***
Фурина де Фонтейн начинала своё утро с чашки кофе и кремовых пирожных из пекарни через улицу. Кофе из зерен, привезенных с полей цветущего региона мудрости, неплохо заряжал энергией, что даже сухо изложенная статья в газете читалась весьма бодро. С улицы доносились радостные голоса детей и умеренные их родителей. Необычайно шумно ранним днем обычной рабочей недели. Фурина изящно ставит белую фарфоровую чашку на стол, слегка придавив уголок газеты, отчего на бумаге остается круглый мокрый ободок. — Сегодня праздник какой-то? — довольно громко звучит её тихий голос в большой полупустой комнате. Стоило давно разобраться с коробками, оставшимися после её переезда в другое крыло. Фурина, пребывая в задумчивости, облокачивается на кресло, теряя всякий интерес к происходящему за окном. Белая прядь длинных волос медленно накручивается на палец. В голове Фурина перебирала множество вариантов, вплоть до её дня рождения, однако тот совсем не скоро. И такое она точно-точно не смогла бы забыть. — Точно! Сегодня праздник Прозрачной воды* (выдуманный праздник) Объявлен всеобщий выходной… А Нёвиллет? Стража! — воскликнула она, и тут же перед ней предстал жандарм в форме. Натянут как струна музыкального инструмента, название которого Фурина никак не может запомнить. Ки… ли… тьфу. Гидро Архонт быстро опомнилась, когда заметила испуганные глаза жандарма. Неужели она сказала это вслух? Прозвучало угрожающее? — Где Нёвиллет? — Верховный судья сегодня все утро работает в своём кабинете, — быстро ответил жандарм. — Как работает? — искренне возмутилась она, подпрыгнув от недовольства в кресле. — Сколько можно работать-то? Ещё и в праздник! У него вообще бывают выходные?! — У господина Нёвиллета… за последние пять лет, что я служу вам… я ни разу не слышал, чтобы он отдыхал… — Ах, вот оно как! — не воздержалась девушка от громкого восклицания. Фурина импульсивно взмахнула рукой, случайно задев чашку, и та не слишком элегантно перевернулась на бок. Кофе разлился коричневой лужицей по свежей газете. Но, честно, она не слишком расстроилась. Юдекс Нёвиллет все это время ей врал? Вот, что её волновало. Фурина помнит, как он говорил, что собирается отдохнуть сегодня… Отдых — это разбор бумажной волокиты за закрытыми дверьми кабинета? На её лице появилась ухмылка, а после она заговорщицки рассмеялась, так, что бедный жандарм чуть ли за сердце не схватился. Фурина не отличалась тихим и кротким нравом. Она привыкла получать все, чего хотела. Пирожные, редкие драгоценности, праздник в честь того, что она проснулась — легко. Однако её бесстрастный юдекс безукоризненно подчиняется правилам. Правилам, им же написанным. А ещё очень много работает. Слишком много. Пора это исправлять. — Эх, Гидро Дракон… госпожа справедливости и за тебя возьмется! Как на меня люди будут смотреть, если узнают, что я закрываю глаза на произвол со своими подчиненными?! Но перед восстановлением справедливости нужно послать весточку в крепость Меропид. Одному очень преданному своему делу обладателю крио глаза бога.***
Очередное громкое дело вызвало резонанс у жителей водного региона. Столько пересудов, баламутящих спокойные воды. Они разносятся солеными ветрами по улицам, вымощенным каменными дорожками с аккуратно подстриженными аллеями, что скромно закрывали вид на домики из гладкого камня. Разговоры не затихали уже неделю. Каждый спешил рассказать другому о том, что случилось на слушании. Чем дольше шло время, тем меньше правды оставалось в словах. Желая привлечь к этой теме всякого, дело обрастало тысячей подробностей, которые «кто-то» сказал. Иногда Нёвиллет приходил к мысли, что на деле ничем не отличается от Архонтов, которых обещал с подчеркнутой бесстрастностью судить в их грехах перед всем дышащим. Выносить приговор, не взирая на статус личности. Не отличался, когда выносил жестокие приговоры. Архонты за всю историю существования небесных престолов вынесли тысячу смертельных и ужасных приговоров. Чем же он отличается от них? Ещё один жестокий приговор по делу он вынес неделю назад. Жестоко — говорят люди, справедливо — гласят правила. Верховный судья тяжело выдыхает и убирает от себя злополучное дело. Высокие двери распахиваются, в кабинет врываются жандармы, а среди них вальяжной походкой передвигается сама госпожа Гидро Архонт. — Взять его! — она пальцем указывает на судью, что перебирал бумаги. — Юдекс Нёвиллет, вы обвиняетесь в нарушении устава об восьмичасовом рабочем дне. Вы превысили норму… в сотни раз! Так ещё и во время всеобщего выходного посмели работать! — Госпожа Фурина… — Но-но, никакие оправдания не принимаются. Ваше преступление настолько тяжкое, что вы без суда и следствия отправляетесь отбывать наказание в тюрьме, — Фурина юрко запрыгнула на стол, усевшись прямо на исписанные чернилами листы. Ей быстро подали чай, она грациозно взяла чашку и оттопырила мизинец. — Осторожнее, опасного преступника в крепость Меропид отправляете, — Фурина с недоумением смотрит на несопротивляющегося судью. Впрочем, ей не следовало ожидать другого. — Пусть начальник тюрьмы очень-очень внимательно осмотрит его. С пристрастием, так сказать, ха-ха-ха. Верховного судью ведут под конвоем по коридорам палаты Жестьон, словно какого-то ужасного преступника, пойманного на искажении фактов ради собственной личной выгоды. В палате никого не наблюдалось. Ни одного живого свидетеля ужасного позора. — Клоринда… — шепчет он, когда видит знакомого дуэлянта. Телохранитель Гидро Архонта даже не посмотрела на него. Кивнув, она встала впереди и невозмутимо двинулась по каменному мосту. Безликое сопровождение привело его к совершенно знакомому месту. Нёвиллета передали в руки ответственных за порядок стражей крепости Меропид. Все это время судья не пытался хоть как-то сопротивляться, он выяснит, что задумала госпожа Фурина, уже на месте. Если нужно, то отбудет положенное наказание. Рано или поздно он сам должен был испытать на себе вес справедливости. Нёвиллет со стражником поднимаются по крученой железной лестнице. Наверху привычный рабочий кабинет, где уже его поджидает начальник крепости Меропид. В глаза бросается его небрежный вид, что придает герцогу странное очарование. Ризли сложил руки на груди. Он стоит, подперев свой полукруглый стол, чуть рассеяно рассматривая судью и его конвой. — О, вы так рано? — герцог бросает взгляд на настенные часы, чья позолота от времени почти стерлась. Нёвиллет хотел ответить, но жандарм ответил за него. — Прибыли, как только смогли. Задержать такого преступника — нелегкая задача. — Давайте обсудим сие… — Разве вам кто-то разрешал говорить? — жесткий голос обрывает судью. Нёвиллет от удивления дернулся. Герцог никогда не разговаривал с ним в таком тоне. Его вкрадчивый и мягкий тембр голоса всегда полон задорных нот. Их редкие, но долго остающиеся в памяти встречи за чашечкой чая всегда проходили с легкой дружественной ноткой. — Можете идти. Я сам справлюсь с ним, — Ризли встречается с недоверчивым взглядом Клоринды. — Точно? — уточняет она, безукоризненно придерживаясь плана Фурины. Мужчина кивает, и конвой расходится. Верховный судья выпрямляет спину и с упреком смотрит на него. Ризли же пристально разглядывает не изменившегося за столько времени Нёвиллета. Сколько прошло с их последней встречи? Сколько времени Ризли не видел эту статную фигуру вершителя человеческих судеб? Достаточно долго. Ни одной весточки, словно Нёвиллет забыл о его существовании. Волк с цепями — символ стражей крепости Меропид, но герцог чувствовал в этом символе глубокую иронию. Подобно преданному волку протяжно выл от отчаяния, желая услышать жизненно важный ответ. Но вместо ответа к нему в крепость посылают мальчишку. Даже утренняя газета толще, чем то дело, которое он получил в свои руки. «Предвестник Фатуи, Тарталья — виновен». Ничего больше. Ни обвинений, ни доказательств, ни показаний свидетелей. Мальчишку отправили в крепость просто ни за что. У каждого на слуху небезызвестные Фатуи, но никаких обвинений не было предъявлено. Глава крепости Меропид хотел возмутиться, обратиться в палату для разрешения этого абсурда. Вплоть до того момента, когда спустя два месяца получил первое письмо от Нёвиллета. Он ждал чего угодно, но никак не сухого изложенного приказа быть бдительным и осторожным. Столько официоза, что Ризли не сдержался, грубо отбросил невиновное письмо. Предвестник прибыл следующим днем. До Ризли дошли те перешептывания подчиненных. Все как один говорили о том, какой шум поднял предвестник в театре «Эпиклез». Ещё говорили о том, что сам судья впервые сошел со своего пьедестала и вступил в битву с ним. Когда того самого нарушителя порядка под конвоем привели в крепость, Ризли не мог избавиться от тягучего чувства, которому обозначения дать не мог. Этот рыжий мальчишка, что в нем? Что в нем такого, что Нёвиллет умудрялся присылать ему телеграммы с расспросами об этом мальчишке? В суде произошла их битва. Он проиграл. Всё. Мужчина опасался держать в крепости возможную причину будущих бессонных ночей. Это не простой вор из низов Фонтейна. Это — предвестник Фатуи. Даже до погребенной под непокорными водами Фонтейна крепости Меропид доходили ужасные слухи о деяниях Фатуи, что говорить о предвестниках? Сумеру оказалась парализована из-за действий одного из них. Стоило ли говорить о том, с каким успехом те собирали такие важные реликвии, или о том, как по взмаху руки умирали сильнейшие драконы? Из забавного, эти деяния принадлежат одному предвестнику. Теперь же самого младшего из Фатуи собрались запереть здесь. «Лиса попала в курятник», — думает про себя Ризли, считая это сравнение как нельзя удачным. — О, это моя комната?! — с странным восторгом спрашивает парень, вытягивая голову, чтобы рассмотреть скромную камеру. — Круто! Тут даже труба для подачи тепла есть и перина… с виду очень мягкая, спасибо. Мальчишка бросил ещё что-то про холодные казармы и то, как ему однажды пришлось спать на камнях из-за отсутствия денег. — Как в санаторий попал… — Что? — задает вопрос Ризли, ведь раньше о таком никогда не слышал. — Ну, это место, где у нас старики отдыхают. Теплые источники, трехразовое питание … — Я понял. Что бы ты не имел в виду, здесь тебе не место для отдыха. Ты преступник… — Да-да, господин надсмотрщик, — игриво ухмыляется Тарталья. — Точно как дома, сажают в тюрьму без доказательств. Мне казалось в регионе справедливости вы хоть проявите оригинальность. Долго я здесь точно не задержусь. Наглый мальчишка. И не сказать, что преступник с длинным послужным списком. Держался так, как никто. Первые дни в крепости никому не давались легко, однако Тарталья поразил. Удивил тем, что не впал в отчаяние. Напротив, с рвением брался за любое дело: работал на нижних этажах несколько дней, помогал всем, кто нуждался в этом, сражался на ринге, даже успел собрать вокруг себя людей. Чем сильнее раздражал главу крепости Меропид. — Вам велено хранить молчание, юдекс Нёвиллет, — Ризли делает шаг вперед, вынуждая Гидро Дракона сделать шаг назад. Позади него как-то неудачно оказывается тот самый стол. Герцог приблизился вплотную, вынуждая Нёвиллета облокотиться на стол. Он ни капли не испуган… страх ощущался по-другому. Как что-то раздражающее, неприятное… но он испытывал противоположное. Ему где-то в глубине нравилась такая близость, что-то из недр шептало судье невообразимые вещи. Странный жар появился на щеках. — Вы обязаны молчать до тех пор, пока я не разрешу. Ризли наклонился, и теперь Нёвиллет почти касался спиной стола. Верховный судья ожидал всего, что угодно, но никак не прикосновение к своей щеке. Ризли неспешно гладил его по лицу. Нежная и прохладная кожа, сталкиваясь с его горячей и влажной, приносила приятное удовольствие своим контрастом. Образ строго тюремщика рассыпался на осколки. План Фурины был прост: разыграть выступление, подробно тем, что показывают близнецы. Припугнуть и вывести из равновесия Нёвиллета. Но такая шутка, по мнению Фурины, задела что-то в нем. Ещё мальчиком, приговоренным к тюрьме, он с восхищением смотрел на судью. Юные годы оставили его, теперь он мужчина, а восхищение сменилось чем-то иным. Ризли стал ещё ближе, аккуратно пальцами коснулся подбородка и внимательно смотрел в глаза. В эти прозрачные и безмятежные, как небо, светлые глаза. — Теперь вы можете говорить… Он всем видом показывал, что ждет разрешения. Малейший жест, любой знак, касание или взгляд. Ризли либо продолжит и переступит положенную грань, после которой они станут кем-то большим, чем просто тюремным надзирателем и верховным судьей. Либо никто из них больше никогда не вспомнит об этом. Ничего. Никакого протеста. Герцог не сдерживается и яростно касается своими губами его губ. Нёвиллет замирает в неловком ступоре. В нем все еще что-то металось от сомнения. Он не заметил, когда резкий поцелуй углубился, и сам дракон стал неумело отвечать. Впервые судья боялся. Боялся шевельнуться и допустить ошибку. Нехватка воздуха в легких вынуждает Ризли оторваться от желанных губ. Заколка с пером покидает своего обладателя, скатываясь с волос. Ризли бережно заправляет мешающую белую прядь за острое чувствительное ушко, что бесстыдно выдает настоящие чувства. Мило краснеющий Гидро Дракон. Ризли тихо и хрипло рассмеялся. — Я заставил покраснеть самого Верховного судью… Трепет. Все внутри трепещет от одной лишь мысли, что в его руках древнее и могущественное существо. Драконы, согласно древним легендам, управляли Тейватом, восседая на троне жизни тысячелетиями, но по глупым обстоятельствам были свергнуты высшим существом. И сейчас от его слов, губ, рук один из потомков великих драконов сгорает от ласк. Герцог… почетный титул щедро дали ему за долгую и верную службу. Высший чин не помог даже приблизиться к Верховному судье Фонтейна. Их разделяли десятки каменных и высоких иерархических ступеней. Здесь в его кабинете их разделяли пару сантиметров и пару слоев одежды. — Можете молчать. Я слышу, как стучит ваше сердце, верховный судья. Вижу, чего вы хотите на самом деле, — тихий хриплый шепот оглушает сильнее любого громкого крика. — Ваша честь, у вас так стучит сердце. Тук-тук. Оно бесстыдно выдает вас. Сколько они лишали себя этого? Сколько раз Ризли был близок и так далеко одновременно? Не передать тех чувств, что он каждый раз испытывал, глядя на него. Когда-то герцог был обычным мальчишкой без семьи. Получив семью, он пожертвовал своей жизнью, взяв нож в руки. Таким как он самое место гнить в закрытой камере без света, тепла и еды. — Перед прибытием в крепость вас должны осмотреть на наличие чего-либо опасного, — Ризли шептал эти слова ему на ухо, отчего тело Нёвиллета покрывалось мурашками, казалось, ещё чуть-чуть и на коже появятся чешуйки, выдающие его нутро с потрохами. — Но, так как вы представляете наивысшую угрозу… мне приказано провести осмотр… тщательный осмотр. Сильные руки тюремщика безжалостно разрывают застежки на темно синем сюртуке. Нёвиллет не сопротивляется, даже не скорбит по потерянному любимому предмету гардероба. Только сильнее прижимается копчиком к столу, чтобы позорно не сползти на пол от напора. В действиях Ризли проскальзывало что-то такое неистовое, заставляя даже властную драконью натуру покорно замолкнуть. Может поэтому Гео дракон выбрал того юношу? В нем тоже было что-то такое, свирепое нечто, тревожащее сущность. Нёвиллет был до любопытного очарован избранником, возможно, единственного сородича дракона, живущего среди людей, забыв про истинный облик. Будучи обремененным тяжестью полномочий верховного судьи, он никогда не покидал Фонтейн. Но желание встретиться с тем самым драконом только возросло после показательного выступление юноши с меткой дракона. Это ли испытывал его сородич, когда уединялся с рыжеволосым юношей? Те же бурлящие, словно сильные потоки магмы, чувства испытывал внутри? То же желание обладать или быть покоренным посещало его? Сюртук небрежно падает на пол вместе с жабо. От более настойчивых поцелуев дракон окончательно потерял связь с происходящим, оцепенев в сильных руках герцога. Нёвиллет даже не помнил, как они успели оказаться в смежной комнате с кроватью, но он помнил каждое прикосновение, оно отпечатывалось в памяти. В своем разуме Гидро Дракон выделил особый ларец для этих воспоминаний. Его он подобно дальним предкам будет сторожить и охранять от посягательств. Внутри кипела такая преданная страсть, и дракон чувствовал её. Шелковая свободная рубашка сползла с плеча, а часть её пуговиц затерялась в углах спальни. Открытый участок кожи позволил Ризли действовать, и он, как задиристый пес, зубами осторожно впивается в молочную кожу, желая оставить след. Воздух накаляется до предела. Вентиляция крепости уже не справляется. Чувствительная кожа ощущает легкий холод. Ризли успел справиться с его одеждой, поставив судью в ужасно компрометирующее положение. Таким беззащитным он никогда себя не мог даже представить. Герцог гладил, восхищался каждым миллиметром его нечеловеческой бледной кожи. Кое-где на теле выступали чешуйки цвета моря, последнее, что напоминало, кроме отростков, о том, кем Нёвиллет является. Ничтожный дракон, не имеющий полноценной формы и никогда не способный стать частью человеческого общества. Он скрывает свой изъян под слоями одежды, пытаясь сохранить свой секрет ото всех. Каждое проступающее на коже отличие получает долю внимания. Теплые губы без отвращения касаются холодной чешуи. Нёвиллет мелко подрагивает от такого жеста признательности. Губами Ризли опускается все ниже, насладившись гладкой кожей живота, он опускается к паху. Мужчина удивился, увидев обычный член. Начитавшись про физиологию драконов, герцог ожидал особенностей, но, оказалось, судья ближе к людям, чем все привыкли думать. Вместо волос на лобке чешуйки знакомого цвета. Ризли не проигнорировал истекающий орган, чуть провел рукой, затем прошелся языком и вобрал в рот. Нёвиллет выгнулся на постели, захлебываясь от приятных ощущений. — Нужно чуть-чуть потерпеть, — успокаивающее говорит Ризли, оторвавшись от члена. Нёвиллет через туманную дымку смотрит на него. Когда Ризли успел оказаться без одежды? Ризли готовил его к принятию слишком долго, не прекращая ласки ни на секунду. Боли при вхождении почти не было, только странное дразнящее ощущение. Упругие стенки приятно сжимали естество герцога. Мужчина после недолгого ожидания начинает движения. По началу двигаясь неспешно, давая привыкнуть, освоиться в таком положении, но после срывается на быстрый темп, вынуждая Нёвиллета громко выдыхать при каждом сильном толчке. Его руки, не скрытые привычными плотными перчатками с острыми нечеловеческими ногтями, впиваются в руки Ризли, оставляя глубокие кровоточащие царапины. Только на краю сознания он сдерживал себя от того, чтобы окончательно не растерзать когтями его. Грубые движения распаляли Нёвиллета, что-то внутри просыпалось. Словно прежде неслышимый огонёк зажегся, елозя в груди. Не в силах понять природу чувств, дракон крепче прижимается к мужчине, делающему сильные толчки. Резко и сильно он вколачивался в полусознательного дракона, иногда издавая бесконтрольно срывающиеся с губ рыки. Герцог вогнал член до предела и с облегчением кончил, излившись внутрь. Агония, дракон бился в агонии, задыхаясь от нехватки так неожиданно ставшего жизненно важного для него воздуха. Руки, крепко сжимающие бедра, стали надежной опорой, удерживающей его от позорного падения в пустоту. Ризли громко дышал в плечо верховного судьи, сбитого с толку от неизвестно и прежде не испытанного чувства. Судороги, приятная странная боль, легкость в голове. Все это ново для Нёвиллета. Что-то… необычное готово вырваться наружу, обернуться приятным и мучительным. — Не забывай, ты все еще мой заключенный, — усталый голос доносится до его ушей. Напоминание о собственном положение становится словно ключом от тюремной камеры, откуда выбирается нечто. Нечто, пусть удовлетворенное, но дикое и злое. Сдержать это из-за усталости Нёвиллет не в силах. — Да кем ты себя возомнил, смертный? — громко дыша, Нёвилетт выжидает момент, когда герцог ослабит контроль под гнетом удовольствия, и меняет их положение. Теперь он сверху, его бедра сильно сжимают ноги герцога. Тот привстает на локтях, пытается вернуть главенствующую позицию, но Верховный судья пресекает эту вольность. Тонкие пальцы хватают красный галстук, все это время висящий на мужчине. Нёвиллет наматывает на кулак ткань и резко тянет на себя, вынуждая Ризли словно собаку покорно следовать за хозяином на поводке. — Давно никто твоим воспитанием не занимался. Совсем от рук отбился. Знаешь, что делают с псами, что кусают кормящую руку?! — Вау, — пораженно выдыхает Ризли. Такой злости от вечно сдержанно верховного судьи он ещё не видел. Гнев Гидро Дракона — официально самая сексуальная вещь в мире, по мнению Ризли. — Ваша честь, вы так сексуально на меня злитесь. — Сексуально злюсь? — удивленно выдыхает Нёвилетт, выпуская из рук галстук, даже не подозревая, что герцог совершает схожий с его маневр. Верховный судья осознал все, когда щелкнул замок наручников на заведенных руках сзади. — У многих наручников одинаковая замочная резьба, но не у моих. От них есть ключ только у меня. — Ты… — Вы очень красивы, ваша светлость. Дикий и свирепый дракон, готовый растерзать жалкого человека, — Ризли старался даже взглядом передать всю палитру теплых эмоций, что испытывал, находясь так близко с объектом своих стенаний. На плече расцветала алым нагло оставления метка. У обычных людей подобный след сходит за пару дней, но у такого могущественного существа вполне может полностью исчезнуть через пару часов. Ризли очень доволен собой. Оставить метку, пусть и столь временную, на верховном судье — честь. — Вот как. А вы, герцог, и не против? — Нёвиллет чувствовал, как чужой возбужденный член упирается ему в бедро. Это чуть сбивает судью со злого настроя. Голубые глаза смотрят на мужчину под ним. У Ризли десятки шрамов, спрятаны от лишних глаз, но сейчас открытых для него. Плечи, широкая грудь, сильный живот, руки. Каждый шрам хотелось внимательно изучить. Провести руками и коснуться подушечками пальцем выпуклого кривого рисунка. — Сними с меня наручники. — Не-а. Даже ваш профессиональный тон, юдекс Нёвиллет, вам не поможет. На меня он не действует, — Ризли решился поиграть в игру, понимая, что вполне может увидеть настоящий гнев дракона. — Свободу нужно заслужить. — Заслужить? Ризли кивает, не скрывая ухмылки. Нёвиллет бросает на него строгий взгляд. А после коротко кивает, словно соглашаясь с правилами игры. Очень медленно и не спеша он садится на возбужденный орган. Удается справиться без чужой помощи. Когда нутро заполнилось, судья ещё какое-то время пытался привыкнуть. Длинные волосы от влаги неприятно липнут к спине. Внимательный герцог замечает, как он раздраженно хмурится, пытаясь как-то убрать эти лезущие в лицо волосы. Ризли, приподнявшись, бережно убирает их со спины на плечо. Нёвиллет качнул на пробу бедрами, начал неторопливо двигаться, мысленно проклиная скованные руки, что не облегчали задачу. Ризли, заметив проблематичность процесса, крепко вцепился в бедра, помогая, насаживая на себя. Ни одного развратного и пошлого стона не прозвучало в кабинете герцога. Верховный судья, будучи на грани удовольствия, только волнительно дышал и мило хмурил лицо. Сложно сказать, когда все закончилось. Болезненная дрожь прошлась по всему телу от макушки до кончиков пальцев ног. В какой момент все прекратилось. Рассудок оставил его, отдавая тело во власть чувств. Но очнулся Нёвиллет от переполняющего удовольствия со свободными руками, лежа на боку и прижимаясь к Ризли. Светлые глаза пытались разглядеть все вокруг. Нёвиллет замечает новые борозды на руках герцога, явно свежие и, скорее всего, их автором был он сам. — Прости… прости, — видя собственное творение, он впадает в ужас. Как он мог? — За что ты извиняешься, Нёви? — приоткрывает глаза Ризли, свободной рукой он играется с длинными светлыми прядями, в которых изредка можно увидеть синие. —Если ты про раны, не волнуйся. Есть такое выражение: «Как на собаке заживает». Это про меня. Теперь я могу хвастаться, что получил их в битве с драконом. Герцог абсолютно не соответствующее своему статусу озорно подмигивает. Нёвиллет хмурится, прислоняется к плечу и впервые за столько времени умудряется задремать. Когда он очнулся от дремоты, то Ризли успел забыться глубоким сном. Нёвиллет привстает на локтях и внимательно разглядывает лицо чуждое тревогам. Старательно запоминает каждую черту, так, чтобы этот миг надолго остался в его памяти, пронесся через не одно столетие. Виска касается теплый нос. Нёвиллет касается губами скулы, чувствуя, как ненормально горяча кожа. Отростки цвета смиренных вод Фонтейна дрожат от приливающей неги, что так тепло согревала уставшее тело. Верховный судья покидает постель и медленно приводит себя в порядок. Нёвиллет с уверенностью мог сказать, что с этой минуты стал понимать людей больше. Теперь желание встретиться с Гео Драконом стало куда более оправданным.