the billboard said the end is here

по всей машине бомгю разбросаны вещи из прошлой жизни. почти пустой автомобильный ароматизатор со вкусом клубничного пирога. зарядное устройство для айфона бомгю, в котором он больше не нуждается. пара рэй бэнсов в отсеке для солнцезащитных очков над зеркалом заднего вида, теперь они совершенно не нужны. смог, оставшийся от ядерных осадков, который привел к апокалипсису, оставил вместо солнца водную оболочку, как переваренный желток яйца, плавающий в серо-коричневом небе. солнцезащитные очки больше не были нужны. в боковое зеркало бомгю может видеть ёнджуна. он снаружи машины, прислонился к багажнику и курит сигарету. это привычка, которую он приобрел только после того, как начался апокалипсис. "сигареты раньше стоили по 5000 вон за пачку", — говорил ёнджун, — "теперь я могу просто взять их всякий раз, когда я замечаю продуктовый магазин". ёнджун шутил о том, что это определенно лучшая часть конца света. бесплатные сигареты, бесплатное все. деньги на самом деле были не нужны сейчас, теперь, когда большинство людей, которые заботились о деньгах, были мертвы. бомгю никогда не заботился о деньгах. ему не никогда не нужно было. он вырос в среде более чем комфортной для проживания. его отец был авто инженером, а его мама профессоркой в университете, у них было достаточно денег, чтобы дать бомгю все, чего он хотел. они даже могли платить за его учебу на факультете изобразительного искусства, когда он был на пол пути к завершению диплома, случился конец мира. непризнанная часть совершенно новой привычки ёнджуна курить заключается в том, что заболевание раком легких больше не имеет значения. они все равно проживали в мире ядерного апокалипсиса, на самом деле это был лишь вопрос времени, когда один из них либо умрет, либо превратится в мутанта из-за неизбежного чрезмерного воздействия на них ядерных отходов. краем глаза бомгю замечает, как ёнджун бросает сигарету на землю и тушит оставшийся огонь подошвой своих кроссовок. они уже изживают свой срок, подошвы ослабевают каждый раз, когда ёнджун делает шаг. борьба за свою жизнь в обуви, которая определенно не предназначена для бега, делает это довольно легким. удовлетворенный своими усилиями, ёнджун поворачивается и идет обратно к пассажирскому месту, нажимая на ручку и садясь в машину с длинным выдохом. они стараются больше не использовать задние места, учитывая, что все сиденья были в засохшей крови с того момента, как бомгю обнаружил истекающего кровью ёнджуна в переулке разрушенного здания через три дня после апокалипсиса, и это не очень комфортно. теперь они оставляют те места для продуктов и медикаментов, которые им удается найти в заброшенных продуктовых магазинах и аптеках, а также для постоянно растущей горы украденных сигарет и спичек ёнджуна. — не вижу ничего слишком опасного поблизости, — говорит ёнджун, — хочешь поехать и посмотреть, есть ли что-нибудь, где мы можем отдохнуть сегодня вечером? этот район, вероятно, безопасен. они находятся посреди грунтовой дороги, в дали от любой оставшейся цивилизации. города, или бывшие города, если быть честным, гораздо опаснее, они наполнены мутировавшими людьми и животными, отчаянно нуждающихся в свежем мясе, и разделены на различные районы территорий благодаря бандам, которые собрались вместе для выживания после апокалипсиса. бомгю понимал их желание, несмотря на то, что он не присоединился ни к одному, в определенной степени всегда была безопасность в больших цифрах выживших, но если вы выживали в одиночку, например, как ёнджун и бомгю, то сон на территории другой банды означал только более высокий риск быть ограбленным и/или убитым во сне. в месте где они были сейчас, было безопаснее, на большой территории заброшенных ферм, где можно было увидеть предстоящую опасность за милю. — звучит неплохо, — отвечает бомгю, заводя машину. она принадлежала его матери. хороший, большой внедорожник серебристо-серого цвета, с достаточным пространством как минимум для пяти человек. это был единственный остаток от его матери, но он научился игнорировать синдром вины выжившего примерно через месяц после апокалипсиса. — поблизости есть какой-нибудь источник воды? прошли многие минуты с тех пор, как кто-то из нас принимал ванну, — чуть больше недели назад, когда ему и ёнджуну посчастливилось найти большой резервуар с водой немного за пределами того, что раньше было сеулом. он был в основном пустым, но они использовали всю воду для дела. — говоришь, я воняю, красивый мальчик? — хихикает ёнджун, но достает карту инчона и его окрестностей. — ага, — отвечает бомгю, — пахнешь кровью, потом и сигаретным дымом. твой персональный запах. ёнджун часто делает маленькие кокетливые примечания и комплименты, которые совершенно неуместны в пустоши апокалипсиса. особенно он любит слово "красивый", популярное и постоянное слово в словаре чхве ёнджуна. хотя это не то слово, которое бомгю использовал бы для описания себя. может быть раньше, когда бомгю регулярно мылся и одевался красиво. вместо того, как сейчас, ходить покрытым синяками со шрамом, проходящим через его бровь, и грязью, размазанной по лицу, в одной и той же одежде, которую ему удалось захватить, когда он эвакуировался из своей комнаты в общежитии. теперь все потерто и окровавлено. он был красивым до того, как ему пришлось подстричь волосы ножницами, на которые он наткнулся на обочине дороги. бомгю нравились его волосы. они были темными, мягкими и шелковистыми, спадали прямо на его плечи. он отращивал их долго в течение многих лет, даже несмотря на то, что летом его шея почти постоянно потела. но теперь это прерывистая прическа-беспорядок. он сделал все возможное с тем, что у него имелось, но ржавые ножницы и зеркало заднего вида машины не могут зайти так далеко. хотя это надо было сделать, выживать во время конца света стало немного сложнее с волосами, которые покрывали углы его глаз. а ёнджун... а ёнджун все такой же красивый. не то чтобы у бомгю был кто-то другой для сравнения, апокалипсис уже нанес ёнджуну свою долю ударов к тому времени, когда он и бомгю встретились. но все еще ёнджун прекрасен. полные, плюшевые губы,все еще розовые, несмотря на то, что они обкусаны, и острые, кошачьи глаза, которые каким-то образом все еще держали искру игривого огонька. у ёнджун были твердые и острые черты, он был построен сильно и крепко, с аккуратной талией и мускулистыми руками. его волосы, должно быть, когда-то были обесцвечены, но теперь корни отросли. и на нём это выглядело великолепно. даже неся вес апокалипсиса на плечах, с короткими волосами, жирными и долго немытыми, с кровавым порезом рядом с правым глазом, с бледной кожей, усеянной красным - никакое количество грязи, крови или пота не может испортить чистую силу красоты чхве ёнджуна. челюсть, которая могла срезать стекло, ноги, которые, казалось, никогда не заканчивались, глаза, которые проглотили тебя целиком. бомгю может говорить об этом вечно. ёнджун постукивает по своей карте, самодовольная улыбка появляется на его лице, — здесь должен быть бассейн реки. примерно в часе от того места, где мы находимся, — говорит он, — езжай направо. среди многочисленных навыков ёнджуна, он обладает способностью читать карты. это почти неслыханно в эпоху смартфонов и джипиэс. или, э, то, что раньше было эрой смартфонов и джипиэс, до того, как знакомый мир закончился, и большинство современных технологий сгинули вместе с людьми, необходимыми для их работы. у него было много полезных навыков, ёнджун использовал их, чтобы обратиться к бомгю, когда они впервые встретились, настаивая на том, что он будет полезен. но ему и не нужно было это делать. бомгю бы не оставил его там, даже если у него не было бы столько странных талантов, только известных человеку. и все же, ёнджун был прав, и бомгю скорее всего не выжил бы так долго, если бы не наткнулся на него все эти дни назад. ёнджун может зажигать костры от дорожных камней и палок, может очищать грязную воду с помощью брошенных кусочков ткани, может готовить еду на пламени костра, может сражаться. бомгю не может сражаться, чтобы спасти свою жизнь. и, ну, он все же выжил так долго, так что, возможно, он может бороться достаточно, чтобы остаться в живых. хотя в основном бомгю жив из-за своей машины, он должен дать ей имя из благодарности. они вдвоем не так много разговаривают. большинство их разговоров состоят либо из флирта ёнджуна, либо он дает указания бомгю, и любой разговор, который происходит, полностью зарожден ёнджуном. он душа компании, даже когда это только он и бомгю, и бомгю часто задается вопросом, почему ёнджун все еще не бросил его, чтобы присоединиться к одной из банд и общин, которые, несомненно, предложили бы ему гораздо больше, чем бомгю когда-либо мог. ёнджун был бы ценным членом любой группы, к которой он бы присоединился, и он был слишком мил и добр, чтобы кто-то не принял его. полный легких улыбок и приятных слов. бомгю отличается от него, он более сдержан, тих, пока ты действительно не разорвешь отношения, с навыками выживания богатого ребенка из пригорода, которым он и является. опять же, единственная стоящая вещь, которая у него есть — машина. все остальное, что делало его стоящим и важным до апокалипсиса: его рисунки, лицо, красота стали бесполезны во время конца света. — это должно быть прямо здесь, — говорит ёнджун. его темные глаза мечутся с быстрой скоростью: карта, окно, карта, окно, карта. — да, прямо там, у Abies koreana's. бомгю следует его указаниям, но уверяется, что выражает свое недоумение, — около чего? — около дерьевьев, — отвечает ёнджун, указывая на небольшую густоту зелени спереди, — это корейские ели, Abies koreana. он выглядит слишком гордым собой, грудь надулась, а глаза сверкают, когда он посылает бомгю большую улыбку. бомгю отводит глаза, чтобы сила улыбки ёнджуна не ослепила его. вместо этого он хихикает и паркует машину там, где указал ёнджун, и отстегивает ремень безопасности. —почему ты вообще это знаешь? — спрашивает, выходя из машины. ёнджун в мгновение ока стоит рядом с ним. он близко, слишком близко, так близко, что бомгю может чувствовать запах крови на его одежде и тепло его кожи. — я знаю много вещей, — говорит он, ухмыляясь как чеширский кот и немного наклоняясь, чтобы залезть прямо в личное пространство бомгю. ёнджун закрепляет бомгю на месте своими глазами, наполненными игривым теплом, несмотря на все, что они видели, и его глаза настолько темные, что они почти черные, но в то же время усеяны мелкими уколами звездного света. реализуя действительно впечатляющее количество сдержанности, бомгю отталкивает его. — ты слишком близко, — говорит он тихим голосом. ёнджун даже не беспокоится, пожимает плечами и отходит, разворачивается и идет к бассейну реки, к которому они прибыли. бассейн небольшой, больше напоминает пруд, чем все остальное. в отличие от частей реки хан, дрейфовавших по сеулу, которые были слишком загрязнены, чтобы прикоснуться, не говоря уже о купании, здесь вода все еще относительно чистая. действительно, это самое приятное место, на которое они попали за последние несколько дней; небольшое, хорошо сохранившееся свидетельство того, как выглядел мир до вымирания. честно, это довольно невероятно, ни одна часть мира не должна была быть такой невредимой. окружающие фермы, конечно, не были такими, растительная жизнь и растительность засохли и высохли без нужного солнечного света или воды. но около бассейна деревья остаются высокими, даже несмотря на то, что на них есть покрытие пыли, как последствие без дождевой погоды, они оставались очень живыми, мягко качаясь на ветру. трава здесь, хотя и заросшая и грязная, так же все еще росла, не похожая на просторы сухой, мертвой растительности на полях, по которым они ехали по дороге сюда. сама вода была самой впечатляющей, возможно, недостаточно чистой, чтобы из нее пить. по крайней мере, до тех пор, пока ёнджун не доберется до нее, но, конечно, достаточно чистой, чтобы помыться, и не было никаких признаков радиации. ни одного пенистого месива, которое загрязнило реки в центральных частях городов. ёнджун свистит в знак одобрения, снимая обувь и чувствуя траву под ногами с детским удивлением. — ты только посмотри! — говорит он, жестикулируя на бассейн. подходит ближе, приседает рядом с рекой и слегка проводит пальцами по воде, как будто бы гладя бродячую кошку, — что же такая красота как ты делала все это время? пряталась тут? — продолжает ёнджун. улыбка никогда не сходит с его лица, бомгю понимает свою влюбленность. — ты можешь помыться первым, — говорит бомгю, — я буду следить за обстановкой. он поворачиваетеся спиной к ёнджуну, чтобы дать ему немного личного пространства, так как тот уже снимает футболку. — о чем ты говоришь? — спрашивает ёнджун со спины. — а? — переспрашивает бомгю, разворачиваясь назад. его лицо сразу же краснеет. ёнджун уже снял футболку. он был тоньше и худее, когда бомгю впервые нашел его, у него было тело танцора, но из-за требований апокалипсиса его мышцы стали больше. они не такие показные, как у мальчиков, которые жили в спортзале в его колледже, в который ходил бомгю. это результат долгих часов труда, выталкивания машины бомгю из канав, вытаскивания еды из заброшенных супермаркетов. ёнджун сильный и крепкий, бомгю полностью краснеет. ёнджун окинул его любопытным взглядом, но его руки уже возятся с штанами, бомгю отводит глаза. он кашляет в кулак, — просто собираюсь охранять, понимаешь? если что-то пойдет не так, или, э, ну, да. мы можем делать это по очереди, ты можешь сменить меня, когда я пойду. ёнджун хмурится, он голый, белье уже виднеется под его штанами, бомгю уверен, что его щеки окрашены в ярко-красный цвет. — ну давай, красавчик, ты был вместе со мной в машине, здесь никого нет на многие мили! — говорит ёнджун. он аккуратно складывает свою одежду у русла реки и погружает ногу в воду. он угукает про себя, кажется, довольный температурой, прежде чем залезть. он свистит в ликовании. — вода тоже отличная! давай, бомс, здесь красиво! — послушай, ёнджун-щи- ёнджун разворачивается, глаза широко раскрыты, губы сдвинуты в жалкой попытке надуться. — пожалуйста, я хочу поплавать с тобой. мы никогда не, знаешь, просто расслаблялись вместе, — продолжает он, ритмичным и просящим голосом, — плюс, сколько раз я тебе говорил? зови меня хёном! бомгю удивлен, он чувствует, как его брови поднимаются до верхней части лба, а его кровь устремляется к щекам. но все же, он заставляет себя закатить глаза. хотя он сдается, притворившись, что обдумывал это в течение долгой минуты, несмотря на ужасное надутое лицо ёнджуна и его собственное смущение. говорить "нет" ёнджуну становится все труднее с каждым днем. ёнджун до боли милый и искренний. его глаза содержат всю вселенную. в его темных, бесконечных черных ирисах. у бомгю никогда не было шанса. ёнджун счастливо вскрикивает, когда бомгю поворачивается и начинает раздеваться. одежда ёнджуна лежала в скомканой куче у бассейна реки, но бомгю складывает все так аккуратно, как только может, складывая в аккуратную кучу рядом с ёнджуном. он отчаянно сдерживает свое желание прикрыться, когда заходит в реку, ёнджун все равно уже все видел, сказывалось отсутствие ванной комнаты. он осторожно погружает ногу в воду. бомгю не уверен, чего он ожидал, но вода идеальна, не слишком горячая, не слишком холодная, мягкая, теплая и приятная для его кожи. он чувствует ломоту, о которой не думал, когда вода поглощает его. ёнджун счастливо наблюдает, как он погружается в реку, вздыхая, когда исчезает под водой. — хорошо, не правда ли? — спрашивает ёнджун, лыбясь, как чеширский кот. бомгю улыбается немного меньшей улыбкой в ответ, он немного нервничает. — ага, — отвечает он, — спасибо, что заставил меня зайти, хён. улыбка ёнджуна смягчается, его выражение лица сменяется на то, которое бомгю редко видит. оно горько-сладкое, немного меланхоличное, немного тоскливое. но бомгю как-то понимает его. время, которое они проводят вместе, обычно тихое, прерывается на безумие надвигающейся опасности и отчаянную потребность в выживании. — говорил же, — говорит ёнджун, голос болезненно мягкий, сокрушительно сладкий. если бомгю закроет глаза и очень постарается, то он почти может представить, что апокалипсис никогда не случился. что он случайно встретил ёнджуна в университете, в очереди за покупкой кофе или в библиотеке. что их отношения не были созданы из-за необходимости, а они бы просто поладили. что они бы провели все это время вместе, потому что хотели, а не потому, что им нужно было. в одну ночь ёнджун бы пригласил его на реку, и бомгю бы отвез их обоих прямо к этому месту. у них с собой были бы маленькие бутылки персикового соджу и красно-белое клетчатое одеяло, на котором можно было бы сидеть. один раз бомгю принес бы винтажную корзину для пикника, он понятия не имел, где она сейчас, но, возможно, они наполнили бы ее снеками. раменом, кимбапом и маленькими контейнерами Tupperware, полными нарезанных фруктов. манго, персиками и клубникой. клубника была фаворитом бомгю. ёнджун бы покрасил корни своих светлых волос, или, может быть, он покрасил бы свои волосы в совершенно новый цвет. может быть, в коричневый, или в темно-синий, или в яркий кроваво-красный. волосы бомгю все еще были бы длинными и мягкими, он бы завязал их резинкой, чтобы они не намокли в речной воде. бомгю мог бы покрасить ногти ёнджуну, пока они окунали ноги в реку, или мог бы принести свою гитару и спеть ему серенаду. ёнджун однажды упомянул, что ему больше нравятся танцевальные песни и хип-хоп, а бомгю был больше погружен в угрюмую акустику, но они смогли бы найти компромисс. ёнджун однажды признался, что он из семьи с небольшими деньгами, поэтому бомгю с радостью бы баловал его. покупал бы еду и цветы и, возможно, даже подарок, забирал бы ёнджуна с его смены в дерьмовом заведении общепита, в котором он работал, в своем серебряном внедорожнике, чтобы они могли доехать до бассейна реки. они могли бы взять свои плавки. лучший друг бомгю субин год назад подарил ему полуироническую пару трусов санрио, с маленькой куроми, покрывающей синтетическую черную ткань. бомгю думает, что ёнджун бы был в восторге. бомгю не знает, где сейчас субин. — что заставило тебя так сильно задуматься, — спрашивает ёнджун. его голос разрушает мысли бомгю на пополам, вместо этого заставляя ёнджуна занимать все мысли. он ближе, чем помнит бомгю, когда он сидел рядом с ним. они сидят плечом к плечу под водой. кожа ёнджуна теплее воды, она проникает в кожу бомгю. он отчаянно игнорирует желание остраниться, делает вид, что прикосновение ёнджуна не горит на его коже. он упрямо сопротивляется умоляющему взгляду ёнджуна, вместо этого держа взгляд на воде. ёнджун приближается ближе, действуя. он слишком близко, приближается еще ближе, бомгю чувствует, что он горит. нежный палец подцепил бомгю за подбородок, и он позволяет себе повернуться, ладони ёнджуна мочат его щеку. прикосновение ёнджуна нежное, но твердое, он держит бомгю повернутым к нему лицом сильными пальцами, прижимая ладони к коже бомгю. — ничего, — отвечает бомгю, когда он ясно понимает, что ёнджун так просто не отстанет от него. ёджун хмурится, — нет, это не ничего, — говорит он, его голос твердый, умоляющий, вытаскивающий бомгю из его зоны комфорта в миллионный раз с тех пор, как они впервые встретились. он выглядит так красиво, окруженный чистой водой и возвышающимися елками. он принадлежит этому месту, говорит ёнджун, месту, нетронутому горечью конца света. чистому месту, красивому и наполненному возможностями. месту, как ёнджун. не окруженному смертью и болезнями и постоянным напоминанием о том, что было, о том, насколько лучше могла быть жизнь. бомгю вздыхает, позволяя себе раствориться в руках ёнджуна. но это требует усилий, ведь каждая кость в теле бомгю кричит на него, чтобы он отошел, каждая вена пылает под ожидающим взглядом ёнджуна. он позволил себе говорить нефильтрованно, ведь это то, чего хочет ёнджун, то чего он заслуживает. если это было то, что он хотел, бомгю думает, что он бы дал ёнджуну каждую клетку в своем теле, каждую прядь своих волос и каждый участок шрамов на коже. все, что ёнджуну нужно было сделать - просто попросить. — просто о том, как бы все было хорошо, — говорит бомгю. его голос находится на уровне шепота, он смешивается с шумом ветров, которые разгоняют листья, с ритмом его сердцебиения. — как это было бы, если бы мы встретились без, — его голос ломается, когда он грустно сглатывает, — всего этого. ёнджун отводит руку от щек бомгю и использует ее, чтобы засунуть торчащие волосы за ухо. его касание теплое и нежное, оно оставляет уколы огня, когда оно перемещается по коже бомгю. — правда? — он спрашивает, — как бы это было? мы не крутились в одних кругах, бомс. не думаю, что твои богатые друзья из художественной школы были бы фанатами какого-то парня, который зарабатывал на жизнь переворачиваниями бургеров. бомгю хмурится на его слова, — ты не просто "какой-то парень, который переворачивал бургеры", хён, — говорит бомгю, его сердце болит. ёнджун это целая вселенная, и даже больше, как он мог так подумать о себе, как он мог подумать, что бомгю не заметил этого. — и я думаю, мы бы все равно встретились. ёнджун мычит в ответ, — да? и как? бомгю думает над этим, ладони ёнджуна все еще находятся на его лице, отказываясь отпускать. — ты же преподовал танцы по выходным, так ведь? может быть, кто-то из моих друзей с факультета исполнительского искусства потащил бы меня с собой. или мы бы столкнулись друг с другом в переулке за твоим рестораном, пока у тебя был перерыв на перекур. ёнджун хихикает в ответ, — я не курил до конца света, бомгю-йа, — говорит он, — ты знаешь это. бомгю хмыкает, а ёнджун смеется, звук его смеха легкий и воздушный. — семантика, — говорит бомгю. глаза ёнджуна складываются в полумесяцы, когда он смотрит на бомгю с такой любовью и обожанием, которые бомгю не может понять. — и что бы ты делал в переулке за рестораном? бомгю пожимает плечами. — проект по фотографии, наверное, — говорит он, — мои одноклассники бы умерли за черно-белые пленочные фотографии рабочего класса сеула. ёнджун гудит в ответ, качая головой. его глаза яркие, когда его взгляд направлен на бомгю, задерживая его на месте. — и что бы ты сделал? если бы увидел меня там. — я бы попросил сфотографировать тебя, — решительно говорит бомгю,— может быть, ты бы стал моей музой. бомгю очень хочет этого, тихих, долгих часов, проведенных в художественной студии в его старом университете. черты лица ёнджуна было бы легко нарисовать, смелые, отчетливые и красивые. острые узкие глаза и полные плюшевые губы, широкие плечи и нежная маленькая талия, толстые брови и тупой вздернутый нос. раньше в художественной студии были большие окна от пола до потолка, которые бы купали ёнджуна в солнечном свете. бомгю хотел бы, чтобы он позировал лежа, или стоя лицом к окну, или лежа у стены. такая поза, чтобы показать длину его ног и силу рук. рисовать ёнджуна было бы так же просто, как дышать воздухом. ёнджун снова хихикает. — мне бы это понравилось, — говорит он, — я уверен, что ты бы нарисовал меня гораздо красивее, чем в реальной жизни. это было бы невозможно, думает бомгю, картины, вероятно, не стали бы красивее ёнджуна. — чего бы это ни стоило, — говорит ёнджун, его голос снова болезненно искренний, бомгю мог погрязнуть в нём, — я рад, что мы встретились, независимо от обстоятельств. все это стоит того, если это означает, что я весь день буду ездить с тобой на пассажирском сиденье твоей машины. бомгю мотает головой, закрывает глаза и наклоняется в руки ёнджуна. — ты не имеешь это в виду. — имею, — говорит ёнджун. когда бомгю открывает глаза, лицо ёнджуна широко открыто и честно. его глаза огромные, настроены на бомгю, как будто он отчаянно пытается заставить его поверить ему. и мерцающее отчаяние, которое бомгю думает, он не сможет понять, нежность, которую он не понимает. он не знает, что делать. не думает, что он сможет продолжать смотреть еще дольше. но все же, отвести взгляд еще сложнее, ёнджун втягивает его и манит, как черная вдова. он мог бы разорвать шею бомгю пополам, а бомгю охотно позволил бы это сделать. ёнджун открывает рот, чтобы что-то сказать, его плюшевые, розовые губы слегка дрожат. — если бы потребовался конец света, чтобы встретиться с тобой, то я рад, что мир погиб. бомгю не понимает. ёнджун - это все, это мир, это вся вселенная. яркий и ослепляющий и всё, что кто-либо мог когда-то пожелать. бомгю - всего-лишь какой-то парень, который однажды нашел его и у него была машина. но все же, слова ёнджуна доходят до него, как скоростной грузовик. румянец доходит до его щек, но глаза ёнджуна решительны, устойчивы и тверды, будто его слова силой просверлили путь в грудь бомгю. заставляя его слушать, заставляя его понять. он говорит это снова. — я действительно имел это в виду, — голос ёнджуна слегка колеблется, но он продолжает, — если бы у меня был шанс предотвратить апокалипсис, но это бы означало, что я бы никогда не встретил тебя, я бы обменял это, чтобы снова прожить эту жизнь, не задумываясь. бомгю пристально смотрит на него. а затем он движется, не задумываясь. и целует его. некоторые вещи никогда не могут быть сказаны вслух, обговорены или услышаны. есть некоторые вещи, которые можно только почувствовать, прикоснуться, прочувствовать, и стоя там с ёнджуном, когда его ладони гладят щеки бомгю и его губы на губах бомгю, он чувствует все это. бомгю чувствует все. губы ёнджуна мягкие, как подушка. на момент он удивляется, но сразу отвечает бомгю. он тает в нем удивительно быстро, его руки сжимаются крепче, прижимая ближе, пожирая бомгю целиком. это действительно головокружительно, их темп нарастает, спешен. это заполняет горло бомгю и поднимается к его ушам. ёнджун - это все, что он может слышать, все, что он может чувствовать, все, что он может ощущать, даже под темнотой его закрытых век, ёнджун - это все, что он может видеть. поцелуй такой же ослепительный, как бриллиант, это каждый вопрос, который бомгю никогда не задавал, и каждый ответ, который ёнджун давал. это каждый момент последних нескольких месяцев, проведеннх вместе. все плохое, через что они прошли, все горе и чувство вины выживших, бегство и укрывательство. но это также все хорошее, все легкие смешки и добродушные прозвища ёнджуна, быстро ухудщающаяся подошва ёнджуна, легкая улыбка ёнджуна. поцелуй ощущается как бесконечность. как что-то древнее и исконнное, будто бомгю всегда принадлежал этому. что-то, что кажется подозрительно похожим на любовные веревки, обернутые вокруг ребер бомгю, держа его вместе, зятгивая его. его голова рычит ёнджуном, признание повторяется, повторяется, повторяется снова и снова в его голове: "если бы потребовался конец света, чтобы встретиться с тобой, то я рад, что мир погиб". "если бы потребовался конец света, чтобы встретиться с тобой, то я рад, что мир погиб". "если бы потребовался конец света, чтобы встретиться с тобой, то я рад, что мир погиб". руки ёнджуна исследуют его тело, а бомгю следует за ним в ответ. ёнджун сжигает свой путь по изгибу бедер бомгю, и бомгю отчаянно царапается над ключицей ёнджуна, началом его груди, пушком на его небритом подбородке. бомгю чувствует все, давление тела ёнджуна и вздох ёнджуна, и ладони рук ёнджуна, его горячие, пылающие руки. пальцы ёнджуна касаются, хватают, достигают и сжигают путь по всему телу бомгю под теплой водой реки. звук дыхания ёнджуна и вкус губ ёнджуна, а запах крови, пота и дыма на коже ёнджуна все еще при нем, несмотря на воду, все, что бомгю когда-либо знал о нем. бомгю чувствует все. неуклюжее исследование ладонями ёнджуна и тихий трепет его голоса и пылающий жар лба ёнджуна против его собственного. происходит вздох, мат, сдвиг в ритме. слова вытекают из уст бомгю без предупреждения и нежелательно, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. бомгю чувствует все, так, как нужно ёнджуну, и так, как хочет ёнджун: в один момент, спешно, бурно, паляще, а затем наступает тишина. он стоит там, лаская сторону лица ёнджуна. бомгю понимает, что его руки трясутся, его пальцы дрожат, когда его большой палец гладит брови ёнджуна и по его скулам. ёнджун стоит там, его глаза закрыты, наклоняясь к нему. его лицо покраснело, губы покраснели и он тяжело дышал, грудь поднимается вверх и вниз в ритме с бомгю, прижатые друг к другу. именно в тот момент бомгю думает, что он наконец понял. "если бы потребовался конец света, чтобы встретиться с тобой, то я рад, что мир погиб". "если бы у меня был шанс предотвратить апокалипсис, но это бы означало, что я никогда не встретил тебя, я бы обменял это, чтобы снова прожить эту жизнь, не задумываясь.". слова ёнджуна все ёще висят тяжелым грузом между ними. но теперь бомгю думает, что он понимает. бомгю думает, что он, вероятно, сделал бы то же самое. конец света не имел значения, ни малейшего. ёнджун был его миром, и он был прямо здесь, в объятиях бомгю, прижимаясь к нему, затягивая пальцы в отчаянной хватке за него, сжигая все после них. он такой красивый, слабый солнечный свет падает на его поразительные черты лица, окрашивая его кожу медовым золотом. бомгю хочет в сотый раз иметь краску и холст, да даже палочку угля, он бы отдал все, чтобы иметь возможность нарисовать ёнджуна в этот момент. он бы затмил мона лизу. но поскольку он не может, бомгю делает следующее самое лучшее и втягивает ёнджуна в свои объятия. он засовывает более высокого мужчину под свой подбородок и обнимает его за плечи. он шепчет невысказанные слова в волосы ёнджуна, и он тает в нем, как теплое масло. ёнджун все еще пахнет потом, дымом и кровью. запах врезается в бомгю, нежный, горько-сладкий, и отпустить его кажется невозможным.