***
— Цзин Юань. Ты всего лишь ребенок. Более того, ты безрассуден. Ты до сих пор не знаешь, когда нужно отступить, — вздохнул Инсин. — Не волнуйся, шисюн. Я долгоживущий вид. Я буду в порядке, — мальчик усмехнулся ему так, будто они разговаривали о школьной поездке, а не о настоящем сражении. — Кем бы ты ни был, раны болезненны. А ещё тебе придется смотреть на свои шрамы дольше, чем мне. — Я не получу ни одного сегодня! Вот увидишь! У меня не будет ни царапины! — подросток нарисовал маленький крест на своей груди в знак обещания. — Цзин Юань, это не соревнование, — старший начал надевать экипировку. Цзин Юань все ещё бегал вокруг него и, наконец, его глаза засияли. — О нет. Что ты придумал? — мальчик наклонил голову и хитро улыбнулся. — Если у меня будет больше ран, чем у тебя, я буду слушаться тебя всю неделю. — Вот теперь это соревнование. Договорились. Какой бы исход он ни предсказывал, это было не это. Он ненавидел сидеть в лазарете, от запаха антисептика его живот скручивался, а грудь сжималась от беспокойных взглядов. — Я думаю, ты победил, шисюн, — внезапно слабый голос привлек всеобщее внимание. Эти слова были явно предназначены Инсину. Усталые глаза мальчика наполнились слезами, а он был слишком ошеломлён, чтобы хоть что-то сказать или сделать. — Сейчас это должно быть твоей последней заботой, — нежный, но твердый голос Дань Фэна был слышен из-за ширмы. Видьядхара появился вскоре после этого и помог мальчику сесть. Лицо Цзин Юаня ясно показывало, что ему совсем не нравилось, когда его заставляли двигаться. Он обхватил себя руками в защитном жесте. Большинство его ран сейчас были под толстым слоем бинтов. Боль заставила его наклониться вперёд. — Вот, пей, — Дань Фэн положил ладонь на голову ребенка и начал нежно перебирать его волосы. — Успокойся. Слезы уже ничего не изменят. Хорошо, что ты очнулся, я уже начал волноваться, Сяо Юань, — он взлохматил его волосы и сел рядом. У Цзин Юаня не было сил спорить с ним, что он уже не был маленьким ребенком. Он просто отхлебнул напиток. — М-м-м, — Цзин Юань робко кивнул и без единого слова проглотил лекарство. Дань Фэн стер собственным рукавом слезы мальчика и каплю жидкости, стекающую по подбородку. — Что я должен буду делать, шисюн? — Я не думаю, что я выиграл. Ты получил меньше ран, чем я, — Дань Фэн повернулся к нему с любопытством или, скорее, жалостью во взгляде. Это была жалкая ложь. Он мог и лучше. Цзин Юань не был таким глупым. — Не ври. Это нечестно. Ты выглядишь нормально. Наверное, даже ни единой царапины, — он нахмурил свои светлые брови. — Цзин Юань, ты спал довольно долгое время. Дань Фэну удалось излечить бо́льшую часть моих ран. Было бы нечестно, если бы я не сказал тебе, что у меня их было больше, чем у тебя, — Дань Фэн поднялся со своего места, не желая смотреть на жалкое представление Инсина, пытающегося выдать ребенку свою придуманную историю за чистую монету. — Что насчёт этого… — Цзин Юань указал на свой живот. — Это считается за одну. Дань Фэн посчитал это за одну, — видьядхара повернулся к Инсину – не втягивай меня в это. Он послал ему ужасный взгляд, но ему пришлось изменить свое выражение лица, когда он встретил полный надежды взгляд Цзин Юаня. — Дань Фэн считал? — Ага, так что я думаю, что мы можем ему верить, — они оба посмотрели на видьядхару горящими глазами, и он смог только вздохнуть. — Твои выходки становятся нелепыми. Он слишком сильно влияет на тебя, — он закатил глаза на Инсина, прежде чем скрыться в кабинете, чтобы создать поддельный документ с ранениями Инсина и Цзин Юаня и названиями лекарств. Если кто-нибудь увидит, что он действительно это делает, он никогда не услышит, чем это всё закончится. Он работал быстро и после того, как удостоверился в правильном количестве ран Цзин Юаня, он придумал несколько в список Инсина. К несчастью, он должен был быть точным с данными младшего и должен был писать правду, так как мальчик, вероятно, будет считать их сам, чтобы быть уверенным. Дань Фэн был уверен, что он заметит каждую новую. — Вот, — Цзин Юань взял бумаги дрожащими руками. Его выражение лица смягчилось. — Тебе пора идти, Инсин. Если останешься здесь, он больше не сможет заснуть. — Мы все ещё не определились с тем, что я должен буду сделать, раз уже я проиграл, — Дань Фэн крепко схватил его за руку и поднял с его места. — Раз уж ты забываешь отдыхать, есть и пить, когда ты в кузнице, я полагаю, что будет справедливо, если ты будешь брать дополнительный час перерыва каждый день в течение следующей недели. Так как я не могу присматривать за Цзин Юанем, а он постоянно убегает из лазарета, ты будешь приглядывать за ним в свое свободное время. Ему понадобится компания, пока он выздоравливает. — Но… — Хм? У тебя проблемы с этим местом или что? — Дань Фэн поднял бровь, потому что Инсин выглядел так, будто лизнул лимон. Цзин Юань рассмеялся над их подшучиваниями. Его смех быстро сменился кашлем, и Дань Фэну пришлось отпустить его, чтобы помочь ему успокоиться. — Ложись. Давай, ты отдохнёшь и будешь как новенький. Бьюсь об заклад, скоро ты будешь бегать и прыгать, как раньше, — он уложил его в кровать и подождал, чтобы удостовериться, что лекарство усыпило мальчика. После того, как Цзин Юань начал тихонько сопеть, он решил проводить Инсина до выхода. Что-то до сих пор беспокоило его, поэтому до того, как они разошлись, он спросил из любопытства: — Почему ты не обнял его, когда он начал плакать? — Я должен? — он выглядел таким рассеянным, что Дань Фэн щёлкнул его по лбу. — Он плакал. — Так что я должен был? — Да. Инсин, он просто ребенок, и ты был самым близким человеком, чтобы его успокоить. — Я не знаю… Я просто… не был, — он прошептал, и другой закатил глаза. — Он самый младший из нас и, к тому же, похож на золотистого ретривера, он выпрашивает объятья просто существуя. Не сиди так в следующий раз.***
— Я что? — Цзин Юань наклонил голову, как любопытный котенок. — Я не ребенок. Я буду в порядке. — Ты всегда ребенок в душе. Хочешь, чтобы я напомнил, как ты бросался оскорблениями в Фантилию или… — Цзин Юань усмехнулся на это и нежно взял его лицо в ладони. Рен не смотрел на него, его глаза просто задерживались на чем-то незначительном вдалеке. Цзин Юань ласково погладил его щеки и мягко улыбнулся. — Кстати о детях, что ты сказал Яньцину? — Что это дипломатическая миссия. — И видя, как много людей с тобой уходит, он в это поверит? — Он думает, их назначили куда-то ещё. Все ещё есть много действий, которые остаются конфиденциальными, и у него нет доступа к этой информации. Он не был удивлен, так что он, возможно, не будет ничего у тебя спрашивать. Я просто выдумал некоторые детали, — Рен закатил глаза. — Лжец. — Я заглажу свою вину перед ним позже. К тому же, он может никогда и не узнать. Я просто вернусь, и мы забудем об этом. — Я не знаю, хороший ли это вариант. Ты слишком безрассудный, генерал, — он положил свою руку поверх ладони Цзин Юаня и уткнулся в нее носом. — Может, я сопровожу тебя? — он знал, что это не сработает, но не помешало бы попробовать. — Я больше не позволю никому оставить на тебе и царапину. Ты остаёшься, — Цзин Юань нежно прислонился лбом к лбу Рена. — Я бы не позволил им меня ранить. — Да? — Цзин Юань усмехнулся и ущипнул его за нос. — Угу, — Рен слабо пробормотал. — Мы могли бы устроить соревнование. Тот, кто получит больше ран, проигрывает и вычесывает Мими весь следующий месяц, — Цзин Юань от души рассмеялся, а затем наклонился, чтобы оставить мягкий поцелуй на щеке Рена, прежде чем обнять его. — Я не хочу победить в этот раз, ясно? — Конечно, баобей. Но ты не едешь. Так что, похоже, я уже проиграл. И это, по моему мнению, немного нечестно, — Рен надулся и отвел его руки от своего лица. — Я все ещё думаю, что это полный идиотизм. — Я знаю. — Ты тоже идиот. — Конечно, — он улыбнулся Рену, который скрывал свои переживания за гневным взглядом. Наконец, он сосредоточился на оружии Цзин Юаня, которое сам и выковал много лет назад, и вздохнул. — Тебе нужна новая. — Извини? Я никогда не расстанусь с этой. — Если вернёшься с менее, чем пятью ранами, я попробую создать тебе новую, — он немедленно скрестил руки на груди, потому что левая бесконтрольно дергалась от одной лишь мысли. Иногда они обсуждали, что он мог бы вновь заняться ковкой, хотя бы чтобы убить время, даже если он больше не мог создать что-то настолько прекрасное, как раньше. Или, может быть, он найдет способ. Цзин Юань никогда не заставлял его, но кузница с коллекцией оружия, что у них было, оставалась открытой. Она стояла в саду годами, буквально с того момента, когда Цзин Юань подумал, что Яньцин будет заинтересован и процессом создания оружия, а не только владением огромного количества мечей. — Не будь таким счастливым. Я обещал только попробовать. Иди уже. Они наверняка думают, что ты опять уснул, или ещё чего-нибудь, — Рен указал на двери. — Я никогда не опаздывал на миссии. — Пока что, — Рен ухмыльнулся, и Цзин Юань притянул его для последнего поцелуя. — Пожалуйста, осторожнее. — Ты тоже. Не позволяй Яньцину делать что-нибудь глупое. — Разве я когда-нибудь позволял? — он игриво улыбнулся, и Цзин Юань, вздохнув, покачал головой. — Я должен идти. Я вернусь так скоро, как только возможно. — Лучше бы так.***
Он не думал, что будет так сложно находиться рядом с ни о чем не подозревающим Яньцином. Каждый раз, когда мальчик спрашивал у него что-то, он думал, что это будет вопрос о Цзин Юане. — Что у нас будет на ужин? — ему нужен был вздох, чтобы успокоиться. Ты не можешь так вести себя при нем. Он пытался напомнить себе. Если ты продолжишь так реагировать, он поймет, что что-то не так. Он отвёл взгляд от книги, что читал. — Не знаю, — он пожал плечами, играя с уголком страницы. — Что ты хочешь поесть? — Хм… а доставку можно? — обычно он сказал бы нет. У нас есть еда дома, она не должна пропасть впустую. Но сегодня его разум был где-то в другом месте, и он просто кивнул. Лицо Яньцина на секунду прояснилось. — Погоди. Серьезно? Хорошо. Ты теперь не можешь взять это назад, ты согласился! Я заказываю! Это было плохим решением. Как Цзин Юань мог держать его в неведении? Если что-то с ним случится, Яньцин никогда их не простит. Он никогда не простит Рена. В последнее время их отношения становились более близкими, и он чувствовал, что Яньцин доверял ему все больше и больше. Что он делал сейчас? Почему он чувствовал себя так, будто он предал доверие, над которым так тяжело работал? Это заставило его мысли идти дальше, чем он хотел. В его разуме возникали все новые и новые плохие сценарии, каждый хуже предыдущего, и его заставляли проходить через каждый. Он знал, как чувствовал себя, когда Цзин Юань не сказал ему, куда конкретно он шел и когда вернётся, но он никогда не скрывал тот факт, что некоторые миссии были действительно опасными. А Яньцин жил в пузыре, где все было нормально. Они могли бы поместить его в этот пузырь, когда он был маленьким ребенком, но не сейчас. Он все больше взрослел, он понимал, когда они разговаривали с ним. Он не должен отрицать такую информацию. Но Рен пообещал Цзин Юаню… Яньцин всегда так злился, когда от него что-то скрывали. Если бы Рен мог ему сказать, по крайней мере, он был бы менее одинок в своих страхах. — Ты странный. То есть, ты всегда странный, но когда Цзин Юаня нет рядом, ты будто совсем другой человек, — мальчик наклонил голову. Рен закрыл свою книгу. Мими спала рядом с ним, но даже не шевельнулась, когда на ее голову положили книгу. — Ну, я думаю, что я должен делать с тем звонком из твоей школы с прошлой недели. Должен ли я ему наконец сказать или… — Глаза Яньцина расширились, паника показалась на его лице. — Нет, нет, нет! Не нужно! — он рассмеялся и выставил руки в защитном жесте. — Он не должен знать. — Я думаю, он должен. Он подаёт тебе плохой пример. — Это было всего один раз! — мальчик простонал и уставился в потолок. — Учитель сказал, что это случается постоянно. — О, просто оставь меня в покое! Он просто хочет сделать мою тяжелее, чем она уже есть. Он охотиться за мной с первого класса! — Но почему? Что ты делаешь ночью, если ты засыпаешь на одном конкретном уроке? — Я просто не люблю этот урок… — Яньцин отвёл взгляд и начал нервно цеплять пальцы. — А ещё иногда ты опаздываешь. Как ты можешь опаздывать, если Цзин Юань подвозит тебя каждый понедельник? Тебя буквально выбрасывают у главной двери в здание, — он, наверное, не будет говорить с ним об этом, но ему нужно было отвлечься на что-то. Поэтому он предпочел сфокусироваться на проблемах Яньцина в школе, а не на своих собственных. — Потому что он начинается раньше, чем мои обычные уроки… — Что это меняет? — Яньцин, кажется, взвешивал свои варианты. — Яньцин? — мальчик сдался. Он двинулся к Рену, сел на диван напротив. Подняв свои ноги к груди, он упёрся подбородоком в колени. — Знаешь… мои уроки начинаются не совсем в 7. Никогда. Я солгал, — он стыдливо прошептал. Рен взглянул на него, и его интерес усилился. — То есть ты ходил в школу раньше по собственному желанию с начала года? — Да. Вроде того, — он робко отвел взгляд. — Прости. На самом деле, я хотел помогать в приюте для животных. Он прямо около моей школы, меня назначили на смену, один час с половиной каждый день. Она начинается в 7. Им действительно нужна помощь по утрам, потому что тогда приходят доставки, и кто-то должен кормить животных, и владельцы такие старые… — его дыхание выровнялось, когда он увидел, что Рен не злиться. На самом деле, Рен чувствовал облегчение, что это и была причина и ничего серьезного не произошло. — Каждый урок начинается в 9:00, так что я могу приходить вовремя. Но история начинается в 8:40 и… Ага. Никто не может подменить меня, и в это время приходит ветеринар, чтобы дать животным лекарства, если им они нужны, и я должен быть там… Иногда у меня получается сбегать и приходить почти вовремя, но в остальных случаях мне приходится задержаться… — он вздохнул. — Я должен также принимать душ перед уроками, потому что приют пахнет ужасно. Я не могу управиться за 10 минут. Прости, что соврал. Я не хотел никого беспокоить, и Цзин Юань наверняка сказал бы, что я не смогу справляться с таким большим количеством дел. И да. Я сижу допоздна, потому что не хожу на занятия по утрам, поэтому делаю задания один, — он извиняющеся посмотрел на Рена. — Я не хочу прекращать помогать в приюте. Никто особо не хочет работать там, потому что условия ужасные. У них не очень много денег, так что у них нет людей для помощи… — его глаза намокли. — Пожалуйста, не заставляй меня бросить волонтерство. Я очень люблю котят и щенков там… — Яньцин… почему ты просто не сказал? — Потому что все всегда говорят – школа должна быть в приоритете, взрослые знают лучше. Я просто хотел помочь им… Мне очень нравится то, что я делаю, даже если они мне за это не платят, — некоторая рациональность наконец поразила его. — Малец, Цзин Юань должен был согласиться на это. Ты ребенок, ты не можешь просто работать или заниматься волонтерством. Кто-то должен подписать документ, чтобы тебе позволили? Ты знаешь, если что-нибудь произойдет с тобой, кто будет ответственным за это? Всегда есть эти… — он начал туманно жестикулировать. — Разрешения, которые ты должен носить в школу. — Я… подделал его подпись. — Яньцин, подделывание незаконно. — Подделывание незаконно? Но ты был… — Не превращай это в шутку, — он прикрыл свое лицо, но Яньцин увидел, как он улыбнулся. Рен глубоко вздохнул. — Ладно. Ты не можешь просто так подписывать бланки для себя. — Ну, если бы его подпись была сложнее, я бы не смог ее даже выучить. Ну же. Твоя просто невозможная. — Яньцин. Ты не можешь… — Я знаю я знаю! Прости. Хорошо? Действительно. — Как ты вообще оказался там? — Я увидел, как какая-то бабушка пыталась собрать щенков, которые убежали от нее, одним днём перед школой и я помог ей. Я вернул их в приют и я не мог просто оставить ее, разве нет? — Вы оба одинаковые, — Рен вздохнул и запрокинул голову назад. Он потер глаза. — Ты расскажешь Цзин Юаню? — это была единственная вещь, которая теперь беспокоила Яньцина. — Я думаю, мне придется, его подпись где-то на каком-то документе, который он никогда не видел. Может, ты не увидел маленькую надпись внизу страницы и продал себя в рабство приюту, — Рен послал ему смертоносный взгляд, и на секунду Яньцин выглядел так, будто он поверил в это. — Я не расскажу ему про сон в классе, но расскажу про приют. — Но… пожалуйста, не заставляй меня бросать это… — Завтра понедельник. Я должен буду слушать, как твой учитель жалуется на тебя, по телефону? Целый час? Опять? — Ну, если хочешь, ты можешь не брать трубку, но тогда Цзин Юань будет приглашен для беседы с директором. А так как он не здесь, это должен будет быть мой опекун. Это будет интересно, — мальчик ухмыльнулся. — Нет. Нет. Ты просто не опоздаешь. — Но… — Ты уйдешь на десять минут раньше. — Но бабушка ходит с дедушкой в Комиссию по алхимии, он в последнее время не очень хорошо себя чувствует, и кто-то должен заняться доставкой… — Я подменю тебя на эти десять минут, — Рен сдался, он не смог придумать лучшего решения. Оно не получило той реакции, на которую он рассчитывал. — Ты не подозреваешь, на что ты подписываешься, — выражение лица Яньцина выглядело окаменевшим. Он представил Рена, окружённого всеми животными, когда он едва справлялся с вниманием, которое он получал от Мими и их котят. Яньцин взглянул на льва, который в это время проснулся от своего сна. Мими просто шевельнулась и громко зевнула, показывая все свои зубы. Книга соскользнула с ее пушистой головы, и она лизнула щеку Рена, здороваясь. — Я могу уже со всем справиться, — сказал он, пытаясь вытереть слюну с лица. В это время Мими тыкала в него носом, выпрашивая больше ласки. — Ты так говоришь? Я думаю, ты не продержался бы и день. — Это не соревнование, Яньцин, — он ткнул Мими в нос, потому что она снова собиралась его лизнуть. — Если справишься, я буду слушаться тебя всю следующую неделю. — Ты прям как твой отец. Договорились, — Яньцин рассмеялся и похлопал его по плечу, направляясь на кухню. — Мой отец тоже сидит здесь, — грудь Рена сжалась, и он застыл на секунду. Достаточно, чтобы Мими смогла поцеловать его ещё раз. — Я могу прийти после занятий, когда ты закончишь, и мы пойдем домой вместе. Может быть, Цзин Юань заберёт нас обоих, если он вернётся к тому времени. Ты точно будешь выглядеть интересно.***
— Ты… в порядке? — Яньцин смотрел, как Рен покинул приют через заднюю дверь. Он двигался медленно и был похож на мертвеца. Даже его кожа имела зелёный оттенок. Он был покрыт шерстью и грязью, заметной даже на его черной одежде. Она точно окажется в мусорке, как только Рен войдёт в дом и снимет ее. — Рен? Настало время для Рена покинуть приют, потому что он видел все. — Да, — он пробормотал, глядя на уничтоженную животными одежду. — Ты выглядишь так, будто вот-вот заплачешь, — Яньцин на самом деле волновался за него сейчас. Он нежно похлопал его по плечу, чтобы проверить, реагирует ли он ещё. — Я плакал мысленно целых три часа, — это было самое серьезное признание, которое он когда-нибудь слышал от него. — Я могу поверить… Ты выглядишь мертвым. — Я жалею, что это не так. — Что случилось? — Глобальное кошачье блевание, — Яньцин понимающе кивнул, и они вошли в дом в тишине. Рен старался ничего не касаться и добраться до ванной. — Может, сегодня я буду готовить? — предложил мальчик, видя, что взрослый все ещё восстанавливался от своего травмирующего опыта. — Не говори со мной о еде, — Рен исчез за дверьми, и Яньцину пришлось закрыть рот руками, чтобы не рассмеяться. Внезапно дверь открылась с громким ударом о стену. Яньцин попытался сохранить ровное лицо, но в конце концов пропустил смешок. — И мне сегодня опять звонили из школы! Как ты умудрился опоздать сегодня, а? — Яньцин все ещё смеялся и вытирал слезы. На самом деле, это была интересная ситуация. Сегодня они пошли в приют вместе, и Яньцин объяснил ему, что он должен был делать. Когда он был уверен, что Рен все запомнил и понял, как работает механизм клеток, он оставил его со списком дел и ключами от здания. Затем он ушел готовиться к уроку истории в библиотеку. — Я уснул в библиотеке, и мой будильник меня не разбудил… — он едва мог говорить сквозь постоянное хихиканье. Другой посмотрел на него с недоверием. — Я окажусь в ближайшем психиатрическом отделении, и это будет твоя вина, — Рен закрыл дверь с громким хлопком и запер ее. — Мне очень жаль! — закричал Яньцин, но он совсем не извинялся. Ну, он не уснул сегодня в классе, это уже какой-то прогресс. — Ты хочешь пойти и в следующий понедельник? — он постучал в ванную. — Ты хочешь, чтобы я сошел с ума? — это было последнее, что он услышал, прежде чем Рен включил воду, и он смог продолжить смеяться. Видимо, несчастье одного человека – смех для другого. Он пошел на кухню и приготовил немного чая и риса с овощами на случай, если Рен передумает насчёт еды. Он решил пойти в свою комнату и дать ему немного пространства. Подразнить его ещё больше было бы смешно, что Рен мог быть пугающим, когда он хотел. Он провел большую часть дня наедине с котятами. Отсутствие шума с первого этажа начинало его волновать. Яньцин молча прокрался вниз по лестнице, чтобы посмотреть, что происходит. Сперва он заметил, что рис и чай съели. Хорошо. Затем он заметил Рена, лежащего с Мими на полу. Он что-то явно бормотал ей, и она слушала. Наверное, он признавался ей о том, что произошло в приюте и насколько ужасный день сегодня был. Мими, кажется, понимала каждое слово. Она также облизывала его ладони, которые, вероятно, были поцарапаны сто раз. Рен даже не отталкивал ее, как обычно делал. Яньцин улыбнулся фотографии, которую он сделал, и подошёл к ним. — Недостаточно объятий в приюте? — спросил он тихо, поглаживая пушистую шерсть Мими. — Ты ее причесал? — Рен проигнорировал вопрос. — Она намного лучше, — прошептал он, не глядя на Яньцина. — Она пахнет как зефирка и не кусается или царапается. — Я должен был отправить тебя в приют давным давно. Ты бы начал ценить Мими раньше, — Рен посмотрел на льва. Он говорил с ней о Цзин Юане в течение последнего часа, так что это делало ее ещё одной хранительницей секрета. Ее огромные глаза смотрели на него с врождённой мудростью. — Да. Наверное, — он точно ценил ее сейчас. По крайней мере, она никому не настучит, как сильно трясся его голос, когда он говорил с ней о своих переживаниях.***
Он сидел над некоторыми набросками, которые не выбросил, и анализировал каждую линию, которую рисовал. Это было достаточно хорошо? Это был просто черновик. Он не должен был быть идеальным. Но как он мог согласиться на что-то не идеальное? Как избавиться от перфекционизма? — Рен? — голос Яньцина едва дошел до него. Возможно, Цзин Юань был прав, когда однажды сказал – когда ты полностью сосредотачиваешься на расчетах, ты отключаешь некоторые потребности и функции тела. Почему же голод и жажду? В этот раз он совсем не обращал внимание на звуки вокруг себя. Он также не помнил, когда в последний раз пил воду. Может быть, настало время для перерыва. — Хм? — он обернулся к нему, и его спина хрустнула. Должно быть, он слишком долго сидел в таком положении. — Твои сообщения Цзин Юаню доходят? У меня ни одно не отправилось… — мальчик выглядел неловко, голос предал его, как только он заговорил. Рен взял свой телефон, притворился, что что-то отправил Цзин Юаню, и изобразил удивление. — Нет. Нет, не отправляются, — он спокойно ответил. — Они, наверное, там, где нет сигнала, — у него было ещё пятнадцать возможных объяснений, которые он придумал, когда он отправил десять предыдущих сообщений, которые так и не были доставлены. — Разве он не должен был уже вернуться? Это же всего лишь дипломатическая миссия, я понимаю, что, возможно, у него нет сигнала, но… Ты знаешь. Все в Облачных Рыцарях просто пожимают плечами. Они тоже не знают, — тот факт, что Облачные Рыцари смогли скрыть эту миссию от Яньцина, поразил его. Яньцин постучал пальцами по столу. — Уже среда. Четыре дня на разговоры о политике? Должен ли он сказать ему? — Ты знаешь, какой он. Он, вероятно, сделал, что должен был, спрятался где-то в лесу и теперь спит, — Рен закатил глаза. — Он уже наверняка зарос травой. Пока все отмечают сделки с бокалом вина в руке, — мальчик нервно усмехнулся. — Ты помнишь прошлый раз? Он спрятался в лесу, уснул, сполз вниз и просто упал в кусты. Никто не мог его найти. Ветки поцарапали все его лицо, а он даже не проснулся. — Яньцин кивнул, и некоторые его переживания заметно испарились. — Возможно, именно это сейчас и происходит, — Он надеялся. Рен улыбнулся. — Прости. Ты работал. — Скорее эта работа меня перерабатывала, — он отложил бумаги в сторону. — Может, хочешь подраться? — Что? — мальчик удивлённо поднял брови. — Глупый вопрос, — Рен встал со стула. — Бери свой меч. Будем сражаться. Я должен подвигаться, а твоя форма без тренировок Цзин Юаня может ухудшиться. Давай убьем немного времени. — Но Цзин Юань никогда не позволяет нам… — челюсть Яньцина упала на пол, когда он понял, что Рен серьёзен. — А сейчас это проблема? Давай. Ты провел почти весь провел внутри, просто бродя из одной комнаты в другую. Тебе нужна тренировка.***
Давай убьем немного времени. Ложь. Давай сделаем единственное, что удержит нас от мыслей о Цзин Юане. Только когда над их головой начали сгущаться тучи, угрожая дождем, они скрылись внутри. Он пошел прямо на первый этаж, чтобы убрать меч, а Яньцин упал на диван в гостиной. Если бы он подождал две минуты… Рен был на середине лестницы, когда он заметил, что происходит. Его глаза тут же поймали цвет униформы Облачного Рыцаря, который стоял в холле. Он явно принес новости, которые никто не хотел слушать и никто не хотел доставлять. Он, может быть, был ровесником Яньцина. Они даже были одинакового роста. Он повторял извинения и продолжал кланяться снова и снова. Группа, назначенная на задание, перестала подавать какие-либо признаки жизни. Последняя активность группы была стёрта. Будто они все исчезли. В последний раз Цзин Юаня видели с отрядом, назначенным на миссию. О нем тоже никто не слышал. Рен мог и не слышать ничего из этого, но все равно знать. Он слышал эти предложения много раз в своей голове, созданные его страхами. Просто увидеть Облачного Рыцаря у своей двери было бы достаточно. Пустота, которую он внезапно почувствовал в своей голове, заставляла каждое слово раздаваться эхом. Он понимал, что случилось, но это все ещё до него не дошло. Цзин Юань не мог уйти. Он всегда возвращался к ним, так ведь? К несчастью, именно Яньцин открыл дверь и выслушал сообщение. Вся информация, которую он не знал, беспощадно нахлынула на него. Он не мог поверить во все это. Рен просто стоял, пока ребенок задавал все больше и больше вопросов, на которые у Облачного Рыцаря не было ответов. Он пристально смотрел на них, двух детей, втянутых в ужасы мира. Первой реакцией Яньцина было полное замешательство. Отрицание не заставило себя долго ждать. Но затем все заполонил гнев. Рен сбежал вниз по лестнице, но Яньцин даже не посмотрел на него, он отступил, трясясь. Это было хуже, чем Рен представлял, он смотрел, как его покрытые синяками после тренировки ладони сжимались все крепче, чтобы не наброситься на Рена или Облачного Рыцаря. Рен закрыл дверь прямо перед лицом посланника. Яньцин не знал, должен ли он кричать на Облачного Рыцаря, Рена или самого себя. Он не знал, должен ли он атаковать их двоих и требовать больше информации. Что, черт возьми, он должен был делать? Он чувствовал себя таким уставшим, его ноги и руки казались сделанными из шерсти. Моральное истощение, появившееся из ниоткуда, почти заставило его упасть на пол. Должен ли он взять свое оружие и уйти искать Цзин Юаня? Он быстро пробежал мимо Рена и вскочил на лестницу. — Яньцин! — позвал его Рен, но ярость в ушах мальчика была слишком громкой, чтобы слышать что-либо, кроме внутренних криков. Рен последовал за ним в его комнату и смотрел, как мальчик беспокойно надевает снаряжение. Его тело дрожало от гнева так сильно, что он даже ботинок не мог завязать. — Яньцин, — он не хотел злить его ещё больше, он старался сделать голос как можно спокойнее. Яньцину, похоже, было все равно. Он со стоном бросил оставшееся снаряжение на пол и схватил меч, готовый уйти прямо сейчас. — Пусти меня, — зашипел он, видя, что Рен блокирует двери. Он лишь тихо покачал головой. — Я все равно пойду, — он пожал плечами и попытался убежать. Даже несмотря на то, что он был вооружен, он не смог пройти мимо. Рен остановил его через секунду, крепко схватив мальчика и обездвижив руку, что держала оружие. Он знал, что Яньцин никогда не ранит его намеренно. Видя, как Яньцин машет мечом в воздухе, он беспокоился, что он сам себя поранит. — Отпусти меня! Мне нужно идти! — закричал он и начал бить его свободной рукой. — Успокойся, — Рен проклял себя за такие глупые слова. Он не успокоится. Он не хочет и не может. Ему нужно впустить все разочарование, даже если это означало избиение всех частей тела Рена, до которых он мог дотянуться. Он сопротивлялся хватке, но у него не хватало сил освободиться. Звуки привлекли внимание Мими, которая теперь смотрела на них, не зная, чью сторону занять. Яньцин кричал на Рена, который не мог различить слова. Слезы покатились по его щекам, когда он заплакал. — Яньцин. Яньцин. Я не отпущу тебя, пока ты не перестанешь. По крайней мере, отпусти меч, ты поранишь себя, — он схватил его за запястье, и мальчик разжал ладонь. Мими состроила кривую морду от неприятного звука меча на полу. Он пнул оружие подальше от них. Яньцин начинал выматываться от постоянных криков, его дыхание замедлилось. — Ты обещаешь не сбегать, если я отпущу? Ты обещаешь остаться здесь? Ты даже не знаешь, где они, ты останешься здесь? — Угу, — он слабо кивнул. Рен аккуратно ослабил хватку. Яньцин едва стоял на ногах. Он прислонился к стене и посмотрел на Рена. В его глазах была видна боль, слезы все ещё лились по щекам. Почему ты не обнял его, когда он начал плакать? — Ты солгал мне. Ты знал… — он захлебнулся слезами. Голос мальчика теперь был совсем другим. Он чувствовал себя преданными обоими людьми, которым доверял больше всего. Яньцин не знал, что было более разочаровывающим. Цзин Юань, который не рассказал обо всем с самого начала, или Рен, который хранит секрет. — Весь отряд… Я должен? — Все просто… испарились. Никто не знает, где… — Яньцин нервно играл со своим замком долголетия, который получил от Цзин Юаня. — Почему ты не сказал мне… — он хныкнул, будто испытывал физическую боль, и его губы вновь начали трястись. Рен сделал шаг вперёд. Должен ли он нарушить его пространство сейчас? Яньцин обнял себя, словно ему было холодно. Он осел на пол и свернулся калачиком, он даже оттолкнул Мими, когда она попыталась коснуться его бока. Попытки мальчика перестать плакать были неудачными. Каждый раз, когда он думал, что у него больше не было слез, они возвращались с удвоенной силой. — Яньцин, — Рен сел напротив него, но все ещё давая ему место. Они сидели так, казалось, вечность, пока он не решил рискнуть и протянуть руки к ребенку. Яньцин тут же бросился к нему, обнимая руками шею мужчины. — Я ненавижу это… Я очень сильно это ненавижу… Почему он ничего мне не сказал? Почему ты ничего мне не сказал? Я так злюсь на тебя… — он заикался, держась за одежду Рена. Он с болью понял, что ему некуда больше идти. Рен был единственным человеком, с которым он чувствовал себя безопасно, даже если он был так сильно зол на него. Внезапно он вновь стал маленьким ребенком, когда его тело сжалось, и Рен вспомнил о тех временах, когда он без особых усилий мог его поднять. — Почему ты ничего не говоришь? — Что он должен сказать? Что Яньцин хотел услышать? Или извиниться? Это точно было то, что Яньцин точно не хотел услышать, и он даже не подумает, чтобы его простить. Он крепче обнял мальчика. — Он никому не дастся живым. Они не знают, где они, это не означает, что они мертвы. — Или, может быть, они давно умерли, но никто не заметил… — Он будет в порядке. Как всегда, — он повторял свою мантру, надеясь, что она успокоит его разум. — Прекрати это… — Яньцин прижался сильнее. — Просто скажи мне, что он сказал… Куда они пошли? Почему? Облачный Рыцарь не хотел мне говорить или он действительно не знал? — Война и кровавые бои все ещё продолжаются… — Рен начал медленно шептать о всем, что он знал о миссии, и Яньцин действительно успокоился в этот раз. Осознание, что происходит, и знание о подробностях ситуации помогали ему понимать, где он находится. — Это все? — Все, что я знаю, — Рен положил подбородок на голову Яньцина. — Ты клянешься? — Я клянусь, Яньцин. Я больше ничего не знаю, — они молчали ещё несколько минут, пока Яньцин не попытался вылезти из объятий. — Я хотел бы знать больше. — Рен, ты меня задушишь, — он мягко оттолкнул его, и Рен осознал, что держал его крепче, чем был намерен. Теперь у Яньцина на щеке был узор его рубашки. Мальчик сел на кровать и вздохнул. Его лицо распухло от слез. — Прости, — Рен нежно коснулся его щеки. — За то, что не рассказал. — Я думал, что совершал плохой поступок, когда он рассказывал вам о приюте, но это… Это гораздо хуже, — прошептал он. Они нарушили его доверие, и теперь выстроить его обратно будет стоить им много времени. По крайней мере, он больше не бросался на всех в гневе. — Мы не хотели беспокоить тебя. — Теперь я волнуюсь ещё больше, потому что я даже не знаю, что последнее я ему сказал перед тем, как он ушел. Ты действительно думал, что было лучше держать меня в неведении? Или ты просто послушался его? Ты странно вел себя в последние дни, ты согласился помочь в приюте, какого черта? Ты знал, что это было плохим поступком, и решил искупить свою вину передо мной, — он вполне мог быть прав, и Рен только кивнул. — Мне не нравилось это решение, но это то, что мы решили. Кроме того… в последний раз, когда я рассказал тебе о сражении, о которым ты не должен был знать, ты побежал туда тут же, как мы ушли. Я не хотел, чтобы сейчас произошло то же самое, когда он сказал мне, что скрывает все это от тебя по той же причине, — ему не нравилось, что разговор вновь начал обостряться. Если Яньцин начнет кричать, они, вероятно, начнут спорить, и Рен, вероятно, не сможет сдержать собственную злость. — Не относись ко мне как к ребенку. Я не ребенок. — Для Цзин Юаня ты всегда будешь им. И для меня тоже. — То есть ты не можешь позволить себе сказать мне правду? Просто скажи, что имеешь ввиду, ты не можешь ожидать, что я поверю, что вы действительно обо мне беспокоились. Я годами сражаюсь, и я в порядке. Ты был тем, кто позволил мне играть с оружием прежде, чем я едва мог написать свое имя. Что изменилось? — Рен поднялся с пола. Как он должен был разговаривать с ним сейчас? Когда было столько много эмоций, душащих их в этой маленькой комнате? Когда рядом не было Цзин Юаня, который бы кивнул и уверил Рена, что то, что он сказал было правильным, он был совершенно потерян. Он просто позволил всему вылиться. — Я не могу позволить себе потерять вас двоих, — он наконец произнес. — Именно поэтому я ничего тебе не сказал. Это была моя единственная причина. Я хотел сперва пойти с ним, но он не позволил. Теперь я знаю, это потому что ты тоже не можешь позволить себе потерять нас, — его голос звучал раздражённо. — И этот идиот не может сидеть на месте, так что я всегда буду единственным, кто останется. Вы двое одинаковые, вы никогда не можете держать свой зад подальше от неприятностей, — если бы Яньцин не наблюдал за ним столь пристально, он бы пропустил, как в глазах Рена на секунду мелькнули слезы. Он отвернулся, чтобы сморгнуть их и выровнять дыхание. — Почему ты такой? — Яньцин понял, что вопрос был задан не совсем ему. Рен крепче схватился за дверную раму. — Почему ты никак не научишься, когда надо отступить? Почему ты такой безрассудный? — он никогда не слышал, чтобы он так разговаривал. Он звучал так, будто его грудь разорвали напополам. Спина Яньцина покрылась мурашками, когда деревянная рама скрипнула в хватке Рена. — Разве ты не можешь хоть раз меня послушать? Будь здесь. Отряд, который послали проверить территорию, вернётся утром. Если мы ничего не узнаем после этого… Если тебе захочется проверить самому… Я пойду с тобой, — он повернулся к нему, и Яньцин увидел следы слез на его лице. Он перестал сдерживаться. Он сдался от попыток уберечь Яньцина от неприятностей. Сердце мальчика начало болеть от одного лишь взгляда на сломанное выражение лица Рена. Все, чего он хотел, – защитить их обоих, и, наверное, он думал, что уже потерпел неудачу. Тот факт, что он придется взять Яньцина на кровавую баню, на настоящую войну, уже звучал как полное поражение. — Я буду ненавидеть себя за это, как и за многие другие вещи. Если он… если он выжил, у меня нет шансов, — казалось, будто время в комнате остановилось. — Он позволит тебе сражаться с чем угодно, у него столько уверенности в тебе, он знает, что ты будешь в порядке. Что же. У меня тоже было много уверенности в нем, но вот мы здесь. Для меня ты все ещё юный, безрассудный, но я не смогу видеть тебя раненным, даже если это будет хорошим уроком для тебя, чтобы остудить твой энтузиазм, — ему больше было нечего сказать. Он огляделся, и Яньцин лишь посмотрел на него без единого слова. — Я буду в спальне. Если я тебе буду нужен.***
— Рен? — он прошептал, глядя на него, свернувшегося калачиком на кровати. — Ты спишь? — Нет, — прошептал в ответ Рен, но не двинулся. Яньцин медленно обошел кровать и присел на пол перед лицом мужчины. Его золотые глаза жутко светились в лучах заката. — Раз уж ты выиграл пари… Я должен буду тебя слушаться, — пробормотал он. — Я никуда не пойду. Могу я остаться здесь? — Рен мягко кивнул и положил одеяло на плечи Яньцина, когда он лег на кровать. — Я останусь. Я останусь, чтобы ты мог волноваться только о нем. Но тут же не о чем волноваться. Правда? Он всегда над нами подшучивает. Он нас напугает, а потом будет смеяться над нами, потому что он всегда это делает, — Рен мог бы усмехнулся на это, если бы слезы рекой не лились по лицу мальчика. — Я не хочу, чтобы он умер… Мне он нужен так сильно, я так много ещё хочу с ним делать. Я думал, у меня есть… время. Понимаешь? — Понимаю, Яньцин, — он поглаживал его волосы. — И я не ненавижу тебя… Прости, если это так прозвучало. — Яньцин, все хорошо, — мальчик поднял голову и наблюдал за каждым его движением. Прежде чем Рен смог сказать что-нибудь, ещё одно существо взабралось на кровать. Мими растянулась на свободном месте и положила морду на грудь Рена. — Прости, Мими, я был груб с тобой, — Яньцин почесал ее за ухом. — Мы просто напряжены. Но если бы случилось что-то плохое, ты бы знала, правда? — она громко зевнула, и Яньцин почувствовал запах того, что она съела на ужин. — О боже, Мими. Не делай так, — он подул в ее сторону, и она раздражённо потрясла мордой. Яньцин закрыл глаза, надеясь, что сон наконец придет и даст ему отдохнуть. После часа лежания с закрытыми глазами он вздохнул. — Я не засну, — Рен тоже не спал, в данный момент проверяя свой телефон и беспокоя Мими время от времени. — Ты помнишь какую-нибудь книгу, который ты читал, когда был маленьким? — Яньцин прищурился. Он не ожидал услышать этот вопрос. — Я думаю, это может быть та, что с драконами. У нее нет названия, только пустая обложка с узорами, — он вспомнил, как заставлял Цзин Юаня перечитывать ему вновь и вновь. Она начинала усыплять генерала быстрее, чем мальчика. — У тебя она все ещё есть? — Да. Страницы, кажется, вот-вот выпадут из этой книги. — Неважно. Где она? — Где-то в моем шкафу… — он не успел окончить предложение, потому что Рен вышел из комнаты. Яньцин и Мими недоуменно переглянулись. Рен вернулся с книгой в руке, включил лампу у кровати и сел, облокотившись на подушки. — Может, это сработает. — Осторожнее со страницами, — Яньцин переместился на кровати, чтобы видеть картинки, и начал слушать голос Рена. Он не был уверен, когда задремал. Последней страницей, которую он запомнил, была с синим драконом.***
Засыпание с плохими новостями и подъем с относительно хорошими, даже доставленными разочарованной Фу Сюань, могли погрузить любого в огромное облегчение. Когда они зашли в Комиссию по алхимии, Рен внезапно вспомнил, как сильно он ненавидел запах антисептика. Но это не было важно сейчас. Он даже мог выдержать взгляды других пациентов. Когда Яньцин узнал, что им все ещё нельзя увидеть Цзин Юаня, он начал устраивать истерику. — Хей. Хей, — Рен крепко держал Яньцина, пока он не подрался с медиком и не пробил себе дорогу через стену. — Мы остаёмся. Мы просто останемся и будем ждать, пока он не придет в себя, — он обнял Яньцина и успокаивающе погладил его по спине. — Теперь мы знаем, что он здесь, он жив и будет в порядке. Мы просто должны чуть-чуть подождать. Можешь подождать? — Он знал, что Яньцин не хотел ждать, и, если он отпустит его, он ворвётся в комнату, неважно, нужно было для этого разбить окно, дверь или стены. — Угу, — он сердито пробормотал и спрятал лицо в груди Рена. — Все будет хорошо, — он нежно обнял его, защищая от любопытных взглядов, пока им не позволили войти в комнату. Врач бросил Яньцину долгий взгляд, напоминающий предупреждение не беспокой моих пациентов. Яньцин не хотел беспокоить всех пациентов, только этого одного. Цзин Юань был белым, как простыни, его волосы легли нимбом вокруг лица. Яньцин тут же подскочил к нему, но не знал, стоит ли его трогать. Генерал был покрыт синяками и в местах, где кожа не была окрашена, был порезан или ранен. Бинты покрывали большую часть его рук. Яньцин оглянулся посмотреть на Рена, который также осматривал раны мужчины. — Он будет в порядке, — Яньцин повторил мантру, которая должна была его успокоить. Он сложил руки, чтобы прекратить теребить простыни. Рен утешительно положил руку ему на плечо. — Сколько времени ему понадобится, чтобы полностью исцелиться? — Они не уверены. Все различается. Может, две недели, может, меньше. Ему все ещё нужно будет много отдыха и сна, — он сделал пару шагов, наклонился над лицом Цзин Юаня и усмехнулся. — Слышал? У тебя будет отпуск. Так что перестань притворяться, что ты спишь, это уже решено. Ты напрягаешь Яньцина, — он щёлкнул его по лбу, и веки Цзин Юаня затрепетали. — Идиот, — он ткнул его в щеку и дал Яньцину место для болезненного объятия для генерала. — Прости, — прошептал Цзин Юань, морщась, мальчик только что нажал на один из его самых больших синяков. — Почему вы все извиняетесь… Разве вы не можете просто не делать то, за что потом будете извиняться? — он начал вытирать слезы, и Цзин Юань хотел сесть, чтобы обнять его, но с треском провалился. Рен аккуратно толкнул его лечь обратно в кровать. — Останься на месте. Пожалуйста. Хоть раз, — Цзин Юань вздохнул, его взгляд перемещался с одного на другого. — Мне действительно очень жаль. По крайней мере, миссия прошла по плану. — Надеюсь, ты знаешь, что нам плевать, успешна эта миссия или нет, — Рен закатил глаза. — Эта даже мог быть полный провал. Пока ты здесь, все хорошо, — он сел на другую сторону кровати и коснулся одной из повязок. — Отдохнёшь и будешь, как новенький.***
Запах свежего белья витал в воздухе. Луч утреннего солнца проскользнул между занавесками и приземлился на нос Цзин Юаня. Он крепко спал, грудь медленно вздымалась и опускалась. Некоторые синяки все ещё были на его руках, их цвет менялся и становился более размытым, как акварель на бумаге. Рен протянул руку и убрал взлохмаченные волосы со лба Цзин Юаня. Часть его щеки все ещё была опухшей. Он провел линию по заживающим ранам на шее нежными поцелуями. Вид его собственных ран никогда так не расстраивал его, как ран Цзин Юаня. Он мог игнорировать разрыв его собственных швов, но когда дело доходило до него… Он не позволил бы ни одной повязке соскользнуть со своего места. Каждая рана должна была быть промыта два раза в день, и Цзин Юань даже не осмеливался возразить. Он знал, что лучше не спорить с Реном сейчас. Особенно когда он был наполовину в сознании, наполовину во сне. Если бы его не пытались втянуть в разговор, он бы лег на бок и тут же начал сопеть. По сути, он исцелялся, когда спал как можно больше. Как и подобает любому солидному генералу. — А-Юань, — было легко обмануть Яньцина, но Рен всегда знал, когда он притворялся спящим. — Ты не спишь, потому что тебе больно или ты не можешь больше спать? — он нежно коснулся его носа. — Оба варианта, — Цзин Юань тихо прошептал и вздохнул. Головная боль все ещё преследовала его, и он чувствовал острую боль в правом плече. Вы должны дать этому некоторое время. Генерал, помните, у вас все ещё ваше тело, а не какой-то божественный механизм. — Хочешь пакет со льдом? — Цзин Юань покачал головой и поменял позу. Он растянулся, как кошка, на груди Рена и довольно улыбнулся. Рен не подозревал, как он скучал по такому прилипчивому поведению. Он также не знал, что отсутствие одного человека сделает его таким потерянным. Неважно, когда Цзин Юань уезжал и надолго ли, он не чувствовал себя в лучшей форме. На этот раз он сходил с ума. Без него он был вынужден жить в тишине. Той, которую слышишь, когда возносишь молитвы, но никто не отвечает. Самой душераздирающей, с которой ему только приходилось сталкиваться. Пожалуйста, вы можете сохранить ему жизнь и здоровье? Просто… убедитесь, что он в безопасности, хорошо? Он самый хороший человек, которого я только знаю, вы не навредите ему, правда? Даже если кто-то навредит… позвольте ему вернуться домой, я залечу все его раны, я буду держать его рядом, я больше не позволю ему уйти вновь. Я буду следить за каждым его шагом. Только позвольте ему вернуться домой. Он передвинулся, чтобы лучше видеть лицо Цзин Юаня. Генерал сонно посмотрел на него и зевнул. Рен улыбнулся, проводя пальцами по его боку, зная, что там ему щекотно. Не пришлось сильно стараться, чтобы получить смешок. Он мог никогда не услышать это вновь. Его сердце сжалось. Однажды он забыл бы этот звук, его разум не смог бы больше воспроизвести мелодию. — Почему ты смотришь на меня так? — Как? — Будто ты собираешься ругать или произнести очередную речь про то, что ты слишком безрассудный, генерал. Я говорю это, чтобы ты знал, что я злюсь. — Ну, я все думаю, что ты слишком безрассудный, А-Юань, — он сказал раздраженным голосом, и Цзин Юань вновь усмехнулся, потому что его догадка была верна. — Я говорю это, но я больше не злюсь, — он удивлённо поднял брови. — Я просто должен принять, что я люблю безрассудного человека и что должен жить с этим, — Рен положил ладони ему на шею, мягко проводя пальцами по челюсти своего любовника. Цзин Юань был слишком поражен, чтобы говорить. Это был первый раз, когда он не знал, что сказать. Как будто он не знал, что делать со своими руками, когда его обнимали. Рен изменился, время, которое они провели врозь, смягчило его острые края. Будто он превратился в кого-то, кого Цзин Юаню пришлось бы изучать заново. — Я чувствую себя любимым, — пробормотал он, пряча лицо в изгибе шеи Рена. — Тебя тоже любят. Ты знаешь? Я всегда буду любить тебя, — они нашли утешение в тишине. Рен играл с волосами Цзин Юаня, чувствуя, как тепло разливается в груди. Возможно, это был Цзин Юань, который излучал столько тепла, что делало их одеяло почти бесполезным. Он сам начала впадать в дрёму, когда услышал тихий вопрос. — Можно с завтрашнего дня? — Ч-что? О чем ты говоришь? — Рен не мог понять. Цзин Юань говорил во сне? — Могу я начать свой месяц чистки Мими завтра? Я не думаю, что смогу это сделать сегодня, — он протянул, и Рен закатил глаза. Конечно же он внезапно вспомнил о их пари. — Ты не видел меня после дня в приюте. У меня было, как минимум, в два раза больше царапин, чем у тебя. То есть это, по крайней мере,... Если мы будем считать… Предположим, что кошки царапали меня только передними лапами. Это десять умножить на количество животных. Учитывая, что каждая кошка задела меня хотя бы один раз и это неправда. И после этого… Я не против вычёсывать Мими. Просто забудь о пари, — Цзин Юань пробормотал что-то, что звучало как согласие. Рен почти заснул, когда он вновь повысил голос. — Погоди. Приют?