Bottom

Прошла неделя. Она была очень долгой и невыносимой для Генри. Салли все еще лежал в больнице, а он не мог решиться приехать к нему и навестить сына. Ему было стыдно признавать это даже самому себе, но видеть Салли сейчас он не хотел. Не хотел видеть вообще никого. Он просто лежал один в своей квартире, которая была до невозможности пустой. И в этой пустоте он постоянно находил ее. Диану. Похороны прошли как в тумане. Генри не помнил ничего в тот день, одно лишь ощущение безграничной пустоты в груди. Очнулся он только дома, когда лежал в своей постели вусмерть пьяный и потный. Он пытался в этом состоянии забыться от гниющей боли, но только сильнее разворошил рану. И стал очень долго плакать. Он не мог терпеть это больше. Он не знал, как. Он не хотел быть там, где находился. Хотел быть рядом с ней. Лежать под одной крышкой гроба. Вместе. Хотел прижаться к рыхлой земле, под которой она лежала на расстоянии двух метров. И остаться там навечно. Он не хотел захлебываться в слезах и страшно хрипеть. Хотел смеяться с ней как раньше. Но желания оставались желаниями, а реальность давала жесткую пощечину, которая больше опьяняла, чем отрезвляла. После этого он не выходил из дома вовсе. Только сидел на старом диване, который давно пора бы заменить и разглядывал одно и то же фото. На нем она была немного моложе, но такой же счастливой. Или даже больше. Красивая улыбка озаряла ее лицо, под глазами еще не выступали морщинки. А в руках она держала свое самое дорогое сокровище. Малыша Салли. Так бережно, как держат лишь самые любящие матери, так ласково, как никто не держит свое дитя. Она нежно обнимала его и улыбалась. Такая красивая. Такая радостная. Такая родная. Он вспоминал как однажды она ему сказала, что боится. – Чего ты боишься, дорогая? – тогда спросил он, обнимая ее сзади. Одной рукой он поглаживал ее большой живот, а другой прижимал к себе. – Что, если… – запнулась она на полуслове и печально улыбнувшись продолжила. – что если я не справлюсь, Генри? Если я не буду хорошей мамой ему? Я боюсь… – Милая! – удивился Генри и рассмеялся. – Диана, поверь мне, ты будешь самой лучшей мамой на свете! У меня не хватит слов, чтобы описать какая ты замечательная. – Перестань, Генри! – хохотала она. – конечно ты говоришь, что я буду отличной мамой, но ведь никто не скажет наверняка. Может я просто не смогу с ним справиться? Или просто не сумею? Что если он не будет меня любить? – Как бы он мог не любить тебя. – отвечал он ей, зарывшись носом в светлых волосах. – тебя ведь просто невозможно не любить, дорогая! Что за странности возникли у тебя в голове? – Не знаю, просто в последнее время не могу отделаться от этих мыслей. – Диана прикрыла глаза и сильнее прижалась к Генри. – он ведь родиться совсем скоро, а я как будто не знаю, что и делать, да куда деваться. – Все будет хорошо. – успокоил он ее. – никак иначе. Все так и было. Диана стала прекрасной матерью. Любящей и заботливой. И Салли обожал ее всем своим крошечным сердцем. Обожал ее поцелуи, сказки на ночь, колыбельные, что она ему пела. Прогулки в парке, пикники у озера, то как она водила его в школу первое время. Как они вместе готовили ужин, как они наряжали елку к новому году, как она обнимала его. Он очень ее любил. Больше всех на свете. И она любила его чисто и искренне. А сейчас все разрушилось. Остались только щепки былого счастья. Раздался звонок телефона. Генри взял трубку. – Ало? – Говорю с Генри Фишером? – то был доктор Откин. Генри сказал «да». – здравствуйте, я по поводу вашего сына звоню, Сала. Его состояние сейчас стабильно, поэтому вы можете приехать и забрать его. – Хорошо. – прошептал он. – скоро буду. Подойдя к зеркалу, мужчина не мог поверить, что выглядел так паршиво. В таком виде он не мог выйти из дома. Сначала Генри решил принять душ и даже это далось ему с трудом. Он переоделся и вызвал такси. Машина подъехала через 10 минут, и он направился в больницу. Странное ощущение охватило его, когда он снова ступил на порог здания. Больничный запах ударил в нос и вскружил голову. Пройдя дальше, он зацепился взглядом за доктора Откина, который стоял у одной из палат и разговаривал с молодой женщиной. Он быстро закончил с ней и тоже увидел Генри среди людей. – Добрый вечер. – подошел Откин, улыбнувшись, и засунул руки в карманы халата. – пойдемте, Сал уже ждет вас. Вместе они пошли к комнате Салли. Она находилась на втором этаже, и когда они направлялись к лестнице, то прошли мимо палаты, где пару дней назад лежала Диана. Генри долго провожал ее взглядом до тех пор, пока она не скрылась из виду. Мужчина тяжело вздохнул. – Салли, за тобой приехал отец. – доктор вошел в комнату к мальчику, приподняв уголки губ. Его усы забавно вздернулись. – Папа! – воскликнул радостно Сал, развернувшись в сторону двери. Генри застыл как вкопанный, увидев Салли. Тот же соскочил с кровати и подбежал к отцу, крепко обняв его. – я так скучал по тебе! Почему ты не приезжал ко мне? – Салли… – только и прошептал он, прижимая мальчика к себе. Чувство вины и стыда нахлынули на него, перекрыв дыхание, да так, что на глазах выступили слезы. Генри опустился на колени и взял лицо сына в свои крупные ладони. Пальцами он ощущал каждый шрам и рубец на его коже. – прости папу за то, что он не навещал тебя… – Я не злюсь. – отвечал Сал, радуясь теплу отцовских рук. – просто скучал. Кстати, а где мама? Генри замолк. – Она тоже в больнице? Она здесь? Она приехала с тобой? – Пойдем, Салли. – сказал мужчина. – пойдем домой. Салли непонимающе кивнул, и они вместе вышли из палаты. Перед уходом Откин повторно попросил Генри приобрести для мальчика протез. Тот кивал головой на каждое его слово, а сам мыслями был где-то далеко. Он плохо помнил, как они доехали домой. В последнее время его разум стал его подводить, выкидывая из головы куски воспоминаний. Но уже в квартире Сал дал ему напоминание о реальности, которая их окружала. – Па, так где мама? – детские голубые глаза смотрели на Генри наивно, и у того разрывалась на части душа. Он не мог и слова произнести, но набравшись сил пробормотал: – Мамы больше нет, Сал. – Как это нет? – не понял Салли. – Она мертва. – Мертва? – переспросил Салли, и Генри вздрогнул. – о чем ты, папа? Мама не может умереть. Ты все врешь! Почему ты не говоришь где мама? – Салли, я сказал тебе, что она мертва! – взбесился Генри и от накатившей злости громко стукнул по столу. – Она больше не приедет домой, ее нет! – Салли вскрикнул от испуга и расплакался. Руки мужчины дрожали то ли от бешенства, то ли от невозможной тоски, то ли от всего сразу. Но находясь в порыве злости Генри не мог успокоиться и опустившись перед Салли он схватил его за плечи и стал трясти, продолжая кричать. – больше не задавай этих вопросов! Не спрашивай где мама! Понял меня? Понял!? Салли еще больше расплакался. Он не понимал, что происходит. Не понимал почему кричит папа. Не понимал, как мама может не вернуться домой. Как ее может не быть. Он ничего не понимал и продолжал плакать. Плакал от того, что в груди все начало сжиматься и он не понимал, что происходит. Он подумал, что сам умирает и ему стало страшно. Он упал на пол и тогда Генри понял, что творит. – Салли… О господи, малыш, прости. – Он обнял мальчика и прижал его голову к груди. Сердце колотилось как бешенное. Мужчина не заметил, как у него самого побежали горючие слезы по щекам, скатываясь в синюю бороду и пропадая в ней. – прости меня, прости, Салли. Прости. – повторял он раз за разом, а Сал продолжал рыдать взахлеб. Генри поднял его и отнес в комнату. Он положил сына на кровать и лег рядом, обнимая. Еще долго Салли не мог успокоиться, голова его разболелась, но он все же смог уснуть. Мужчина оставил его одного, а сам ушел в гостиную комнату, где лег на диван поджав ноги и уставился в одну точку перед собой. Было слишком тяжело. Он не мог справиться. Просто не мог. «Прости меня, Диана». – думал Генри. – «Это я на самом деле стал плохим отцом, а не ты плохой матерью. Я не справляюсь как ты. Мне тебя не хватает». – он закрыл глаза. – «Я скучаю по тебе» День закончился. Прошла неделя. За неделей месяц, а за месяцем годы. Генри старался, но он правда не справлялся. Он видел, как Салли менялся и ему становилось страшно. Сал больше не так часто смеялся, как раньше, не так много болтал. Он стал закрывать свое сердце от Генри, а тот не мог вернуть все как прежде. И больше всего в этом мешал алкоголь, который Фишер стал употреблять донельзя часто. С того момента, когда лицо Салли стал скрывать протез, он будто сросся с этим куском пластмассы и не снимал его нигде. Он даже пытался спать в нем, но было неудобно. Снимать он его стал только когда находился один и то не всегда. Генри это напрягало, но разговоры не помогали ничем. Салли только больше продолжал отдалялся от отца. И таким образом прошло целых пять лет. Ничего не менялось, пока однажды Генри не понял в какой кошмар превратилась его жизнь и жизнь его сына. Осознание этого придало ему сил на то, чтобы совершить какие никакие перемены и начал он их с того, что уничтожил то, что тяготило его все это время. В мусор пошли все вещи, напоминающие о Диане. У Сала была самая настоящая истерика, но Генри был непреклонен. Его сердце само рвалось на части, когда он выкидывал все фотографии, игрушки, одежду, но он понимал, что это было нужно. Нужно ему. Нужно им. Он принял решение переехать. Переехать и забыть о той трагедии, что с ними случилась. Выбор пал на Нокфелл. Небольшой городок, но достаточно уютный и спокойный. То, что им было нужно. И Генри не прогадал. На новом месте Сал завел много друзей и все они были замечательными людьми. Он сам познакомился с соседями, которые тоже были приятными личностями. Жизнь стала налаживаться. Но несмотря на это пережитки прошлого все еще оставались с ними. Сал не мог многое простить отцу, а Генри не мог бросить пить, но он правда пытался. И его старания не пошли насмарку. Мужчина очень редко стал брать в руки алкоголь, хотя иногда, когда былая тоска подкрадывалась к нему, он убегал от нее уходя в опьянение. И пусть оно не спасало, но притупляло разум, чего ему было достаточно.