Дикарка и павлин

Солнечный Рим влюбил в себя Ясмин еще в самолете, когда в иллюминаторе показались его первые крыши. Заслуженное свадебное путешествие, в которое они отправились с Зейном, казалось ей мечтой, сбывшейся случайно, как бы по ошибке. После всего, через что они прошли, это было немудрено. Зейн понимал, что чувствует его жена, ведь и сам не до конца верил их тихому, долгожданному счастью. Однако в силу опыта знал: теперь все будет хорошо. Он об этом позаботится. — Как ты, моя дорогая? — заговорил мужчина, когда самолет приземлился. Крепко, но нежно сжал руку Ясмин. Засмотрелся. Ненароком вспомнил их полет-побег в Бразилию, когда эти хрупкие, изящные женские запястья пленили его впервые. Вспомнил и о том, как в непрекращающейся внутренней борьбе со своими принципами отдернул тогда взгляд, чертыхаясь про себя. Зейн усмехнулся своим мыслям, не без удовольствия признавая поражение: у его логики и рассудительности с самого начала не было ни единого шанса. В конце концов, о каком триумфе разума может вообще идти речь, если на второй чаше весов это дикое, восхитительное создание, имя которому Ясмин? — Хорошо… — расплываясь в искренней улыбке, ответила девушка. — Только вот, ты меня обманул. — Ах, я бы не посмел, — почти не выдавая растерянности ответил мужчина. Но Ясмин уже научилась улавливать даже самые, казалось бы, незаметные эмоции на лице Зейна, поэтому была довольна его замешательством. — А если посмел, то в чем же? Толпа пассажиров уже сновала по салону, торопясь забрать свой багаж и покинуть самолет, так что никто не обращал на пару никакого внимания. Азартная Ясмин не упустила шанса этим воспользоваться, чтобы поиграть с Зейном. — Все дело в том… — начала девушка, слегка приближаясь. Замерев в миллиметрах от мужских губ, она соблазнительно коснулась ворота его рубашки там, где начинались пуговицы. Провела одним пальцем по шее выше, очерчивая волевой щетинистый подбородок. Посмотрела в глаза с янтарным отливом, задержалась в них на мгновение, чтобы эффект от задуманной ею игры получился наверняка. Затем отпрянула, убрав руки обратно на колени, и на улыбке сказала, — Рим прекраснее, чем ты его описывал! Зейн не скрыл ухмылки. Затем потянулся и поцеловал Ясмин. — Моя коварная лисичка. *** Мужчина ловко лавировал между улочками центра, так, будто знал их наизусть. Ясмин всегда нравилось, с какой уверенностью Зейн подходит ко всему, что делает, но теперь особенно. Потому что она была уже не сторонним наблюдателем, подшучивающим над господином Зейном, другом ее отца, а частью его жизни. Его женой. Эти чувства окрыляли. Пара добралась до ресторанчика с говорящим названием “Pasta e Vino”. Здесь, на удивление Ясмин, почти не было туристов, поэтому место было пропитано исключительно итальянским колоритом. Девушке подумалось, что по шкале от “дешево” до “очень дорого” тут, должно быть, дорого вопиюще-непристойно. Приветливая хостес, распознав в Зейне бывалого посетителя, проводила их до дальнего столика. Оттуда открывался шикарный вид на Пьяцца Навона, где стремительно кипела жизнь, в которую Ясмин только предстояло окунуться. — Даже не буду открывать меню, — улыбаясь и откладывая его в сторону безмятежно произнесла девушка. В свете теплого римского солнца она казалась Зейну еще более лучезарной, если это вообще было возможно. — Весьма предусмотрительно, — похвалил он. — Значит, доверяешь моему вкусу? Ясмин засмотрелась на мужчину. Сейчас он был похож на самого настоящего итальянца. Филигранно флиртующего и, надо признать, совершенно обворожительного. — Определенно, — ответила девушка. — Тогда, будьте добры, — не раздумывая ни секунды, произнес Зейн, обращаясь к официанту на уверенном итальянском, — нам две порции вашей фирменной Spaghetti Aglio e Olio и бутылочку frizzanti. Когда заказ был сделан и официант неспешно отправился передавать его на кухню, девушка положила руку поверх руки Зейна. На тонком пальчике красовалось кольцо с большим бриллиантом природного желтого цвета. Взгляд мужчины задержался на нем, затем Зейн мягко, но уверенно накрыл девичью ладошку свободной рукой, как бы окутывая своим теплом с двух сторон. Ясмин таяла от его уверенной мужской нежности. — До сих пор не могу поверить, что сижу здесь, с тобой. Это все как будто мираж, — призналась девушка. — Знаю, — мягко подтвердил Зейн. — Но это никуда не исчезнет, можешь мне поверить. Не хочу, чтобы ты о чем-то тревожилась. Ни сегодня, ни вообще. Мысль о доме внезапно кольнула Ясмин. Об отце, который оправился от болезни и сейчас восстанавливал их усадьбу после погрома местными; о вечно причитающей Зулейке, которая наверняка ему помогала, не жалея сил. Думала и о верном охраннике Джафаре, не раз вытаскивающем ее из передряг, в большинство из которых она с головой ныряла сама… — Тоскуешь? — будто прочитав ее мысли, заботливо спросил Зейн. — Есть немного. Хотя, скорее, просто переживаю о том, как теперь сложится у всех нас судьба. — К тебе она точно будет благосклонна. Уже благосклонна, — улыбнулся мужчина, указательными пальцами обеих рук легонько указывая на себя. Ясмин рассмеялась. — Ну а если серьезно, — продолжил мужчина, — все будет прекрасно, Ясмин. Твои близкие, друзья и семья — все мы в безопасности, благодаря в том числе твоему нежному, справедливому сердцу. Так что не терзай его понапрасну. И не хмурь это прекрасное личико, иначе мне придется выкинуть что-нибудь, “не вписывающееся в мою систему ценностей”, — сказал, подражая Ясмин. — Надо же, Зейн, уже цитируешь меня? — заулыбалась девушка, невольно вспоминая начало их отношений. — Осторожно, рискуешь стать “диким беспокойным созданием”. Зейн рассмеялся своим низким, бархатистым голосом. Как преступно редко она слышала этот восхитительный смех! Что поделать: всегда выдержанный, подобно его любимому напитку, мужчина редко позволял себе распыляться и отпускать контроль. В этой серьезности крылась концентрированная часть его обаяния. И все же, крепкий кофе иногда можно разбавлять водой, если мучает жажда. А Зейн, не стой Ясмин, невыносимо мучался от жажды чувствовать, не скрывая. Впервые в жизни. *** Насладившись обедом и приятной ностальгической беседой, пара отправилась на прогулку по Риму. Ясмин наконец удалось расслабиться и просто насладиться магией города — Зейн читал это в каждом ее мимолетном взгляде. Только ли магией города? Отель, где они остановились, по атмосфере и настроению был очень похож на бутик Зейна. Обилие света и роскоши, приправленное налетом итальянского изящества, вызвало у Ясмин неподдельное восхищение. — Зейн, это просто потрясающе, — произнесла она, в приятном волнении схватив мужчину за руку, — я даже боюсь себе представить, сколько здесь стоит номер! — Храню легкую тень надежды, — обреченно выдохнул Зейн, — что когда-нибудь моя жена перестанет переживать о финансовой стороне всех вопросов. Красноречивая реакция девушки послужила ему ответом. — Ты что, только что закатила глаза? Ничего не сказав, хихикающая Ясмин зашла в лифт. “Ну что за дикое создание”. Зейн последовал за ней. Нажав кнопку самого верхнего этажа, мужчина снова приготовился к расспросам. Но, к его удивлению, девушка только победно заключила: — И, конечно, ты забронировал самый люксовый люкс среди всех люксов! Зейн не ответил, хищно посмотрев ей прямо в глаза. В них читался назревающий ураган. Взгляд говорил: “Ты доиграешься, Ясмин”. Но ее это только сильнее раззадоривало. Едва кабина лифта остановилась на нужном этаже, мужчина быстро сунул карту-ключ в зубы, подхватил девушку на руки и под ее протестующе-смеющееся “Зейн!” быстрым шагом направился к номеру. В суете, возле самой двери он выронил ключ, чопорно выругавшись. Ясмин стала хохотать еще сильнее. Тогда Зейн закинул ее к себе на плечо, как будто девушка абсолютно ничего не весила, освободив себе тем самым одну руку, и поднял злосчастную карточку. Приложил. Ураган дозрел. Хлопнув дверью, Зейн не разуваясь направился внутрь номера. Напрямик туда, где находится спальня. Аккуратно скинув с себя Ясмин на широкую кровать, мужчина с упоением посмотрел на нее сверху вниз. В его глубоких карих глазах она разглядела какие-то новые, будоражащие ее грани Зейна, о которых вот-вот предстояло узнать. Он небрежно поправил выбившиеся из укладки волосы, помедлил. Затем хищно прыгнул к примостившейся на белом постельном белье Ясмин, накрывая ее собой. Прижал весом своего тела, опираясь на сильные руки. Ее тут же окутал соблазнительный дурман древесно-сладковатого парфюма. Казалось, он был неотделим от этого мужчины. — Ну как, все еще хочешь позакатывать свои прелестные глазки? — сказал, жадно рассматривая лицо девушки, словно ища в нем ответ. — Похоже, мне нужно делать это почаще, — томно сказала она, легонько касаясь приятной мужской щетины рукой. Эта прожигающая откровенность подняла в Зейне какие-то глубинные эмоции. Он осторожно повернул свою голову в сторону руки девушки. Прикрыл глаза, вдыхая аромат тела Ясмин. Умопомрачительный, притягательный, такой сладкий… Нет, этого ему мало. Приоткрыв рот, он нежно провел нижней губой по тыльной стороне женской ладони до самых кончиков изящных пальцев, пробуя их на вкус языком. Это легкое, но такое интимное, рушащее все преграды движение запустило целый парад мурашек по телу Ясмин. Она с благоговением и присущей ей нежностью очертила контур чувственных мужских губ, ощущая нарастающую волну желания внизу живота. Зейн больше не хотел ждать. Он впился в губы Ясмин сразу жарким, горячим поцелуем. Щеки девушки моментально вспыхнули, словно пламя свечи. Мужчине даже не нужно было ее видеть, чтобы это понять. Он чувствовал, знал все реакции ее тела на его близость. И он желал прочувствовать самую сладостную из них. Насилу оторвавшись от ее губ, Зейн сорвал с них тихий, но требовательный стон. Это вернуло ему самообладание, заставив помедлить. Мужчине совершенно необходимо увидеть, насколько сильно Ясмин его хочет. С явным наслаждением Зейн приподнялся над ней, стал не спеша расстегивать рубашку. Он, как опытный любовник, несомненно знал, как доставить девушке удовольствие. Но еще больше он знал о том, как с юным, неопытным разумом работает предвкушение. Ясмин нетерпеливо потянулась, чтобы помочь ему наконец избавиться от ненужной одежды. И Зейн, конечно, разрешил ей помочь. В конце концов, кто он такой, чтобы что-то ей запрещать? Руки девушки перестали ее слушаться, и он ласково их откинул. Сбросил рубашку, наскоро расстегнул ширинку. Затем занялся платьем Ясмин. Белье полетело следом. Что она с ним творила, было известно ему одному. Искушенный опытом мужчина не мог и помыслить, что когда-нибудь будет испытывать такое первобытное удовольствие от вида обнаженной женщины. Своей женщины. Но не только она познавала с ним новые ощущения — с этой девушкой для Зейна будто бы тоже открывался какой-то иной, неизведанный им мир. Мир, имя которому Ясмин. Мужчина припал к ее шее. Больше не нужно было осторожничать, бояться, что кто-то увидит следы его страстных касаний. Он бездумно целовал ее, прикусывая тонкую, нежную кожу. Она была его. И это абсолютное знание отдавалось сильным напряжением внизу. Именно туда потянулась рука Ясмин. Ее тоже больше не душили сомнения — этот мужчина принадлежал ей. А значит, она будет трогать его так, как уже давно этого хотела. И этим уверенным касанием его плоти она сорвала низкий, грудной стон Зейна прямо себе в шею. Он вернулся к ее губам. Жадно их раздвинув, глубоко запустил язык. И, следуя примеру девушки, потянулся к низу ее живота. — Ясмин, что ты со мной творишь… — на выдохе проговорил Зейн, ощущая, что пальцы утонули во влаге. Ее влаге. — Зейн, прошу тебя… — бессвязно лепетала девушка, выгибаясь под его скользящими уже внутри пальцами, — не мучай меня, я тебя хочу. И Зейн беззаветно сдался. Четким, отработанным движением он исполнил ее просьбу. Ясмин тут же вскрикнула от резко пронзившего удовольствия, сжалась. — Тише, тише, — нежно шептал мужчина в самые ее губы, окутывая лицо и плечи Ясмин кольцом своих сильных, ласковых рук. Больше всего на свете ему нравилось делать ей приятно, и он всегда старался растянуть в первую очередь ее удовольствие. Поэтому задвигался плавно, спокойно, даря девушке головокружительное ощущение полноты. Ясмин не знала, каким оно могло или должно быть, но что-то подсказывало ей, что даже здесь Зейн превзошел все ожидания. Этот мужчина мастерски владел своим телом, которое природа, к тому же, еще и щедро наградила. Чувствуя, что девушка под ним начала смело поддаваться навстречу, Зейн поднялся, встав на колени. Закинул одну ногу девушки себе на плечо, оставил жаркий поцелуй на стройной лодыжке. И наконец ускорил темп. Быстрые, мощные толчки заставили Ясмин прикрыть глаза. Она растворилась в наслаждении, которое ей беззаветно дарил Зейн. Мысли о нем выбили из головы все остальное, позволяя забыть даже то, кто она такая. — Зейн… — шептала в беспамятстве его имя, — Зейн… — Я здесь, мое наваждение, — отвечал ласково. — Я люблю тебя, Зейн… — Я люблю тебя, Ясмин. Три слова, которые в момент физической близости дарят самые сильные эмоции. Они проносили два слившихся в испепеляющей страсти тела сквозь безграничные марокканские пустыни напрямую к долгожданному оазису. Слыша все более громкий, нарастающий в своей частоте стон Ясмин, Зейн потерял рассудок. Он уже не контролировал движения — им обоим это было не нужно. Глубокие толчки, вжимаемые девушку в кровать, заставляли мужское тело покрываться праведной испариной. Капелька пота стекла по шее, направляясь ниже, к мускулистой груди и кубикам пресса. Зейн знал, что может продолжать так еще долго, но не имел права даже в этом оставить Ясмин одну. В близящемся пике удовольствия их непременно должно быть двое. Мужчина резко вышел. Сильные руки мгновенно перевернули девушку на живот. Его губы стали оставлять хаотичные влажные поцелуи на спине Ясмин. Одной рукой он некрепко взял ее за шею, заставив немного выгнуться. В этом действии крылось и еще одно желание: он непременно хотел видеть ее чувственное, изможденное столь приятным для обоих занятием лицо. Снова даря ощущение полноты, мужчина сорвал с горла Ясмин затяжной громкий стон. Внутри нее стало невообразимо влажно и узко. Поэтому Зейн безоговорочно последовал примеру девушки. Оглушительная, желанная вспышка застала их одновременно. Нависнув сверху, мужчина припал к женской спине и глухо простонал. Этот звук был вторым любимым для Ясмин после его смеха. А может, теперь уже первым? Ее тело неконтролируемо задрожало, ноги отказывались слушаться. В ту же секунду Зейн перелег на бок, притянул Ясмин к себе, крепко и нежно окутывая своими объятиями. — Все хорошо, — шептал в самое ухо, успокаивая, — я рядом. *** Убедившись, что Ясмин пришла в себя и расслабилась в его руках, мужчина спешно сходил за водой. Протянул девушке. Сделав пару глотков, неожиданно для самой себя девушка засмеялась. Зейн взял стакан из ее рук и осушил его. С интересом взглянул на Ясмин, ожидая, что она сейчас скажет. — Хорошо, что я очень долгое время не знала, каким может быть господин Зейн, — немного потемневшим от удовольствия голосом, удовлетворенно произнесла девушка, — Иначе это знание обязательно бы толкнуло меня на грех. — Вот как, — ухмыльнулся мужчина, играя пальцами в копне ее волос. — Что, даже не будешь меня сейчас отчитывать? — на улыбке спросила девушка. — Сейчас у меня совершенно другое настроение. Но я обязательно отчитаю позже, чтобы совсем уж не рушить твое представление обо мне. Ясмин поднялась на локте, повернувшись к Зейну. Запустила руку блуждать по его крепкой, взмокшей груди. Поймала взгляд. Пылкий и одновременно нежный, он заполнял собой не только мысли девушки, но и пространство вокруг. Так, что она не видела больше ничего. Никого. И никогда больше не захочет увидеть. — Ты удивительный мужчина… — ласково прошептала Ясмин. — Мой единственный. Зейн потянулся, нежно накрыл ее губы своими. — Хоть и был немного колючим ко мне по началу, — продолжила мысль девушка, отрываясь от поцелуя. Ясмин не была бы собой, если бы не ее взбалмошное желание говорить все, что думает. И мужчина любил это в ней. Такая искренность, вне сомнения, заслуживала ответной честности. — Знаешь, — задумчиво начал мужчина, — я всегда считал, что умею продумывать шаги наперед, предугадывать события. В конце концов, именно по этой причине мне удавалось долгое время оказываться практически в одном ряду с сильными Сефера. Рядом с твоим отцом. Но я ни за что и никогда бы не догадался, куда заведет меня эта дорога. — Ты забыл сказать “кривая”, — ехидно ответила Ясмин. — Выходит, даже рациональный, анализаторский ум господина Зейна иногда терпит просчеты? — Я бы это так не назвал, — ласково сказал он. — А как бы назвал? — Подарок судьбы, о котором я уже давно не смел мечтать. Признаться, я вообще забыл, каково это — мечтать. — Знаешь, а ты ведь всегда казался мне циником до мозга костей. Со своим вот этим вот снисходительным “Ваша непосредственность вас не красит, Ясмин”, “Вы очаровательны в своем упрямстве, Ясмин”, “Я знаю все обо всем лучше вас, Ясмин”, — подражая Зейну, игриво ответила девушка, оглаживая его торс пальцами. — Я такого не говорил, — парировал он, щурясь в своей привычной манере, когда ему что-то не нравилось, — по крайней мере, последнего точно, — ухмыльнулся. — А вот ты, как я посмотрю, все также остра со мной на язык. — С тобой невозможно иначе, — искренне улыбалась девушка. — Вошло в привычку с тех пор, как я пыталась пробить твою оборону надменного спокойствия. Твои чувства ведь до самых последних пор оставались для меня загадкой! Мужчина помедлил с ответом, явно обдумывая, стоит ли говорить то, что он собирался. — Подозреваю… О нет, я даже уверен, что сильно пожалею о том, что сейчас скажу, — усмехнулся своим мыслям Зейн, — И тем не менее. Ни для чего в жизни и в работе мне не требовалось прикладывать столько усилий, Ясмин, сколько пришлось для того, чтобы сдерживать чувства по отношению к тебе. Огонёк в её глазах вспыхнул сразу. Взгляд как будто говорил: «Вот ты и проиграл, Зейн». А он был только рад капитулировать перед этой юной, своенравной, но уже самой настоящей женщиной. — Ты даже не пытаешься скрыть ликование, — повел бровью мужчина, улыбаясь. — О, я не имею привычки прятать свои эмоции, — уколола Ясмин, используя новую, столь приятную информацию от Зейна сразу против него, — это ведь по твоей части. Знакомый, пристальный взгляд, читающий её натуру, как самый интригующий приключенческий роман. И, как всегда, логичное умозаключение, между тем говорящее о чувствах гораздо больше, чем любые слова любви: — Невоспитанная дикарка. — Павлин, — ехидно парировала Ясмин.