Взаимоподдержка

Они снова сидят за столом. Или не снова? Как вообще можно понять, что они все знакомы? Или каждый видит друг друга впервые? Почему они молчат? Почему не помнят ничего, что было, скажем, вчера? Было ли что-то вообще вчера? Так почему они сидят?.. А что, надо было лежать? Скажем, на какой-нибудь поверхности… Ха-ха. Резко все стало мигать, переливаться перламутровым и звездым небом, будто что-то потустороннее хочет провести связь с реальностью. Где пол, где потолок? Ведь вокруг лишь белым. Бело. Белит. Ай. Глаза щипит. Глаза? Какие глаза? Чьи глаза? Того крайнего в красном? Или… Э-эм… Кто это? Это отгрызок яблока? Левитирующий в пустоте? А не он ли лежал на холодильнике тогда? Когда тогда? Тогда — это сегодня или вчера? Может, вообще в прошлый вторник? А когда они успели провести столько времени сидя, что аж со вторника здесь… Кстати. Они действительно больше не сидят. Они лежат… — Что?.. — недоумевающе и хрустяще крутит утка головой. Было бы очень забавно, если от такого падения он сломал бы себе что-то. О! Лопата. Он ее помнит. Кто он?.. Тот желтый, что ли? Или тот, эм… Почему он тоже желтый, но только какой-то странный?.. Это он помнит? Или он все помнит? А вдруг он вообще неговорящий? — Почему мы… Лежим? — нервно и шелестяще говорит красный парень. Ам, нет. Похоже, его так и зовут — «Красный Парень». Но «Тот Парень» ему больше подходит. Так он выглядит более склизким. Покрытым жижой. Противной. Тоже красной. — Почему такое чувство, что мы кого-то… Ждем? — у Желтого Парня голос более глубокий, не такой искрящийся чем-то пластмассовым, как у Утки. — Очень странно. Такое чувство, что я не могу подняться... — голос расплывается, что становится непонятно, кому он принадлежит. Он будто медленно плавится. Почему жареным запахло? Во всем белом пространстве появляется что-то яркое, до противного светящееся и отталкивающее одним лишь видом. — Ну, и вот тут-то вам и понадобится взаимовыручка! — Барабанные перепонки почти лопаются от такого крика… Чего? Это что, с ними говорит какой-то… Спасательный жилет? Янтарный такой. Нет, оранжевый. Прям кислотный. Что уж лучше вместе с ушами себе и глаза вырвать. — Взаимо… Что? — Утка китообразно мычит, пока его перебивают: — Да, взаимовыручка! Когда есть, на кого положиться, не хочется вспоминать о трудностях! Давайте же! — Как будто из полотков-стен послышалась совсем отдаленная, почти закадровая музыка, пока Жилет начал левитировать — совсем как то яблоко. Кстати, где оно? — в пространстве, а все парни отправились в парк. Лазурный такой. Переливающийся. Но становится только дискомфортнее от этого. — Как же нам помогут в жизни Строчки моей песни? Ты не знаешь, так ведь? Тогда не забывай впредь. Давай, повторяй, Да побольше запоминай! Что такое взаимоподдержка, друг? В-Всем нам нужно помочь! З-Забирайся в понимания круг! А-Остовайся вежливым ко всем! Жилет начал летать между идущими вслед за друг другом парнями, петь, и, о боже, показывать картинки тонущих, умирающих, убивающих людей с подписью «Поддержка». — Постойте, но причем здесь «А», если «Оставайся» на другую букву? — Красный Парень монотонно спрашивает, почти ломая сотканную из ниток шею, когда слышит ужасный крик, произнесенным Жилетом, наверное, из-за того, что его перебили. Даже музыка, кажется, на мгновение остановилась. Но вскоре продолжилась. Причем с новой силой. — И-И помогай, когда скучно совсем! М-Моей помощи отдачу не ищи! О-Остовайся вежливым ко всем! Остовайся вежливым ко всем! Остовайся вежливым ко всем! Остовайся вежливым ко всем! Остовайся вежливым ко всем! — Что происходит? Он сломался? — Утка смотрит на зависшего в воздухе учителя-Жилета, который чуть ли не покрылся паутиной помех. — Может, нам лучше уйти? — Желтый Парень попятился назад. Внезапно вся песня началась заново, а место, в котором завис Жилет, будто вырезали ножницами. Буквально. Там просто была дыра. — Хей, парень, тебе нужна помощь? — Выскакивает из-за куста Жилет. — А? Эм... Я не знаю... Думаю... — Красный Парень замялся, пытаясь подобрать слова, но Жилет перебил и продолжил петь: — Конечно, ведь нужна она всем! Без нее я и кусочка пищи не съем! Парень, ты замарался, тебе нужна поддержка? Утка взглянул на руки, которые были покрыты чем-то тягучим, черным и очень склизким. Но причем здесь поддержка?.. — Конечно, я помогу, нужна лишь салфетка! На руки Утке брошена салфетка, которая впитала черный краситель, и оттого перья стали... Красными... А оттуда на него смотрит что-то потустороннее своими червоточинами... Что?.. — Ведь помощь — это просто! Окрасит весь мир радугой скоро! Почем тревожиться, когда есть ты, Поддерживаюший всех за три версты! Цветочки вокруг тропинки, по которой они шли, начали цепляться клыками за ноги парней. — О, нет, вас снова нужно выручить? Тебе следует пластырь радужный получить! В сторону Желтого Парня кидают розовые пластыри, которые чьи-то руки в белых перчатках клеют ему аккуратно на место разорванных ног до мяса. — Видишь? И важно, что взамен просить не надо много! Ближнему надо желать всего лучшего, Не думать о том, как он мог детей твоих съесть тогда! Обернись назад, но там не оставайся, и неважно, что было вчера! Батареек в запасе больше нет? Желтый Парень оказывается на сцене. На местах наблюдателей сидят Красный и Утка. Боже, что за- Жилет своими кукольными плюшевыми ручками тянется к «дверце» чуть выше живота Желтого Парня, а затем открывает, и там оказывается пусто. Все тускнеет, меркнет, становится меньше. Прям на ладошке хочется уместить. Той ладошке, в белой перчатке, которая заелеила Желтому Парню ноги... — Не беспокойся, друг, на этот случай, У милой ŁəСæлИ есть подмога, получай! Желтый Парень падает. Нет. Проваливается сквозь пол. И оказывается напротив женщины... Нет. Не он. То есть... Нет, это он, но какой-то... Другой. И, тем более, он все видит от третьего лица. Тогда точно не он. Да кто он? Желтый Парень? Другой Желтый Парень, которого он видел? Кто он? Они общаются. Но Желтый Парень не слышит. Слышит лишь завывния и булькания. Будто тот Желтый Парень, который находится за ними, тот, которой наблюдатель, в вакууме, будто намеренно лишен возможности слышать диалог между женщиной и собой-но-не-собой. Не-Желтому-но-все-же-Парню дают книгу! На ней... Э-эм... Желтый Парень, какие-то провода, червяк, батарейка... Рука? Утка, какие-то лианы... Нет! Это внутренности! Опять червяк, монета, но... Кто на ней? ...Почему в голову напрашивается слово «папа»? То есть тот немой Желтый Парень — это его отец? Его так и зовут? «Папа»? А если ему не нравится так называть того Парня? Может, он хочет называть его по имени. Там есть лопата! Он ее видел! Он помнит, как держал лопату в руках, какая она тяжелая, и как он копал землю, которая по консистенции напоминала жвачку. Тягучую и мерзкую. Сознание лопается, как мыльный пузырь, и в следующую секунду он видит со стороны, как его тело за руки тащат за сцену.

ŒƏÆœªëŋb

ŒÆƏРĤŪĆЬ

ŒБƏPĤИČЬ

ØБĘPHИÇЬ

ỌБĖPНИĈЬ

ОБЕРНИСЬ

Что? Обернуться? ...Откуда тут дверь? Ладно. Желтый Парень опускает ручку и открывает дверь. Но там другие парни. Они сидят на диване. И трясуться. От них отсвечивает экраном телевизора. Рядом с ним появляется тот парень с монеты, которого Желтый почему-то называет папой. Он лишь шипит, подобно помехам, и вокруг все резко становится черным. Никаким. Отвратительным. Обсидиановым. А затем они снова сидят за столом.