рваного вздоха. Два сбитых летчика. Как точно он их описал в самый отчаянный момент. Не ной, Чагин, тебе не идет. Не идет. Из четырех сломанных крыльев вполне может получиться два нормальных. — Иди ко мне, иди, ну, Игорь, давай, — прошептал Женя жарко в его ухо, быстрее двигая рукой. — Пожалуйста, иди ко мне. — Я здесь. Я с тобой. Не отводя взгляда, Игорь стиснул зубы, и по его лицу пробежала болезненная судорога. Женя почувствовал, как его рука покрылась горячими каплями. Остановившийся Игорь возобновил движения, но Женя отстранил его руку, коротко поцеловав в щеку. — Я сам, ладно? Меня на части сейчас разорвет. Игорь медленно кивнул. Женя встал на колени, спустил джинсы и, вглядываясь в лицо, ловя каждую обнаженную эмоцию, жестко обхватил себя. Резко дергая у головки, смешивая Игореву сперму и свой предэякулят, быстро довел себя до оргазма, оставшийся белыми лужицами на животе Игоря. — Твою мать, — Женя устало отер лицо чистой рукой и сел на пятки. — Голова кругом. Потом посмотрел на Игоря и понял, что тот улыбается. Кривовато и некрасиво, но улыбается. Женя тоже улыбнулся. Похоже, у них все-таки все получится.***
Занимающийся утром на кухне Женя мурлыкал попсовую песенку себе под нос, пока Игорь продолжал нежиться в постели. Яичница подмигивала желтым глазом, посвистывал закипающий чайник, открылась входная дверь. Входная дверь? — Папа Женя! — Коля влетел на кухню, не сняв курточки, и охватил его ногу, сопя крошечным носом. — Я соскучился. Женя так и замер с лопаткой в руке. Маша, тоже заглянувшая на кухню, поздоровалась и ушла к себе. Анастасия Павловна осталась в дверном проеме и смотрела на Женю с понимаем в глазах. — Что ж, — сказала она. — Детей я привезла, а сама вернусь к себе. — Анастасия Павловна, подождите. Давайте поговорим, — прибежал на кухню Игорь, наспех пытаясь пригладить волосы. Женя, так и не нашедший в себе силы для слов, сглотнул. Анастасия Павловна смерила их обоих взглядами, потом подошла к Коле и взяла его за руку. — Коленька, поможешь мне собрать вещи? Посмотри, пожалуйста, там у меня на тумбочке твоя книжка осталась. Я сейчас приду. Она улыбнулась мальчику и подтолкнула его в сторону коридора. — Не смотрите так на меня, вы оба. Я раньше вас все поняла, — сказала Анастасия Павловна, когда Коля убежал. — Если в жизни моих внуков будет еще один любящий их человек, я не против. Но учтите, Женя, в этой ситуации не получится уйти при первой трудности, иначе плакать будет не один, а трое, а малыши достаточно настрадались. — Анаст… — начал Игорь. — Я помню все, что сделала, Игорь, — устало отмахнулся она. — Женя, вы меня услышали? Вместо ответа Женя взял под козырек. — Вертопрах, — цокнула Анастасия Павловна и ушла следом за внуком. — Фух, — выдохнул Женя, облокачиваясь на кухонную тумбу. — Думал, влетит по первое число. Страшная женщина. — Я тоже так думал, но люди, правда, способны меняться, — задумчиво ответил Игорь. Из своей комнаты вышла Маша и помахала отцу. Было слышно, как Коля воодушевленно рассказывает что-то бабушке. Игорь повернулся к Жене. — Спасибо тебе. — За что? — спросил он. Игорь подошел к плите и выключил изошедший на свист чайник. — В этом доме снова учатся улыбаться.When my world's on fire you kill the flames I love how you're always the beauty in my pain