Три метра над уровнем свэга

— Терпеть не могу типичные сюжеты, в которых между героями есть недосказанность, — Джисон опрокинул в себя шот текилы и зажмурился, после короткой паузы продолжив жалобы. — Ну, серьезно! Чего им стоит просто взять, и поговорить друг с другом по-нормальному! А то такая скукотища, когда все, что есть, допустим, в фильме — это два главных персонажа, между которыми есть эта ебучая пропасть в виде недопонимания… — он старательно перекрикивал клубную музыку с глубокими басами. — В жизни часто бывает точно так же, — спорил с ним Минхо, отчего-то (от алкоголя, конечно же) заводясь потратить силы на эту дурацкую дискуссию. — Людям очень сложно говорить друг с другом прямо. Мы все такие… сомневающиеся. Мы накручиваем себя и придумываем то, чего на самом деле не было и нет. Живем в своей реальности, в своих фантазиях и ожиданиях от окружающих. Поэтому неудивительно, что шаблон популярен… — Да заебал он меня, вот что! — у самого уха орал Джисон, что от его визга теперь уже корчился Минхо. — Писатели и сценаристы, у которых нет идей, как интересно повернуть сюжет, всегда им пользуются! А я считаю, что им надо бросать… это свое авторское дело, если они ничего лучше придумать не в состоянии! — Ты обесцениваешь и все косишь под одну гребенку. И в этом твоя ошибка, — Минхо нарочно опалил своим теплым алкогольным дыханием щечку собеседника, чтобы того малость напрячь и утихомирить. — Ромео и Джульетта, например, — классический сюжет. Тоже не поняли друг друга и самоубились. И «нет повести печальнее на свете», и сколько было трактовок, постановок… — Вот именно! Это пройденный этап в драматургии, понимаешь, о чем я? Шекспир уже давно в могиле, как и многие драматурги, а мы все копаемся в одном и том же! В дерьме! — Джисон размахался руками, небрежно поправляя свою розовую шапочку-бини на голове. Утихомирить его не вышло. — Ничего нового не могут придумать! — Вообще не знал, что ты такой эстет и ценитель искусства, — алкоголь медленно плавил сознание Минхо, а от этого разговора его тянуло только язвить и подшучивать над парнем. Он зацепил губами трубочку своего коктейля, проложив прыскать ядом. — По тебе не скажешь, что тебя это так сильно волнует. Учился на критика, что ли? — Нет, — резко ответил Хан. — Я зритель, я читатель, и у меня тоже есть свое мнение! Зачем мне учиться на критика? Чтобы сделать выводы о второсортном произведении? Мне и так все понятно! Я просто хочу интересных сюжетов и романтику, а не вот это вот все, — в подтверждение своих слов он треснул по столу толстым донышком пустой рюмки. — Романтику, значит, любишь? Ты такой неженка, — с нескрываемым сарказмом дразнился Минхо. — Твоя тонкая натура и уникальное чувство вкуса… — Да! — Пизда! Минхо находил этот разговор занудным. А с виду нельзя было сказать, что Хан Джисон может быть занудой. И вообще, что на него тогда нашло? Опьянение вжарило? Или просто пробрало на спор ради спора? Он же был неким гибридом нефора и модника. Мочки растянуты были под тоннели и скошенная челка осветлена в мягкий блонд; на ногах у него скинни и джорданы какой-то ретро модели. Ну и, конечно, как пойти в клуб без белой футболки, у которой рукава подвернуты? На дворе ведь стоял две тысячи одиннадцатый год, а он был молодым представителем новой свэг-культуры. Была в нем такая странность: Джисон почему-то всегда свысока смотрел на Минхо, и первый в его сторону плевался. Он строил из себя умника, выпрямлялся, гнул грудь вперед и рассматривал Минхо с головы до ног оценивающим взглядом. Было неприятно и непонятно. И не Минхо все это начал. Обиднее всего, что Джисон нравился Минхо. Прям безумно нравился, но общаться с ним было невозможно. Он в лучшем случае в присутствии Минхо молчал с кислым ебалом, а в худшем — заливался напыщенностью и пафосом. А со всеми остальными друзьями в их компании он общался мило и приятельски, без всяких закатываний глаз и шумных вздохов. Что-то его явно бесило в Минхо. — Почему ты такой? — спросил его тогда Минхо, со злости сжимая пластиковую трубочку зубами. Нет, правда, почему? Почему Минхо с радостью смотрел его влоги, когда приходил с работы, а Джисон чаще всего даже разговаривать с ним не хотел? Да, Хан завел себе аккаунт на ютубе и выкладывал туда всякие глупости. Видео из парка аттракционов, видео о том, как отбелить зубы в домашних условиях, влог из Икеи, обзор на летний гардероб… При мыслях о нем Минхо вздыхал вовсе не от раздражения, а от симпатии. Потому что в своем блоге Хан Джисон был улыбчивым, открытым и уютным. И его ютуб канал был практически единственным местом, где Минхо мог полюбоваться его улыбкой. Он точно знал, что в его видео-обзоре на коллекцию носков с прикольными принтами можно было найти наибольшее количество улыбок в кадре. И он был в курсе, что если открыть самое первое видео под названием «my daily hair care routine», то там Джисон будет няшно и забавно дуть щеки, в сотый раз поправляя свою челку. Он просто жил с этими фактами в своей голове, а потом пересекался с ним взглядами в реальной жизни, и тот сразу демонстративно задирал свой нос. Они будто были из двух разных вселенных, объединенных общими орбитами, то есть друзьями. Однажды Минхо набил Феликсу на спине татуировку ангельских крыльев, а тот потом разрекламировал его своим знакомым как хорошего мастера. Минхо был очень признателен за такой пиар, и потому пригласил его угоститься чашечкой кофе. Феликс подумал, что то было приглашением на свидание, и сначала хотел вежливо отказаться. Но услышав объяснения татуировщика о том, что он всего лишь признателен и не имеет скрытых мотивов, согласился. Феликс оказался добрым и забавным малым. Так они и подружились, несмотря на разницу в интересах и образах жизни. Так Минхо узнал о существовании Хан Джисона — парня с другой планеты. Такого, блять, сексуального парня с другой планеты. Каждое его язвительное слово и претенциозное высказывание только сильнее разжигало в Минхо желание сломить его, сбить с толку, заставить потерять равновесие. — Какой такой? — Джисон глушил уже хуй пойми который шот подряд, каждый раз отбивая дно прозрачной рюмки об стол. — Это с тобой что-то не так. Не пойму, откуда ты в нашей компании взялся. Сам не видишь, что не вписываешься? — Ты зазнался. Снимаешь свои видосики, собираешь лайки, и думаешь, что стал лучше других? Спустись с небес на землю… или, точнее, попустись-ка ты со своим свэгом, — Минхо отставил свой бокал в сторону и злостно своровал прямо на глазах у Джисона его шот текилы. По глотке вниз скатилась жгучая горьковато-цитрусовая жидкость. — Твоя аудитория вообще в курсе, что ты матом ругаешься? Будешь сходку устраивать, и туда одни школьницы придут. — Пф-ф, — Джисон устало стянул с себя бини, по привычке судорожно поправляя волосы. Упрел, видимо, в шапке сидеть в душном клубе. Умник. — Я в туалет. — Э-э, нет. Я тоже хочу в туалет. И ты оставишь меня одного с вещами? Пока эти, — он кивнул сторону танцующих и виляющих задницами Хенджина и Феликса, — развлекаются? — Именно. Джисон поднялся с дивана и шатаясь завихлял своей свэг-попой в сторону уборных. Его розовая шапка осталась валяться на диване рядом с сумками, самой дорогой из которых была Louis Vuitton, принадлежащая Феликсу. Не прошло и минуты, как ее обладатель шлепнулся на место Джисона, заливаясь смехом в пьяном угаре. С другой стороны рядом плюхнулся Хенджин, и таким образом они окружили и зажали Минхо на тесном диванчике. Оба были потные и взбитые своими танцульками. По очереди они подпевали по одной строчке песне Рианны про садомазахизм: — Cause I may be bad, but I'm perfectly good at it! — Sex in the air, I don't care, I love the smell of it, — Хенджин щелкнул пальцами, переводя стрелки указательными в сторону Феликса. — Sticks and stones may break my bones, — принял тот эстафету. Следующую строку они проорали одновременно, и у Минхо чуть кровь из ушей не пошла: — But chains and whips excite me! Он поднялся на ноги, а Феликс и Хенджин моментально примагнитились телами, заполняя образовавшуюся пустоту между. Минхо направился в туалет. Перед глазами все плыло, воздух вибрировал. Если он в хламину нажрался, то каково было Джисону? Тот ведь выпил больше, а весил точно меньше, чем Минхо. Значит, накрыть его должно было знатно. Он прошел сквозь занавеску, ограждающую танцевальную зону от уборной, ощущая на голых плечах холодок от пластиковых бусин. Возле раковины, оперевшись на нее рукой, стоял Джисон. Он пытался поправить свои волосы, но было не ясно, каким образом он бы смог нормально разглядеть хоть что-то в тяжелом полумраке красного неона. Джисон пошатнулся, заметив рядом с собой знакомую фигуру, а затем завозмущался: — Блять, ты что, оставил вещи без присмотра? — Да, — зачем-то спизданул Минхо. Зачем-то. Хан выглядел необычайно рассерженным. Он хотел быстрым шагом двинуться обратно в зал, но Минхо не позволил, преграждая тому путь. — Дай пройти! — он не мог обойти ни справа, ни слева. — У моего лучшего друга там дорогая сумка! — Минхо двинулся вперед, заставляя его сделать несколько шагов назад и несильно стукнуться затылком о настенный кафель. — Ай-щ! — Он и мой лучший друг тоже, — Минхо пожал плечами. Джисон грубо ударил его в грудь кулаком, благо, что драться он на самом деле не умел. Было не больно. Было интересно. — Оу. Так в этом проблема? Что он мой друг? Ревнуешь? Вразумительного ответа, кроме как еще пары жалких ударов кулаками, не последовало. Минхо остался крепко стоять на ногах, и Джисон нервно сжал губы. В отчаянии он приложился ладонью к его лицу, думая, что пощечина что-то изменит. Но Минхо был непреклонен. — Угомонись, м? — Минхо схватился за его волосы, оттягивая и запрокидывая голову Джисона вниз. — Я пошутил. Они сидят на диване и, наверное, сосутся. Не нужно к ним идти, милый. — М-милый? — переспросил он сквозь собственное шипение. Минхо ослабил хватку, осознав, что его заносило в опасную колею. Джисон, очевидно, был потерян, и не знал, куда себя деть. Он несколько раз толкнул обеими руками плечи Минхо, но все без толку. В конце концов он проскулил: — Придурок! Отпусти меня, гребаный панк! — Панк? — Да, ты! Неотесанный! Ты меня пугаешь! — видимо, не зная, куда деть свои руки, он зарылся ими в волосы Минхо, старательно дергая за них и заставляя его шею выгибаться. О, этого делать… не стоило? Нет, Минхо это очень сильно понравилось. Даже слишком. Черт, он хотел еще. — С чего ты взял, что я панк? — он рассмеялся, словно какой-то псих, с откинутой назад головой глядя на Джисона сквозь ресницы. — Я правда тебя пугаю? Или ты боишься чего-то другого? — он выпутал свою ладонь, окончательно разворошив гнездо на голове парня, и Джисон тут же перестал тянуть его за волосы. Минхо расположил руки с обеих от него сторон, опираясь на стену за его спиной. — Ну же, не будь как те глупенькие персонажи глупеньких сценаристов. Что ты против меня имеешь? Тот разговор, который между ними завязался о каком-то фильме… название которого уже никто не вспомнит, был чуть ли не самым содержательным за все время их знакомства. Может, дело было в алкоголе, развязавшем язык, но все равно диалог закончился препирательством и, ну… вот этим. Выходило, что они не могли иначе. Но Минхо стало до неприличия интересно узнать, а каково это было бы, — иначе. В приглушенном свете красного неона не было видно смущения на лице Хана, но Минхо знал, что оно там появилось. Потому что Джисон одернул свои руки от его шеи, когда заметил, что они уже расслабленно лежали на его плечах. Он рвано выдохнул и вцепился пальцами в края своей футболки снизу. Минхо видел в его зрачках алкогольное помутнение, но ждал от него разъяснений. — От тебя пахнет мужиком, и вообще… — он не смотрел ему в глаза, вместо этого уставившись куда-то в его шею. — Этот твой байк, твои татуировки, твои увлечения боксом и еще… че ты на себя напялил?.. — в противоречие своим словам он почти отвернулся, глядя куда-то в пол и в сторону. А что он на себя напялил? Минхо любил черный цвет, и он ему подходил. Он любил подчеркивать свои достоинства, поэтому майку надел, облепившую его подкаченную грудь и торс. Крепкие руки и бицепсы хорошо смотрелись без кожанки, да и жарко в ней было. Ему нравилось, и поэтому его штаны, ботинки и даже волосы были черными. Не было ничего лучше черной одежды. Но это не значит, что он был панком, готом, эмо или кем-то там еще. Минхо был просто самим собой. У Джисона это в голове не укладывалось? Или его отталкивала брутальность? Его воротило от мускусного парфюма? Пока он анализировал слова Джисона, тот пробормотал на грани слышимости: — Будто ты гетеро, случайно зашедший в гей-автобус. Минхо усмехнулся. — Я должен предъявить билетик? Последовала заторможенная реакция. Хан медленно перевел удивленный взгляд наверх, хлопая ресницами и пялясь. По нему можно было судить, что он сначала не понял, а потом ка-а-ак понял… и издал смешок. Впервые. Из-за идиотской шутки Минхо. — И как ты мне его предъявишь, дурак? — он вдруг шумно выдохнул через рот, напоминая о высоком уровне алкоголя в своей крови. — Сначала отолью, а потом увидишь. Минхо опустил свои руки и развернулся в сторону кабинок. Ногой он подцепил и открыл болтающуюся на одной бедной петле дверцу, после чего зашел внутрь и оставил дверцу открытой. Оглянулся через плечо, а там Джисон стоял и теребил футболку, прижавшись к стене. Минхо ухмыльнулся, а парень видно было что-то хотел сказать, обозваться как-то, но промолчал. Минхо отвернулся, расстегнул ширинку и непринужденно сделал свое дело. Вокруг были люди. Они заходили в соседние кабинки и умывались в раковинах, но все это происходило где-то за пределами вакуума. Где-то в том мире звучала Born this way Леди Гаги, и кто-то плакал возле входа в уборную, и кто-то его успокаивал. Минхо закрыл глаза и сощурился, — на внутренней стороне век плясали разноцветные пятна. Он закончил, застегнулся, нажал кнопку слива, и так же вальяжно развернулся обратно к раковинам. Остановился рядом с Джисоном, вымыл руки, бросил на него хитрый взгляд, на секунду замер, и затем… прыснул водой в его сторону. Джисон пискнул и прижался еще ближе к стене. — Блять! Капли попали ему на шею и футболку. Он был в ужасе, но Минхо решил его добить, одним шагом сокращая расстояние между ними. — Блять, блять, блять! Ледяные мокрые руки окольцевали шею Джисона, и он непроизвольно дернул плечами, зажимаясь и защищаясь. Минхо чуть сильнее надавил на его шею, ощутив под большим пальцем пульсацию вен и напряженные мышцы. Когда рефлекс сошел на нет, Хан немного расслабился и, в прямом смысле, остудился. Он сглотнул слюну и порнушно приоткрыл рот в попытке сделать глубокий вдох. И тогда Минхо наклонился к его уху близко, специально с щекоткой и придыханием шепча: — Ты такая ванилька, Хан Джисон. Сидишь у окна, пьешь крепкий кофе и думаешь о нем? Минхо чувствовал, как ноги Джисона скользили по кафелю, и как он почти растекался в его руках, теряя опору. Он хватался за его майку, сжимая и разжимая ее в кулаках. А Минхо понимал, что он не так сильно давил на горло, чтобы тот начал терять сознание из-за нехватки кислорода. Власть. Хан протянул бессвязное «да-а», и Минхо решил идти ва-банк. Любой ответ, который не соответствовал его ожиданиям, означал бы конец игры. Например, если бы Минхо услышал чужое имя или если бы Джисон замялся в ответе, то его ждало бы скорейшее возвращение домой и похмельное утро в одиночестве. Ему было очень важно получить подтверждение своих интуитивных домыслов, что скрытая симпатия не была односторонней. — О ком? — он убрал руки с его шеи и потянул за воротник футболки наверх. — О ком ты думаешь? — О т-тебе, — Джисон заикнулся и слегка всхлипнул. Его глаза стали похожи на две блестящие черные бусинки. — Не заставляй меня это говорить!.. У Джисона была возможность смыться, было право сказать «нет» и он мог бы дать любой другой ответ, вместо сопливого «о тебе». Единственное сомнение вызывало только его опьянение, которое делало его более эмоциональным. Но, c'mon, Минхо тоже был изрядно выпившим и уже слабо контролировал себя. Обычно у него не было проблем с контролем, но не тогда. Не тогда, когда Хан начал то цепляться ноготками за черную майку, то поглаживать грудь Минхо сквозь ткань. — Значит, я тебя вовсе не пугаю? — он угрожающе щелкнул зубами возле носа Джисона, словно волк клыкастый, а тот лишь скатывался по стенке вниз пуще прежнего. Весь его вес оказывался в руках Минхо. — Говорить придется. Иначе ты ничем не будешь отличаться от типичного тупого главного героя. Есть ли между нами еще не-до-ска-зан-ность? — он проговорил четко по слогам. — Н-нет… — Тогда скажи, чего ты на самом деле боишься? Или… нет. Лучше скажи, как ты любишь? — Минхо-о, — заныл Хан, крепко зажмурившись. — Я… я люблю г-грубо. Люблю, к-когда… сила и… когда больно, — он открыл глаза, и оттуда вовсю полились слезы признания, и было удивительно то, как легко его оказалось довести до истерики. — О, вот как, — Минхо изобразил наигранное удивление, вскинув брови и характерно изогнув рот. — А что же романтика? — Н-нахуй ее, — он шмыгнул носом и вжался лицом в грудные мышцы напротив, пачкая черную майку. Парень снова оттянул его за волосы от себя, заглядывая в океаны слез. Он издевательски сюсюкался, с жалостью в голосе протягивая: — Такой маленький вруни-и-ишка. Все внутренности Минхо танцевали победный танец. Он наконец-то расколол его, добрался до его сути. Джисон был просто неуверенным и отчасти незрелым, а потому боялся не самого Минхо, но влияния его личности. Наверное, он страшился собственных желаний и предпочтений, потому что не всем было дано сразу принять самого себя вместе со всей этой любовью к острым ощущениям боли, унижения и адреналина. Не всем удавалось принять и заявлять об этом так же просто и открыто, как это удавалось некоторым. Минхо никогда не скрывал своих увлечений. А у Джисона был когнитивный диссонанс, и его мучала дилемма между тем, чтобы окунуться в пучину порочности, и между тем, чтобы остаться «нормальным» примерным мальчиком. Минхо припечатал его к стене, задвинув колено ему между ног. Одной рукой он подтянул его тело вверх, приобняв за талию, а другой продолжал перебирать взлохмаченные пряди. От близости кружилась голова, и он чувствовал сквозь двойной слой одежды очертания привставшего члена. Орган, вероятно, был неприятно зажат скинни джинсами, и его больно заламывало в таком положении. Минхо издал звук умиления по типу английского «aww», когда переместил свою ладонь с волос на голове на его ширинку. Джисон разревелся, комкая в кулаках майку и наблюдая у себя между ног чужую руку. Она сначала слегка надавила, вызывая болезненный стон, а затем обхватила очертания и аккуратно подняла его возбужденный член, направляя по вертикали. Эрекция оказалась плотно зажата под резинкой боксеров и облегающей джинсовой тканью. Минхо еще раз ощупал ее, проверяя на твердость. Игривой интонацией он задал вопрос: — Джисон-а хочет покататься на моей коленке? — Ебаный ты, с-сука!.. — Джисон задрожал, но продолжил смотреть вниз, смаргивая слезинки. — Маленький мальчик не умеет выражать свою симпатию. Он боится показаться таким зависимым, правда? — Минхо поднял его лицо, взявшись за подбородок той ладонью, что до этого была на ширинке. Он высунул свой язык и широко лизнул искаженные плачем губы. Соленые. Кончиком языка он собрал еще немного слез с его щеки. — Ну-ну, ничего страшного. Почему он плачет? Я здесь, чтобы помочь ему. Джисон тяжело дышал. Он неожиданно приластился к ладони, держащей его за подбородок, а затем промычал гулкое «угу». Он опять шумно выдохнул, прежде чем сказать внятнее: — Поцелуй меня… и… п-покатай меня. Покатай меня, п-пожалуйста, Минхо… — Пиздец, да с радостью. Мысль о том, что вокруг ходили другие люди, ничуть не смущала. Вообще-то, наоборот, она заводила. В любой момент сюда могли зайти их гламурные друзья и остаться в гламурном ахуе от увиденного, потому что все знали, что Джисон и Минхо не ладили. И потому он принялся целовать его со всей жадностью, рыча в его рот, когда Джисон снова вплетал свои пальцы в его черные волосы. Минхо придвинулся к нему ближе, сдавливая коленом его пах. Он сопротивлялся рывкам на своих прядях, он отказывался отстраняться от поцелуя, даже когда укус в губу обжог его. Он дорвался, он хотел насытиться и поглотить в себя как можно больше, пока была возможность. Он держал его в своих руках, направлял его лицо так, как считал нужным, слизывая алкогольный привкус с его языка, пока «на закуску» подавались соленые слезы. Просто чудо. Минхо надавил ладонью на поясницу Джисона, толкая его промежность на свое бедро. Он понял, что нужно освободить вторую руку, чтобы обхватить две ягодицы, сжать их, и таскать за них, обкатывая болезненно стоящий член. Джисон сам прогибался в нужную сторону, расширяя площадь соприкосновения и усиливая трение. Минхо сминал его упругие мышцы в ладонях, разводил их в разные стороны, трогал пальцами впадинку сквозь одежду, и слушал задушенные всхлипы. Звуки были как мед для ушей, и он пару раз все же отрывался от его губ, только чтобы услышать эти всхлипы и стоны на полную громкость. В очередной раз с чмоком разорвав поцелуй, Минхо лелеющим голосом произнес: — Такой хорошенький, м-м… Обязательно организуй сходку подписчиков. Я туда точно приду. В костюме школьницы. Хочешь? — Блять, — выругался Хан, запрокидывая голову назад. Его ломало. — Бля-ять, — заныл он снова, когда парень принялся оставлять засосы на его нежной шее, не прекращая жестко катать его на своем колене. Минхо облизывал ее, будто обезумевший без ласки пес, срываясь на укусы. Было ощущение, что слезы не высыхали и докатывались даже до кадыка. Он собирал их языком, не сдерживаясь от того, чтобы стонать в унисон, несмотря на то, что все происходящее было точно как издевательство. И не только для Джисона, но и для самого Минхо: он едва ли получал стимуляцию, когда нога парня слегка задевала его выпуклость в штанах. Но он не жаловался, а брал то, на что было дано разрешение. Все равно то была приятная пытка, потому что благодаря ней в его руках разваливался один, но зато какой, человек. Глаза сами собой закатывались от удовольствия, пока слух утопал в мелодичном плаче. Кожу покалывало и саднило из-за жестких попыток Джисона вырвать все волосы на его голове. Но Минхо это по-прежнему нравилось. Он мог бы катать его вот так целую вечность. Он бы даже согласился на то, чтобы Джисон надавил на его член подошвой своей кроссовки, если бы тот захотел. Минхо был таким фанатом его ног! И еще ему хотелось вновь охладить свои руки в проточной воде, чтобы залезть к нему под футболку и призвать мириады мурашек гулять по горячей коже. Было бы так славно, если бы Джисон запищал испуганно, пока его соски твердели от холодных пальцев, сжимающих их. — Н-не могу!.. Хочу кончить, — Хан уронил свою голову вперед на плечо Минхо, хныча во весь голос. — О-о, это было громко. Джисон-и все услышали. На самом деле, этот клуб был грязным местом. Не они первые, не они последние, кто здесь таким занимался. Здесь и охраны-то не было, потому что тут продавали purple drank, и, в целом, была угроза внезапного прихода полиции. Здесь все было полулегально, так что всем было похуй на двух невменяемых геев, зажимающихся в углу. Скорее, это имело значение для них двоих, потому что кайф разливался по венам от того безумия, что они творили на глазах у посторонних. Джисон хотел кончить. Он, блять, смело заорал об этом во всеуслышание. А Минхо изводил его, до боли сдавливая коленом его достоинство, причиняя страдания, смешанные с наслаждением. Его просьба стала отправной точкой для того, чтобы лишить его всякой нужды. Минхо поцелуями соскальзывал все ниже, а затем опустился одним стремительным движением на колени перед ним. Пока тот находился в растерянности, он потянул его за край джинсов вверх, чтобы парень крепче держался на своих ногах, и сразу после крутанул вбок, чтобы развернуть его спиной ко входу в туалет. Так они поменялись местами, и уже Джисон, сначала почти упав, опирался ладонями о стену, смотря вниз перед собой. Минхо огладил его трясущиеся ляжки с садистическим упоением. Он вжался лицом в его пах, зацепил зубами собачку на молнии, и потянул ее вниз. Через секунду он таким же образом расправился с пуговицей, что уже была готова сама выпрыгнуть из петлицы. Проще простого. Опьяненное сознание Минхо не могло принять тот факт, что поставить Джисона в такое положение оказалось проще простого. Невозможно было поверить, что всего лишь оттяни он резинку боксеров вниз, как перед ним окажется предмет его вожделенных фантазий последних месяцев. С другой стороны, думать было некогда (и нечем), и потому он как умалишенный прилип щекой к прикрытой тканью эрекции. Словно он и правда какой-то осиротевший щенок. Вдох-выдох. Нет, это точно был его очередной влажный сон. Либо кто-то подсыпал ему неизвестное вещество в напиток, и теперь его невероятно крыло. Он коротко взглянул на Джисона, не сумев уловить ничего конкретного. Слишком темно, слишком красно из-за ебаного неона, и потому слишком рябило перед глазами. Минхо зацепился зубами за резинку, нетерпеливо стянув ее как можно ниже. Член сразу же оказался прямо перед его носом, и Минхо не был бы Минхо, если бы не начал измываться снова. — Бедняжка, как ты себя чувствуешь? — он обращался не к парню, а к его причинному месту. Он обхватил член ладонью, мягко поглаживая и успокаивая. — О тебе хорошо заботятся? Не обижают? — он делал вид, будто и впрямь выслушивал жалобы, хотя сам до этого довольно грубо с ним обращался. — С-ука, ты с-сука, Ли Минхо!.. — где-то сверху слышалось нытье Джисона. — Я знаю, твой хозяин такой придурочный. Так тяжело с ним, — он вздохнул и подул теплым воздухом на головку. — А ты красивый. Он прижался с легким поцелуем к уздечке, а затем продолжил надрачивать ему, перемещаясь губами по коже к основанию. Остановившись, он языком принялся выводить непонятные узоры, медленно поднимаясь обратно к уретре. Это контрастировало с наглым и болезненным катанием на бедре, но так было надо. Так было задумано. Джисон вцепился одной рукой в пряди на затылке Минхо, явно не выдерживая глумливой нерасторопности движений. Он неуверенно сжимал и разжимал свои пальцы, очевидно, намекая на нечто бóльшее. Но Минхо в моменте было слишком прикольно изображать из себя конченного дурачка, хотя изначально ему хотелось побыстрее облегчить чужую нужду. — Ой. Что от меня хочет этот семпай? Я никак не пойму, — он плавно водил своей ладонью вверх-вниз, щурясь и пытаясь разглядеть выражение лица Джисона. — Возьми. Возьми его в рот… — дрожащим голосом сказал парень. — Кого? — он крикнул, как будто с той высоты было очень плохо слышно. — Член… отсоси, блять, мне! — истерично проорал так называемый семпай, и Минхо показалось, что кто-то на другом конце туалета все же заулюлюкал. Минхо лишь пьяно хихикнул и увеличил скорость движения своей ладони в несколько раз. Джисон пошатнулся, но все же устоял на своих двух, сильнее впиваясь ногтями в кожу на голове парня. — Н-ну, пожалуйста, сделай это… — он в очередной раз шмыгнул носом, морально опускаясь до уровня умоляющей размазни. Пожалуйста? Минхо вновь замедлился. Словами не описать, как ему на самом деле сильно хотелось попробовать на вкус его член. Вязкая жидкость, вытекающая из него, наверняка была такой тягучей и сладковато-соленой… у Минхо потекли слюнки, и он вдруг вспомнил, что он был голоден и давно ничего не ел. — Минхо-о?.. И опять этот скулеж, щекочущий что-то на задворках разума. Что-то прострекотало у его солнечного сплетения, а потом хлестануло волной в самый низ живота. И еще раз: ему точно никто не вкинул наркоту в коктейль? Тогда почему его так сильно вмазало?.. Тем не менее, это не было похоже ни на один из ему известных видов наркотиков. Будет ли он помнить это чувство на следующий день? Он закрыл глаза и отдал себя во власть текущим ощущениям. Колени побаливали, на фоне гремела клубная музыка, член в штанах изнывал без внимания, а во рту скопилось очень много слюны. Надо было ее куда-то деть, и он, конечно, знал, куда она как раз требовалась. Он проморгался, сплюнул на член, размазал слюну вдоль длины, и положил себе наконец-то головку в рот. Он постукал себя по языку, а затем и вовсе мягко прикусил ее зубами, наслаждаясь резкой болью у корней собственных волос. Джисон чертыхался, а Минхо вбирал в себя глубже, то и дело покусывая кожу, но сразу же старательно зализывая. Главное было, — не задевать клыками уздечку. В какой-то момент зализывания стали превалировать над укусами, а Минхо все больше расслаблял свое горло. Он встречал толчки, помогая самому себе взять как можно глубже. Он любил вот так задыхаться, но со вкусом, пока слюна стекала на пол. Он запрокидывал голову, сквозь невольно подступающие слезы по-прежнему пытаясь заглянуть в глаза Джисона. Нереальная задача. Ничего не было видно кроме мутных красных огней. Оставалось только надеяться, что для Джисона он выглядел красиво, если тот его вообще видел. Минхо обхватил мошонку и слегка поджал ее рукой у основания члена. Так он ускорил весь процесс, чтобы парень быстрее кончил, потому что челюсть, честно говоря, начинала ныть от распирающего давления. Нет, то было приятно, просто оно не могло длиться вечность. Может, будь Минхо трезвым, справился бы лучше. Ему будет неловко признавать это на утро, но в тот момент ему по-настоящему хотелось есть, и поэтому… да, Джисон, вероятно был прав в том, что Минхо надо обходить стороной. Он же извращенец. Ебнутый, которого возбуждают вот эти все «противные» вкусы. И еще слезы и боль от таскания за волосы. Боже, Минхо точно будет прокручивать в воспоминаниях заплаканное выражение лица Джисона и его плач. А можно ли будет повторить все это когда-нибудь? Как и предполагалось, оргазм Джисона не заставил себя долго ждать. Член задергался во рту, и оттуда потоком брызнула сперма. Минхо сжал горло, чтобы не закашляться, но после проглотил без остатка то, что ему предложили. Он задвигал рукой по длине, получая все, до последней капли. Постепенно приходило насыщение, но скорее психическое, чем физиологическое. Ему было вкусно, но Джисон оттянул его лицо от себя. И тогда Минхо увидел, что его ноги по-прежнему сильно дрожали. Все-таки удивительно, как он смог выстоять все это время. В остальном ничего не было понятно. Ресницы слипались из-за слез, уголки губ ощутимо жгло, а в ушах звенело. Внутри эхом отдавались стоны Джисона, которые долетали до его слуха в течение процесса. Те звуки были сладкими. Но Минхо увидел, как перед ним вздернулся край боксеров и застегнулась ширинка джинс. Не успел он опомниться, как теплая ладонь быстро выпуталась из его волос. — П-прости, — нервно кинул в него Джисон. Хан запутался в своих ногах, разворачиваясь на ровном месте. Разворачиваясь? О, он решил по-просту выбежать из туалета, оставляя Минхо в сплошной растерянности. Детский поступок, но, с другой стороны, предсказуемый. Бусины в дверном проеме раскачивались и стукались друг о друга, красиво и символично подчеркивая одиночество Минхо. Пустота. Он вздохнул и принялся аккуратно подниматься с колен. Ноги затекли, а голова кружилась из-за алкоголя. Посмотрел на себя в зеркало, скинул кончиками пальцев остатки слез с глаз и сжал ладонью возбуждение в своих штанах. Мучительно, но это поправимо. Он подрочит себе в одной из туалетных кабинок, проигрывая в воображении этот вечер. Как раз из дальней кабинки у входа вывалились две девушки, широко улыбаясь и хихикая. Та, что была повыше и с кудрявыми волосами, весело показала ему пальцами «L», типа «лузер». Они громко рассмеялись и тоже выбежали, держась за руки, оставляя Минхо наедине с самим собой. Минхо снова посмотрел на себя в зеркало. Считал ли он себя неудачником? Нет. Он ведь только что довел до исступления человека, который на него кидал надменные взгляды. Он выбил из него признание в симпатии и он поиздевался над ним сполна. Может, в некотором смысле, он пока что не заслужил чего-то большего, но он точно не считал себя лошарой. Только все равно было немного обидно. Минхо знал, что Джисон уже наверняка выбежал за пределы клуба. Наверняка он поймает такси, сядет в него, а после обнаружит, что забыл свою розовую шапку на том диване. Минхо горько усмехнулся и достал из заднего кармана свой мобильник. Недолго думая, пользуясь храбростью от опьянения, он напечатал смску, промахиваясь мимо некоторых букв:

«эй любитль романтикм ты как? я тебч прощаю. не отвечай мн сейчас ответь утром. пойдеи на свидание завтра?».

Он отправил сообщение и отложил телефон в сторону; умылся холодной водой и прополоскал рот. Его накрыло приятное ощущение свежести, и дышать стало заметно легче. Пришло новое уведомление, мобильник пиликнул и завибрировал возле раковины. Сердце екнуло. Он тут же посмотрел на светящийся экран: HAN до завтра Минхо улыбнулся. Телефон пиликнул второй раз: HAN блятб я забыл шапку