Мурзик

Только на третьем визите в лагерь изгоев Икар, наконец, обратил внимание на бревно, на котором сидел. Толстая кряжистая кора была распахана тремя косыми бороздами, такими глубокими, что трудно было представить, какая тварь могла их оставить. −А кто так постарался? – осторожно уточнил Икар у Музы. Муза подняла затейливо заплетенную голову, оторвавшись от какой-то непонятной поделки, которую она мастерила из тоненьких гибких веточек. Веточки были ярко-зелеными и густо усыпанными мелкими синими цветами. −Это мурзик когти точил. – беспечно пояснила она. – Ты не бойся, он безобидный. И снова уткнулась в свое рукоделие. Икар неуютно повел плечами. Темнота за спиной стала какой-то неприятной и угрожающей. Доверие внушал только круг света вокруг костра и ровный уютный гомон лагеря Изгоев. Почему-то остро стало не хватать Барда с его гитарой, которая так удачно заглушала все тревожные звуки, что Икар готов был слушать любое треньканье. Потому что тревожным был шелест деревьев, какие-то непонятные вскрики и уханье, которые, видимо, издавали птицы, сухой треск и еще огромное множество незнакомых жителю Полиса звуков. Кто такие мурзики, Икар уяснил в первое же посещение изгоев, и, честно говоря, совершенно не горел желанием с ними встречаться, хотя Бард и уверял, что близко к лагерю они подходят редко. Руку на кобуру с парализатором Икар все же положил, но спокойствия ему это не добавило. Толком стрелять из него он все равно не умел. Не было необходимости. −В лагере живет мурзик? – еще более осторожно спросил Икар. Муза ему нравилась, даже очень. Но почему-то Икар ни мгновения не сомневался – с нее станется подружиться не то что с мурзиком, но и с какой-нибудь другой мутировавшей пакостью. Раз уж с Бродягой договариваться умудрялась. −Ага. – завязывая какой-то хитрый узел, ответила Муза. – Бродяга его приручил, и они теперь охотятся вместе. Мурзик – умница. Он брата слушается. Пальцы против воли сжались на кобуре сильнее. Эта информация требовала разумного подхода. Точнее, поспешного ухода восвояси. Братец Музы доверия у Икара не вызывал совершенно. В первую же встречу обозвал так мудрено, что потом пришлось искать в архивах словарь древних нецензурных слов. Во вторую – так нагло влез в личное пространство и сцапал за воротник куртки, что Икар еле сдержался, чтобы не двинуть изгою в нос. До рукоприкладства не дошло только потому, что зло оскалившийся Бродяга продемонстрировал растерявшемуся Икару крупного паука с красной полоской на брюшке, ловко прихваченного за лапки. −Один укус – и ты труп через три минуты. – сообщил Бродяга, выкидывая паука куда-то в кусты. – Неженка кудрявая. В кустах кто-то отчетливо чавкнул. Икара передернуло. И вот теперь оказывается, что у Бродяги есть ручной гигантский муравей. Причем, кажется, с особенной – когтистой – мутацией. Убраться восвояси Икар не успел. Бродяга, будто подслушав разговор, как из воздуха возник и уселся на бревно рядом с сестрой. Бегло чмокнул Музу в волосы, улыбнулся, когда она показала ему свою поделку, и недобро прищурился на Икара. Мимолетный лучик света, скользнувший по его лицу при виде Музы, погас без следа. −Опять пришел. – ворчливо буркнул изгой. – Что ты здесь постоянно ошиваешься? −Хочу и ошиваюсь. – огрызнулся Икар, мысленно делая заметку поискать в словаре еще и термин «ошиваться». Бродяга смерил его долгим внимательным взглядом. Икар глаза не отвел. Изгой тоже не собирался уступать. Муза, занятая работой, не обратила на эту борьбу никакого внимания. Уступать этому лохматому грубияну в драной куртке с какими-то ржавыми цепями Икар не собирался даже за новый грант. Бродяга, кажется, тоже счел позорным проиграть поединок взглядов браслетнику. Ситуация стремительно делалась дурацкой. Почти как в приюте. Глаза Бродяги вдруг лукаво прищурились. Губы сложились трубочкой, и он тихонько свистнул. Икар нахмурился, пытаясь сообразить, что за каверзу задумал этот изгой. Что-то длинное и теплое вдруг коснулось его ноги. Обвилось вокруг щиколотки. Поползло выше – к колену. Икар с воплем подскочил и чуть не споткнулся о бревно, разглядев, кто его трогал. Из темноты на него скалилась кошмарная тварь. Крупная – почти по пояс Икару. Черная, как эта самая темнота. С вытянутой мордой, снабженной узкими, но крепкими челюстями, и огромными желтыми глазищами в количестве трех штук. Над глазищами помещались большие стоячие уши. Добавляли колоритности густые черные бакенбарды и топорщащийся над спиной хвост. Три хвоста, каждый из которых кончался светящимся желтым образованием. −Леви, свои. – негромко, но твердо выговорил Бродяга. – Поздоровайся с гостем. Тварь мигом перестала скалиться и как будто уменьшилась в размерах. Гибко потянулась, изогнув дугой худую спину, и небрежно потерлась о бедро Икара, едва не сбив того с ног. Запрокинула морду, сияя желтыми глазами и моргая всеми тремя то синхронно, то по очереди. −Что это такое? – слабым голосом спросил Икар, пытаясь осторожно отстраниться. Мутант прищурился и издал горлом низкий урчащий звук. Потом настойчиво боднул лбом опущенную руку Икара. −Погладь, иначе не отстанет. – хмыкнул Бродяга. – Ты что, кошек никогда не видел? −Да какая это кошка? – уже совсем обморочно поинтересовался Икар, осторожно опуская руку между вздрагивающих ушей. Изгойская кошка оказалась на ощупь довольно приятной – мягкой и теплой. А уж заурчала так громко, словно у нее внутри какой-то древний мотор включился. −Какая-какая… − обиженно пробурчал изгой. – Лучшая на свете. И вообще его зовут Леви. −Леви, так Леви. – согласился Икар. Леви подставлялся под его руку, урчал и терся о ноги с такой силой, что Икара то и дело покачивало. Спасение пришло, откуда он уже и не ждал. Муза доплела, наконец, свою поделку, поднялась на ноги и водрузила Икару на голову что-то вроде короны из цветов. Сосредоточенно поправила, отведя кудрявый локон от виска, и улыбнулась так широко и ясно, что Икар передумал возмущаться. −Тебе очень идет. – сообщила Муза и, наконец, обратила внимание на Леви. – Мурзик, хороший мой. −Леви он, а не Мурзик. – ревниво сообщил Бродяга. Впрочем, огромному коту, кажется, было решительно все равно, как его называют. Под ласковые руки Музы он подставился с еще большим энтузиазмом. −Все понятно. – процедил Бродяга. – Предатель глазастый. Кот что-то невнятно то ли мявкнул, то ли тявкнул. Бродяга погрозил ему кулаком, столкнулся взглядом с Икаром и неожиданно спешно отвернулся. −Тебе правда идет. – неожиданно выпалил изгой, полыхнул щеками и широкими шагами пошел прочь. Кот тут же вытек из-под руки Музы и бесшумными скачками унесся за хозяином. −Мурзика все мурзики боятся. – горделиво, словно это была ее заслуга, сообщила Муза. – Жалко, что ты их не увидишь. Они красивые. −Почему не увижу? – недоуменно нахмурился Икар, решив не комментировать красоту гигантских муравьев. −Днем они не выходят, а ночью тебя брат провожает. – безмятежно растолковала Муза. – А Мурзика они боятся. −Не провожает меня никто. – запротестовал Икар. −Значит, Персей тоже любит вечерами гулять южной тропой. – пожала плечами Муза. – И выдавать безобидного стрелочника за ядовитого паука. Икар вспомнил паука, которого Бродяга без страха держал голыми руками. Почесал в затылке, едва не стряхнув корону, и внимательно посмотрел на Музу. Та улыбалась как всегда ясно и беззаботно. −И ты молчала? −А ты не спрашивал. −И что, сегодня твой брат тоже пойдет гулять южной тропой? −Конечно. – вот теперь улыбка Музы стала отчетливо лукавой. – Поверь, эта тропа достаточно широкая для двоих. Даже для Леви место останется. Икар открыл было рот, но впервые в жизни не придумал ничего умного. Темная тропа, которая вела от лагеря изгоев к Полису, все еще не казалась ему особенно привлекательной. Как и те, кто по ней ходит. Но, кажется, общество Бродяги и его радиоактивного кота все-таки лучше таких же радиоактивных муравьев.