Разум в огне. Какая бессмыслица

Понимание возвращается медленно и ненадолго. Понимание, что раньше было намного легче думать. Вспоминается странное слово - синапс. Забавно. И что это вообще значит? Да, раньше мысли и правда были другими. Лёгкими, яркими. Податливыми. А путать настоящее и прошлое вовсе не приходилось. Синапс... Какая бессмыслица. В голове всплывает блеклый образ. Тело молодое, боли не знает, одето в белое. Небольшое давление в ушах, руки берут холодный круг и прислоняют его к телу напротив. В ушах раздаётся тихий стук, и вслед за ним рождаются сомнения. Стук какой-то неправильный. Но почему вдруг неправильный? Да и вообще, как стук может быть правильным? Тихое гудение, шелест бумаги. Лента широкая, в клеточку, лента покрыта морскими волнами. Нет. Если на ленте колышется море, то всё очень, очень плохо. А здесь не так. Здесь нарисовано что-то другое. В голове снова проясняется, всего лишь на миг, но и мига достаточно, чтобы вспомнить слова: индекс Соколова-Лайона. Ох, какая бессмыслица. Но не сложно понять, что индекс огромен. И это точно неправильно. И мыслям таким никак не взяться с пустого места. Значит раньше в странных словах смысл был. И это осознание заставляет Каду злобно дёрнуться и обрушить волну новой боли на уплывающий мир. И тогда на свет рождается ужас. Чужое тело захватывает разум и выпрыгивает из чёрной воды. Тяжёлое. Уродливое. Огромное, как индекс Соколова-Лайона. Застилающее солнце. Безобразное настолько, что... Дышать становится почти невозможно. Благо, не сложно запомнить: чтобы вдохнуть, нужно очистить дыхательные пути от... От воздуха. Точно! В воде дышать намного легче. Но и под толщей воды спасения не видать. Подобно кошмару, нечто преследует, гонится, нечто отвратительное настолько, что разум отвергает картину, разворачивающуюся перед глазами. Да и глаз теперь слишком много. И ни один не закрыть. Разум горит, рвётся наружу и просыпается. Просыпается озерным песком сквозь дыры, где раньше были простые и очевидные вещи. Дыры на ткани реальности. Пропавшей мозговой ткани. Бессмысленной и бесполезной как синапс, как индекс Соколова-Лайона. Но невозможно проснуться тому, кто не спит. Ни отвести взгляд, ни сбежать и ни спрятаться. Но почему? Почему нет покоя ни под водой ни на суше? Ох, что ему нужно? Остаётся только поддаться бессильной злобе и смотреть в упор, смотреть всеми глазами. На урода, на ужас, такой чужой и навязчивый. И, с трудом собирая кусочки разрозненных мыслей, уставший мозг, наконец, понимает: урод - это он. И тело урода тоже его. Чуждое, больное тело. А он настоящий остался где-то там, далеко. В белой одежде, с бумагой в клеточку, со множеством слов, имеющих смысл. Разум горит. Разум спускается вниз и сжигает желудок. Разум выливается на пол, чтобы обжечь ноги и испортить еду. Разум падает в небо, сжигает солнце и уходит под воду.