Часть 1
8 апреля 2024 г. в 12:12
Он мог позволить себе быть уверенным в этом дне, но ни на миг не в себе. Потому, он с десяток раз сомневался в принятом решении остаться. Игровой зал приветствовал своим мягким манящим дурманом. Где то рядом курили дорогие папиросы, там же отдавали последние деньги, надеясь на удачу. Но раз он тут, удача, как соскучившийся верный питомец будет лишь у его ног. По крайней мере, так было всегда и так всегда про него говорили. Авантюрин иногда не совсем понимал, для чего он приходит сюда. Не было острой нужды в деньгах и это, на удивление, не стало его зависимостью. Так в чем же смысл?
Возможно он делал это от скуки или чтобы потешить себя выигрышем или, быть может доказать себе что то? Он сам не знал ответа, но было что то, что беспокоило его, что то, чего ему так отчаянно не хватало но что.? Игра помогала ему приблизится к ответу, наводила на мысли но точный ответ раз за разом убегал от него. А он в свою очередь убегал от самого себя. Но в данный момент он старался не думать об этом.
Сидящие за столом приветствуют его, как будто даже искренне радуясь ему, но он, конечно, не может знать наверняка. Но это уже хорошо, напущенная важность и безмерное высокомерие его раздражали, лишали настроя и желания. Игра простая, настолько, что он сам удивляется как ему не надоедает, может быть потому что после ставок вторая рука под столом всегда отчаянно сжимает оставшиеся фишки. Ведь выигрыш, на самом деле, так противоречит его давней, возможно даже несбыточной грезе. Но все идет хорошо, он все больше доволен собой, прочие игроки — не особо. Чувство триумфа. «O, как бы не заиграться!» — твердил он себе. Но увеличивал ставку раз за разом все глубже погружаясь в себя и теряя осознание происходящего, естественно он был трезв, возможно он слишком задумался о цене своей жизни, потому ставка всего в шестьдесят медяков завершила череду его выигрышей за этот вечер. Видимо у госпожи удачи на него другие планы, а потому она приняла решение раздавить его. Быть может ей тоже стало скучно? В любом случае, мы этого не узнаем. Конечно, он знал вкус отчаяния, проигрыша и обиды. Но ведь это было так давно, что порой казалось просто страшным сном. Но он слишком часто думал о них.
За столом стало оживлённее, они смеются, смеются над ним, да, он чувствует, они так и ждали когда же он оступится, ну вот теперь они довольны, теперь они показали истинных себя. Обида растекается по телу жгучей горечью и ее, кажется, ничем не перебить. Хочется уйти, кинуть все на самотек и убежать, но благословление великой Гаярты с самого детства накладывало на него кучу обязательств, заставлявших его закрывать глаза на свою волю и чувства. Это научило его и держать лицо, даже, когда глазах щипало, а в горле вставал неприятный ком. Но его улыбка давно не сияла так как раньше, затмевая любые побрякушки. Он покинул стол быстро и с достоинством. Взгляд не выражал ничего, просто зрительно отметив точку в конце длинного коридора, а ноги следовали за глазами. Он не знал где он, но место было приятное поэтому на данный момент его не интересовало это вовсе.
Наконец, он уперся в тупик, за стеклянной дверью балкона приглашающе мерцал своими огнями ночной город и он не стал сопротивляться этому зову. Прохладный ветер приятно огладил лицо, встрепенул волосы и юркнул за ворот. Оперевшись на перилла он взглянул ввысь. На темном ясном небе шептались сестрицы звезды.
— Не собрались ли вы прыгать? — Незнакомый, громкий голос разрезал тишину, хотя нет, как будто он где то уже слышал его. — Вас так расстроил проигрыш, господин картежник?
— А Вам не приходило в голову, что правила этикета не предусматривают таких обращений?
— Признаюсь, нет. В моей голове есть более важные домыслы, уж простите меня. — Он смеялся, хоть голос его и оставался беспристрастен.
— Кто вы такой? — он начинал сожалеть о своем решении побыть здесь.
— Я доктор Рацио. Так Вы будете прыгать, или я сбил Вас с мысли и Вам нужно снова проиграть что бы вспомнить ту гамму эмоций? Могу помочь, мне принесет это массу удовольствия — Его голос оставался все тем же, безразлично-деловым, это невероятно злило.
— Спасибо за заботу, док, но я не планировал умирать сегодня. — Он выдавил самую сладкую, а потому максимально притворную улыбку, что а ж самому стало тошно — Я Авантюрин.
— Я знаю, в определенных кругах общества Вы сияете, как никогда.
— Вы пришли сюда поэтому? Что бы убедится в моем великолепии?
— Не льстите себе, я остановился в этом отеле на несколько ночей, а потом продолжу свой путь. — И все же усмешка слетела с его губ.
— И в чем заключается ваше путешествие, осмелюсь спросить? — Низенькая софа скрипнула, когда мужчина опустился рядом вынуждая доктора подвинуться.
— Не Вашего ума дело. — Особенно тяжелый взгляд чуть было не придавил Авантюрина, но он был удивительно крепок, — Не кажется ли Вам, что нам двоим здесь тесно?
— Мне приятно в Вашей компании. — Он на удивление самому себе находил Рацио интересным, — Неужели Вас смущает наша маленькая близость? Ну же, доктор, расскажите зачем вы тут?
— На кой черт мне это делать? Мне нет с этого ни капли выгоды.
— Я буду безгранично благодарен Вам, Вы скрасите мой унылый вечер.
— Это не в моих интересах. — он недовольно фыркнул.
— Какой же Вы вредный! Ну тогда хотя бы послушайте меня, мне хочется поделится с Вами.
И он стал рассказывать, даже не дожидаясь ответа, игнорируя закатывание глаз и едкие замечания, ибо главным было то, что это была реакция на его историю, то есть он слушал! Чувства накрывали волнами, делая его и без того яркий голос еще более звонким, на что слушатель недовольно шикал и сурово хмурил густые брови. Они сидели так очень, очень долго, а его речь все лилась и лилась словно горный ручей. Доктор хоть и смеялся с шуток но постоянно старался хоть немного умерить пыл собеседника, уж слишком громким он иногда был.
В один из таких разов, когда история начала стремительно нестись к развязке, в гениальную голову, обычно забитую исключительно научной информацией закралось кое что. И это кое что было быстрее и сильнее его мыслей а потому рассказчик на самом интересном моменте умолк, под напором чужих губ. Неизвестно, что послужило опорой для такого несвойственного Рацио действия, но в ту секунду он думал совсем не об этом, все его мысли были заняты такими сладкими и неожиданно желанными чужими губами.