Неизвестная другим нежность

Целует утро в спину Твой лоб уперся мне в ладонь Скорей умру, чем двинусь Если только осторожно Рассыпались по мне Пряди твоих волос Я не могу понять Когда, зачем и как Ты стала, ты стала, ты стала мне близка Электрофорез По разбитым зеркалам Шёлковые волосы девы нежно падали на его руку, невольно щекоча чувствительную часть вен, пока бледная мужская рука со всей аккуратностью ласкала чужой лоб большим пальцем. В обществе эта пара никогда не являлась проводником нежности и заботы, но наедине друг с другом…Никто бы не поверил, даже увидев лично. Он — жестокий учёный, чьи эксперименты никогда не отличались гуманностью, и кого в целом не интересовало ничего, кроме собственных исследований. Она — обладательница сладостного сопрано и ангельской внешности. И всё же никогда не показывала что-либо из «ангельских» чувств или поступков. Волк в овечьей шкуре. Именно этим выражением можно в точности описать третью из предвестников фатуи. И тем не менее, эти две, бесчеловечные на первый взгляд, личности разделяли такой трепетный момент. И всегда это проходило где-то в лаборатории Дотторе…просто потому, что это место встречи самое удобное и комфортное для них двоих. Коломбине всегда нравилось разглядывать различные скляночки и наблюдать за тем, как Доктор их смешивает, создавая новые комбинации цветов. В частности только это она и видела. Остатки от более…жестоких экспериментов всегда вымывались, чтобы лишний раз не рябить в дамских глазах. Даже если её не смущал вид алых пятен на столе или полу, на белоснежной ткани лабораторного халата или на сияющем серебром скальпеле, мужчина всегда не позволял сеье оставить ни единого следа этой грязи. Возможно, именно такая «убранность» и становилась одной из причин большего комфорта в помещении? В любом случае, этого никогда не удастся узнать, ведь навряд ли Доктор хоть в один день их запланированной встречи позволит себе обойтись без уборки. Время медленно переваливает за полночь, а расходиться они не собираются…да и зачем? Общество друг друга намного приятнее, а дел других совсем нет… Лаборатория совершенно пустая. Клоны, зная о скором прибытии субрётка, быстро покидали помещение, стараясь найти себе другое занятие, чтобы случайно не разгневать «Лорда». Так что парочка могла без проблем отдать себя этому моменту. Однако стоит отметить, что ни намёка на интимность нет. Ни в одном движении, ни в одном слове. Будучи могущественными предвестниками, они определённо были выше всех плотских утех. В них не было ни красоты, ни смысла, а лишь греховное совращение созданного тела. На замену этого шли тактильность Коломбины и желание Дотторе принять всю теплоту её прикосновений. Всё могло начаться с того, как дева ластилась под ладонь мужчины, подставляя свою макушку и лоб, а после переходила на долгие объятия, слушая ровное биение чужого сердца, под которое подстраивалось и её собственное. В остальном же помещение полностью погружалось в тишину, притом ничуть не нагнетающую. Наоборот, появлялось лишь чувство безмятежности, длившееся от заката до восхода. Так и время тянулось болезненно быстро, в особенности под внезапные размышления Зандика о той или иной теме…даже совершенно случайной, что совсем очаровывало внимательно слушающую его деву. Низкий мужской голос в какой-то момент даже убаюкивал, но уснуть Коломбина позволяла себе редко. В сознании рядом с ним быть куда приятнее… Стрелка часов медленно заползала на минуты утра, а в плотно зашторенные окна уже начали пытаться пробиться первые лучи тёплого солнца. Длинные женские волосы чуть спутались за всё время, проведённое в руках Доктора, а как только субрётка медленно остранялась от него, фарфоровая кожа сразу ощутила резкое чувство холода. С первым пением птиц настанет пора им прощаться, хоть и совсем ненадолго…