Отпусти меня

— Занята? Гермиона быстро накрыла листок пергаментом с чьим-то сочинением, и низко наклонилась к столу, вытирая на щеках слезы. Она слышала неспешные тяжёлые шаги по каменному полу. — Я на сегодня закончил, думал предложить тебе прогуляться. Гермиона что-то неразборчивое промычала в ответ. Звук шагов не возобновился, и Гермиона еще усерднее принялась читать пергамент. Повисла тишина. В открытом окне слышалось пение птиц. Тёплый весенний воздух залетал в кабинет и легонько трепал волосы. Гермиона быстро моргала, чтобы различить хоть что-то сквозь пелену слез. — Все в порядке? — Угу, — Гермиона кивнула, но продолжила изучать пергамент. — Сомневаюсь. Ты плачешь. Это был не вопрос. Гермиона шмыгнула носом, в бешенстве откинула перо и, закусив губу и скрестив руки, уставилась на Снейпа. Он тоже стоял, скрестив на груди руки, и внимательно наблюдал за ней. По щекам Гермионы текли непрошеные слезы. Они сверлили друг друга глазами. Вдруг резко и совершенно неожиданно, Гермиона схватила чистый пергамент, быстро и нервно написала на нём пару строк, вскочила со своего места и, глядя Снейпу в глаза, протянула пергамент. Он медленно взял его, пробежался по строчкам глазами и удивлённо посмотрел на Гермиону. — Заявление об увольнении? — уточнил он. Гермиона кивнула. Она отчаянно сжимала челюсти, по щекам текли слезы, а глаза умоляли о сочувствии. — Что произошло? — уточнил Снейп, опять посмотрев на бумагу. Он пытался перебрать в уме произошедшие за день события, но так и не находил повода для столь радикальных мер со стороны своего декана. — Я больше не хочу здесь находиться, — сухо сказала Гермиона. — Детский сад, — фыркнул Снейп, порвал пергамент и бросил в огонь. Гермиона резко отвернулась и отошла к окну, глотая слезы обиды и бессилия. Ее не радовал умопомрачительный вид из окна на долину и озеро. Ей было всё равно на тёплые солнечные лучи и радостное пение птиц. На душе было тоскливо, погано и мерзко. Снейп не спеша подошел сзади и аккуратно коснулся её плеча. Не дождавшись реакции, он провёл рукой по её руке, приподнял её и аккуратно поцеловал тыльную сторону ладони. Гермиона продолжала молчать, слезы всё также текли по её щекам, хотя по телу побежал тёплый огонёк,вызвать который может лишь самый близкий человек. Снейп осторожно обнял её сзади и поцеловал в макушку. Гермиона чуть улыбнулась и прислонилась спиной к его груди. Они молчали ещё долго. Гермиона задумчиво гладила руку Снейпа и потихоньку переставала плакать. Он стоял и ждал, изредка целуя жену то в макушку, то в висок. — Ты хотел прогуляться? — неожиданно сказала Гермиона. Она развернулась к мужу и осторожно поцеловала его в щеку. Глаза все ещё были красными и припухшими от слез, но на губах сияла улыбка. — Что у тебя случилось? — тихо спросил Снейп, проводя рукой по её лицу, стирая остатки слез. Гермиона закусила губу и виновато посмотрела ему в глаза. — Я… — она запнулась, подбирая слова и пытаясь сформулировать мысль, — я нашла школьную колдографию, когда копалась в ящике. Там мы все… как были раньше… Гермиона замолчала. Снейп опустил взгляд. Периодически его жена вспоминала о своих старых друзьях, но никогда прежде эти воспоминания не оказывались радостными. — Полумна перестала писать лет пять назад, — грустно произнесла Гермиона. — В последнем письме она говорила, что собирается с мужем в леса Амазонки. Джордж продал магазин приколов через пару лет после войны, да, у него более успешный бизнес, но не такой атмосферный. Рон… ты сам знаешь, — Гермиона с сожалением посмотрела на мужа, который уставился в окно и ни одним движением не выдавал воспоминаний о спорах с Роном Уизли, который так и не смог принять новую любовь своей бывшей девушки. — Но Лонгботтома ты лицезреешь постоянно, — заметил Снейп, поспешно меняя предмет разговора. Пока все, что сказала жена, он слышал и не раз. Гермиона усмехнулась. — Я привыкла к нему. Но знаешь, иногда я удивляюсь, что мой коллега и мой одноклассник — один и тот же человек. Он так изменился. Снейп закатил глаза и с отточенным за десяток лет презрением процедил имя человека, который-то и являлся основной причиной слез Гермионы: — Поттер… — Ты же знаешь, что мы не общаемся, — холодно произнесла Гермиона, при этом нервно теребя краешек длинной чёрной мантии. — Я никогда не думала, что перестану с ним общаться. Но мы стали… такие разные, такие занятые. После окончания школы будто прошла трещина. И с каждым годом у нас оставалось все меньше тем для разговора. И сейчас я понимаю, что даже если захочу с ним встретиться или написать, то не найду слов. Я не знаю, что ему сказать. “Как дела?” — “Нормально. А у тебя?”— “Да тоже нормально”. Мы просто стали чужими друг другу. И мне кажется, что услышать такой разговор будет куда хуже, чем просто представить его в мыслях. — Я все ещё не вижу причин для заявления, — заметил Снейп. Гермиона взглянула на него и пожала плечами. — Хогвартс стал другим. Не таким, как был в детстве. И я каждый раз вспоминаю о прошлом. Я думаю, что если буду работать где-то ещё, не буду вспоминать о них. — Ты просто обманываешь себя, — сказал Снейп, переставая глядеть в окно. Он подошёл к жене, поцеловал и, обняв за талию, повёл к двери. — Ты думаешь? — Я думаю, что тебе просто надо отпустить прошлое. Оно не имеет никакого отношения к Хогвартсу. Ты отличный учитель, дети тебя просто обожают. Да и я, признаться, не горю желанием искать нового преподавателя. — Но мне здесь неуютно. — Тебе неуютно в своих мыслях. — Я пыталась забыть, но у меня не получается. Я каждый раз думаю о них, и это сожаление… Ощущение пустоты. Мне хочется написать Гарри, но я понятия не имею, что ему сказать. Я не знаю его настоящего. Думаю, я даже не привязалась бы к нему сейчас, если бы впервые встретилась. — Тебе стоит более тщательно изучить ментальную магию. Управление мыслями отлично помогает от всякой дури. — Оно не решает проблему, а лишь маскирует её. Моя проблема не в мыслях, а в чувствах. Снейп молчал. Гермиона ощущала, как он внутренне раздражён и не согласен с ней. На мгновение ей даже представилось, что он урчит, будто разъяренный кот, и она обернулась в поисках случайно попавших под горячую руку детей. Но они шли полупустыми коридорами к выходу, и дети попадались редко. Гермиона вообще удивлялась, как в таком гигантском замке можно встретить людей. — В детстве я зачитывалась книгами про дружбу, верила, что она навсегда, — сказала Гермиона, сильнее обхватывая мужа за руку и ускоряя шаг. Тут Снейп усмехнулся. — Да, я была наивной, — с вызовом ответила Гермиона, становясь похожей на себя-подростка. Но тут же поникла, — а теперь я вижу, что как только мы расстаемся, теряем друг друга из вида, дружба исчезает. Мы меняемся и больше не можем вернуться к той лёгкости в общении, какая была прежде. Я понимаю, что мне надо отпустить, но я не знаю как. Я не могу забыть своё детство. Мы столько пережили вместе, что забыть — это стереть половину своей жизни. — Хочешь, я поставлю тебе ещё пару дежурств вместо себя, чтобы у тебя не было времени на размышления о ерунде? Я с удовольствием высплюсь. Гермиона тяжело вздохнула. У Северуса Снейпа было много чудесных качеств, но сострадание и желание понять отсутствовали напрочь. Они почти дошли до выхода из замка, когда прямо перед ними возникла рыжая первокурсница с Хаффлпаффа. Она, краснея и нервно сжимая в руке небольшой букетик полевых цветов, протянула его Гермионе и быстро произнесла: — Это Вам, профессор Снейп. Гермиона улыбнулась и тепло поблагодарила девочку, вогнав в ещё большую краску. — Тебя любят здесь, а ты копаешься в прошлом, — проворчал Снейп, открывая дверь замка и пропуская жену вперёд. Гермиона аккуратно расправляла цветы и вдыхала их лёгкий аромат. Они шли привычной дорогой к хижине Хагрида. Вдалеке молодой сочной листвой шуршал Запретный лес. — Мы могли бы купить небольшой дом, я бы писала книги, а ты бросил управление школой и начал варить зелья на заказ… Снейп с сомнением посмотрел на жену. — А по вечерам ты бы рыдала в подушку о своём Поттере. — Я не рыдаю о нём! — возмутилась Гермиона. — Послушай, — Снейп круто развернулся и заглянул жене в глаза, — ты уже взрослая женщина, ты Мастер Трансфигурации и владеешь такими заклинаниями, которые не снились большей части волшебников. Приведи свои мысли в порядок и смирись с тем, что слова “всегда”, “ вечно” ни к чему хорошему не приводят. Потому что они пусты, и рано или поздно, даже если мы искренне верим в это “всегда”, ему приходит конец. — Ты просто пытаешься меня успокоить. — Поверь, я знаю, о чем говорю, — серьёзно произнёс Снейп. — У всего есть срок. У любви, у дружбы, у ненависти, у преданности. Просто что-то заканчивается много раньше, чем наша жизнь, а что-то не успевает. И это нормально. Я думал, что ты это поняла ещё давно. Люди меняются, обстоятельства меняются. И с кем-то нам оказывается не по пути… Снейп говорил очень медленно, задумчиво и необычайно тихо. Глубокий голос завораживал, обволакивал и помогал острее ощутить каждое произнесённое слово. Гермиона ещё раз вдохнула аромат цветов и грустно улыбнулась. — Я давно это поняла. Но не приняла. Снейп обнял её. Она прижалась к нему, такая уютная и родная. Только его. Снейп никогда не говорил этого жене, но каждый раз, обнимая, благодарил Бога и Мерлина за то, что встретил и нашёл в себе силы не оттолкнуть её. Ведь именно Гермиона, сама того не зная, помогла ему в своё время избавиться от наваждения по имени Лили Эванс. Гермиона принесла в его жизнь свет, тепло и жизнь. В то время, как Лили оставила лишь безысходность, вину и смерть. Лишь полюбив другую, Снейп задумался, а любил ли он Лили по-настоящему. Именно с Гермионой он понял, о чем так часто говорил Альбус Дамблдор: любовь, как оказалось, действительно окрыляла и возвращала желание жить. Они были женаты уже много лет, но каждый раз своей доброй улыбкой и теплом прикосновений Гермиона заставляла его снова влюбляться. — Северус, — прошептала Гермиона. — М? — Ты даже не ревнуешь к Гарри? — А почему я должен ревновать? — удивился Снейп. Гермиона пожала плечами. — Он мне не соперник, — пояснил Снейп. — Он тебе проблемы создает, а я твои проблемы решаю. Гермиона хихикнула. Она аккуратно провела рукой по лицу мужа, чуть откидывая с виска прядь. — Спасибо, — прошептала она. — За что? — Что ты есть, — улыбнулась Гермиона и осторожно, почти застенчиво, коснулась его губ. Он ответил на поцелуй, прижимая её к себе. Удивительное поистине древнее ощущение накрыло их обоих: желание раствориться в любимом человеке, почувствовать его каждой клеточкой своего тела, прижаться сильно-сильно и все равно не суметь передать все возникающие чувства. Казалось, что окружающий мир накрыла пелена. Звуки леса стали приглушенными, запахи превратились в запах любимого, а единственное чувство, которое осталось — это осязание. Тёплые руки на спине, горячее дыхание на щеке… Они вернулись в реальность медленно и осторожно. Закончив поцелуй, они ещё долго смотрели друг другу в глаза, не замечая и не слыша ничего вокруг. Гермиона улыбалась, озорно рассматривая мужа всем своим взглядом показывая, что замыслила некую шалость. Северус слегка улыбался и смотрел на жену тем особенным взглядом, который оставлял лишь для своей семьи: тёплый и заботливый. На мгновение он посмотрел поверх плеча Гермионы и ухмыльнулся. — Поттер… — Что? — не поняла Гермиона, забывшая на мгновение о только что состоявшемся разговоре. Снейп отошёл на шаг и кивнул куда-то вперёд. Гермиона обернулась. От ворот замка по тропинке быстро шёл Гарри Поттер. Гермиона почувствовала, как сердце пропустило пару ударов от неожиданной встречи с любимым другом. Они не виделись пару лет, и Гермиона забыла, как выглядит Гарри. Он был не совсем похож на того улыбающегося друга, которого совсем недавно она разглядывала на фотографии. Гарри Поттер, молодой и бесстрашный Аврор, выглядел куда старше своих лет. Возможно, он был похож на Аластора Грюма в молодости. К легендарному шраму на лбу прибавился совершенно ужасный рубец на щеке, который не скрывала даже отросшая борода. Гарри слегка прихрамывал на левую ногу. А при виде лучшей подруги даже не улыбнулся. — Уж не по мою ли душу прибыл Аврор? — вместо приветствий спросил Снейп, когда Гарри подошёл достаточно близко, чтобы услышать сказанные без повышения голоса слова. — А вы, как всегда правы, директор, — холодно и устало сказал Гарри. Его голос слегка изменился, а слова давались с явным трудом из-за травмы щеки. Гарри улыбнулся половиной рта, и протянул Снейпу руку для приветствия. Директор пожал её с невозмутимым видом. — Привет, Гермиона, — дружелюбно произнёс Гарри. — Привет, — с улыбкой ответила Гермиона, ощущая невероятную неловкость. Она не ожидала, что Гарри примется обнимать её при встрече, потому что он никогда так прежде не делал. Но и в его тоне и взгляде не было прежней теплоты. Всегда прежде она ощущала себя особенной. И именно это ощущение и двигало ею все детство бросаться на поиски василиска, просиживать часами в библиотеке в поисках нужных заклинаний, зелий, кататься на гиппогрифе и даже стереть себя из жизни родителей. Всегда прежде Гермиона знала и чувствовала, что значит для Гарри куда больше, чем другие одноклассники, со всеми из которых он всегда был приветлив. Всегда прежде. Но не теперь. Помолчав мгновение, Гарри завязал со Снейпом разговор, ради которого и прибыл в Хогвартс. А Гермиона все стояла, слушала их и пыталась разобраться в своих новых ощущениях. Гарри, её любимый и лучший друг, к которому никогда прежде она не испытывала ничего, кроме сильной братской привязанности, вдруг стал чужим. Сердце сильно билось в груди от встречи с тем, с кем хотелось поговорить последние дни. Но голова была пустой и холодной. И лишь одна мысль неприятной истиной пульсировала в висках: мы чужие. Странное и дикое ощущение, будто застрял между разными временами, когда человека ты помнишь из прошлого, и он совершенно не похож на себя настоящего. И к новому, настоящему, к его физическому воплощению, ты не испытываешь никаких чувств. А лишь с сожалением пытаешься уловить знакомые интонации или жесты. И Гермионе это удавалось. Гарри не так уж и сильно изменился, как ей показалось сначала. То и дело он взлахмачивал волосы, как и раньше. Небрежно поправлял очки и, как и прежде, по-особенному произносил такое простое слово: “окей”. Гермиону всегда удивляло, как одно слово могло стать неотъемлемой чертой её друга. Но именно Гарри умел чуть потянуть букву “е”, одновременно наполняя её противоположными чувствами: тёплой, заставляющей улыбаться ностальгией, и скверным осознанием того, что все изменилось. Внутри росло сюрреалистичное ощущение того, что она разговаривает с кем-то в обличии Гарри. Он был тем самым Гарри и одновременно был кем-то совершенно незнакомым. Гарри проговорил со Снейпом всего пару минут. — Зайдешь на чашечку чая? — спросила Гермиона, когда сколько-нибудь официальный диалог закончился, и она позволила себе взять мужа за руку, переплетая пальцы. Гарри нахмурился, мельком взглянул на наручные часы, что-то прикинул в уме и покачал головой: — Мне ещё отчёт писать, и надо успеть в пару мест. Я сэкономил около часа, встретив вас здесь. Теперь могу заметно быстрее все закончить. Гермиона понимающе и грустно кивнула, но продолжила улыбаться. — Заходи тогда, когда будешь свободнее. Хогвартс тебе всегда рад. — Да, спасибо. Сто лет не видел вас, Невилла, Хагрида… — Мы видели, как он подпирал забор, когда шли сюда, — сказала Гермиона, оборачиваясь. — Можешь застать его. — Нет. Мне правда пора. И не давая больше возможности подруге ещё куда-то пригласить себя, Гарри распрощался и поспешил к воротам замка. Гермиона с грустной улыбкой посмотрела, как Гарри скрылся за густой растительностью на повороте и повернулась к мужу. Он молча смотрел на неё. — Чай? — вдруг улыбнулась Гермиона и с заговорщицким озорством добавила, — наберем сладостей на кухне и будем встречать закат на твоём балкончике. Снейп недоверчиво посмотрел на жену: — Что за странные мысли у тебя? Гермиона пожала плечами. — Ты был прав. Пока вы разговаривали с Гарри я ловила себя на мысли, что хочу решить его проблемы. Даже сейчас. Гермиона сделала паузу. Снейп молчал. — Ты не спрашиваешь, лечится ли это, — хихикнула Гермиона и прильнула к мужу. Он обнял её за талию и повёл мимо хижины Хагрида. — Думаю, нет, — уверенно произнёс он. — Ха! — торжествующе воскликнула Гермиона. — Лечится! Я поняла, что того Гарри, с которым я дружила, больше нет. — Чем тебя не устроил этот? — Мы стояли в двух шагах от Хагрида, а он даже не заглянул к нему. — В чем связь? — Это не Гарри. Гарри никогда не считал время, проведённое с друзьями. Мы не виделись пару лет, а он не остался и чай попить. Не спросил, не поинтересовался. Я не знаю этого человека. Он просто стал чужим. А тот Гарри, которого я знала… теперь лишь воспоминание. Гермиона остановилась, провела рукой по груди Северуса и прошептала. — Друзья — это моё прошлое, — она замолчала на секунду, — ты — моё настоящее и будущее. И она тихонько поцеловала его в щеку. Снейп поцеловал её в ответ и тепло обнял, укутывая от вечерней прохлады в своей мантии. — С возрастом подростковая романтика дружбы исчезает вместе с самими друзьями, — продолжила мысль Гермиона. — И тогда понимаешь, что единственные, кто будет рядом с тобой — это твоя семья. Она не видела ни лёгкой улыбки на лице Снейпа, ни его странного, наполненного тоской и безмерным счастьем взгляда. Он прекрасно понимал, о чем она говорит, ведь сам часто размышлял об этом уже давно. Именно по этой причине так много одиночества в жизни людей. Когда заканчиваются встречи, начинается время семьи. И если её нет, то это ощущение пустоты накрывает почти с головой. Хоть Снейп всегда наслаждался одиночеством, находил себе занятие и любил тишину, он со странной даже для себя лёгкостью сменил время у котлов на время с семьёй. В какой-то период он месяцами не находил времени для себя и заметил это лишь тогда, когда обнаружил слой пыли на своих записях. Это было странное и необычное чувство. Но Снейп не жалел ни секунды. Потому что в тепле объятий и поцелуев находил куда больше радости и покоя, чем в тишине и раздумьях. Солнце клонилось к горизонту, пока они, держась за руки, поднимались по уже мокрому от ранней росы склону вверх, к замку. — Мы не успели на кухню, — грустно произнесла Гермиона у входа в замок. — Я не голоден, — сказал Снейп. Он знал, что его жена никогда не пользовалась помощью домовых эльфов, когда была возможность этого избежать. Все её попытки уговорить их работать за деньги потерпели неудачу, и под умоляющим взглядом мужа, она бросила свою затею. Но продолжала демонстративно делать работу по уборке в своих комнатах сама. То же касалось и еды. Если ей нужно было что-то с кухни, она шла на неё, и никогда не вызывала эльфов просто так. Вот и в этот раз, они не стали тратить время зря и поспешили прямиком в башню директора, где за неприметной дверью располагался выход на крошечный, по меркам Хогвартса, разумеется, балкон. Уже много лет назад Снейп поставил на балкон два деревянных кресла, на которые Гермиона любила укладывать уютные подушки и плед, и небольшой деревянный столик. Вид с балкона открывался на озеро, закат и долину Хогсмида на мили вперед и заставлял замирать от восторга даже самое черствое сердце. Летом, когда учеников в замке не оставалось, Гермиона с Северусом часто проводили вечера на этом балконе, а вот в учебное время, им удавалось забежать лишь на пару минут, попить чашечку чая. В тот день выдался один из тех редких вечеров, когда наслаждаться закатом позволили природа и обстановка в школе. Гермиона стояла у перил, грела руки о тёплую чашку и улыбалась последним лучам солнца. Снейп стоял чуть подальше, наслаждаясь созерцанием то ли красно-оранжевого неба, то ли лёгкой улыбки жены. Дул слабый ветер, в тени долины опускался туман. Жизнь вокруг засыпала, чтобы утром засиять яркими красками и звуками. Снейпу ещё предстояло дежурить всю ночь, но он думал лишь о том, что сказала ему только что Гермиона. “Ты моё будущее”. В этом был весь глубокий смысл их отношений, который он пытался сформулировать уже давно, но все никак не мог. Все годы, что он провёл в школе, преподавая, проходили под сильным влиянием прошлого. Мысли Гермионы о том, как много в замке ему напоминает о детстве, были и его собственными, но он, в своей излюбленной манере, засунул их глубоко в сердце и предпочёл не выпускать. Но стоило битве за Хогвартс отгреметь, а ему чудом спастись благодаря магическому стечению обстоятельств, как прошлое для него подошло к своему логическому финалу. Гарри Поттер перестал быть символом великой любви к Лили Эванс. Долг ей был оплачен. И последние нити, державшие его за прошлое, сгорели. Именно в этот момент и появилась Гермиона. Его будущее. Женщина, подарившая ему не только покой, но и само ощущение жизни, её наполненности. Северус Снейп, умевший врать в лицо Тёмному Лорду ничего не смог поделать с теми эмоциями, что пробуждала в нём Гермиона. Впервые в жизни он чувствовал себя живым. Он любил, боялся, бесился. Он не мог справиться с переполнявшими эмоциями. Они сплетались в такие причудливые букеты, что буквально вызывали зависимость. Возвращаясь к своим зельям, Снейп более не мог удовлетвориться тишиной и неспешностью приготовлений. Ему нужны были споры, нужны были те смеси восхищения, злости и нежности, когда одновременно хочется накричать и зацеловать. И даже тогда, когда их брак был магически закреплён, Снейп и представить не мог, сколько эмоций и чувств ему принесёт семья. От двери послышался магически усиленный голос: — Директор? Директор, вы здесь? Снейп тяжело вздохнул, одним глотком допил чай и кивнул в сторону двери: — Пойдёшь со мной? — Зачем? — удивилась, рассмеявшись Гермиона. — Ребёнок же папу зовёт, а не меня. Снейп недовольно фыркнул и скрылся за дверью. А Гермиона улыбнулась своим мыслям и вернулась к созерцанию подсвеченного уже севшим солнцем небу. — Гермиона! На минуточку! Голос Снейпа не предвещал ничего хорошего. Да и старший сын редко теперь радовал их своим появлением, разве что только по очень серьёзным вещам. Сказочный спокойный вечер расстаял на глазах вместе с солнцем. И Гермионе оставалось надеяться, что когда-то ещё сумеет выкроить время наедине с мужем. Но это и была её жизнь. Настоящая и будущая. Непредсказуемая, не принадлежащая ей. Но в то же время наполненная куда большим смыслом, чем все науки мира.