Hurts Like Hell от Fleurie & Tommee Profitt
Дыхание все еще не хочет восстанавливаться. Грудная клетка скачет будто Чифуя пробежал марафон, однако это всего лишь сон. Страшный сон. Ему снится улыбающийся Баджи, смеющийся Баджи, дерущейся Баджи, умирающий Баджи. И так уже на протяжение двух недель. Солнце еще не встало, а часы показывают двадцать минут пятого утра, но Чифуя уже не уснет. Сегодня он снова будет клевать носом целый день, а на следующее день опять проснется от кошмара. Занавески развивает легкий ветер, — он снова забыл закрыть окно — из-за которого Мацуно не хочется вылазить из-под одеяла, ёжишь от прохлады. Тем не менее покрывало укрывающее его тело кажется тяжелым и заставляет лишний раз переводить дыхание в каком-то неведомом страхе. Ступни соприкасаются с холодным полом, а одеяло полностью откидывается. Мацуно чувствует, как тело сжимается от непривычной прохлады, и быстрее встает с постели, закрывая створки окна. Небо все еще укрыто темной пеленой ночи, но звезд не видно из-за вечных рабочих уличных фонарей. Район будто спит, но Чифуя знает, что буквально за несколькими улицами Синдзюку и не засыпала. Люди уже бегут или только возвращаются с работы, либо каких-то тусовок. Парень не хочет заострять в своей голове тему жизни и зачесывает влажную челку от пота, которым он покрылся благодаря кошмару. В ванной всё, как и обычно, но Чифуя давно уже знает, что ничего уже привычного не будет. Он рассматривает свое отражение, чувствуя великую усталость, но сон никак не идёт. Небольшие синяки под зелеными глазами не хотят сходить даже после умывания холодной водой. Тяжелые капли бегут под ворот футболки, полностью моча его, однако парню это не мешает. Зубная щетка голубого цвета привычно ложится в ладонь, но взгляд Мацуно прикован еще к двум в стаканчике: черной и розовой — одна матери, другая Баджи. Кейске не часто оставался у него с ночевкой, но Чифуя не поленился купить еще одну щетку, чтобы друг не уходил от него с вонючими зубами. Мацуно невольно усмехнулся, но быстро осёкся. Так продолжалось на протяжение двух недель, Чифуя смотрел на зубную щетку Баджи, в голову всплывали нелепые моменты с ним, а после Мацуно твердо разбивался об асфальт — ведь Кейске мертв. Однако щетка все еще на месте, рука никак не поднимается выкинуть. Быстро умывшись, Чифуя скидывает с себя шорты с боксерами и мокрую футболку, вставая под душ. Вода совсем чуточку бодрит, однако усталость не уходит. Закрывая глаза, ему не хочется их открывать, но долго держать веки закрытыми нельзя, ведь в голову сразу лезут страшные мысли. Мацуно вспоминает тяжелое тело Баджи на коленях, красную вязкую кровь на руках, которая до сих пор ощущается на ладонях, и последние слова своего — своего капитана? товарища? друга? или может ориентира? Но это не важно. Чуфуя открывает глаза и соприкасается лбом с холодным кафелем. Баджи настоящий придурок. Как можно умирать со слезами и улыбкой одновременно? Кейске старался идти наравне со всей Тосвой, однако этот парень никогда мозгами похвастаться не мог — ведь он всегда шел рядом со своими товарищами, даже стараться не нужно было. Пытался не расстроить свою маму, сидел иногда до ночи в обнимку с учебниками, чуть ли молитвы не начиная читать, однако заставил Рёко-сан плакать громче всех. Мацуно резко выключает горячую воду, напрягаясь и зажмуривая глаза до боли. Холодный душ скорее не облегчает, а сильнее раздражает еще не зажившие синяки, однако это заставляет на время отвлечься от колючих душераздирающих мыслей. Полностью закручивая кран, Чифуя берет чистое полотенце и наспех обтирает свое тело, надевая чистое белье и шорты. Мать снова на ночной смене, так что парень не боится разбудить кого-нибудь и обычно шагает в сторону кухни, которая встречает его со своей тьмой, взъерошивая по пути мокрые крашеные волосы небольшим полотенцем. Чифуя хочет включить чайник, но в последний момент решает проверить наличие воды. Чайник оказывается пуст, но скоро наполняется холодной водой, и ставится на место. Прибор сразу загорается голубым светом. Как только Мацуно хотел взглянуть в окно и отодвинуть шторы, нечто пушистое и громко мурчащее начало тереться об ступни. Чифуя смотрит на Пик Джея, ожидая писклявый возглас голода и требования еды. Кот громко мяукает, разрушая утреннюю тишину вместе с кипящим чайником, парень быстро достает корм из верхней полки над раковиной, насыпая в миску. Утром все звуки кажется через чур громкими: хрустящий кошачий корм, бурлящая вода в чайнике — от всего хочется вскрыть черепушку и заставить себя оглохнуть хотя бы на время. Скорее это уже от усталости и недосыпа.Hijo de la Luna от Mecano
Мацуно отодвигает плотные шторы на кухне. Солнце только встает, окрашивая небо в оранжевый цвет. Фонари все еще горят, но Чифуя за две недели такого раннего подъема уже выучил, что буквально через минут пятнадцать их уже выключат. Облокотившись голой спиной на холодные дверцы холодильника, по телу бегут мурашки, но парень не обращает на это внимание, полностью сконцентрировавшись на улицу. В голове всплывает почему-то образ Боа Баджи. Эти волнистые черные волосы, с отливом красного дерева, черные глаза, которые укутывают длинные ресницы — совсем непохожие на Кейске — и длинные словно лезвия клыки, которые она скалит не в угрожающей улыбки, как её брат, а в предупреждающем оскале. Боа странная. Она никакая. Они с Кейске были двойняшками, однако отличались как небо и земля. Боа ходит тихо, когда Кейске топает словно, хочет походить на слона. Боа необщительная, на всех смотрит с недоверием, когда Кейске разговорит мертвого и заставит плясать под свою дудку. Боа блеклая туча на сером небе, Кейске же яркое солнце среди чистого небосклона. Они похожи — но только внешне. Чифуя отрывает взгляд от окна, выходя из своих размышлений, слыша как закипел чайник. Достав чистую большую кружку с дурацкой надписью «из этой чашки пьет самый крутой парень», Мацуно засыпает три маленьких ложек кофе, не добавляя молока. Он никогда не любил крепкий кофе, однако сегодня тяжелый день и его цель не свалится с ног к обеду. Достав из холодильника моти, парень сел за стол, беря горячую кружку за ручку. Напиток обжигает язык и горло, но он не морщась делает еще один глоток, чувствуя горчинку. С момента смерти Баджи прошло две недели и только сегодня будут похороны и поминки. Дело почти закрыли и разрешили забрать тело. Судьба Казуторы тоже будет решаться уже через трое суток — по словам Рёко-сан, которая идет на суд. Чифуя по какой-то причине вспоминает, что Кейске и Боа ненавидели друг друга. Хотя это громко сказано, двойняшки просто игнорировали существование друг друга, даже живя в одной комнате. Мацуно частый гость в доме Баджи с двенадцати лет, однако с Боа они никогда не разговаривали, а видел он её раз десять. Девушка не любила друзей брата, хотя кажется она вообще людей не любила. Боа никогда не смотрела в его сторону, никогда не пыталась заговорить, и мало попадалась на глаза. Чифую её немного даже жаль. Боа появилась в доме Кейске через полгода после знакомства Чифуя и Баджи. Мацуно, приходя к другу в комнату, всегда удивлялся второй свободной кровати по правой стороне, однако вопросов не задавал, пока Кейске сам не рассказал, что у него есть сестра близнец в городе Саппоро. Девочка живет с отцом и мачехой с трех лет — с момента развода родителей. До переезда с Сибуи в Сидзюко Рёко-сан и Кейске, Боа жила с ними с шести до девяти, но мать отправила дочь обратно к бывшему мужу, оставив койку на всякий случай. Короче говоря, футболили девочку взрослые как ненужную игрушку, перекладывая друг на друга ответственность. Кейске честно сказал, мама не любит Боа, потому что она девчонка, а отец пытается наладить свою личную жизнь, которая не склеивается из-за бремени в виде ребенка. Да и Баджи особых чувств к двойняшке и к отцу не питал, не общались они попросту. Боа переехала к Кейске неожиданно. Их отец решил свинтить в Китай со своей новой пассией, а дочь отправил к бывшей жене, поставив перед фактом. Чифуя тогда решил забраться к другу в окно по пожарной лестнице, позвав гулять, но наткнулся на очень похожую на Баджи девочку, сидящую на ранее свободной кровати. Она либо не заметила Мацуно, либо проигнорировала, но так и не отвела взгляда от стены напротив. Боа была хмурой, сколько её помнит. Толи черты лица у неё такие, толи зла она постоянно — непонятно. Чифуя как поднялся, так и решил уйти незамеченным, подумав лучше позвонить Кейске. Если Рёко-сан и ругала Кейске, то она же и покупала ему одежду, компьютерные игры, манги и давала наличные расходы. Боа же в доме будто не существовало. В городе можно было встретить Баджи с мамой, но никогда не с дочерью. Кажись только единицы знали, что у женщины есть второй ребенок. Когда Чифую приглашали на ужин, то за столом сидели только трое. Мацуно даже периодически забывал, что у Кейске есть сестра, тот резко мрачнел и хмурился, но причину не говорил — наверное сам небось забывал. Мацуно и не заметил, как кофе уже допито, а моти были съедены. Пик Джей уже убежал, а от кошачьего корма остались жалкие крошки. Включать свет не было смысла, ведь солнце, несмотря на ранний час уже полностью встало, ослепляя яркими лучами. Никакого дождя или темных грозных туч не будет в день похорон, они же не в манги, чтобы незаметно лить слезы под каплями ливня. Но лучше так, чем Хагибис, из-за которого снова бы пришлось переносить прощание с Кейске. Прощания в доме Баджи не будет, ведь тело после смерти находилось в морге, вплоть до позавчерашнего дня. Рёко и Боа уже кремировали Кейске и будут проводить сразу ритуал в храме для благополучной дороги мертвой души в загробный мир, следом идет погребение, а после поминки уже в квартире Рёко-сан. Чифуя всё еще не верит, что последнее воспоминание о Кейске были его бледные губы окрашенные алой кровью. Не верит, что Кейске больше не будет лупить его, громко смеясь. Не верит, что жить придется без Кейске. Мацуно поднимается со стола, убирая пустую упаковку из-под Моти и грязную кружку, и идет в сторону гостиной, включая телевизор. Стрелка часов только подходит к семи, когда до прощания пять часов. По телеку совершенно не было чего смотреть, либо скучно, либо Чифуя уже пересмотрел одну и туже телепередачу по несколько раз, пришлось остановиться на прогнозе погоды. Чёрный линяющий комок счастья выполз из ниоткуда и, запрыгнув на диван рядом с хозяином, начал тереться об колени, удобно на них устраивавшись. Первую неделю Пик Джей всегда словно искал Баджи, постоянно мяукал и бегал по квартире, наверняка не раз сбегал по пожарной лестнице в — теперь — комнату Боа. Однако после, будто поняв, что его хозяину это причиняет еще больше боли, заставляет все больше сжиматься и трескаться его сердце, перестал. Этот кот всё так же свободолюбив, но всегда возвращается, ложась ночью над изголовьем Мацуно.Mind Over Matter от Young the Giant
На экране телевизора молодая девушка говорила, что всю неделю в Токио обещают теплую и яркую осень, холодный ветер будет обходить их стороной, а японцы всё так же могут не отказываться от легких рубашек и юбок, но Чифуя уже не слушал, на автомате поглаживая взъерошенную шерсть своего питомца. Мацуно почему-то вспоминает, как он с Баджи обедали на крыше в одиночестве. Кейске всегда делился со своим вкусным и разнообразным бэнто, потому что у Чифуя обеда, как кот наплакал. Баджи постоянно готовила еду Боа, когда Чифуя, из-за занятости матери, собирал себе ланч сам — если собирал. В комнате Кейске всегда чисто — даже на его половине. Одежда отстирана от чужой крови, а форма Свастонов заштопана — с учетом того, что Чифуя не припомнит, как Баджи обращался с этой проблемой к Мицуи. Только сейчас Мацуно понимает, что Кейске, что Рёко-сан никогда бы не занимались этим. В голове всплывает момент, когда Кейске тащит Чифую в школу Боа, которая на больничном. Боа училась в другой школе, в единственной, где приняли её в середине учебного года после неожиданного переезда. Баджи тогда большей половине класса накостылял морально и физически, потому что заметил синяки на запястьях и предплечьях сестры. Было неудивительно, что Боа могли обижать в коллективе из-за её нелюдимости, но Кейске это не волновало, угрожал всем и каждому, что хоть кто-то на сестру не так посмотрит, будет глаза свои, как и кости, по полу собирать. Мацуно это удивило, но всё быстро забылось на фоне уличных драк и собраний. Может Кейске и Боа вовсе не игнорировали друг друга, а заботились по своему? Может Баджи просто не успел передать последние слова сестре? Телефон Мацуно зазвонил в его спальне, принудив кота недовольно соскочить с колен из-за дерганий хозяина. На экране телевизора уже шла какая-то дорама — и похоже довольно давно. Стрелка часов перевалила за десять, заставив Чифую впопыхах подняться к себе. На телефоне было два пропущенных от Такемичи, парень стал быстро перезванивать, чтобы предупредить, что он хотя бы не спит. — «Ты чего не отвечаешь?» — Недовольно пробурчал Ханагаки. — «Только не говори, что проспал». — Ага, проспишь тут. Чифуя уже выработал себе режим просыпаться среди ночи и не спать больше. — Нет. Порядок. Просто на кухне был. — Устало протараторил парень, садясь на кровать и взъерошивая уже сухие волосы. — «Так же встречаемся у станции?» — Уточнил Такемичи. — Да, увидимся. — Чифуя сбросил вызов и обреченно выдохнул. Уже не впервые он мог уставиться в одну точку и забыться в пространстве и времени, проведя сознание в своих размышлениях. Мог опоздать на уроки, либо вовсе не уйти с них до позднего вечера, смотря в окно. Забыть сделать, либо купить что-то. Игнорировал всех невольно, совсем не обращая ни на кого внимания.
Way Down We Go от KALEO
Мацуно встал с койки и подошел к шкафу и открыл дверцы. Взор пал на классический костюм, который недавно купила ему мама — вовсе не для какого-то торжественного события. Обычные черные брюки, пиджак и галстук с белой рубашкой. Чифуя ни разу такого не носил, в детстве мечтал только надевать костюмы будучи пилотом, но видимо не судьба — ни в профессии, ни в предназначения костюма. Надев брюки и рубашку, Чифуя стал завязывать галстук, снова невольно переносясь в события за несколько дней назад. Его сон был хрупким после смерти Баджи, но кажись проснулся в ту ночь не только он, но и все соседи. Кто-то ругался на верхних этажах, все больше и больше повышая голос. Мацуно открыл створки окна, чтобы дать проветриться тяжелой голове, но стал нехотя свидетелем в неприятной ругани. — Я же сказала, что не хочу, чтобы они были на похоронах Кейске! Никого там видеть не хочу из этих убийц! — Чифуя вздрогнул от упоминания погибшего друга, так и не поняв, кто кричал. — Это его друзья! Он бы хотел, чтобы они его проводили в последний путь! Я вообще не спрашиваю твоего мнения, дрянная девчонка! — Это точно была Рёко-сан, тогда… — Его пырнули! — Снова заорала, срывая голос… Боа. Мацуно никогда не слышал голоса сестры Баджи, однако не думал, что услышит в таких обстоятельствах. — Его убили из-за них! А потом он решил пырнуть себя! Что это за друзья такие?! Объясни! Может я что-то не понимаю?! Почему детские разборки закончились поножовщиной?! Ты же его мать, скажи мне! Объясни! — На этом всё затихло. Тогда не смогли больше уснуть ни он, ни его мама. Пили всю оставшуюся ночь чай, в тревожной тишине. Тогда даже Пик Джей не спал у изголовья Мацуно. Чифуя несколько раз моргнул, рассеивая мутную пелену в глазах, и уставился в зеркало. Он так и не смог завязать галстук, застыв в одном положение. Время показало, что парень простоял так пятнадцать минут. Мацуно резко разозлился и начал агрессивно затягивать галстук. Да кто это Боа такая, чтобы их на похороны Баджи не пускать?! Да даже Муто был ближе к Кейске, чем она! Они его семья, а тут просто девка, которая никак кроме крови с Баджи не связана! Она хоть знает, что её брат обожает лапшу?! Какими он резинками для волос пользуется?! А то, что с Майки они знакомы с пяти лет, она в курсе?! Закончив с галстуком, Чифуя сорвал с вешалки пиджак, схватил телефон и чуть ли не вылетел с квартиры. Хлопнув собственной дверью, парень закрыл все замки и быстрым шагом направился к станции метро, где ждал его Такемичи. Дыхание быстро сбилось из-за быстрой ходьбы, либо из-за бурлящих негативных эмоций. Всю дорогу проклиная и матеря Боа, Мацуно уже бежал до места встречи, заставляя людей оборачиваться на него и странно коситься. Солнце пекло, и парень решил сбавить пыл, чтобы не помять костюм. Грудная клетка всё также ходила ходуном, и хмурый Чифуя сильнее сжимал кулаки, оставляя полумесяцы на ладонях. Пиджак, висячий на изгибе локтя, помялся, Мацуно пытался его нервно выпрямить, но выходило из рук вон. Ноздри расширялись все больше, даже гневная жилка появилась на лбу. Чифуя никогда не был так зол! После всей этой церемонии, он такую взбучку Боа устроит, что мало не покажется. С чего она вообще решила, что знает Баджи лучше, чем они?! Вдалеке уже был виден силуэт Ханагаки в идентичном костюме, как и у Мацуно. Такемичи нервно посматривал на ручные часы и хотел уже достать телефон, когда увидел друга. — Ну ты чего так долго? — Взвыл Такемичи, окидывая его взглядом. — И чего такой злой? — Удивлённо спросил он. — Да нечего. — Отмахнулся Чифуя, ощущая, что злость еще не ушла. — Пошли скорее. — Спускаясь в подземку, Мацуно лишь думал, как выговорит всё Боа, чтобы не забывала, кем является. Всего лишь кровная сестра, которая и половины жизни с Кейске не провела. В вагоне Такемичи помог превратить пиджак в человеческий вид, разглаживая складки на спине и предплечьях. Мацуно застегнул пуговицы на пиджаке, поправил галстук и сел на сиденье, откидываясь на спинку. Люди косились на двух парней в траурной одежде, один из которых до сих пор гневно сжимает кулаки. В Сибуи от метро до храма, парни дошли быстро. Через полчаса начнется ритуал, и каждый желающий сможет зажечь на алтаре Баджи ветку благовонии. В своем кармане Чифуя нащупал конверт и спокойно выдохнул. Слава Ками, что он решил на всякий случай положить деньги в пиджак за несколько дней до похорон, так бы точно забыл. Мацуно сложил туда все свои сбережения с двенадцати лет, которые копил на байк. Он так желал когда-нибудь покататься по-ночному Токио с Кейске на собственном байке, однако Баджи теперь мертв. И байк ему уже и не так нужен.In This Shirt от The Irrepressibles
У Храма стояла больше пятидесяти человек. Коллеги и родственники Рёко-сан, кореша Баджи, рядовые первого отряда и верхушка Тосвы. Все в черном. Чифуя хочет честно заплакать, но не может. Либо всё выплакал, либо статус не позволяет. Зам командира всё-таки. Мацуно и Такемичи подходят к своим и здороваются, быстро отведя взгляд. Никто не хочет видеть собственные или чужие слезы. Можно оправдаться конечно на слепящие лучи солнца, однако это точно будет неуместно. Кто-то тихо переговаривается, а кто-то уже проливает слезы, тихо всхлипывая. Бледную Эмму, которая так непривычно смотрится в черном кимоно, обнимает за плечи Майки, поглаживая ладонью. Волосы Манджиро распущены, а чёрный костюм смотрится нелепо, словно на ребенке, но никто не смеется. Нахоя не улыбается. Соя не хмурится. Доракен тоже распустил косу, чтобы скрыть татуировку, и тупо смотрел в асфальт. Санзу снял маску, показывая свои шрамы, и, засунув руки в карманы пиджака, глядел в небо, периодически зажмуриваясь. Им не нужно слов, точнее слова даже не вырывались из них, они заставляли в горле, не давая элементарно сделать нормальный вдох. К началу ритуала подошли еще человек десять, заходя по очереди в храм. Взгляд Чифуя сразу метнулся на Боа, которая не шевелясь, сидела за семейным котацу, рядом с матерью — прям напротив алтаря с Кейске. Рёко-сан пыталась сохранять стойкость, держать ровно спину и трезвый взгляд, как и дочь, однако всхлипы женщины были слышны всем, режущие без ножа. Боа впервые по памяти Мацуно была не хмурой. Она была… никакой. Ни грустной, ни скорбящей, ни печальной. Девушка тупо смотрела на фотографию брата с черной летной. Ни искусанных в истериках губ, ни красных опухших глаз с синяками под глазами. Даже её низко перевязанные волосы белой лентой выглядят идеально для человека, который потерял брата. От неё веяло тупым безразличием, от чего Мацуно сжал челюсть и кулаки, чтобы сдержаться себя и не кинуться на Боа прямо сейчас. Многим гостям даже не хватило места, так что рядовые из первого отряда, желающие попрощаться со своим покойным капитаном, вставали у стенки. Священник сел у алтаря Баджи, спиной к смотрящим и соболезнующим, и начал читать сутру, в то время, как Рёко-сан и Боа подсели рядом со священно служащим, тихо читая молитву в уважение к Кейске. Многие смотрели с интересом и недоумением на Боа, которая ни на йоту не поменялась в лице. Большинство не знали о существование двойняшки Баджи, и едва сдерживались, чтобы не начать переговариваться. Эмма уже не сдерживала слезы, скрывая лицо в ладонях, а парни становились всё мрачнее. Только в день похорон осознаешь, что человек за правду умер. Он больше не придет. Не улыбнется. Не стукнет. Не обнимет. Все потеряно. Этого человека больше не существует. И даже Ками-сан его не вернет, несмотря ни на какие уговоры. В голову Чифуи всплывает момент, когда он ждал у подъезда Баджи, чтобы пойти по собрание Тосвы. Кейске тогда быстро спускался с лестницы, завязывая по пути хвост. Его брови сошлись к переносице, а на шее играла нервная жилка. Подойдя к Мацуно, он молча махнул рукой, идя в сторону байка. Чифуя догнал чем-то сбешеного Баджи, вставая рядом. — Что случилось? — спросил Чифуя, не особо удивляясь резкой перемене настроения друга. — Да блять. — Глухо выругался Кейске, пиная пустую мусорку, заставляя ту откатиться с неприятным звуком. — Вчера с Боа договаривался ночь кино устроить, но я забыл. Теперь она меня игнорит целый день. — Баджи поежился толи от своих слов, толи от прохладного ветра. — Даже булочки с корицей не испекла. — Уже печально закончил парень. Мацуно тоже чуть расстроился, ведь булочки девушки были божественно вкусны, всегда таяли во рту и оставляли сладкое послевкусие корицы, без горчинки. Такие в магазинах точно не продают. — Ты устраиваешь ночь кино с сестрой? — Удивлено спросил Чифуя, не ожидая такого. Он то думал, что брат с сестрой вовсе друг друга не хотят слышать и видеть. — Ну иногда. — Пожал плечами Кейске. — Я думал, ты слышал. Мы обычно комедии смотрим, она так угорает, что люстра трясется. — Как само разумеющиеся сказал Баджи, а Мацуно только глуповато хлопал ресницами — ведь Боа и смех для него не совместимые вещи. С чего Чифуя вообще решил, что брат с сестрой были в плохих отношениях? Из-за того, что Кейске почти не упоминал её и она редко попадалась на глаза? Как же глупо.Experience от Michel Simone
Из очередной пучины размышлений и воспоминаний Чифую вырвал сильный толчок в бок. Такемичи толкнул его в бок, и Мацуно хотел уже начать возмущаться, но оглянулся вокруг. Священник уже закончил читать сутру, а все ближайшие и дальние родственники прочитали молитву, отправляя Баджи в загробный мир. Многие зажгли ветку благовонии на алтаре, когда очередь дошла до него. Боа и Рёко-сан сидели с правой стороны алтаря, принимая соболезнования. Сестра Кейске всё так же продолжала безразлично смотреть напротив стоящую стену, игнорируя всю поддержку и чужие слова. Девушка выглядела лучше, чем большинство из Тосвы. Розоватые губы, чуть румяная кожа, ровная осанка, и никаких эмоций в глазах. Ей всё равно, что брат погиб, это её никак не волнует. Чифуя сдержал злобную усмешку — только Боа хорошо спалось после смерти Баджи. Рёко-сан терла покрасневшие глаза, на которых всё время оставалась едва заметная пелена слез. Чифуя присел на колени напротив алтаря с фотографией Кейске, едва ли сдерживая горькие всхлипы. Вот и время прощания. Мацуно складывает ладони в молитве, шепча пожелания хорошей дороги, дружбе и верности. Единственная слеза всё-таки вырывается из плена и в храме раздается еще один из многих всхлипов, который сливается с остальными, ничем не отличающихся. Душераздирающих, сожалеющих и скорбных. Чифуя видит, как множество соленых дорожек бегут по щекам Рёко-сан, она аккуратно стирает их платком, болезненно морщась. Женщине всего тридцать четыре года, но за две недели она осунулась, похудела и даже появились седые прядки. Горя Рёко-сан поймут не многие, однако все и хотят отойти такой участи — ведь потерять ребенка равносильна собственной смерти. Чифуя возвращается на свое место, склоняя голову над столом, чтобы пшеничная челка закрывала красные глаза. Такемичи медленно поглаживает друга по плечу и, не скрывая свои слезы, глядит на фотографию Баджи. Ханагаки вытирает сопли и соленые дорожки рукавом пиджака уже и не заботясь о принадлежащем виде костюма. Следующая идет Эмма. Девушка склоняется над алтарем, и все видят как хрупкие плечи трясутся в истерике. Она словно в бреду шепчет молитву, тря ладони друг об друга. Её руки ходят ходуном, когда Сано младшая пытается зажечь благовонии, получив результат не с первого раза. Эмма считала Кейске другом и братом, эта нежная и невинная девушка наверняка и не думала, что кто-нибудь может умереть из её близких, после гибели Шиничиро. Эмма подползает ближе к Боа, которая совсем не обращает на девушку внимание. Её взгляд так же прикован к стене, а тело и на дюйм не пошевелилось после семейной молитвы. Сано младшая не знает куда деть руки, желая обнять Баджи, поддержать — однако Боа это не нужно. Она не разбита, не потеряна: её жизнь будет прежней, ничего в ней не изменится. Чифуя вспоминает, как Кейске рассказывал, что девушки во времена додзё Сано были лучшими подругами. Боа вроде бы была тогда другая. Похожая на своего брата. Язвительная, яркая, своенравная и живая. Эмма наверное плачет не только из-за скорби по своему другу, но и из-за перемен его сестры. Ведь теперь Боа никакая. Эмма так и не решилась обнять Боа, тихонько уходя к себе. Манджиро пошел к алтарю. Его волосы чуть ниже плеча закрывали пустые черные глаза, которые так были похожи на Боа. Майки тихо шептал себе под нос молитву, а после зажег веточку благовонии. Сидя на коленях, парень повернулся к семье погибшего, низко кланяясь. — Простите меня. — Сано не повышал голос, однако услышали его все в храме. Боа за весь вечер обратила на кого-то внимание, но точно не положительное. Девушка сжала на коленях траурное кимоно, делая видные складки, вся напряглась, а черные глаза прожигали не хуже огня. Будь бы кто-то другой на месте Майки, давно бы поежился. Боа злилась. — Наши разборки не должны были забрать чью-то жизнь. Знаю, мои извинения сейчас пустой звук, но мне жаль. — Баджи стиснула челюсть, явно сдерживая себя. Рёко-сан прижала руку ко рту, не давая вырываться громким рыданиям. Оставшуюся церемонию, Боа сидела как на иголках. Она часто разминала плечи, мяла все кимоно и каждого обходила ненавистным взглядом. Теперь Боа Баджи существует, потому что все чувствуют её ауру угрозы. Чифуя ощущал, что девушка обвиняет всех в этом зале в смерти своего брата, однако разве Боа не всё равно? Захоронение проходило еще тише, чем обряд. Боа расслабилась и снова стала никакой, смотря на памятник, где выгравировано имя её брата. Люди клали паучью лилию на могилу и тихо возвращались на свои места. Теплый ветер срывал еле заметно пожелтевшие листья, а Мацуно изучал на дату рождения и смерти друга. Буквально через три дня после гибели Кейске и Боа должно было исполниться пятнадцать, и от этого осознания становилось еще хуже. Чифуя не мог больше смотреть на мемориал, принимаясь рассматривать свои лаковые туфли, потому что боль обжигала его всего изнутри. Хотелось вывернуться и никогда больше не возвращаться в это состояние, однако это невозможно. Близкие родственники и друзья Баджи поехали на поминки в квартиру Рёко-сан. Женщина пропустила всех в свой дом, где зеркала и все стеклянные поверхности были прикрыты черным полотном. Напротив дивана стоит фотография Кейске с черной лентой, который улыбается так же нахально и дерзко как при жизни. Вокруг него расположены амулеты, ветви сакаки и благовонии, зеркало синкё. Чифуи снова захотелось разрыдаться. Даже Такемичи нет, на фоне которого Мацуно не выглядит таким плаксивым, ведь Ханагаки не являлся близким человеком для Баджи. Боа ушла сразу свою комнату, не принимаясь за прощальную трапезу. Все проводили её взглядом, но останавливать никто не стал. Чифуя и Эмма с несколькими взрослыми помогли Рёко-сан накрыть на стол. Свастоны сели за отдельный котацу, так и не обмолвившись ни словом. Мать Баджи разрешила им всем выпить по бокалу пива, сказав напоследок, что они наверняка будут поминать друга, а так хоть под присмотром взрослых. Можно было бы усмехнуться, либо посмеяться, но кажется ни у кого не было на это сил. Старшие пили сакэ и тихо переговаривались, обсуждая свои темы, когда младшие не могли поднять взгляда от свои порций. Стол потихоньку опустевал в закусках, а пиво в бокалах удивительным способом каждый раз пополнялось.Anthonio (Berlin Breakdown Version) от Annie
— Помните…, — Не смело прервала тишину Эмма. — когда Баджи было скучно или грустно, он шел сжигать машины. — Она печально усмехнулась, а парни тихо пустили смешки. Да, Кейске был еще той ходящей катастрофой. — Может нам тоже пойти по сжигать чужие тачки? — Вот такое было удивительно услышать от нежной и ласковой Сано младшей. Мальчики удивлённо уставились на девушку, а потом дружно залились негромким смехом. Алкоголь расслабил подростков, и атмосфера не стала такой гнетущей и съедающей. Все разом за столом перестали напряженно смотреть на оставшуюся еду. Манджиро хлебнул из бокала и вытер пенку, отпечатавшуюся над верхней губой, рукавом рубашки: — Сразу вспоминаю, как Кейске пытался защитить мой старый мотик от других гопарей, а я его только больше разломал. Вы бы видели лицо Баджи! — Смех за котацу стал громче, а взрослые с одобрением смотрели на младшее поколение — лучше уж так, чем подростки похожие на живых трупов. — А лицо Баджи, — Начал Чифуя. — когда он полез за кошкой на дерево, но сам спуститься не смог, надо было видеть. — Мацуно съел тамаго, быстро жуя. — Тогда пожарных пришлось вызывать. — С полным ртом продолжил парень, заставляя всех залиться новым смехом. Часы уже показывали около шести, когда Рёко-сан отобрала у подростков алкоголь, однако им он уже не нужен. Всем всё еще больно, скорбно, но они могут вспоминать друга с улыбкой на лице. Они помогут пройти друг другу этот тяжелый период, научатся дышать без режущего чувства. Тосва же своих не бросает. Поминки подходили к концу, когда в квартире Рёко-сан остались всего лишь пару человек. Чифуя и Эмма так же помогли убрать за гостями, когда мать Баджи провожала оставшихся. Манджиро и Доракен ждали Сано младшую на диване, которая собирала грязную посуду, а Мацуно, закатив рукава рубашки, принялся за её мытье. Тишина была уже не удушающей, скорее умиротворенной и глубокой. Слышны только плеск воды и громыхание посуды. Когда Чифуя расставил все столовые приборы по местам и начал вытирать руки кухонным полотенцем, к нему зашла Рёко-сан. — Ты молодец, Чифуя. — Устало улыбнулась женщина, похлопав по плечу парня. — Кейске бы тобой гордился, ты хорошо держишься. — Внутри Мацуно что-то больно кольнуло при упоминании друга, но вида он не подал, а только натянул губы в улыбке. — Спасибо. — Чифуя слегка поклонился. — Мне приятно, что вы такого мнения обо мне. — Знаешь… — Рёко-сан выглянула на восходящее солнце, которое отливало красным цветом, как и волосы всего семейства Баджи. — Кейске бы хотел, чтобы его байк был в надежных руках. Забирай его, Чифуя. — Парень удивлённо уставился на женщину. — Яя… — В горле встал ком. Мацуно на все сто процентов уверен, что он не достоин такого наследия. — Я не могу. — Помотал в отрицание головой Чифуя. — Забирай, либо я его отвезу на свалку. — Серьезно проговорила Рёко-сан. Это уже в стиле этой женщине. Никогда не терпит, когда ей отказывают, либо мямлят. — Всё равно он тебе нужнее. Что я, что Боа не умеем кататься на таких громилах. — Горько усмехнулась она. Рёко-сан никогда не упоминала свою дочь в разговорах. — Ты наверняка знаешь, где лежат ключи у него в комнате, поднимись и забери. — Чифуя растерянно кивнул и пошел в спальню младших Баджи, напоследок попросив Свастонов подождать его. Тихонько отворив дверь в комнату Боа и Кейске, Чифуя зашел внутрь. В нос сразу ударил запах парфюм хвойного леса, которым постоянно пах Баджи, на удивление женские ароматы в спальне отсутствовали. Боа свернувшись в позе эмбриона, спала на кровати брата, укутавшись в куртку свастонов Кейске. Куртка наверняка сохранила запах её брата, и Мацуно даже позавидовал девушки, ведь Баджи чувствовался именно через форму Токийской Свастики. Он бы тоже хотел укутаться в неё и наконец забыться. Половина лица Боа скрылось в вороте, открывая вид только на длинные ресницы. Чифуя отметил, что девушка выглядит очень умиротворенно, так что лучше не тревожить её сон. Парень уж и забыл, как хотел устроить взбучку этой девушке. На полу лежали учебники и одежда Кейске, которую он любил разбрасывать, когда искал что-либо. Похоже Боа ни разу не убралась после гибели брата, оставляя всё на своих местах. Мацуно её понимал, ведь у самого рука не поднималась выкинуть зубную щетку друга. Чифуя стал аккуратно перешагивать разбросанные тетради и футболки Баджи, направляясь к их общему рабочему столу, пока не пнул какой-то пластмассовый бутылек. Тот шумно откатился, заставляя поморщиться парня и боязливо взглянуть на Боа, которая не подала никаких признаков тревожности. Громко проглотив скопившуюся слюну из-за неведомого страха разбудить девушку, Мацуно тихо выдохнул и присел на корточки, поднимая пустую баночку.High Feelings от Joinnus
Прокрутив её, Чифуя наткнулся на этикетку. Ему были знакомы эти таблетки, ведь мать часто пила их после смерти отца. Сильнодействующие успокоительные легко сваливали её в сон и решали хоть какой-нибудь реакции на внешние раздражители — мама принимала их только в моменты сильного стресса. Мацуно напрягся. Тяжелым взглядом рассмотрев еще раз пустую баночку, он посмотрел на спящую Боа. Её черные длинные ресницы не трепетали из-под век, только сейчас Чифуя заметил, что пропал здоровый румянец с её лица, а плечи не поднимались из-за лёгкого дыхания. Девушка выглядела умиротворенно, но через чур. В горле Мацуно резко пересохло, и он нервно облизнул потасканные губы. Медленно поднявшись с корточек, Чифуя приблизился в Боа. — Ей, — Тихо позвал он девушку, начиная легонько трясти за плечо. Сейчас сестра Кейске выглядела почему-то до боли хрупкой. — Боа… — Чифую теперь затрясло самого. — Боа! — Крикнул парень, переворачивая девушку на спину. Вид открылся на её бледные, словно мел губы. — Боа! — Мацуно пытался дозваться до нее, дергая за предплечья, но все было счетно. — Вызывайте скорую! — Прокричал на всю квартиру Чифуя, не отрывая взгляда от Баджи. В комнату ворвался первый Манджиро. Быстро пробежавшись взглядом по телу девушки, Майки заметил бутылек в руках Чифуи. Сано не стал тратить время на раздумья и подхватил девушку на руки как безвольную куклу. Рёко-сан застыла в дверях, не веря в происходящее. Манджиро на руках с Боа пошел в ванну, ложа её на холодный кафель. — Скорую вызвали? — Уточнил Майки, принимаясь шариться в ящиках. Эмма спохватилась и трясущимися руками пыталась набрать номер скорой помощи, пока Доракен не отобрал у неё телефон. Кен и Манджиро уселись возле Боа, которая так же не подавала признаков жизни. — Здравствуйте, у нас девушка с тяжёлым отравлением. — Проговорил Рюгуджи, проверяя дыхание. — Дыхания нет. — Чифуя облокотился на стену и скатился вниз, оттягивая корни волос. — Но есть пульс. — Кажется на этих словах все хоть как-то выдохнули. Манджиро пытался сделать массаж сердца и искусственное дыхание Боа, пока Рёко-сан пустым взглядом наблюдала за потерей еще одного близкого человека. Эмма забилась в углу и в страхе за чужую жизнь, громко плакала. — Ну же Боа… — Шептал Майки, в очередной раз давя на грудь девушки. — Ты же сильная. Давай! Неизвестно сколько это продолжалось, пока не приехали медики. Врачи отодвинули помогавших парней, сразу проверяя пульс Боа, однако обычная процедура начала занимать много времени, заставляя всех затаить дыхание. И почему Мацуно подумал, что Боа безразлична смерть собственного брата? Почему думал, что Кейске было всё равно на сестру? Откуда такие подозрение? Они потеряли Баджи, а теперь еще и его сестру? Так нельзя! Не очень молодой врач медленно отодвинулся от тела Боа, проговорив только одно: — Время смерти 19:47 четырнадцатого ноября две тысячи пятого года.