Держи

Держи свою погибель при себе Не отпущу — и ты не отпускай Нет времени противиться судьбе Нет времени опять тебя искать

За многие годы своей жизни Вельт повидал большое количество вещей и явлений. Судьба его была непростой, но несмотря на это, Янг оставался разумным человеком. Не доверял мошенникам, народным средствам, средствам массовой информации и многим другим вещам. Например таким, как гадалки. Это было смехотворно — если бы эти люди действительно обладали такими способностями, находились бы они на улице, на рынке, в каком-то забытом богом городишке? Будучи судьёй, конечно же, Вельт не верил в такие вещи как «судьба». Его судьба изменялась стремительно, как и «судьбы» многих людей, которых он знал и не знал. Однажды Вельт испытал подобный опыт. Оказавший волей обстоятельств, которые свели его в это место, Янг находился в шатре невероятного «экстрасенса». Он уже не упомнит, была ли это миссия анти-энтропии, или его собственное любопытство, но он проверял что-то связанное с хонкаем в этом районе. Невероятным экстрасенсом оказалась девушка, которой на вид было едва ли четырнадцать. Она выглядела исхудавшей и измученной, но в этом месте все люди выглядели так. Пострадавшие после удара, многие районы так и не могли восстановиться. Девушка не спрашивала ни его имени, ни возраста, вообще ничего. Казалось, она не нуждалась в какой-либо информации о Вельте, и это насмешило его ещё больше. Девушка молча указала пальцем, — средним, потому что указательного у неё не было, — на бумажку, лежащую на столе перед Янгом. На ней было написано: «Задайте свой вопрос, и Ингаридилиндэ ответит вам на него». Несмотря на то, что очередь, в которой простоял Вельт, чтобы попасть сюда, была немаленькой, за всё это время он так и не задумался над тем, какой вопрос ему стоит задать. Его не интересовали любовные вопросы, так же как и вопросы всемирного характера. Слишком абстрактно и нереалистично. Судья не помнил, о чем он думал в тот момент, но вопрос, который он задал Ингаридилиндэ был, наверное, самым частым в то время в её шатре. Вельт поинтересовался о самом банальном, о чем мог поинтересоваться когда-либо живущий человек. «В чем моя погибель?» Девушка долгое время смотрела на него, пока внезапно не схватила за руку, и не начала шептать: — Судьба твоя вся наполнена погибелью, всю жизнь ты ступаешь по чужим костям. И по своим ступаешь не реже, ходишь по тонкому льду, на грани жизни и смерти. Не упусти момент, когда человек, которого ты считаешь близким, нанесёт тебе удар в спину. Твоя истинная погибель не в смерти — ты успешно бежишь от неё раз за разом, нет, погибель твоя совсем в другом. Человек, нет, не человек. Не знаю, что это, но это существо погубит тебя окончательно, как только ты дашь ему возможность подобраться к тебе. Светлые, светлые длинные волосы и два ярких зелёных глаза. Оно сожрет тебя целиком, не оставив от тебя ни кусочка. Остерегайся, оно будет искать тебя, а может быть, ищет уже. Ты нужен ему, нужен… Настигнет тебя твоя погибель, настигнет обязательно, не избежать тебе этой участи, как смерти ты избегаешь. Беги, пока не поздно. Оно явится за тобой, оно обязательно тебя найдёт. Вельт не верил её словам. Долгое время не верил, но впечатались они в его память навсегда. Описание, что дала ему девушка, неизбежно напоминало ему о человеке, что уже привнёс в его жизнь гибель, не только его, но и его близких. Но то, о чем говорила Ингаридилиндэ, было совсем не смертью. Вельт думал о метафорический гибели — его как человека, как судью, как личность, в конце концов. О том, что этот мифический некто, уничтожит его дело, его судьбу или жизнь. Янг совсем не понимал, что экстрасенс говорил не об этом. Не понимал это до того момента, пока гибель не настигла его. Они оказались здесь волей сложившихся обстоятельств, исходящих из поступков, которые они совершали, и их последствий. Вельт мог обозвать данную ситуацию любыми словами, но только не «волей судьбы». Они дрейфовали в этом корабле Небесных людей некоторое время, но оба понимали, что им не выбраться, поскольку корабль был абсолютно пуст в плане энергии, а их сил не хватит, чтобы запустить данный механизм. Всё, что им оставалось делать — ждать. Ждать чего-либо в этом безумном месте, находясь лишь наедине друг с другом. Судья не мог злиться на то, что так получилось. Несмотря на все уловки Архива, Янг сам принял решение, сам сделал выбор и сам пошёл за ним. У него был выбор. По крайней мере, он сам успешно убеждал в этом себя. Казалось, Архива вообще не волнует то, что произошло — он был абсолютно спокоен и беспечен, и Вельт понимал, почему так. Проведя столько времени в форме куба, его наверное, больше не пугает замкнутое пространство «коробки» корабля. Янг не боялся замкнутого пространства, но вот перспектива дрейфовать в практически пустоте, будучи без шанса наткнуться на случайное спасение его не слишком воодушевляла. Заговорить он решил спустя несколько дней — до этого они оба молчали, каждый погружённый в свои мысли и размышления, после того, как осознали весь спектр сложившегося ужаса. — Однажды я путешествовал, — Вельт прокашлялся, его голос слегка охрип, и Архив тут же обратил на него внимание — принял более расслабленную позу, слегка наклонился к нему, показывая всем видом, что готов слушать, и ухмыльнулся, будто бы оскалившись. — Неважно где, просто путешествовал. Набрёл на гадалку, что нагадала мне погибель в лице светловолосого и зеленоглазого. Знаешь, я думал это будет Отто, но он мёртв, а вот ты своими действиями стремишься на эту фигуру. — Светловолосого и зеленоглазого? — Архив «стрельнул» в него глазками, всем видом показывая, что он безобиден и абсолютно непричастен к чему бы то ни было. — Не знал, что ты веришь «гадалкам», — Ключ закинул ногу на ногу, отрешенно кидая взгляд в окно обесточенного корабля. Он удобно развалился в огромном кресле, которое больше напоминало кровать, чем что-то, где нужно сидеть. Вельт молчаливо восседал на полу: — Я и не верю, — кивнув, согласился судья. — У тебя не было намерений, чтобы убить меня, — Архив неопределённо мотнул головой, кажется, всё ещё слабо реагируя на разговор. Он подобрал ноги под себя и завалился слегка набок, выглядя так, будто сейчас заснёт. — Но она говорила не про буквальную смерть. Возможно, из-за тебя я умру для других людей? — Может быть, — Ключ выглядел крайне незащищённым в этот момент. Весь подобранный под себя, будто безоружный и даже жалкий. В Вельте проснулось иррациональное желание накрыть его пледом или что-то вроде того. Головой он осознавал, что это существо — одно из самых могущественных что он знал, но сам по себе Архив был будто… Совсем ребёнком. Может быть в чём-то Вельт и был наивен, но сам Архив был наивен не меньше. Он не создавал впечатление «великого и ужасного», скорее, «потерянного и загнанного». У него была лишь одна цель, и кроме неё он не видел ничего в своей жизни. В своё время Вельт спасался от подобных кризисов рисуя аниме, и его это действительно успокаивало. Возможно, Архиву тоже нужно что-то, что сделает его более… простым? Не гонящимся за единственной мессией, которая является смыслом его существования? Ключу нужно было что-то, что удержит его от «пути по головам» и поможет в осуществлении его плана. Ему нужен был Вельт. Оказались ли они здесь волей судьбы, или потому, что используемая ими сила должна нести за собой ответственность, но так случилось, и это было неизбежным. Карты легли так, вселенная проложила им дорогу или же в ходе своих действий они встретились именно тогда, и именно здесь оказались сейчас, они были именно там, где и должны были быть. Вельт сам не заметил, как погибель его подобралась к нему осторожно — в неловких движениях Архива, когда судья пытался научить его рисовать, рисовать чувствуя, а не так, как «надо», в том, как зелёные глаза светились, когда линии, идущие от карандаша Вельта вырисовывались в рисунок, в той ласке, что дарил Ключ Вельту, когда запыхавшись, они оба лежали обнажённые на холодном полу. Янг держал его у своей остаточной, совсем ничтожной души. Хранил, бережно и нежно, словно хрупкое сокровище, которое нельзя просто потерять. В глазах Архива Вельт видел, как Ключ сам не хочет его отпускать. Совсем внезапно удар пришёл к нему в спину. Жаркие поцелуи, на их общей койке в Звёздном экспрессе были будто бы бесконечной мукой для судьи, и когда Архив наконец льнет к его груди, чтобы найти опору, Вельт хрипит, притягивая его ближе. Тянет к себе, на себя, в себя. Архива слишком много, он будто бы везде и Вельта не существует вовсе. Будто Ключ поглотил судью, оставив лишь крошечный проблеск его сознания где-то внутри себя, поглотив всё, что было, есть и будет являться Вельтом. Янг задыхается, и движения выводят его из колеи, заставляя хрипеть и низко стонать, хватаясь руками за плечи Архива. Ключ выглядит невероятно прекрасно, словно освещая весь тот мрак, что был в душе судьи когда-либо. Выбивает из него каждый вдох, а с этим вдохом — любое беспокойство о прошлом и будущем, любую мелочь, что тревожила Вельта, оставляя внутри лишь себя. Судья цепляется за него, как за последнюю каплю воды в пустыне, но Архив осушает его до последнего глотка, оставляя после себя блаженную пустоту. Вельт не сразу понимает, что на самом деле произошло. Изнеженный в экстазе, он не понимает, что «пророчество» Ингаридилиндэ сбылось ровно в эту секунду. Он приходит в себя медленно — поправляет съехавшиеся очки, укладывает растрепанную причёску, одевается, поправляя шарф. Он выходит в общий вагон, думая, что найдёт в нём Архива и потребует объяснения внезапного ухода. Но он его не находит. Он не находит его и в других вагонах, в других комнатах. Архив исчезает, покидает его, не оставляя после себя ни следа. Теряется в нити пустоты, словно его и не было рядом с Вельтом никогда. Боль пронзает сердце не внезапно. Не единым ударом, разрывающим напополам. Вельт потерял многих, он знал, как ощущается потеря. Он проживал это не раз и не два, он чувствовал эту боль, которая разбивала сознание в прах. Нет, это было совсем иное ощущение. Архив не погиб — он ушёл. Отпустил его, оставил, бросил. Вельт ни сразу ощутил всю боль от этой потери. Сердце кололо в мелочах — больше нет улыбки по утрам, нет ярких зелёных глаз, сверкающих при виде рисунков судьи, нет пшеничных волос, по которым Янг любил вечерами проводить рукой. Нет разговоров — бессмысленных и переполненных смыслом, нет присутствия — ощущения безопасности, которое дарил Архив, просто находясь рядом, нет ласки — больше никакой. Боль настигала в самые неожиданные и неприятные моменты, напоминая, растягивая эту тонкую струну, именуемую людьми «судьбою». Вельт не знал, почему от ухода Архива было так больно. Архив сделал свой выбор, такой же, какой когда-то совершил Вельт, решив, что он нужен Архиву. Решив, что именно его Ключ искал всё это время. Судья был не прав. Это он искал Архива всю свою жизнь.