Их борьба

В Царицыно стоял поздний вечер. В это время каждый занимался своей работой, забыв про покой и сон. Сталин целеустремлённо направлялся в вагон ненавистного противника, но в тот же момент союзника. Отец красной армии, как нередко называл себя Троцкий. Он не спал уже третьи сутки, голова была забита делами, не было место для личных мыслей. Обить белую армию, отстоять фронт, вот что больше всего беспокоило Сталина. Несмотря на успехи, Троцкий находил повод критиковать Сталина и даже диктовать свои требования. Любая встреча Сталина с Троцким ничего хорошего не сулила. Любые диалоги двух соперников с железной волей заканчивались плохо. Однако Сталин осмелился сделать первый шаг для такого, чтобы немного смягчить остриё конфликта. Это было непросто, но для благого дела пришлось усмирить свой пыл. Он думал, как бы поступил Ильич, чтобы сказал на его месте. И такой подход его успокаивал. Ленин был примером и мотиватором для Сталина. Троцкий сидел в своём вагоне поезда, внимательно разглядывая карту, разложенную на столе. Разумеется, он не ждал гостей. Он так же, как, и Сталин страдал бессонницей. Голова казалась тяжёлой, словно внутрь черепа налили свинец. В глазах всё плыло, приходилось сильно напрягать глаза. Усталость и злость буйствовали в нём. Помимо, Сталина были, и другие офицеры, с которыми Троцкий вступал в словесную борьбу, доходило и до расстрелов. Троцкому было плевать на мнение окружающих, так как многие не понимала сути дела. Умом не все доросли до его уровня, по крайней мере ему так казалось. В этот вечер он чувствовал себя единственным борцом против белой армии. Сталин, как всегда находил удачное время для встречи с Троцким. Сталин, остановившись возле двери постучал один раз. Он не ждал ответа, стук был предупредительным. Выждав немного, он вошёл в кабинет Троцкого, нарушая спокойствие. Троцкий в этот момент выронил карандаш. Он не слышал стука, поэтому видеть Сталина в своём кабинете было большой неожиданностью. — Вечер добрый, — сухо произнёс Сталин, убрав руки за спину. Он неплохо скрывал неприязнь к Льву Давидовичу в этот момент. — Я вроде вас не вызывал? — Троцкий не по-доброму взглянул на Сталина. Плечи Троцкого заметно напряглись, усталые глаза переменились и прослеживалась враждебность. Казалось, над Троцким вот-вот надвинется мрачная туча и разразится молния. Сталина такое приветствие не смущало и не пугало. Пробить его на эмоции было крайне трудно. — Напомню, время неспокойное подобные встречи могут быть непредвиденными. Если есть важный вопрос, решать его нужно преждевременно. Голос Сталина был спокойный, он чётко проговаривал каждое слово, даже акцент был не столь заметен. Троцкий был готов ответить что-то едкое, но вдруг осёкся. Ему подумалось, что подобное действие Сталина была провокацией. Сталин мог намеренно выводить Троцкого, выставляя его неадекватным. Ведь Сталин уже завтра напишет обо всём Ленину. — Проходите, присаживайтесь, — слишком наигранно произнёс Троцкий, потирая виски. Не нужно было быть особо проницательным, чтобы заметить, как корёжит Троцкого от присутствия Сталина. Казалось, скажи Сталин ему что-то грубое, он тут же вспыхнет как спичка. На лице Сталина появилась лёгкая, почти незаметная усмешка. Его радовала уязвимость Троцкого, и особенно когда он становился истеричным. Сталин неторопливо прошёл вперёд и сел напротив Троцкого. Разговор их начался о необходимости участия Ворошилова в обороне, и его важном влиянии на армию рабочих. Как не странно Троцкий выслушивал Сталина не перебивая. Впрочем, дело было в том, что Троцкий старался не вслушиваться в слова Сталина. Для самоконтроля Троцкому пришлось выпить бокал вина, да в придачу предложить напиток Сталину. Троцкий не самый лучший актёр. Пока он открывал закупоренную бутылку красного вина, на его лице всё заметнее проявлялось пренебрежение. Было сопротивление безжалостного, пронизывающего взгляда Троцкого с чёрными, холоднокровными глазами Сталина, ощущалось могучее напряжение. Сталин был рад отказаться от предложения выпить, но силы для разговора с хищником ему были крайне необходимы. — Я вас услышал, товарищ Сталин, но не могу ничего гарантировать, — небрежно сказал Троцкий, откинувшись на спинку стула. — Решаем не только мы с вами, прошу заметить, — Сталин оставил свой бокал в сторону, — но ваши старания я оценил. — Ответьте мне честно, чего вы добиваетесь? Вы знаете, что я настою на своём, вам мало в чём уступлю, зачем пришли? — Вы усмотрели в этом что-то негативное? — Сталин прищурился. — Понятно, решили не отвечать, — задумчиво проговорил Троцкий. — всё зависит от ваших намерений, если задумали нехорошее, то и моё отношение соответствующее. Троцкий и сам не заметил, как стал с интересом разглядывать лицо Сталина. Если бы он вовремя подловил себя на этом деле, то не погряз бы в дальнейших страшных последствиях. Вино смягчило его пыл и тормозило его нетерпение. Ему не стоило так приглядываться к своему врагу. Ведь с этого момента, он подметил, что в Сталине было что-то мистическое. Из-за бессонных ночей, легкого голода кожа Сталина стала немного бледной, следы от оспы лишь силуэтно о себе напоминали. Скулы заметно заострились, чёрные подобны тьме глаза, в которых было почти невозможно что-то прочесть. Густые волосы Сталина были слегка небрежно зачёсаны назад. Изогнутые, выразительные брови делали Сталина ещё более мрачным. Серое пальто отлично на нем сидело. Троцкого не так давно заинтересовала готика, что как не удивительно находил в Сталине в этот вечер. Пока Троцкий разглядывал ненавистного гостя, Сталин задумчиво смотрел в окно. Сталин словно дал возможность Троцкому поизучать себя. Ему было любопытен тот факт, что Троцкий никогда ранее так внимательно на него не смотрел. Кроме того он хотел предвидеть дальнейшие действия революционера. — У вас, конечно, много недостатков, но один вам очень вредит, — вдруг заговорил Троцкий, — вам иногда стоит отрываться от влияния Ильича. Это не значит, что его важность должна быть ограничена. Вы должны отделять свои мысли от мыслей Ленина. Да, порой и наставить на своём нужно твёрдо, как вы обычно спорите со мной. Ленин очень умён, но он не так хорошо осведомлен, что происходит на фронтах. Мы с вами можем принимать решения, учитывая всё нюансы. Вы как преданный пес стараетесь угодить. Сталин внимательно слушал Троцкого и прекрасно понимал игру соперника. Троцкий проверял верность Сталина и при этом давил на его лидерские качества. Если он начнет с чем-то соглашаться с Троцким, то это будет означать, что он способен предать Ленина. Само, разумеется, Троцкий не упустить шанс поведать это Ленину. Если Сталин ничего не ответить, то этим подтвердить слова Троцкого, что он преданный пес. — Вы частенько отделяетесь от влияния Ильича? — Сталин чуть приблизил лицо к Троцкому, — я, имею виду, проявляете самоволие. Троцкий плотно сжал губы и с явным неудовольствием посмотрел на Сталина. Если взглядом было возможно убить, то непременно Троцкий бы сделал это сейчас. Как не удивительно Сталин оставался спокойным как удав, немигающим взглядом всматривался в бледно-голубые глаза Троцкого. Сталин же медленно, но точно целился в свою цель вывести Троцкого из себя. Ведь находясь в безумном гневе, Троцкий мог наговорить немного лишнего. Он также отметил про себя, что в таком состоянии Троцкий имел привлекательный вид. Чем-то он напоминал аристократа, эти манеры, надменный вид, ровная осанка. Тяжело было разглядеть в нем большевика. Если бы Сталин верил в ад, то сравнил лик Троцкого с дьявольским. Лукавый искуситель непременно испытает душу грешника. Его холодность сочеталась с обаянием. Троцкий резко встал с места, возвышаясь над Сталиным, как коршун. Любой другой бы насторожился, но Сталин лишь сложил ногу на ногу и выжидающе смотрел на Троцкого. — Любой разговор с вами невозможен, вы дикарь, — грубо проговорил Троцкий, — мы давно могли бы спокойно работать вместе, будь вы хоть немного мудры. Никто здесь, кроме вас, не перечит мне. Ладно бы я ерунду требовал, но здесь вопрос стоит стратегический, далеко не личный. Мы в одной лодке с вами, а вы стараетесь плыть отдельно, чтобы показать свою особенность. Все мы должны действовать в общее благо. Троцкий не мог уже молчать и яростно выговаривал всё Сталину. Он подался эмоциям и не мог это контролировать. Будь он не столь уставшим, возможно, удалось бы избежать беду. — Вы закончили? — Сталин испытующе смотрел на Троцкого. Троцкий разозлился ещё больше, увидев спокойного, непробиваемого Сталина, который лениво встал со стула и направился к двери. — Я небольшой знаток алкоголя, но вино ниже среднего, — вскользь сказал Сталин, повернувшись к Троцкому, — и всё же благодарю за угощение. — Наш разговор не закончен, куда вы пошли? — Троцкий сжал кулаки. — Пользы в нашем разговоре я не вижу, — отчеканил Сталин. — Это потому что вы глупец, — Троцкий двинулся к Сталину, — я делаю всё, чтобы добиться хоть немного взаимопонимания, хотя это вы пришли для разговора. Троцкий остановился в паре шагов от Сталина, выпрямив спину, чтобы смотреться выше его. Лицо Сталина было близко, и Троцкий ощутил какую-то тягу, которую он не мог объяснить. Он жалел, что в его руке не оказалось оружие. Ему в этот момент хотелось всадить пулю прямо в лоб своему врагу. И пусть за это он понёс наказание, лишь бы на этой земле не существовал Сталин. — Вы говорите в неподходящем тоне, Лев Давыдович, — томно произнёс Сталин, внимательно всматриваясь в глаза Троцкого. — А вы заслуживаете другой? — сквозь зубы проговорил Троцкий, — я всё понять не могу, почему вы так невыносимы. Вы слишком преувеличиваете свою значимость, знаний у вас не так много, опыт в военном деле слишком мал, а может, его и нет. Пока Троцкий распинался в своей горячей речи, Сталин смотрел словно сквозь оратора, игнорируя его. Троцкий не мог этого не заметить. — Где же ваше сопротивление? — с лёгким недоумением сказал Троцкий. — Что? — Сталин, приподняв брови, с наивным видом взглянул на Троцкого. Троцкий увидев отстранённость Сталина, не смог себя контролировать, он резко ударил того в лицо. Удар был несильный, чтобы сбить Сталина с ног, но достаточно чтобы разбить ему нижнюю губу. Троцкий мог бы радоваться, что одолел врага физически, но, поняв, что Сталин получил что хотел, совсем растерялся. Сталин тихо рассмеялся, с прищуром поглядывая на Троцкого. — А я всё думал, на сколько вас хватит, — озорно произнёс Сталин, склонив голову набок, — ведь ваши нервы очень хрупки. — Что за игры вы тут устроили? — Троцкий схватил Сталина за грудки. Сталин мог бы с лёгкостью оттолкнуть Троцкого, но его любопытство было сильней, он смиренно опустил руки и лишь с интересом наблюдал. Кровь на губе Сталина послужило активатором для Троцкого. Сочетание алой крови на величественном лице возбудило его рассудок. Один рывок и губы Троцкого накрыли чужие. Никогда прежде, Троцкий не целовал никого так страстно, как своего врага. Его накрыло сильнейшим вожделением и отвращением одновременно. Он ненавидел себя в этот момент, и желал смерти Сталину. И все же горячие, желанные губы Сталина пленили его с головой. Троцкий не мог отстранится несмотря на внутреннюю борьбу. Его руки невольно легки на шею Сталина, он слегка надавил на сонную артерию. Сталин с опаской приобнял Троцкого за талию. Он был крайне удивлён. Он ждал много от Троцкого, но не поцелуй. Через поцелуй они передавали друг другу свои чувства, словами, которые сказать было невозможно. Троцкий будто говорил, как сильно он ненавидит Сталина, сколько раз он хотел его уничтожить, но нет никого другого, кто имел для него такую важность. «Ты мой единственный соперник, которого я желаю» передавал он Сталину. Сталин же отвечал «всё когда-нибудь закончится, останется только один». Он же и разорвал их долгий поцелуй. Теперь он смотрел на Троцкого с каким-то сожалением, которое могло означать, что их диалог закончится трагично. — Жаль, что у нас не получилось договориться, — тихо проговорил Сталин, убрав руки с талии Троцкого. — Видимо, вам стоило родиться другим человеком, чтобы успех этот был, — спокойно сказал Троцкий, пригладив свои волосы. Сталин быстро покинул кабинет Троцкого, оставив того в мучительной тишине. Для них обоих момент был сложным. Сталин не мог отрицать, что Троцкий привлекал его, но и ненависть не отступала. Он надолго запомнит нежные, мягкие губы демона революции. Троцкий не мог отделаться от мысли, что будь Сталин мягче или боле податливым, то, скорее всего, он потерял к нему какой-либо интерес. Он будоражил его сознание, заряжал на любую борьбу, укреплял и мотивировал. Они оба были достойным и неуступчивы, борьба двух лидеров могла бы привести только к катастрофе.