В одну сторону, в другую

Ханамаки просыпается от запаха табачного дыма. В комнате, где он находится, преобладают синие и серые оттенки, на потолке кружатся золотые нити-огоньки. Огромная кровать, кажется, дрейфует на волнах. Ханамаки со стоном закрывает глаза рукой. – Как спалось? – слышит он голос Мацукавы. Ханамаки с усилием приоткрывает один глаз. Мацукава сидит справа от него и курит. Его обнажённая грудь вздымается и опускается. Горький дым висит вокруг него серым тревожным ореолом. Край одеяла прикрывает его бёдра и пах. Ханамаки медленно убирает руку от глаз. – Что произошло? Где мы? – Ханамаки прочищает горло. Он осторожно садится. Одеяло падает с его плеч, прохладный воздух касается спины. Ханамаки ёжится. На нём нет одежды. Это открытие заставляет его замереть. Он пытается вспомнить, что произошло прошлым вечером, но в голове пустота. Его тело странно реагирует на присутствие Мацукавы. Легкое волнение расцветает в груди и оседает возбуждением в паху. Поясницу необычно тянет, а между ягодиц он чувствует тёплую и липкую влагу. Ханамаки растерянно оборачивается к Мацукаве. Его лучший друг наблюдает за ним из-под опущенных век. На его лице не отражается ни одной эмоции. Нет ничего страшного в том, чтобы проснуться с Мацукавой в одной постели. Со старшей школы они спят в одной кровати, делят один футон на двоих и даже иногда принимают вместе душ. Они знают друг о друге слишком многое, но никогда не пересекают грань. Ойкава называет их неопределившимися. Ханамаки от этого не легче. Потому что он давно определился. Он бросает взгляд за спину Мацукавы. Там на прикроватной тумбочке он видит розовый тюбик лубриканта и вскрытую упаковку презервативов. Ханамаки переводит взгляд к потолку и делает несколько вдохов-выдохов. Он не страдает паническими атаками, но секс с лучшим другом немного шокирует. – Угостишь сигаретой? – спрашивает он. Мацукава извлекает из-под одеяла пачку сигарет и протягивает её. Руки Ханамаки немного дрожат, пальцы плохо слушаются. С третьей попытки он достаёт сигарету. Мацукава подносит к его лицу зажигалку. Ханамаки затягивается и давится кашлем. – Какая дрянь, Мацун! Уверен, ты пособник шинигами! От одной выкуренной сигареты можно отправиться на тот свет! Мацукава хмыкает. – Курю их после каждых похорон. Ханамаки дёргается и с подозрением изучает профиль друга. – Кого хороним сегодня? Мацукава не смотрит на него и пожимает плечами. – Как минимум нашу невинную дружбу. – Ой, да брось ты! Она никогда не была невинной. Мы всегда ходили по краю. А бездна всегда маячила за нашими спинами. Мацукава глубоко затягивается, запрокидывает голову и медленно выдыхает. Облако горькой отравы закрывает часть звёзд на потолке. – Что ты помнишь из минувшей ночи? – наконец спрашивает он и оборачивается. В его глазах плещется нечто тёмное и незнакомое. Ханамаки обдумывает ответ. – Я помню, как мы пришли в изакая. Заказали выпивку и закуски. – А дальше? – А дальше я выпил саке, и всё померкло. Мацукава издаёт короткий смешок. – Не против, если я пойду в душ первым? – спрашивает он. Ханамаки качает головой. – Не против. Мацукава докуривает сигарету, тушит её в пепельнице и встаёт с кровати. У него великолепное подтянутое тело и потрясающая задница. Ханамаки провожает его взглядом до дверей в ванную и сворачивается в клубок под одеялом. Как можно забыть, что ты переспал с собственным другом? Легко! У Ханамаки непереносимость крепкого алкоголя. Но только он и даёт ему смелость действовать. Смазка и презервативы на тумбочке принадлежат Ханамаки, а также идея заняться сексом. Он медленно выкуривает сигарету и с отвращением давит её в пепельнице. Бутылка воды услужливо стоит рядом. Он выпивает полбутылки и неожиданно вспоминает, как они с Мацукавой заходят в номер. Как начинают целоваться и снимать друг с друга одежду, – как большой ком из их вещей вырастает на одном из кресел. Ханамаки будто со стороны видит, как Мацукава зарывается пальцами в его волосы, как сминает губы в поцелуе. Слышит собственный стон в ответ, ощущает горячий язык на шее. Ханамаки тихо ругается и чувствует, как его член наливается тяжестью. Мацукава возвращается к нему слишком быстро. Или Ханамаки так только кажется. Его волосы влажные и растрёпанные, на бёдрах короткое полотенце. Мацукава подходит к нему и застывает греческой статуей в шаге от кровати. Между ними происходит странный беззвучный контакт, обмен энергиями и взглядами. Мацукава протягивает к нему руку, очерчивает костяшками пальцев скулы, ведёт линию от уха до подбородка, останавливается на губах Ханамаки. Его большой палец слегка надавливает на нижнюю губу, и Ханамаки подчиняется, – приоткрывает рот. Во взгляде Мацукавы вновь проскальзывает нечто тёмное и незнакомое. – Я хотел выебать тебя с семнадцати лет, – начинает Мацукава. – А когда это произошло, ты не помнишь ничего из случившегося. В его голосе чувствуется надлом, в теле появляется напряжение. Ханамаки несколько долгих секунд изучает Мацукаву, а затем осторожно касается языком его большого пальца. Мацукава издаёт сдавленный стон, выпускает сквозь стиснутые зубы воздух. Его лицо напоминает маску демона из театра Но. – Ты можешь сделать это снова, – произносит Ханамаки. Реакция Мацукавы выбивает его из шаткого равновесия. Мацукава просто наклоняется к нему и целует. Его горячий язык вторгается в рот Ханамаки, а широкие ладони тянут к себе. Путаясь в одеяле, Ханамаки встаёт с кровати. Теперь они на одном уровне, растерянные и возбуждённые. Их обнажённые тела соприкасаются. Они опять целуются. Их языки переплетаются, дыхание учащается. Горечь выкуренных сигарет испаряется. Есть только обоюдное желание и сладость от присутствия другого. Их границы стираются. Они снова единое целое. Они разрывают поцелуй, когда лёгкие Ханамаки уже горят огнём. Мацукава исследует руками его тело. Рисует узоры на спине Ханамаки, задерживается у копчика, очерчивает круги на животе. Каждое касание его пальцев выбивает из Ханамаки сноп искр. Возбуждение стекает в пах. Член и яйца наливаются тяжестью. Мацукава словно этого и ждёт. Он обхватывает член Ханамаки рукой и делает несколько грубых движений. Ханамаки выгибается и толкается бёдрами вперёд. – Та-ка-хи-ро, – медленно произносит Мацукава и с каждым слогом длинного имени Ханамаки двигает ладонью по всей длине. Ханамаки стонет. Он цепляется за плечи Мацукавы, силится устоять на ногах. Ему кажется, что он в эпицентре вихря, – и его сейчас унесёт. И только Мацукава держит его на нужной орбите. Мацукава продолжает работать рукой, его темп ускоряется. Ханамаки слепо двигает бёдрами, негромко стонет. Все мысли и ощущения, все страхи и надежды собираются в тугой узел в животе. Мацукава полностью управляет им. Узлом. И членом. Ханамаки издаёт короткий смешок и кусает губы. Разрядка наступает быстро. Ханамаки изливается в ладонь Мацукавы, пачкает обоим живот. Он прерывисто дышит и едва стоит на ногах. – Что смешного? – спрашивает Мацукава и убирает полотенцем сперму с их животов. – То, как ты управляешь мной. – Не нравится? – Нравится, – Ханамаки улыбается и переводит дыхание. – Моя очередь работать руками? Или ртом? Мацукава пристально смотрит на него и ничего не говорит. – Эй, что не так? – Ханамаки обеспокоенно гладит его. Мацукава слабо улыбается. – Просто до сих пор не могу поверить, что мы дошли до этой точки. – Ааа, – тянет Ханамаки и опускается на колени. Он срывает с Мацукавы полотенце и целует его в живот. – Можешь исповедаться мне, как мы дошли до такой жизни, – он обхватывает губами член Мацукавы. Мацукава невнятно и сипло бормочет. – Ага, я так и думал. Продолжай, – смеётся Ханамаки и заглатывает на всю длину. Мацукава громко стонет.