Воронкоцвет

В целом Эори* была неплохой планетой. Внутреннее кольцо, развитое сельское хозяйство, хороший климат, огромный исследовательский центр и университет, в который стремились со всей галактики. Эори напоминала Корусант, вот только без вечного смога, толп людей и загубленной к Криффу экологии. Не то чтобы Вейдеру было дело до экологии. Он даже на Корусанте-то бывал всего три раза. Учитель обещал, что скоро перевезет его в столицу навсегда – строить на пару Великую Империю – но пока в основном отправлял на миссии по другим системам. И в большинстве своем они не были такими приятными, как Эори. Да и задания обыкновенно оказывались куда грязнее слежки за джедайским генералом. Вейдеру бы радоваться, но он изнывал от скуки. Хотелось двигаться, действовать, делать уже хоть что-нибудь, а не просиживать часами в своей квартире, гипнотизируя взглядом отчеты многочисленных камер и жучков, распиханных в покоях джедая, залах заседаний, ресторанах… Учитель настрого запретил Вейдеру приближаться к Кеноби. Снова недооценивал. Сомневался в его умении скрывать себя в Силе. Это злило. Раздражало даже сильнее вечно улыбчивых людей на улицах столицы Эори да сладенькой рожи джедая. И то, и то казалось насквозь фальшивым. В отличие от Вейдера, редко выходившего до темноты из дома, Кеноби вписался в общество Эори без труда. Ему даже не пришлось таскать их неудобные вычурные шмотки. Он и в джедайском бесформенном табарде казался среди местных богатеев своим. Кеноби не смущали ни мудреные традиции, ни этикет, руководство по которому Вейдер так и не прочитал. Даже полтора десятка вилок на столе к каждому обеду, его в тупик не ставили. Например, сейчас Кеноби проводил вечер в дорогущем ресторане, где обхаживал местного главу парламента, и, судя по изображению с камер, ни разу не ошибся с выбором приборов. Он взял в руки округлую трехзубую вилку и изящно ковырнул нечто серое, похожее на окаменевшую грязь. От куска грязи отделилось что-то полужидкое. Кеноби ловко поместил субстанцию на тонкий ломтик хлеба и отправил в рот. Вейдер приблизил изображение с камер, попутно восхищаясь качеством трансляции (в конце концов доступ к камерам хорошо охраняемого дорогущего ресторана был именно его заслугой), и поморщился. Он никогда не разделял страсти богатеев к устрицам. Проведя детство в рабстве, Вейдер не привык быть разборчивым в еде и не понимал, как можно выкладывать сотни кредитов за нечто со вкусом соплей. Странно, но на миг ему показалось, что Кеноби поморщился тоже. Неужели и Переговорщик не был фанатом выпендрежной еды? Словно в подтверждение подозрений Вейдера, Кеноби ухватил со стола бокал шампанского и одним глотком его ополовинил. Его губы расточали комплименты местной кухне и обаятельные улыбки, но эти улыбки не достигали глаз. Идеальное изображение с камер безжалостно демонстрировало синяки от недосыпа, алые капилляры и слишком раннюю седину в медно-русых волосах. – Интересно… – Вейдер побарабанил пальцами по столу. – Интересно… *Эори – планета, выдуманная автором. * Справа от Вейдера раздался оглушительный взрыв смеха. Следом звон бокалов и синхронное “салют”. – Выпьем за генерала Кеноби! – предложила, кажется, местная губернаторка. – Потрясающего человека, побывавшего в стольких приключениях! Вейдер не ударил себя ладонью по лбу лишь потому, что сжимал в руках поднос с шампанским. Решение нарушить приказ учителя и выйти за пределы удаленной слежки уже не казалось ему таким хорошим. Может быть в Силе Вейдер скрыл себя и мастерски, но вот с контролем гнева, как обычно, была беда. Все эти безмозглые богатеи! Разодетые мужчины, увешанные драгоценными камнями женщины. Стоимость их нарядов могла сравниться с бюджетом средней татуинской семьи на три года, от химозного запаха косметики на их напудренных лицах было не продохнуть. Их украшения, украшения зала… О, Вейдера едва не трясло от одного их вида! Живые разноцветные бабочки под потолком, гирлянды цветов, изящные фонтаны… Какое расточительство! Вейдеру до сих пор вода казалась чем-то равным по стоимости бескару. Как можно использовать такой бесценный дар в качестве декора?! Люди справа снова разразились смехом. Губернаторка принялась восхвалять Кеноби. Вейдер бросил раздраженный взгляд на компанию и поморщился. Судя по всеобщему восхищению на лицах и мягкой улыбке Кеноби, смех вызвал именно его рассказ. – Невероятно! – губернаторка ухватила Кеноби за локоть и теперь висла на нем, прижимаясь намного теснее, чем это позволительно в приличном обществе. – Неужели все ваши переговоры проходят столь нервно? – Не все, но большинство, – Кеноби улыбнулся еще шире. – Такой прием, как мне устроили жители Эори, – скорее редкость. Вы меня слишком балуете. – Ну что вы, генерал, это вы балуете нас своим присутствием. Эори – самое скучное место в галактике. Тут в буквальном смысле не происходит ничего. Моим самым ярким приключением в жизни было то, как я потеряла босоножку на выпуском вечере в университете. На следующее утро ее принесли полицейские дроиды. Мне пришлось долго краснеть перед матерью, но… Ах, да вы же и сами все знаете. Какие приключения на Эори – планете с почти нулевым уровнем преступности? – А мне кажется, что жизнь в безопасном обществе лучше любых приключений. От имени всей Республики я хочу поблагодарить политиков Эори и вас лично за это невероятное чудо, – Кеноби снял руку губернаторки со своего локтя и галантно поцеловал кончики ее пальцев. Губернаторка зарделась, а Вейдер едва сумел сдержать гневное шипение. Кеноби должно быть совсем идиот, раз верит в эти сказочки. Безопасное общество, как же! Как и все подобные планеты, Эори была безопасна только для тех, у кого есть деньги. В домах богатеев не происходило ни ограблений, ни убийств, но там, где не было вездесущих камер и полицейских дроидов, царили свои порядки. Губернаторка продолжала вещать про безопасность планеты, Кеноби развлекал публику шутками, фонтан в центре зала переливался под лучами солнца цветами радужного спектра. Вейдер зацепился взглядом за молодого богача, сидящего на бортике. Совершенно пьяный, тот бездумно бултыхал в воде ладонью, разбрызгивая вокруг капли. Вейдер шумно выдохнул от гнева. Бокалы на его подносе пошли мелкими трещинами. Кеноби замер на середине очередной шутки – видимо, почувствовал рядом всплеск Силы. Вейдеру ничего не оставалось, как опрокинуть поднос себе под ноги. В противном случае мелкая сеть трещин на бокалах выдала бы его с головой. – Эй ты, – кто-то дернул Вейдера за плечо, – за мной, живо. Вейдер обернулся. За его спиной застыл невысокий мужчина с неприятным лицом – человек из кейтерингового агентства, который нанял Вейдера и чьего имени он не удосужился запомнить. Мужчина смотрел на осколки и выглядел очень-очень злым. Не дожидаясь ответа, мужчина развернулся на каблуках и зашагал из банкетного зала в лабиринт внутренних комнат, где сновали официанты и дроиды-уборщики. Вейдер двинулся следом. – Собирай свои вещи и уходи, – сообщил мужчина, стоило им только скрыться с глаз гостей. – Расчет получишь в конце следующей недели. Естественно, за вычетом двух последних часов, стоимости бокалов и шампанского. И не надейся, что я предложу тебе поработать еще. Никому в этом городе не нужен официант с руками из задницы. Вейдер ощутил, как гнев, еще не утихший толком, захлестывает с новой силой. Его мало интересовали деньги, да и Кеноби не выглядел так, будто собирается сегодня вести разговоры о чем-то, кроме прелестей губернаторки, но само это отношение… Этот взгляд мужчины из кейтерингового агентства, эти взгляды всех богачей на пиру. Будто Вейдера и других официантов не существовало. Будто для всех они были никем. Рабами, вещами, которые можно если не продать, то вышвырнуть на улицу за малейший просчет. За спиной раздались тихие шаги. – Ты не будешь наказывать этого молодого человека, – проговорил знакомый голос. – Ты позволишь ему вернуться к работе и выплатишь двойную премию за то, что выплеснул на него негатив. – Я не буду наказывать этого молодого человека, – повторил мужчина. – Я позволю ему вернуться к работе и выплачу двойную премию. – Хорошо, – не став дожидаться от Вейдера благодарности, Кеноби обогнул его и все еще не пришедшего в себя мужчину из кейтерингового агентства и скрылся. – Джедайские штучки! – раздраженно фыркнул Вейдер. Темная сторона Силы, в отличие от светлой, не позволяла брать под контроль чужое сознание. * Хоть Учитель и не узнал, что Вейдер ослушался приказа не приближаться к Кеноби, во время последнего сеанса голосвязи он не поленился о приказе напомнить. Вейдер послушно кивнул и целых пять дней прилежно смотрел на Кеноби только через экран. Тот то ли тоже получил нагоняй от своего джедайского начальства, то ли мучался затяжным похмельем. В любом случае всю рабочую неделю он практически не покидал дома, лишь изредка совершал короткие голозвонки. Наружу он вышел только перед самыми выходными. Ближе к ночи. Вооруженный бластером, а не привычным световым мечом, завернутый в неприметный черный плащ. Вейдер почувствовал, как у него от возбуждения задрожали кончики пальцев. Впервые за прошедшие две с половиной недели Кеноби тратил вечер не на скучный официальный ужин или очередной этап переговоров. Он явно собирался совершить что-то интересное. Сила вокруг бурлила и вибрировала. Она звала Вейдера, и он мог ей только подчиниться. Вейдер накинул на плечи почти такой же, как у Кеноби, плащ, схватил ключи от спидера, взял световой меч, но потом, подумав, заменил его на бластер. О приказе учителя он даже не вспомнил. Вейдер преодолел четыре перекрестка от своей крохотной квартирки до апартаментов Кеноби за две с половиной минуты. За это время тот как раз успел дойти до остановки общественного транспорта и сесть в воздушный трамвай. Вейдер пристроил спидер в соседнем ряду. Кеноби вышел через три остановки. Теперь он перемещался вниз в межуровневом лифте. Затем на эскалаторе. Потом – на нижних уровнях – пешком. Все это время Вейдер шел следом. Он скрывал себя в Силе, он прятался в тени. Не похоже, что Кэноби ожидал слежку. Скорее, он старался не привлекать внимания. Его путь завершился у старого, посеревшего от пыли здания с яркой вывеской над входом. Вейдер поморщился. Неужели все эти ухищрения были нужны Кеноби, чтобы добраться до дешевого борделя? Но зачем? Не проще ли заказать эскорт? Это испортило бы его отношения с губернаторкой? Или у Кеноби слишком специфические вкусы? Любит насилие? Ощущать власть над теми, кто ничего не может ему противопоставить? Вейдера замутило. В отличие от дорогих девочек и мальчиков из эскорта, в борделях на нижних уровнях обыкновенно работали те, кто находился на самом социальном дне. Люди, зависимые от “палочек смерти”, обладатели серьезных долгов, рабы... Рука Вейдера сама собой скользнула к шее и погладила едва заметный шрам от удаления татуинского рабского маячка. Он и не думал, что его ненависть к джедаям может стать больше, но Кеноби умудрился подбросить новых дров в и без того негаснущий костер. Вейдер стоял неподвижно в тени грязного переулка, сверля взглядом спину Кеноби и пытаясь успокоиться. Больше всего ему сейчас хотелось выхватить световой меч и парой ударов стереть с лица джедая фальшивую улыбку. Но меч остался дома, а учитель настрого запретил приближаться к Кеноби. Единственное, что Вейдер мог, – это оставить джедая наедине с его извращенными вкусами и убраться восвояси. Однако Кеноби отчего-то тоже не спешил в публичный дом. Вместо этого он мялся у входа и о чем-то спорил с охранником. Вот к охраннику присоединился еще один, следом на крыльцо вышел грузный тви’лек в дорогом костюме. – Еще три тысячи кредитов, – он одарил Кеноби алчным взглядом. – Мы так не договаривались. Цена была десять тысяч за шестерых. Сейчас ты отдаешь мне всего пятерых и требуешь больше денег. – Кеноби говорил почти так же мягко, как и обычно, хотя Вейдер чувствовал в Силе его разочарование и бессильный гнев. – Я не виноват, что эти девки мрут как мухи. Между прочим, последнюю я даже пытался спасти. Отвалил доктору три штуки и не собираюсь оставаться в накладе из-за того, что жадный коновал не сумел ее вылечить. Вейдер закатил глаза. Три тысячи за визит доктора с нижних уровней? Хорошо если сутенер заплатил хотя бы три сотни. Кеноби же спорить не стал. Тяжело вздохнув он вынул из кармана пухлую пачку наличности и передал ее тви’леку. Тви’лек довольно ухмыльнулся. – Не знаю и знать не хочу, что ты собираешься с девками делать, но когда закончишь – избавься от трупов как следует. Эори не Внешнее кольцо. Тут нельзя просто сунуть дохлую шлюху в соседский контейнер для мусора. – Все пять трупов окажутся на твоем заднем дворе, если ты вдруг вздумаешь обо мне болтать, – огрызнулся Кеноби. – Оставь угрозы, наше заведение ценит чужую конфиденциальность. Тви’лек сделал знак одному из охранников и шагнул в здание борделя. Семь минут спустя в засаленной стене с торца открылась незаметная с первого взгляда дверь. На улицу вышло пять девушек: четыре человеческого вида и одна тогрута. Вейдер сжал кулаки. Девушки выглядели очень усталыми и исхудавшими. Одна стояла, стараясь не опираться на левую ногу, другая прикрывала ладонью огромный синяк на лице. Кеноби, не удостоив охранника взглядом, зашагал прочь. Девушки беспрекословно двинулись за ним. Они кидали друг на друга затравленные взгляды, но не решались перечить очередному грязному извращенцу, что их выкупил. Вейдер положил ладонь на кобуру с бластером. Желание вынести Кеноби мозги становилось почти невыносимым. Ему пришлось напомнить себе о молниях учителя, которые несомненно полетят в его нерадивую голову, если вдруг он завалит такое простое задание. Делегация из девушек и джедая довольно долго петляла по грязным улицам и поднялась на целых четыре уровня, прежде чем замереть неподалеку от ничем не примечательной, но внешне почти приличной гостиницы. Кеноби обернулся к девушкам. – Я знаю, на что это похоже, – начал он, выставив перед собой раскрытые в защитном жесте ладони. – Наверняка вы думаете, что попались в лапы к странному извращенцу и уже прощаетесь со здоровьем, или даже с жизнью. Спешу развеять ваши опасения, это не так. Меня зовут Бен, и я не собираюсь причинять вам вред. Слова Кеноби возымели вовсе не тот эффект, на который он, очевидно, рассчитывал. Вместо того, чтобы успокоить девушек, джедай их еще больше напугал. Вейдер почувствовал, как в силе разливается душная волна общего страха. К насилию и извращениям девушки привыкли. К доброму отношению – нет. Кеноби, видимо, тоже ощутил чужой страх. Тяжело вздохнув, он запустил ладонь в карман плаща. Девушки синхронно вздрогнули и прильнули друг к другу в поиске защиты. Выражение лица Кеноби стало совсем жалким. Он медленным аккуратным движением вытянул из кармана небольшую черную коробочку. Сердце Вейдера глухо ударило в ребра, рот непроизвольно приоткрылся. Он знал, что это такое. Каждый раб знал. Тогрута несмело шагнула к Кеноби. – Это… это… это деактиватор рабского маячка? – Да, – кивнул Кеноби. – Я собираюсь вас освободить. – Зачем? – тогрута шагнула обратно. Монтралы на ее голове беспокойно задрожали. – Разве ты не наш новый хозяин? – У разумного существа не может быть хозяина, – отрезал Кеноби. – Это отвратительное преступление с точки зрения морали во всей галактике и серьезное правонарушение с точки зрения закона на планетах Внутреннего кольца. – Но ты за нас заплатил… – подала голос другая девушка. – Да. Только так я мог спасти вас из этого жуткого места. Официально на Эори запрещено рабство, на практике же… Никто не может сделать гражданина Эори рабом, но существуют лазейки, позволяющие купить раба в другой системе. Такого раба уже нельзя на законных основаниях отнять у владельца. Только перекупить. Девушки переглянулись. Вейдер чувствовал в Силе их смятение, страх и пока еще робкую надежду. – Ты просто так подаришь нам свободу? – задала тогрута интересующий сразу всех вопрос. – Да. А еще я дам вам денег. Немного, но на первое время хватит. Я забронировал для вас комнату в гостинице на две недели. Вы можете передохнуть и собраться с мыслями. Через две недели, если захотите, вас ждет транспортник на Корусант. На Корусанте – бесалиск по имени Декс*. Он поможет с документами и работой, не связанной с торговлей телом. Или вы можете остаться здесь. Полететь в родные миры. Словом, сделать выбор как свободные люди. Девушки переглянулись еще раз, словно ведя между собой безмолвный разговор. Молчание затягивалось. Лицо Кеноби становилось все более и более напряженным. – Хорошо, – проговорила наконец та, что прикрывала ладонью синяк. – Мы… мы на это согласны… * Декстер (Декс) – информатор и друг Оби-Вана из канона. Владелец "Закусочной Декса" (появляется в “Атаке клонов”). * Дипломат от Эори протянул Кеноби датапад с последней редакцией официальных требований правительства. Тот принял датапад с самым дружелюбным выражением лица. – Спасибо вам, господин Бродли, я посмотрю текст, внесу свои правки и отправлю нашему представителю в сенате. Думаю, он даст ответ через полторы недели, и тогда мы с вами и премьер-министром назначим новую официальную встречу. – Конечно, магистр Кеноби, – натянуто улыбнулся дипломат. – Мы будем ждать. Делегация от Эори синхронно поднялась и так же синхронно поклонилась. Несмотря на показную вежливость, в лицах ее представителей нет-нет да проскальзывало недоумение и раздражение. Переговоры шли уже не первую неделю, но не приносили никаких заметных результатов. Республиканский сенат вносил все новые и новые правки, Эори со своей стороны вносила ответные, Кеноби, вместо того чтобы разрешать разногласия, лишь их подогревал. Если бы не репутация Переговорщика, можно было бы подумать, что он намеренно затягивает переговоры... Вейдер был почти уверен, что так и есть. Если раньше ему казалось, что Кеноби идеально вписывается в общество Эори, то после той ночи на нижних уровнях Вейдера не покидало ощущение фальши. Все эти выверенные улыбки, прически волосок к волоску, флирт с влиятельными женщинами и мужчинами никак не вязались с тем образом, что уже однажды открылся Вейдеру. В ту ночь, деактивировав маячки и устроив девушек-рабынь в гостинице, Кеноби отправился в бар. Он заказал бутылку самого дешевого местного пойла, устроился за столиком в темном углу и полтора часа методично напивался. Его глаза остекленели, всегда блестящие волосы потускнели от барного сумрака, пропитанного духом дешевых кальянов и смрадом “палочек смерти”. Кеноби растерял львиную долю своего очарования и лоска и едва ли не впервые показался Вейдеру человеком, а не глянцевой картинкой с агитационного плаката. Наутро магия рассеялась. Проснувшийся после бессонной ночи около полудня, Вейдер увидел на экранах слежения привычного Кеноби. Причесанного, ухоженного, улыбчивого. Его, казалось, даже похмелье не мучило, в то время как у Вейдера, лишь пригубившего пойло, которым Кеноби упивался всю ночь, голова буквально раскалывалась. Можно было подумать, что Кеноби существует два: идеальный мастер-джедай и… кто? Эта загадка не давала Вейдеру покоя. Еще недавно следивший за Кеноби лишь по приказу учителя, теперь он искренне был заинтересован. Он проштудировал досье на Кеноби и отыскал в голосети все имеющиеся о нем сообщения, но не нашел там ничего примечательного. Ученик Квай-Гон Джинна, стал рыцарем в двадцать восемь после успешного прохождения испытаний, три года назад взял первого падавана. Образцовый джедай, один из самых молодых членов совета, сменивший на посту учителя, генерал войны клонов. Кеноби из досье был одним из тех, кого Вейдера с детства учили ненавидеть. Солдафон, раб республики, человек, не привыкший задавать вопросов. Такой не стал бы ни выкупать проституток из борделя, ни пить дешевый виски на нижних уровнях. Вейдер ждал нового появления того самого Кеноби, но тот показываться не спешил. Его прилежный брат-близнец просиживал дни за датападом или на идущих по сотому кругу переговорах, а вечера проводил на званых вечерах. Сегодняшний вечер не был исключением. Распрощавшись с дипломатами, Кеноби отправился на официальный ужин у премьер-министра. Вейдер увязался за ним. Наученный прошлым опытом, он больше не наряжался в официанта. Притвориться ничем не примечательным молодым богачом, слегка загримировать лицо и подделать приглашение оказалось куда проще. Тем более на Эори любили многолюдные сборища. На вечеринке было традиционно скучно. Обсуждение моды, искусства, свежих сплетен. Вейдер ничем из этого не интересовался. Учитель, конечно, пытался его приобщить, но безуспешно. Гонки на подах или усовершенствование дроидов волновали Вейдера куда сильнее походов по музеям. Закончилось все в Вейдеровы тринадцать, когда учитель привел его на известную набуанскую оперу, а он попросту уснул и громким храпом помешал соседям не только насладиться какой-то там легендарной арией, но и обсудить тайные интриги. Кеноби же, казалось, окружающим наслаждался. Во всяком случае он послушно стоял рядом с премьер-министром возле картины с изображением черного квадрата и восхищенно кивал в ответ на пространные рассуждения о ее важности и уникальности. Вейдер даже почти повелся на восхваления премьер-министра и попробовал разглядеть ту самую уникальность картины. Он посмотрел на нее с правого бока, с левого, вблизи, издалека… Квадрат как квадрат. Вейдер и сам мог нарисовать такой же. Фыркнув себе под нос привычное “бестолковые богачи”, Вейдер отошел к стойке с напитками. Вечер обещал быть скучным, а алкоголь вполне мог стать достойным дополнением. За его спиной раздался удивленный женский возглас, следом – тонкий писк бластерного выстрела и гудение активированного светового меча. Гости закричали. Новый бластерный выстрел, судя по звону разбитого стекла, вышиб окно. Вейдер обернулся. Напуганный премьер-министр прятался за спиной Кэноби, а желтокожий забрак бежал к выбитому окну. Кеноби погасил меч и заспешил следом. За окном забрака поджидал спидер с человеческой женщиной за рулем. Забрак ловко прыгнул на пассажирское сидение. Спидер тронулся с места. Вейдер с безотчетным восхищением наблюдал, как Кеноби, не сбавляя скорости, выскакивает в окно и повисает на заднем бампере набирающего скорость спидера. Гости бросились к пролому в стекле. Вейдер безжалостно растолкал толпу локтями. Ему было важно увидеть Кеноби. Убедиться, что с ним все хорошо. Увы, спидер уже успел затеряться в потоке городского транспорта. Прикрыв веки, Вейдер постарался разглядеть Кеноби в Силе. Это оказалось неожиданно легко. Кеноби буквально сиял. Его сигнатура* возбужденно вибрировала и искрилась. Влекла. Казалась бесконечно далекой от всегда спокойного внешнего вида образцового джедая и одновременно такой близкой и родной мятущейся сигнатуре Вейдера… * Сигнатура Силы (или подпись Силы, отражение в Силе) – отпечаток форсюзера (любого пользователя Силы: джедая, ситха и т.д.) в Силе. У каждого форсюзера она уникальна. Наиболее ярким примером сигнатуры Силы является Призрак Силы. В киновселенной сигнатура Силы, также как и узы Силы почти никак не продемонстрированы. * Забрака, покушавшегося на жизнь премьер-министра, Кеноби поймал. Тот оказался наемным убийцей. Правительство потребовало расследования. За спасение главы Кеноби представили к награде. Вейдер на церемонию не попал – после покушения меры безопасности ужесточили. Он смотрел за награждением через экраны следящих устройств. Кеноби, как обычно, выглядел безупречно и купался во всеобщей любви. Вейдера это злило. Он был уверен, что все эти мужчины и женщины понятия не имеют, чем именно они восхищаются. Они видели перед собой знаменитого Переговорщика, магистра джедаев, члена совета. Но Вейдер смотрел глубже. Даже не чувствуя через экраны Кеноби в Силе, он все еще ощущал отпечаток его сигнатуры на своей. Отпечаток был хрупким и едва различимым, но при этом куда более реальным, чем красочные картинки с экранов. Вейдер мог нащупать каждую шероховатость сигнатуры Кеноби, каждую глубокую рытвину скрываемых страстей. Он видел легкий оттенок тьмы по краям, плохо заштопанные шрамы травм, реки ярких сомнений. Вейдеру хотелось сплести сигнатуру Кеноби с собственной. Он был почти уверен, что они наложатся друг на друга, словно кусочки головоломки, и совпадут каждой трещиной и порезом. Каждым проявлением света и тьмы. Склонив голову перед премьер-министром, Кеноби позволил надеть себе на шею тяжелую медаль. Вейдер взмахом руки выключил экраны. Ему не хотелось смотреть на откровенный политический фарс. Куда более правильным казалось выйти из дома и отправиться на нижние уровни. Будь Вейдер джедаем, он бы наверняка заглушил в себе эти желания. Рабы правил, прислужники Светлой стороны, те не позволяли себе слушаться необдуманных порывов. Ситхи же обращались за помощью к Темной стороне, а Темная сторона питалась от страстей. От похоти, жажды обладания, раздражения, даже лени. От нежелания следовать приказам учителя. От отвращения к чужой фальши. Бар Вейдер выбрал бездумно и совершенно не удивился, когда полтора часа спустя туда заявился Кеноби. Он прошел сразу к стойке и заказал четыре стопки светящегося в темноте красным коктейля. Спокойно опрокинул в себя одну за одной, длинно выдохнул, протянул бармену крупную купюру. Бармен поднял бровь. Кеноби протянул еще одну купюру. Вейдер в два глотка допил свой бренди. Стало очевидно, что в баре Кеноби не задержится. Бармен поставил перед Кеноби еще четыре стопки, поманил его к себе и что-то зашептал на ухо. Вейдер незаметно выскользнул из бара, чтобы скрыться в темном переулке. Кеноби вышел пять минут спустя. Слегка запнувшись на последней ступеньке, он на мгновение замер, чтобы прийти в себя. Кеноби был пьян. Впрочем, выпей Вейдер столько за раз, да еще и без закуски, он бы и вовсе не смог стоять вертикально. Нетвердый шаг повел Кеноби на уровень выше и замер у входа в бойцовскую яму. Судя по яркой афише, сегодня там планировалось сражение трех бойцов-людей и самца-аклая*. Вейдер поморщился. У владельцев ямы хватило наглости обозвать откровенное убийство “сражением”. Кеноби вошел внутрь. Вейдер, едва отыскавший в карманах достаточно монет для оплаты, подзадержался в дверях. В зале оказалось жарко и очень накурено, зрители сидели вокруг огороженной стальной сеткой арены, судья прятался в клетке под потолком. Кеноби же видно не было. Вейдер просканировал взглядом ряды деревянных лавок над ямой, стойку бара с крайне скудным набором алкоголя, три маленьких столика в углу. Сила дернула его и потянула куда-то в сторону от бьющих в глаза софитов. Вейдер обнаружил дверь в подсобку и смело шагнул в нее, нащупав тень сигнатуры Кеноби. Он прокрался мимо уткнувшегося в экран головизора охранника, проскользнул мимо клетки, от которой разило запахом смерти, и остановился, услышав знакомый голос. – Десять тысяч. – Пятнадцать. – Десять! Соглашайся, ты же и трех за них не заплатил! – Зато я собрал семь тысяч на продаже билетов. Мои гости расстроятся, если не получат сегодня обещанного сражения. – Но у меня нет пятнадцати тысяч, – в голосе Кеноби слышалась беспомощность. – Займи у друзей и возвращайся завтра. – А завтра они еще будут живы? – Кто знает… Но могу пообещать тебе уступить то, что от них останется, со скидкой. Кеноби не ответил. Вейдер аккуратно выглянул из своего укрытия. Его взору предстал немолодой мужчина – видимо, хозяин бойцовской ямы – возвышающийся над Кеноби чуть ли не на целую голову. Мужчина казался самоуверенным, от Кеноби же так и фонило старательно подавляемым гневом. Вейдер видел в Силе, что тот едва сдерживается, чтобы не ударить собеседника, и его собственные кулаки буквально чесались, если что, прийти Кеноби на помощь. – А если кто-нибудь заменит парней на арене, ты отдашь мне их за десять тысяч? – предложил Кеноби после продолжительного молчания. Мужчина почесал лоб, что-то прикидывая. – По рукам! – решил он наконец. Вейдер почувствовал неладное. После недавней истории с девушками из борделя он почти не сомневался, что Кеноби собирается выкупить приговоренных к смерти на арене рабов. Он даже предполагал, откуда тот в короткий срок достал столь крупную сумму денег, – наверняка к бестолковой безделушке премьер-министерской награды прилагалась и полезная финансовая часть. Чего Вейдер не понимал, так это кем Кеноби собирается заменить рабов в бойцовской яме. Не понимал, но догадывался… * Аклай (англ. Acklay) — один из самых ужасных хищников Вендаксы — планеты, известной буйным плодородием и чуть ли не самым разнообразным животным и растительным миром в Галактике. Аклаи особо ценились в гладиаторском деле, так как поймать их было крайне трудно. Без регулярных кормлений они быстро начинали ощущать голод, а аппетита у голодного аклая хватало на несколько кровопролитных выступлений в день. (с) Вукипедия. Именно с аклаем Оби-Ван сражался на арене на Джеонозисе в “Атаке клонов”. * Белые софиты над ареной сменили цвет на красный, затем на синий, и снова на белый. Прочная клетка с судьей спустилась с потолка на несколько метров и зависла на уровне первых рядов. – Внимание, внимание! – раздался многократно усиленный динамиками голос. – В программе произошли незначительные изменения. Сегодня на арене не случится сражения трех людей-мужчин с нашим любимым аклаем! – Толпа негодующе загудела. В решетку прямо напротив Вейдера ударился брошенный с задних рядов железный стакан. Судья не обратил внимания на крики. Сделав кому-то знак увеличить громкость динамиков, он продолжил: – Но это не значит, что мы оставим наших дорогих зрителей без представления. Вовсе нет. Напротив, оно станет еще интереснее. Вместо троицы необученных рабов с аклаем сразится доброволец, утверждающий, что он умеет убивать. Негодующий рокот толпы сменился заинтересованным. На песок арены вышел Кеноби. Вейдер непроизвольно задержал дыхание. Среди громких криков и ярких софитов Кеноби одновременно и казался самим собой и был кем-то совершенно на себя непохожим. Растрепанные волосы, блестящие то ли от алкоголя, то ли от возбуждения глаза, алые пятна, на щеках, длинной шее и обнаженной груди. Видимо, чтобы скрыть личность и не вызывать ассоциаций с орденом джедаев, Кеноби снял неизменные табард и тунику, оставшись в одних заправленных в сапоги брюках. Вспышки электропосоха в руках рассыпались в меди его волос серебряными искрами. Судя по одобрительному свисту с трибун, зрителям понравилось. Вейдер же почувствовал себя странно. Словно увидел нечто, не предназначенное для чужих глаз. Узрел обнаженным перед публикой то, что должно быть доступно лишь избранным. – Приветствуйте Бена! – судья дал знак, чтобы клетку с ним подняли под потолок. – И, конечно же, приветствуйте нашего прекрасного аклая Гэру! Огромные ворота в правом углу арены распахнулись. Из темноты на свет выбрался аклай – куча клешней и хитиновых когтей. Вейдер, все это время не дышавший, шумно выдохнул. Аклай оказался старым. Его когда-то зеленая шкура посерела, левая передняя клешня была расколотой. Он припадал на одну из задних лап и в целом передвигался довольно медленно. Ну, для аклая медленно, но все еще быстрее обычного человека. Замерев, Кеноби присматривался к врагу. Помня о близорукости аклаев, он предусмотрительно отключил электропосох, чтобы не привлекать внимания характерным потрескиванием. Зрители разочарованно засвистели. На арене ничего не происходило. Кеноби двинулся вбок. Аккуратно ступая по песку, он старался подобраться к уязвимой раненой лапе. – Не выкручивайся! Дерись! – крикнул кто-то из зала и швырнул бутылку в решетку. Бутылка осыпалась мелкими осколками. Аклай бросился на звук. К несчастью Кеноби, он находился в том же направлении. Вейдер непроизвольно приподнялся на скамье, глядя, как тот в последний момент кувырком выскакивает из-под клешней. Зал взорвался воплями. Полуслепой аклай ударился мордой о решетку. Кеноби же, встав на ноги, ткнул в прореху треснутой клешни посохом и включил его. Бирюзовые разряды ударили в крепкий хитин изнутри. Раздался стрекочущий вопль. Аклай задрал клешню к пасти и легко перекусил посох посередине. Кеноби подобрал один из осколков. Поврежденный электромеханизм больше не включался. – Дайте мне новое оружие! – услышал Вейдер его громкий крик. – Э-э-э, нет! – отозвался судья. – Правилами полагается лишь один посох на бойца! Вейдер не сдержал раздраженного рыка. О каких правилах может идти речь на нелегальных боях?! Если Кеноби и хотел поспорить, то аклай не оставил ему шанса. Словно почувствовав растерянность врага, он принялся нападать с утроенной силой. Кеноби успешно уворачивался. Обломок его посоха вращался, поражая аклая в самых неожиданных местах. Кеноби действовал быстро и ловко, но все же не использовал Силу. Вейдер был уверен, без этого ограничения бой бы закончился уже давно. Аклай замахнулся клешней на Кеноби, но тот легко ушел из-под удара. Одной рукой он наконец достал больную лапу аклая, второй – подхватил с земли оставшийся осколок посоха. Аклай завалился набок. Кеноби вонзил сразу два импровизированных копья в уязвимый живот. На арену опустилась тишина. Вейдер замер. Сила внутри него бурлила, сердце колотилось где-то в горле.Он не мог отвести взгляд от Кеноби. Наблюдал, как капает пот со взмокшей челки, как поднимается и опускается широкая грудь в такт сбитого дыхания. Не мог не смотреть на дорожку темно-рыжих волос, что начиналась чуть ниже пупка и скрывалась под поясом брюк. У Вейдера пересохло во рту. Переведя взгляд на зрителей, Кеноби, казалось, из всей массы глаз выцепил именно его глаза и вдруг улыбнулся, отчего сердце Вейдера, и без того отбивавшее бешеный ритм, едва не выскочило из груди. Словно завороженный, он поднялся со скамьи и шагнул к решетке вокруг арены. – И-и-и-и у нас есть победитель! – Голос судьи разбил тишину зала и одновременно волшебство момента. Публика разразилась радостными выкриками. Кеноби зашагал прочь с арены. Вейдер же поспешил обратно в свою крохотную квартиру, отказавшись на сегодня от дальнейшей слежки. Он решительно не понимал, что с ним происходит, но ему это совсем не нравилось. * Ночью Вейдер не мог заснуть. Он ворочался в жаркой кровати, высовывал голову в открытое окно, чтобы урвать глоток свежего воздуха, то и дело возвращался к экранам камер наблюдения в квартире Кеноби. Всю ночь в квартире было темно. Лишь в пять часов утра двери дома, отворившись, впустили внутрь полоску света и потрепанного хозяина. Кеноби был отвратительно пьян. Он едва стоял на ногах и рухнул в паре метров от дивана, запнувшись о край ковра. Вейдер удивленно моргнул. Динамики передали цветистый ряд разнообразных корусантских ругательств. Вейдер из чувства солидарности добавил парочку хаттских. Губы сами собой растянулись в улыбку. Кровать, еще недавно казавшаяся слишком жаркой, гостеприимно приняла в свои объятья. Проснулся Вейдер часа через два. Он с пару минут смотрел на розовый в утреннем свете потолок, пытаясь понять, что его разбудило. В квартире было тихо, электронный циферблат на датападе безжалостно демонстрировал цифры ноль, семь, один и девять. Вейдер широко зевнул, снова смежил глаза и почти провалился в сон. Из динамиков раздался лающий звук кашля. Долгого кашля. Надсадного. Вейдер скатился с кровати, включил экраны и отыскал на них Кеноби. Тот обнаружился на диване в гостиной. Согнувшись в пояснице, он сотрясался в удушающих приступах. Это было не похоже на похмельную тошноту. Это было не похоже на простуду. Это вообще не напоминало ничего, что Вейдер когда-либо видел. Судороги проходили через все тело Кеноби, кашель раздирал глотку. Казалось, он не может даже вздохнуть. Вейдер на одних лишь инстинктах бросился к выходу из квартиры, но тут же замер. Он понимал, что навряд ли сможет сделать хоть что-то полезное. Джедаи владели техниками исцеления, но ситхи не были способны врачевать по самой природе Темной стороны. Даже если Вейдер добежит до апартаментов Кеноби, даже если выломает дверь, он ничем не сможет помочь. Куда лучше было вызвать меддроидов, те даже успели бы раньше него. Вейдер вернулся к столу и схватился за коммлинк. Его взгляд упал на экран, с губ сорвался отчаянный вздох. Кеноби больше не кашлял. Он сидел на полу рядом с диваном, изучая собственную раскрытую ладонь. На ладони лежал испачканный кровью желтый бутон. – Карк! – не удержал ругательства Вейдер. – Криффовы же джедаи! * О том, что джедаям запрещены привязанности, знал, пожалуй, каждый в галактике. Это была одна из ярчайших джедайских особенностей. Световой меч, свободный табард, да строгое табу на любовные отношения. Люди, далекие от понимания принципов Силы, строили разные теории о причинах подобного запрета. Кто-то говорил, что телесная чистота помогает в медитациях, кто-то – что воздержание позволяет лучше концентрироваться в бою на световых мечах, кто-то – что девственность просто является данью древней традиции. Правда была куда более прагматичной. Любой форсюзер отказывался от привязанностей из соображений безопасности. Из желания защитить свою и чужую жизнь. Мидихлорианы в крови давали уйму возможностей, но вместе с тем дарили и страшное проклятье – споры смертоносных цветов, способных прорастать прямо внутри живого организма. Обычно споры находились в перманентном стазисе, но просыпались, стоило кому-то из форсюзеров вызвать симпатию другого носителя мидихлорианов. В том, кто стал объектом чужих чувств, прорастали цветы, душили, разрушали легкие. Джедайские ученые многие века пытались раскрыть тайну этого процесса, но так и не добились успеха. Никто так и не понял, почему симбиоз с мидихлорианами, буквально черпающий жизнь из вселенской энергии всеобщей любви, так жесток к существам, испытывающим любовь эксклюзивную. Некоторые даже выдвигали теорию, будто бы Сила ревнива и требует самой себе и своим принципам безоговорочной верности. Эта теория тоже оказалась неверна. Чуть больше восьми сотен лет назад появился джедай, сумевший побороть смертоносные поры. И не лекарствами, не медитацией, не целительским трюком. Джедай просто влюбился в форсюзера, проклявшего его своими чувствами. Единственным действенным средством оказалась взаимность. С тех пор подобные случаи повторялись лишь дважды. Остальным заболевшим так не везло. Зачастую форсюзер до последнего даже не понимал, кто именно ответственен за его недуг, а поняв, не мог заставить себя ответить на любовь. И тогда привязанности просто запретили. Коллективно отвергли эксклюзивную любовь, чтобы защитить саму жизнь. У ситхов же такой проблемы не было. Другие форсюзеры веками их лишь ненавидели. Сами ситхи, в отличие от джедаев, любить не могли. Природа Темной стороны стояла на прочном фундаменте страстей и желаний. Эгоистичной жажде обладать, а не делить. Ситх брал то и тех, кого хотел, не задумываясь. Джедай же избегал всех и всего. Даже в этом Темная сторона была куда практичнее Светлой. * Следующие несколько дней Вейдер был в прострации. Он привычно смотрел за Кеноби через экраны, отправлял отчеты учителю, заказывал на дом еду. В его голове на повторе крутились все известные факты о джедайском цветочном проклятии, но общей картины никак не складывалось. Почему Кеноби заболел? Кто был в этом повинен? Какой карков джедай посмел спроецировать свои грязные опасные чувства на собственного собрата вопреки вековым запретам? Вейдер проверил – на Эори, кроме Кеноби, не было официально зарегистрированных форсюзеров, однако это ничего не значило. Переговорщик был известен по всей галактике. Его лицо смотрело с республиканских агитационных плакатов, его имя обсуждали в голонете*. Вейдер даже нашел несколько веток форума, где безымянные анонимы восхищались шириной плеч Кеноби и округлостью его ягодиц. Гнев, накрывший Вейдера от этих мерзостей, был до того велик, что экран датапада в его руках пошел мелкими трещинами. Криффовы идиоты! Да как они только смели! Кеноби же, казалось, воспринял собственный недуг куда легче Вейдера. Он даже не разозлился, будто бы был к этому готов. После того утреннего приступа Кеноби долго рылся в своей аптечке, пока не вынул блистер небольших голубых таблеток. Он запил их водой и отправился спать, чтобы через пять часов проснуться и как ни в чем не бывало пойти на переговоры. Пока Вейдер терял сон, сходил с ума и штудировал голонет в поисках возможного виновника болезни Кеноби, Кеноби просто… жил. Он даже не удосужился сообщить о недуге Совету. Представителям правительства Эори он, не поведя бровью, соврал про простуду. Кеноби не пытался себя спасти. Кеноби делал вид, будто ничего не происходит. Вейдера это до того бесило, что он даже не вспоминал о том, как потенциальная скорая смерть исторического врага должна ситха радовать… * Голонет (англ. HoloNet) — всегалактическая коммуникационная сеть, созданная по заказу Галактического Сената для обеспечения голографической и других видов связи между планетами-членами Республики. * – Сейчас ты приведешь ко мне мальчика, подпишешь документы о его перепродаже и обо всем позабудешь, – Кеноби взмахнул рукой перед лицом хозяина мясной лавки на одном из средних уровней Эори. Взгляд хозяина лавки затуманился, из уголка губ на подбородок потекла струйка слюны. – Сейчас я приведу к тебе мальчика, подпишу документы о его перепродаже и обо всем позабуду, – тупо повторив за Кеноби, он скрылся в доме. Кеноби привалился к стене и утер рукавом пот со лба. Воздействие на разум хозяина мясной лавки явно далось ему нелегко. В последнее время он вообще куда быстрее уставал, хуже ел и меньше спал, но периодические набеги на нижние уровни так и не бросил. Деньги от премьер-министра быстро кончились. Последних четверых рабов Кеноби освободил, затуманив их хозяевам разум. Вейдер чувствовал в Силе, как тот каждый раз борется сам с собой, прежде чем снова заставить кого-то подчиниться своей воле. С точки зрения морали джедая подобные действия считались сомнительными. Вейдера идиотские правила идиотского ордена интересовали мало. Куда сильнее его волновали окровавленные носовые платки в мусорном ведре в апартаментах Кеноби, которых после каждой героической выходки становилось все больше. Хозяин мясной лавки приволок невысокого светловолосого мальчика. Тот выглядел напуганным. Огромные голубые глаза блестели невыплаканными слезами. Кеноби при виде мальчика заметно напрягся. Его и без того хмурое лицо погрустнело еще больше, взгляд потяжелел. Он еще раз взмахнул ладонью перед хозяином мясной лавки, собравшись отдать ему новый приказ, но вместо слов с его губ сорвался оглушающий кашель. Кеноби на мгновение потерял концентрацию, и этого хватило, чтобы хозяин мясной лавки сбросил с себя оцепенение. Он посмотрел на кашляющего Кеноби, на испуганного мальчишку, на датапад с документами в своей руке. На его лице отразилось понимание. – Ограбить меня решил, карков фокусник? – прошипел он, толкнув мальчишку обратно в дом. – Не на того нарвался! Хозяин мясной лавки сунул датапад за пояс брюк и замахнулся, метя Кеноби в лицо. Увернувшись, тот сделал шаг назад. Все еще сотрясаемый кашлем, он то ли не способен был сейчас на драку, то ли из дурацких принципов отказывался бить обычного человека. Что ж, Вейдер не был обезображен высокой моралью. Не успев подумать, что творит, он выскочил из укрытия в полушаге от дверей дома и поймал хозяина лавки за летящий в лицо Кеноби кулак. Хозяин глухо вскрикнул. Вейдер впечатал пойманный кулак ему же в нос и добавил удар собственным кулаком по затылку. Хозяин лавки покачнулся и рухнул Вейдеру под ноги. – Вы в порядке? – обратился Вейдер к Кеноби. Кеноби кивнул. Вытер рукавом кровь с губ. Склонился над поверженным хозяином лавки и забрал у него датапад. – Вы не могли бы помочь мне привести его в сознание, – проговорил он, убедившись, что хозяин лавки подписал необходимые документы, – только давайте сначала затащим его в дом. Вейдер не стал спорить. Он подхватил хозяина лавки за подмышки и втянул в коридор. Кеноби закрыл дверь. Мальчишка обнаружился тут же. Сжавшийся в комок, он сидел прямо на полу, обнимал руками колени и покачивался из стороны в сторону. Кеноби положил ладонь ему на плечо, наклонился к уху и что-то зашептал. Мальчишка всхлипнул, обвил руками шею Кеноби, позволил себя поднять. – Вы не могли бы принести воды? – попросил Кеноби Вейдера. – И лучше сразу два стакана. Вейдер молча отправился на поиски кухни. Отчего-то он не знал, как и о чем говорить с Кеноби. Он столько дней наблюдал за ним со стороны и, оказавшись рядом, почувствовал себя странно. Кухня у хозяина лавки была небольшой и захламленной. Вейдер сумел отыскать только одну чистую чашку. Вторую пришлось мыть. Когда он вернулся обратно в коридор, мальчишка-раб уже не казался таким напуганным. Он охотно принял из рук Вейдера чашку с водой и сделал пару шумных глотков. Его щеки порозовели, глаза уже не блестели от невыплаканных слез. – А ты со мной не полетишь? – Мальчишка схватил Кеноби за ладонь и переплел его пальцы со своими. – Нет, малыш, но не бойся, ты не будешь один. С тобой на корабле окажется взрослый парень и две девушки. Они проводят тебя к Декстеру и помогут устроиться. – А ты? – Я пока немного занят на Эори. – Но потом ты же прилетишь? Ты же меня не бросишь? – Мальчик безуспешно попытался заглянуть Кеноби в глаза, задрав голову и поднявшись на цыпочки. Кеноби отвел взгляд. – Я… Я попрошу свою ученицу найти тебя. Она очень хорошая. Уверен, вы подружитесь. Вейдер едва сумел сдержать тяжелый вздох. Он понимал, почему Кеноби не хочет обещать мальчишке, что будет навещать его на Корусанте. Понимал, что из-за карковой болезни тот наверняка запрещает себе так далеко планировать, а то и вообще сомневается в собственном возвращении. Гнев всколыхнулся в его душе темной волной, но Вейдер, едва ли не впервые в жизни, усилием выпустил его в Силу. Сейчас он не мог позволить себе поддаться эмоциям. Это помешало бы их с Кеноби делам и выдало его с головой. Отправив мальчишку ждать в гостиную, Кеноби забрал у Вейдера вторую чашку и прыснул водой в лицо хозяину лавки. Очнувшись, тот застонал. Кеноби схватил его за подбородок, чтобы заставить посмотреть себе в глаза. – Сейчас ты пойдешь в свою постель и ляжешь спать. Когда проснешься, ты будешь думать, что тебя пытались ограбить бандиты, но ты отстоял дом. Ты позабудешь о том, что когда-то встречал джедая и владел мальчиком-рабом. Хозяин лавки послушно повторил за Кеноби каждое слово, поднялся на ноги и зашагал вглубь дома, где, видимо, располагалась его спальня. Кеноби тяжело оперся спиной о стену, чтобы удержаться на ногах. Едва ли не впервые за все это время обратив взгляд к Вейдеру, он цепко всмотрелся в его лицо. – Большое спасибо вам, господин… – Не надо, – оборвал Вейдер, – не благодарите меня и, прошу, зовите просто Энакин. * – Я вспомнил, где вас видел, – Кеноби поставил перед Вейдером чашку терпко пахнущего чая. Вейдер благодарно кивнул. Он был против того, чтобы Кеноби пытался ему угодить – будь воля Вейдера, он бы отправил его в кровать и сам приготовил чай, закуски, какие-нибудь лекарства – но Кеноби оказалось невозможно переубедить. Вбив себе в голову, что обязан поблагодарить Вейдера за помощь, тот потащил его к себе домой и никак не не мог прекратить суетиться: предлагал то чай, то доставку еды, то дорогое коррелианское вино. – Где? – чай оказался горьковатым, но Вейдер не стал заострять на этом внимание. – Вы были официантом на одном из приемов. Кажется, разбили бокалы. Вейдер осторожно кивнул. Честно говоря, он не ожидал, что Кеноби его тогда запомнил. Сразу вспомнились остальные вечеринки, на которые он приходил, ведомый любопытством и желанием посмотреть на Кеноби поближе. Хорошо, что, кроме того единственного раза, Вейдер не рисковал приближаться к Кеноби без грима на лице. – Вы правы. Я не поблагодарил вас за помощь. Если бы не вы, меня бы уволили. – Пустяки. Вы сегодня помогли мне гораздо больше, – Кеноби подарил Вейдеру теплую искреннюю улыбку, которой тот невольно залюбовался. – Я могу спросить, что вы, знаменитый “Переговорщик”, делали на средних уровнях? Кеноби на мгновение смутился. Вейдер ощутил, как тот прощупывает его в Силе, видимо, пытаясь понять, можно ли ему доверять, и осторожно проверил щиты. Наука Учителя была хороша. Вейдер мастерски скрывал себя, показывая собеседнику лишь образ нечувствительного к Силе дружелюбного молодого человека. – Я пытаюсь освободить как можно больше рабов, – ответил наконец Кеноби. – Джедаи интересуются рабством на Эори? Я думал, вы здесь ради переговоров о размещении республиканских баз на спутниках. Во всяком случае, так говорится в официальном пресс-релизе. Кеноби вздохнул, погладив подушечкой пальца золотой ободок на чайной чашке. – Совет действительно отправил меня на Эори ради переговоров. Освобождение рабов – это моя личная инициатива. – Какое интересное у вас хобби, – попытался пошутить Вейдер. Кеноби шутку не оценил. Его и без того печальное лицо еще больше погрустнело. Палец на чашке принялся отстукивать рваный ритм. – Вы не передумали насчет вина? – уточнил он, поднявшись. – Мне после сегодняшнего точно не помешало бы выпить. Вейдер хотел сказать, что Кеноби с его заболеванием ограничить бы потребление алкоголя, но в итоге только согласно кивнул. В конце концов, случайный прохожий не мог знать ни о серьезности недуга Кеноби, ни о том, что в последние дни тот стал пить куда больше, чем ожидается от образцового джедая. Первый бокал они выпили в тишине. Второй тоже. Говорить Кеноби начал, лишь уговорив половину третьего бокала. Его щеки слегка порозовели, но блестящие глаза остались такими же грустными. – Как и все жители Внутреннего кольца, я вряд ли когда-то задумывался о рабстве. Я вырос на Корусанте, в храме джедаев, и не представлял, как живут другие. Самым страшным для меня было не найти себе наставника и никогда и не добиться статуса джедая. Кеноби допил третий бокал и бросил взгляд на почти полный бокал Вейдера. – Вы не против, если я налью себе еще? – уточнил он. Вейдер покачал головой. Кеноби наклонил над своим бокалом бутылку, сделал хороший глоток, но продолжать рассказ не спешил. Его взгляд гулял среди теней погруженной в сумрак комнаты и был будто бы не здесь. – Но вы же в итоге стали джедаем… – напомнил о себе Вейдер. – Да. Но сначала я стал падаваном. Мой мастер оказался непростым человеком. Он не желал становиться членом Совета или проводить время в храме. Он предпочитал путешествовать по галактике, и я путешествовал вместе с ним. Мир открывался мне с новой стороны. Планеты, раздираемые гражданскими войнами, планеты, умирающие от нищеты, крайние рубежи, на которых творится беззаконие. Все это было далеко от красивой картинки, которую показывают детям с Корусанта, или с той же Эори. Я оказался к такому не готов. Я вырос с идеей, что стану рыцарем, спасающим галактику от зла и несправедливости, но зла и несправедливости было так много, а джедаи могли так мало. И меньше, чем они могли изменить, они изменить хотели. Мне было шестнадцать*, когда я покинул орден… – Вы покинули орден? – удивился Вейдер. Ни в досье, ни в сообщениях голонета не было об этом ни слова. – Да. Остался на Мелиде-Даан. Не выдержал того, что джедаи, призванные служить простым людям, ставят собственную безопасность выше жизней этих самых простых людей… и даже детей. – Но все же вы вернулись… – Вейдер допил вино и позволил Кеноби наполнить бокал заново. – Меня вернул мой учитель. Однако с тех пор он едва ли мне полностью доверял. А я… я опасался ему пе-перечить, – Кеноби внезапно закашлялся и осушил бокал вина, чтобы заглушить першение в горле. Вейдер поднялся на ноги, готовый броситься на помощь, но Кеноби остановил его жестом. – Не… кха… не беспокойтесь, Энакин, это всего лишь простуда. Я буду в порядке через минуту, – Кеноби прижал к губам салфетку и быстрым шагом скрылся в ванной комнате. Острый слух Вейдера уловил шум воды, звуки кашля, хруст блистера с пилюлями. Хотелось оказаться рядом, поддержать, но… Кеноби четко дал понять, что не нуждается в помощи, и без единого сомнения соврал о своей болезни. Вейдер задумался, а сообщил ли тот о своем недуге хоть кому-нибудь? Пусть не Совету, но Учителю? Падавану? Друзьям… если они у Кеноби вообще были. Вейдер оглянулся на дверь ванной комнаты, осмотрел хорошо убранные апартаменты, безликие пустые стены, столы и полки, на которых за недели пребывания Кеноби на Эори не добавилось ни одной личной вещи. Ему пришло в голову, что всеми любимый, обсуждаемый в голонете Переговорщик кажется совсем-совсем одиноким. Живущим только работой. Способным довериться едва знакомому человеку только потому, что тот бросился ему на помощь. Кеноби, как и обещал, возвратился через минуту. Его глаза покраснели, а черты лица заострились. Он выглядел совершенно измученным, но решительно отказывался закончить вечер, утверждая, что с ним все в порядке. Вейдеру удалось уговорить Кеноби переместиться на диван и укутать его ноги пледом, но на этом уступки закончились. Кеноби разлил по бокалам остатки вина, открыл новую бутылку и замолк, видимо, чтобы собраться с мыслями для продолжения рассказа. – Спустя три года мы оказались на самой окраине Внешнего кольца, – начал он наконец, задумчиво проведя указательным пальцем по медной поросли на подбородке. – На мелкой планете, управляемой хаттами. Она была, да и остается, пожалуй, ни на что не влияющей системой из самого последнего эшелона. Республике и Ордену на такие места наплевать. Мы и сами вошли в атмосферу планеты из-за поломки в генераторе гипердрайва. До этого я не сталкивался с рабством. Я даже представить себе не мог, что кто-то может владеть разумным созданием, словно вещью. Кеноби прервался, глотнул вина. Вейдер замер, боясь вставить хоть слово. Мелкая планета с самой окраины галактики, управляемая хаттами, казалась уж слишком знакомой. Неужели Кеноби побывал на Татуине? Неужели Кеноби, как и Вейдера, ранили его колючие пустынные пески? – На этой планете нам встретился мальчик, обладающий Силой. Лет пяти или меньше, но он светился в Силе так ярко, как не светится даже магистр Йода. У него было такое большое сердце. Он не владел ничем, даже собственной жизнью, но спешил помочь каждому, даже паре едва знакомых путников. Ни до, ни после я не встречал существа чище. И этот мальчик оказался рабом, – Кеноби кашлянул, прикрыв рот салфеткой, но сумел подавить начинающийся приступ. – Может, воды? – предложил Вейдер, но Кеноби покачал головой. Сделав еще глоток вина, он вернулся к рассказу. – Надо отдать моему учителю должное – он попытался выручить мальчика, но ему не удалось. То ли от него отвернулась Сила, то ли просто не повезло, но ставку мой учитель проиграл. Денег на выкуп у нас не было и мы… просто улетели. Совет не позволил нам вернуться за мальчиком. По их мнению, он был уже слишком взрослым, чтобы становиться джедаем, а ничего, кроме его чувствительности к Силе, Совет не волновало. Учитель не смел ослушаться Совета, а я… после Мелиды-Даан я был уверен, что за повторный проступок мне уже точно укажут на дверь. Я испугался и никогда не переставал себя за это винить. – И вы больше его не встречали? – Вейдер сам не понимал, почему рассказ Кеноби так его взволновал. Запертая за щитами Сила внутри бурлила, пальцы мелко подрагивали, сердце бешено колотилось. – Я вернулся за ним, едва получил звание рыцаря. Это было буквально первым, что я сделал. Увы, мне не удалось его отыскать. Бывший хозяин рассказал, что и мальчика, и его мать давным-давно выкупили. Некий богатый господин из Внешнего кольца, не пожелавший оставить ни адреса, ни имени. – Вы думаете, с ним все хорошо? – Я не знаю. Единственное, в чем я уверен, – существование рабства на Внешнем ли кольце, или на Внутреннем – это позор для Республики. Позор, с которым не борется ни сенат, ни Совет джедаев. Всегда находятся дела поважнее. На войну с рабством никогда нет ни возможностей, ни средств, – Кеноби горько усмехнулся. – Я всегда считал, что, став джедаем, посвящу жизнь помощи разумным существам. Что буду спасать жизни. Стоять на страже справедливости. На деле же пользы от меня меньше, чем от этой бутылки вина. Я даже несчастного ребенка не сумел спасти. Вейдер подвинулся к Кеноби, накрыв его пальцы своими. Сочувствие, внезапная неуместная симпатия, острое чувство родства захлестнули его с головой. Вейдер, как никто, понимал все несовершенство мира. Бессилие, неспособность помочь тем, кто для тебя важен и кого ты любишь. Учитель всегда говорил, что джедаи не способны на страсти и чувства, но человек перед Вейдером не был холодным и безразличным. Он чувствовал и глубоко переживал. – Мне кажется, вы к себе несправедливы, – не удержал Вейдер искреннего порыва. – Вы вовсе не бесполезны. Вы помогли тому мальчишке из мясной лавки. Вы делаете то, что можете. Вы делаете даже больше. – Спасибо. Мне повезло, что вы сегодня оказались рядом, – Кеноби подарил ему долгий, внимательный взгляд. – Забавно, иногда у вселенной такие странные шутки. Его ведь даже звали так же. – Кого? – не понял Вейдер. – Того мальчика… Его звали Энакин… * Я немного подвинула канонные события во времени. Так Оби-Ван попадает на Мелиду-Даан в шестнадцать, а Энакина встречает когда тому пять, а Оби-Вану двадцать. * Вейдер резко проснулся. Его грудь ходила ходуном, отросшие волосы на затылке намокли от пота. На коже будто отпечатался жар недавнего сна. Жалящие лучи двух жестоких солнц, грубый песок, что невозможно ни вычесать, ни вымыть. Вейдер Силой призвал датапад и проверил температуру в квартире. Плюс двадцать шесть. Чуть выше нормы, но все еще холоднее, чем на Татуине. Он с силой потер лицо. Родная планета уже давным-давно ему не снилась. Вейдер и помнил-то ее с трудом. Переехавший на Набу в пять лет, о Татуине он по большей части узнавал из голосети и рассказов матери. И наказаний Учителя. Тот вынимал из глубин души Вейдера самые темные эпизоды и заставлял переживать их снова и снова. Воспоминание об Учителе заскреблось где-то под ребрами ощущением тревоги. В последних отчетах Вейдер бессовестно врал. Он не написал о болезни Кеноби, “позабыл” упомянуть о всех его освободительных эскападах на нижние уровни, и словом не обмолвился о личном знакомстве. Вейдер прекрасно сознавал, что будет, узнай Учитель о его неповиновении, но ничего не мог с собой поделать. Учителю была нужна информация о ходе переговоров и он ее получал, Переговорщик же… Переговорщик принадлежал Вейдеру. Отрегулировав термостат, Вейдер опустил температуру на два градуса, и улегся в постель. Уснуть не удавалось. Перед закрытыми глазами мелькали обрывки недавнего сна. Какие-то смутные образы: длинноволосого мужчины, такого высокого, что, казалось, он попирает головой потолок; грустной и усталой, но еще молодой мамы; незнакомого юноши. Лицо юноши скрывалось в золотой песчаной дымке и никак не хотело показываться. Различима была лишь смутно-знакомая теплая улыбка, да ощущение близости. Не физической, нет – родства на уровне тогда еще незнакомой Вейдеру Силы. К Силе же Вейдер сейчас и обращался. Требовал открыть для него завесу времени и показать лицо юноши. Сила оставалась безответной. Вейдер плюнул на попытки уснуть. К Криффу прошлое, к Криффу Татуин, ему и в настоящем на Эори было чем заняться. Вейдер включил экраны с камер в апартаментах Кеноби и поморщился. Несмотря на ранее время, тот тоже не спал и работал на датападе с какими-то документами. Возле него стояла чашка чая, лежала кучка скомканных платков, валялись пустые блистеры из под голубых пилюль, которые в последнее время Кеноби принимал чуть ли не горстями. Вейдеру страшно захотелось оказаться рядом. Встряхнуть Кеноби, отругать за пренебрежение к своему здоровью и уложить в постель. Его злило, что этот джедай пытался заботится о целом мире, но не о себе. Руки Вейдера сами собой потянулись к комлинку да так и замерли. После их единственной встречи Кеноби дал Вейдеру свой номер, но оставить сообщения тот не решился. Не был уверен, что Кеноби сделал это не из дежурной вежливости. Не мог придумать, что сказать. Тьма за окном окрасилась розовым светом, розовый свет рассеялся, изгоняемый солнечным днем. Кеноби поднялся. Выглядел он разбитым. Даже через экран Вейдер мог различить темные синяки у него под глазами. Вейдер сжал кулаки. Потребность вправить мозги Кеноби, загоняющему себя в могилу, стала почти невыносимой. Кеноби зашагал к двери. Вейдер зашагал к двери тоже. Он давно выяснил, где Кеноби предпочитал завтракать, и не мог отказать себе в искушении подстроить с ним встречу. В небольшую пекарню под еле заметной вывеской Вейдер ворвался, когда Кеноби уже почти управился с чашкой кафа*. Это было неудивительно. Кеноби нужно было лишь перейти улицу, тогда как Вейдер прошел быстрым шагом три квартала. – Не любите шууру? – спросил он, едва сумев успокоить сбившееся дыхание. Кеноби поднял страдальческий взгляд от песочной корзинки с засахаренными кусочками желтого фрукта. Его губы расплылись в улыбке, а глаза загорелись неподдельной радостью, отчего сердце Вейдера забилось чаще. – Энакин! – Кеноби поднялся из-за стола и протянул руку для традиционного эорианского приветствия. – Вот это встреча! Вы где-то тут работаете? Вейдер на секунду завис. До него только сейчас дошло, что простой официант, которым он волей случая притворился, не может жить на самых высоких уровнях. – Разносил напитки на частной вечеринке неподалеку, – нашелся он. – Вы, наверное, голодны и устали. Давайте я куплю вам завтрак? Кстати, хотите корзиночку с шуурой? Боюсь, у меня сейчас совсем нет аппетита. – Вы все еще простужены? Кеноби замялся. – Немного. Но это не страшно. Просто нужно больше отдыхать. Вейдер пристально посмотрел на Кеноби, но тот на его взгляд не ответил. Вместо этого он пододвинул к Вейдеру злосчастную корзиночку и подозвал жестом робота-официанта. Разговор не клеился. Вейдер так часто думал о личной встрече с Кеноби, а сейчас не знал, что сказать. Внезапная близость, что сама собой возникла между ними тем памятным вечером, развеялась, будто при свете дня и без бутылки коррелинского им двоим было нечего сказать друг другу. Вейдеру стало грустно. Он остро осознал, как мало у него и Кеноби общего. Разное прошлое, разные стороны Силы. Чужие тайны и интриги, не позволяющие Вейдеру даже думать о том, чтобы показать себя настоящего. Чашка кафа и пара булочек с начинкой из местного сладкого фрукта оказались очень кстати. Тишина над столом грозила стать по-настоящему гнетущей. Вейдер был готов даже неприлично зачавкать, лишь бы ее разрушить. Этого не понадобилось. Тишину изгнал кашель Кеноби. Вейдер в полвздоха оказался рядом. Подал Кеноби салфетки, протянул чашку остывшего чая. Кеноби от чая отказался. Сотрясаемый жуткими спазмами, он даже не мог вздохнуть. Его рука потянулась к поясной сумке, но справиться с хитрыми клепками на большом кармане ему не удалось. – Э-энакин, – он запрокинул голову, попытавшись подавить кашель, – г-голубые пи-пилюли. Вейдер понял сразу. Он расстегнул злосчастный карман, вытащил блистер, выдавил на ладонь две пилюли. Пальцы Вейдера прижались к мягким губам Кеноби. Кеноби откинулся на стуле, наконец успокоившись. Вейдер продолжал сидеть возле него на корточках. Его взгляд будто прилип к смятой салфетке в расслабленной ладони Кеноби. К алым разводам крови на белой бумаге, к желтым лепесткам воронкоцвета**, которого Вейдер не видел, кажется, с самого детства. Кеноби, заметив направление взгляда Вейдера, судорожно сжал ладонь. – Простуда? – Вейдер выгнул бровь. – Н… не совсем. * Каф или каффа (англ. Caf) — слабый энергетический напиток, который заваривается из кафейных бобов, собранных на планетах Гарки и Чарра. В ходу был также и растворимый каф. (с) Вукипедия Нет, это не опечатка. Слова "кофе" тут быть не должно. ** Воронкоцвет (др. вариант перевода — трубоцвет, воронковидный цветок) (англ. Funnel flower, Funnel plant) — растение, произраставшее на Татуине и имевшее вид воронкообразного цветка на длинном J-образном стебле. (с) Вукипедия * Вейдер придирчиво осмотрел высушенные корешки бритвомха, выбирая самые крупные экземпляры. – Я дам триста кредитов за пакет корней и сухое молоко черной дыни, – сообщил он неприятного вида тойдарианцу – хозяину травяной лавки на одном из средних уровней. – И еще пятьдесят за бутылку сиропа из палли. – Мальчик, тут тебе не Татуинский рынок, – усмехнулся тот, – хочешь получить товар – плати по ценнику. Вейдер поморщился, но спорить не стал. Он обошел уже четыре лавки, но нигде не находил столь хорошего товара. В основном корешки бритвомха* были лежалыми, а сироп из палли** забродившим. Молоко черной дыни он и вовсе встретил в первый раз. Видимо, тойдарианец знал о целебных свойствах отвратительного на вкус фрукта. Судя по мерзким повадкам и акценту, тот, скорее всего, и сам был с Татуина. Пятьсот кредитов перекочевали в карман жадного торгаша, а Вейдер заспешил в свою квартиру. Сегодня вечером его ждал ужин в компании Кеноби, и он хотел успеть приготовить к тому времени лечебный отвар. Признаться, эта идея пришла к Вейдеру почти сразу, как только он увидел бутон воронкоцвета. Воронкоцвет был очень живучим растением. Его не пугала ни жгучая жара, ни отсутствие влаги, ни даже глина или песок вместо плодородной земли. Воронкоцвет выживал везде. Везде, кроме мест произрастания бритвомха. Это было типично для Татуина. На планете с настолько ограниченным количеством пригодных для жизни мест за каждый клочок подходящей почвы велась война. И война эта касалась не только разумных. Животные, насекомые, даже растения готовы были убивать ради глотка воды. Так бритвомох обзавелся собственным ядом. Он уничтожал паразитов и душил даже чрезвычайно живучий воронкоцвет. Но главное, в сочетании с молоком черной дыни бритвомох отлично помогал от кашля. На вкус отвар, конечно, был хуже помоев, но с этим вполне мог подсобить сироп из палли. Впрочем, Кеноби сладости палли не оценил. Глотнув прямо из небольшой бутылочки подаренный Вейдером отвар, он непроизвольно скривился и зажмурился. – Горько? – испугался Вейдер. – Наоборот, – Кеноби запил отвар хорошим глотком воды. – Слишком сладко. – Да? – Вейдер собрал каплю отвара с горлышка и сунул палец в рот. – А мне нравится. Ну ничего, в следующий раз добавлю меньше сиропа. Кеноби расплылся в благодарной, хоть и слегка печальной улыбке. – Ты слишком обо мне заботишься. Право, Энакин, ты не обязан. – Мать учила меня, что все беды этого мира от того, что никто никому не помогает***. Кеноби помолчал, сделал еще глоток отвара и привычно провел пальцем по подбородку. Вейдер невольно залюбоваться изяществом жеста и ямочкой, почти скрытой бородой. – Твоя мать очень мудрая женщина. Неудивительно, что ей удалось воспитать такого замечательного сына. Вейдер зарделся. Он привык к восхищению своей Силой, знал, что красив, но сейчас смутился. Едва ли не впервые в жизни. Ему так хотелось радовать Кеноби. Ему так хотелось ему… нравиться. Желая скрыть ярко заалевшие щеки, Вейдер отвернулся от Кеноби и сделал вид, что заинтересовался накрытым столом. – Что ты приготовил? – кивнул он на укрытые стальными полусферами блюда. – Боюсь, ничего. Мой максимум – залить кипятком растворимый каф и достать паек. Это еда из ресторана. – Тогда в следующий раз на ужин приглашаю я. Мама научила меня не только абстрактным мудростям. Я даже вомп-крысу могу запечь так, что ты пальчики оближешь. Кеноби отозвался веселым смехом. Он хлопнул Вейдера по плечу и поманил к столу, сообщив, что поужинать вместе, конечно, будет рад, но на вомп-крыс все-таки не подписывается. В вечно скованной льдами душе Вейдера разлилось непривычное тепло. Он был так рад видеть эмоции Кеноби, так любил его улыбку, так хотел разделить с ним этот ужин и тысячу ужинов еще. Вейдер внезапно осознал, что не готов терять Кеноби. Вручать его Учителю, возвращать дурацкому джедайскому ордену, уступать криффовой болезни. Ситхи самой природой были созданы брать то, что хотели. А Вейдер хотел Кеноби. * Традиционное растение с Татуина ** Еще одно традиционное растение с Татуина *** Прямая цитата из “Скрытой угрозы” * Вейдер закрыл очередную, карк знает какую по счету, вкладку с информацией о джедайской цветочной болезни и ударил кулаком по столу. Стол покачнулся на тонких ножках. Дешевый, как и вся новая квартира Вейдера на средних уровнях, он едва ли был рассчитан на ситхский гнев. Предыдущее жилье было, конечно, лучше, но Вейдеру пришлось его оставить. Он скучал по широкой кровати и исправному термостату, но возможность приглашать Кеноби на ужины ценил больше собственного комфорта. Тем более, что проводить с ним время Вейдер стал все чаще. Угощать едой, таскать по злачным барам на нижних уровнях, распивать дорогущее коррелианское вино из запасов Кеноби. Он даже перестал бояться отправлять сообщения на коммлинк. Более того, теперь забрасывал ими Кеноби. Тот исправно отвечал и общался с Вейдером с видимым удовольствием. Ему, кажется, помогал отвар из бритвомха. Во всяком случае, во время встреч с Вейдером приступы кашля настигали его все реже. Чего не скажешь о тех моментах, когда Вейдера рядом не было. Стресс, переработки, невозможность прямо во время опостылевших переговоров приложиться к бутылочке с отваром явно не добавляли Кеноби здоровья. О его непроходящей простуде начали судачить даже в СМИ. Вейдера это доводило до бешенства. Хотелось забрать Кеноби от всех политиков, бесконечных бумаг, любопытных взглядов и закрыть в собственной маленькой квартирке. Готовить ему ужины, отпаивать лечебным отваром, обсуждать тысячу разных тем. Он даже готов был сопровождать Кеноби на нижние уровни для освобождения рабов. Тем более самого Вейдера проблемы законности и морали не волновали. Он был бы только рад указать зарвавшимся негодяям и богачам их место. Всегда найдется рыба покрупнее, как говорится… И все же Кеноби вряд ли согласился бы навсегда обосноваться в квартире Вейдера, так что оставался только один выход – избавить его от болезни. Вейдер часами штудировал голонет, но, как ни старался, не мог найти нужную информацию, и теперь собирался отправиться в местную библиотеку. Вейдер с детства не любил ковыряться в неоцифрованных книгах. Его раздражала невозможность поиска по ключевым словам, сложность копирования информации. Даже запахи бумаги и флимсипласта казались противными. Хуже были только ситхские голокроны. И почему ученые до сих пор не перенесли все данные в голонет? Одно радовало – на Эори этих самых ученых было много. Возможно, несмотря на пристрастие к устаревшим способам передачи информации, они хотя бы про болезнь цветов выяснили что-то новое? Но в библиотеке Вейдера снова ждала неудача. От полки к полке Вейдер находил лишь пустые слоты на месте нужной литературы. Это здорово злило. – У вас произошло ограбление? – Вейдер дошагал до высокой женщины за не менее высокой стойкой, что встречала посетителей на входе. – Что? – не поняла женщина. – Я не могу найти нужных мне книг. – Наверное, их кто-то взял. Приходите в другой день. – Взял? Сразу все? Женщина пожала плечами. Проблемы Вейдера ее совсем не интересовали. – Может быть, вы проверите? – предпринял он новую попытку. – Молодой человек, это не моя работа. – А если так… – Вейдер протянул женщине купюру. Та приняла купюру и, будто бы с неохотой, вышла из-за стойки. Вейдер закатил глаза. За двадцатку кредитов она могла бы двигаться и побыстрее. Женщина прошлась от одного стеллажа до другого, сверилась с какими-то данными на датападе. – Книги были взяты сегодня. Более того, они не покинули здания библиотеки. Кто-то прямо сейчас просматривает их в читальном зале на втором этаже… Дальше Вейдер уже не слушал. Ноги сами несли его к лестнице. Сила внутри бушевала. Он точно знал, кого там увидит. Кеноби обнаружился за одним из длинных деревянных столов. Перед ним высились пирамиды из книг, лежал датапад и – тут сердце Вейдера сделало кульбит – бутылочка с отваром от кашля. Губы Вейдера сами собой растянулись в улыбку. – Нашел что-нибудь полезное? – он опустился на скамью рядом с Кеноби. Подняв взгляд, тот ответил на улыбку своей и покачал головой. – Увы. Но я просмотрел только три книги… – Я могу помочь. – Энакин, ты не обязан. – Это был не вопрос, – Вейдер подтянул к себе одну из книг, – так что возражения не принимаются. Следующие несколько часов Вейдер и Кеноби были погружены в книги. Утро за окном сменилось днем, день вечером. Мимо ходили стайки студентов, старающихся не шуметь, дроиды-уборщики, женщина-смотрительница с недовольно поджатыми губами. Вейдер и Кеноби не обращали на них внимания. Голова к голове, колено к колену, они перелистывали старые фолианты в попытках найти между строк отголосок надежды. Спина Вейдера затекла от неудобной позы, в глазах все расплывалось, но он упрямо листал одну книгу за другой. Тишину библиотеки разрезал звук сигнала о скором закрытии. Кеноби отложил толстый том и повел плечами, чтобы скинуть многочасовое оцепенение. – У тебя тоже ничего? – спросил он. Вейдер покачал головой. – Я так и думал. Глупо было надеяться, что ученые Эори знают о цветочной болезни больше целителей ордена. Может быть, у них и лучше технологии и специалисты, но болезнь слишком редкая, чтобы вкладываться в исследования. – А что ваши? Ты говорил с докторами? Кеноби помялся, глядя в пол. – Я… я написал письмо знакомой целительнице. Спросил, не уточняя, кто заболел, не появилось ли новых способов лечения. Увы, до сих пор науке известно лишь одно спасение… – Взаимность? – Мысль о том, что Кеноби вдруг ответит взаимностью некоему неизвестному джедаю отчего-то кольнула. – Она самая. Будто чувства можно включать по указке. – А у тебя есть подозрения, кто… – Если честно, нет. Нас с детства учат, что привязанности недопустимы. Любой джедай при малейшем намеке на интерес отдаляется от предмета симпатии. Нет эмоций – есть покой. Нет страстей – есть ясность мыслей. Я никогда не позволял себе развивать свои влечения и рассчитывал, что мои братья и сестры ответят мне тем же. Видимо, я совершенно напрасно всю жизнь держал себя в рамках ограничений… Кеноби с шумом втянул в себя воздух и тут же закашлялся. Он схватил со стола бутылочку с отваром, открутил крышку, запрокинул голову, чтобы влить содержимое в рот. Кашель не прервался. – К-Крифф, закончился... – Кеноби заменил отвар голубыми пилюлями. – Надо сварить новый. Как насчет того, чтобы заодно у меня и поужинать? * Кеноби согласился и поужинать, и зайти за новой порцией отвара, и даже поехать к Вейдеру домой не на воздушном трамвае, а на такси. Всю дорогу он бросал на Вейдера долгие взгляды и, казалось, о чем-то думал, не прерывая, впрочем, вежливой беседы. Стоило им зайти в квартиру, Кеноби на мгновение замер, будто на что-то решался. Он подарил Вейдеру долгий взгляд снизу вверх, шагнул к нему, чуть приподнялся на цыпочках. Вейдер застыл. Кеноби впервые оказался так близко. Он мог рассмотреть каждую веснушку на его белой коже, мог почувствовать запах его волос. Ему казалось, что он ощущает даже жар его тела. Влекущий, проникающий через все слои джедайской одежды и дурацкий эорийский китель. – Я… – Кеноби нерешительно положил ладонь на его плечо. – Я не уверен, что правильно тебя понял. Если что-то не так, ты… ты просто останови меня, ладно? Кеноби глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду, и прижался губами к губам Вейдера. Вейдер опешил. В его душе разразилась буря. Хотелось и прижать Кеноби к себе ближе, и оттолкнуть, напомнив, что ни в коем случае не стоит так делать. И углубить поцелуй, раскрыв губами губы, и отстраниться, чтобы избежать поцелуя. И зарыться руками в волосы, и сбежать на другой конец галактики, только чтобы ему не навредить. – Почему ты… Что ты… Тебе же нельзя… Правила… – Вейдер кое-как нашел в себе силы оторваться от губ Кеноби. – Плевать на правила! – Тот потянулся за поцелуем снова. – П-подожди, – Вейдер сделал шаг назад. Кеноби погрустнел. – Крифф… ты не хочешь. Прости, я не должен был… – Я хочу! – Вейдер, даже если бы попытался, не смог бы скрыть эту правду. – Но законы твоего ордена… но опасность… – Да какая уже может быть опасность, – Кеноби сделал крохотный шажок обратно к Вейдеру. – А законы ордена… К Криффу их. Я соблюдал законы всю жизнь, и что в итоге? Я неопытен. Я неизлечимо болен. Я не успел сделать и половины того, чего хотел, и ни разу за всю жизнь не ощутил человеческого тепла. А мне бы этого хотелось. С правильным человеком. С тем, кто мне симпатичен. Кеноби шагнул еще ближе и заглянул Вейдеру в глаза. Его взгляд был таким открытым, нежным и просящим, что Вейдер не выдержал. Он уложил ладони на лопатки Кеноби, чуть склонился и аккуратно его поцеловал. Кеноби ответил с подкупающим энтузиазмом. Неумело, неловко, но очень уверенно. Его руки зарылись в волосы Вейдера, губы приоткрылись губам на встречу. Вейдер скользнул языком в его рот. Кеноби отозвался чуть слышным стоном. Такой открытый, такой бесстрашный, он отдавался поцелую целиком. Жался к Вейдеру. Откровенно его хотел. Вейдер провел ладонями по спине Кеноби вниз, огладил талию, чуть сжал на пробу ягодицы. Кеноби не возражал. Он и сам смело скользил ладонями по телу Вейдера, пытаясь расстегнуть пуговицы на кителе и коснуться обнаженной кожи. – М-м-м, пойдем в постель, – Вейдер чуть отстранился. Кеноби завис, глядя на него осоловелым взглядом. – То есть, пойдем, если ты хочешь. Если ты планировал остановиться на поцелуях, то ничего страшного, я… Договорить ему не дали. Кеноби молча взял ладонь Вейдера в свою и зашагал туда, где за тонкой дверью пряталась кровать. Он остановился у самой постели, расстегнул пояс. Полоска коричневой кожи упала на пол. Следом за ней с плеч стек бежевый хлопок табарда. Вейдер, словно завороженный, смотрел, как Кеноби распахивает нижнюю тунику. Во рту пересохло, пульс подскочил, пальцы задрожали в желании коснуться. Он не видел Кеноби обнаженным с самой арены на нижних уровнях и даже не сознавал, как сильно хочет увидеть его обнаженным вновь. Руки сами собой потянулись к горячей коже. Огладили грудь, пересчитали прикосновениями кубики пресса. Следом тот же путь проделали губы. Вейдер поцеловал Кеноби чуть выше пупка, чуть ниже, над самой кромкой светлых брюк. – Могу я? – уточнил он, подцепив пальцем широкую резинку. Кеноби кивнул. Покрасневший, растрепанный, с затуманенными глазами, сейчас он был невероятно прекрасен. Ему так шли расширенные зрачки, припухшие губы, откровенное возбуждение. Вейдер чуть подтолкнув его, уложил на кровать. Снял с ног сапоги, стянул брюки. Не удержавшись, приник губами к косточке на щиколотке, чем сорвал с губ Кеноби смущенный вздох. – Ты потрясающий, – шептал Вейдер, целуя икру, коленку, внутреннюю сторону бедра, – звезды, ты просто потрясающий. Кеноби раскинул в стороны ноги. Не стесняясь собственной наготы, продемонстрировал вставший член и нежный вход меж округлых ягодиц. Вейдер сглотнул. Так откровенно и с таким желанием ему еще никогда себя не предлагали. К Криффу лишние вопросы, страхи, правила. Вейдер хотел Кеноби, и тот хотел его в ответ. Вейдер поймал ладонь Кеноби и вплел его пальцы в собственные волосы. Устроился между разведенных ног поудобнее. Медленным, но уверенным движением взял в рот. Кеноби сверху отозвался криком. Пальцы в волосах сжались, бедра непроизвольно дернулись вверх. Вейдер послушно взял глубже, чуть соскользнул, снова заглотил. Он сосал, помогая себе ладонью, наслаждаясь стонами Кеноби и сильной хваткой в своих волосах. Едва заметным терпким запахом, ощущением бархатистой кожи под языком, вкусом. Вейдер почти не заметил, как начал и сам стонать в унисон стонам Кеноби, как принялся потираться бедрами о матрац. Сила в Вейдере дрожала и пела. Ей было тесно в его теле, она стремилась слиться с Силой Кеноби, сплестись с ней в одно целое. И Вейдер, всегда послушный ей, хотел того же. Он с влажным хлюпаньем облизнул палец и приласкал им тесный вход Кеноби. Тот отозвался придушенным всхлипом. Раздвинул ноги шире, уверенно прошептал: “Да”. Вейдер толкнулся внутрь, одновременно глубоко взял в рот. Его накрыло острым удовольствием, то ли собственным, то ли принадлежащим Кеноби, ощущением полной близости, телесного и ментального родства. Даже не открыв Кеноби своего разума, не опустив щиты, не сплетя их сигнатуры, Вейдер чувствовал себя так, будто обрел в его лице того, кого создала для него сама Сила. Того, кого он уже однажды встретил, но по чужой злонамеренной воле успел потерять. Того, кого, сам того не зная, все это время искал. Кончил Кеноби с протяжным выкриком. Он почти тут же затянул Вейдера к себе на подушки, осыпал поцелуями, вобрав собственный вкус, приласкал рукой. Несмотря на отсутствие лечебного отвара и нетронутые пилюли в поясной сумке, кашель к нему больше не возвращался. * Вейдер проснулся от запаха растворимого кафа. Он непроизвольно улыбнулся, припомнив вчерашнюю ночь, и потянулся к соседней подушке, чтобы обнять Кеноби. Кеноби на подушке не нашлось. Вейдер глубоко вдохнул аромат его волос, исходящий от прохладной ткани, потерся об нее носом. – Вижу, ты проснулся, – раздался рядом знакомый, но непривычно холодный голос. Вейдер распахнул глаза. Его взгляд пробежался по собственным разбросанным на полу вещам, сбитому покрывалу, пакетику смазки на тумбочке и остановился на фигуре Кеноби в кресле у окна. Кеноби выглядел странно. Полностью одетый и аккуратно причесанный, тот казался напряженным. Костяшки его пальцев на ручке чайной чашки побелели, губы сжались в нитку. – Все нормально? – уточнил Вейдер, поднявшись на подушках. – Ты хорошо себя чувствуешь? Кеноби окинул его тяжелым взглядом, под которым Вейдеру стало совсем не уютно. – Да, – проговорил он после длительного молчания, – я хорошо себя чувствую. Можно сказать, даже слишком хорошо. – Как твой кашель? – Полностью прошел. Со вчерашнего вечера ни единого приступа. – Э… это же прекрасно! – вопреки холоду, волнами расходящемуся от Кеноби, Вейдер нашел в себе силы улыбнуться. – Видимо, мой отвар все-таки помог. Не зря я столько с ним возился… – Ну хватит! – Кеноби отставил в сторону чашку. – Твой Криффов отвар тут ни при чем. Я перестал кашлять, потому что исполнил единственное условие для исцеления. – А? – не понял Вейдер. Условие? Но единственным условием была взаимность… Неужели Кеноби успел влюбиться. Но в кого? Когда? – Прекрати паясничать, Энакин, – Кеноби с такой силой потер лоб, что кожа на нем покраснела. – Или тебя зовут не Энакин. О, конечно, нет. Кто ты, какой-нибудь карков дарт? Вейдер отреагировал молниеносно. Откинув одеяло в лицо Кеноби, он встал в боевую стойку и призвал световой меч из груды одежды на полу. Меч не призвался. Вейдер кликнул его еще раз – тот же результат. – Это ищешь? – голосом Кеноби можно было остудить Татуин. Звуком ожившего светового меча – разогнать вечную тишину космоса. Лицо Кеноби окрасилось красным. Вейдер замер. Кеноби сказал, что больше не болен. Кеноби сказал, что выполнил единственное условие, а значит, ответил взаимностью джедаю, который все это время его любил. Нет, не джедаю. Форсюзеру. Незрегистрованному адепту темной стороны. Кусочки головоломки сложились в единую картину. Вейдер подавился смешком. Стоило лучше спрятать световой меч. Или оставить его в старой квартире. Или вообще не переезжать. Не заговаривать с Кеноби. Не приближаться к нему. Не влюбляться. Даже не смотреть. В груди что-то задрожало. Сила брыкалась и рвалась то ли наружу, то ли к Кеноби. Надо было уходить. Поднять Силой кровать, швырнуть ее в Кеноби, выпрыгнуть в окно, пока тот пытается выбраться. А еще лучше, пока тот пытается выбраться, его добить. От этой мысли стало тошно. Дрожь в груди расползлась по всему телу. Мир перед глазами начал странно расплываться. – И что дальше, идеальный джедай, – Вейдер старательно имитировал голосом насмешку, – убьешь меня? Казнишь на месте сразу двумя мечами? Заберешь жизнь в обмен на украденную злобным ситхом честь? Кеноби молча поднялся и двинулся к Вейдеру. Алый меч в его руках придавал всегда располагающей фигуре величественный вид. Вейдер несколько раз моргнул, постаравшись прогнать с глаз предательскую влагу. Ему хотелось, ему было необходимо хотя бы увидеть Кеноби в последний раз. Запомнить изгиб его губ, зелень искорок в серых глазах, веснушки на переносице. Кеноби подошел к Вейдеру и замер, направив меч ему в грудь. – Как твое имя Дарт? – Вейдер… – Забирай свой меч, Дарт Вейдер – Кеноби выключил меч и протянул его Вейдеру. – Забирай и никогда больше мне даже на глаза не показывайся. Вейдер на автомате принял меч, на автомате же проводил Кеноби до двери и закрыл ее на ключ. С губ сорвался крик – Сила, так старательно запертая внутри, выплеснулась на свободу. Прошлась вихрем по маленькой квартире, подняла в воздух все, кроме своего хозяина, и ударила об пол. Вейдер подхватил Силой стол и швырнул его в стену, следом туда же полетели стулья, а за ними кровать – свидетельница его счастья и горя. Он колотил все в мелкие щепки, но даже полное уничтожение мебели не могло утолить темной жажды, что рвалась из его души. Висок обожгло осколком стекла, кровь заструилась по коже. Вейдеру было наплевать. Никакая физическая боль и в сравнение не шла с болью душевной. Он же только нашел Кеноби. Он не мог вот так его потерять. Силы и Сила закончились резко – словно кто-то свыше выключил кран. Опустошенный, Вейдер рухнул прямо на обломки мебели и провалился в небытие. Мир перед глазами больше не расплывался. Мир попросту рухнул. * – Покажи джедаям запчасти для генератора гипердрайва! – Уотто кружился над Энакином, громко хлопья синими крыльями. Энакин кивнул, ему было интересно посмотреть на джедаев. Как и все дети на Татуине, он с рождения слушал про них сказки. Говорили, что джедаи умеют двигать предметы, не прикасаясь к ним, читать мысли, управляться с мечом – ярким, как луч солнечного света. Говорили, что они могут убить лишь взмахом руки, что не нуждаются в пище и воздухе, что состоят из эфира и летают на крыльях по небу. Энакин не верил и половине этих историй. Вещи порой слушались и его желаний, мысли многих сверстников не оставались тайной, но он по-прежнему не умел летать, а дыхание задерживал лишь на полторы стандартных минуты. На первый взгляд, джедаи разочаровали – они не отличались от обычных людей ничем, кроме странных одежд. Один из них был хотя бы высок. Другой едва ли превосходил ростом энакинову маму. Однако, стоило джедаям подойти ближе и заговорить, разочарование исчезло, будто его и не было. Высокий джедай казался располагающим и добрым, словно добрый дядюшка, которого у Энакина никогда не было, невысокий же… – Ты ангел?* – не удержал Энакин вопроса. Внутри бурлил восторг. Хотелось коснуться пальцами золотых волос невысокого джедая, убедиться, что они и весь он целиком – настоящие. – Кто? – невысокий джедай не понял. – Ангел. Это самые прекрасные существа во вселенной. Они живут на лунах Айего, кажется. – Откуда ты такое знаешь? – Слушаю торговцев и пилотов, которые сюда заходят. Знаешь, я и сам пилот и когда-нибудь улечу отсюда прочь. – Конечно улетишь, – невысокий джедай ободряюще сжал плечо Энакина, отчего пузырьки восторга в его душе пустились в пляс. – Я в этом даже не сомневаюсь… * Прямая цитата из “Скрытой угрозы”. * Просыпался Вейдер медленно. Сон не хотел его отпускать. Там он был рядом с тем, кто в реальности снова его покинул. Кто ушел, оставив Вейдера среди осколков его квартиры и его сердца. Кто не принял его нового имени и сути. И все же, не зря Учитель называл Вейдера любимцем Силы. Даже в самой безвыходной ситуации та спешила помочь Вейдеру. Открыть забытое. Указать, как вернуть то, что для него так важно… Эпилог Оби-Ван толкнул дверь в захудалую кантину на окраине Мос-Эйсли, вошел внутрь и огляделся. Публика казалась стандартной для такого рода кантин: контрабандисты, наемники, парочка пиратов. Один из пиратов держал в руках бумажную книгу. К нему Оби-Ван и направился. Остальные посетители скользили по Оби-Вану короткими незаинтересованными взглядами. В таких местах, как Мос-Эйсли, было не принято на кого-то засматриваться. В последнее время Оби-Ван поднаторел в знании традиций и правил подобных мест. С тех пор, как Дарт Вейдер решил явить себя миру, миссии почти никогда не заносили Оби-Вана на планеты Внутреннего кольца. Рудники Кесселя, незаконные бордели на Рилоте, огромная арена Лотала. Вейдер словно поставил своей задачей дискредитировать Орден и Республику и лишить их финансирования, вот только делал он это специфическим образом. Путешествуя от планеты к планете, Оби-Ван со смущением понимал, что все действия Вейдера – это не что иное, как необычные ухаживания. Он освобождал рабов, разорял их владельцев, выставлял на всеобщее обозрение коррупционные схемы. Исполнив требование Оби-Вана не показываться ему на глаза, Вейдер все равно постоянно присутствовал рядом и не давал забыть о себе. Впрочем, даже если бы Оби-Ван захотел, он бы не смог вычеркнуть Вейдера из памяти. Тот словно постоянно жил у него под кожей, пытая воспоминаниями, тоской, жаждой. И сомнениями. Если раньше Оби-Ван гнал от себя сомнения в том, что постулаты джедаев верны, а Орден принимает правильные решения, то теперь он все чаще не находил в себе сил это сделать. Орден закрывал глаза на столько преступлений и поддерживал такое беззаконие, что вряд ли имел право величать себя хранителем мира. Погрязший в бюрократии, ведомый безразличными глупцами, Орден готов был на что угодно ради собственной выгоды, и Оби-Ван усомнился, что ему самому с Орденом по пути. За последние восемь стандартных месяцев он даже ни разу не возвратился на Корусант, предпочитая брать миссии от Внутреннего кольца подальше. Там, где не нужно было смотреть в глаза гранд-мастеру Йоде. Там, где хозяйничал Вейдер. Последняя выходка Вейдера и вовсе привела Оби-Вана на Татуин. Он должен был обсудить с информатором подробности недавнего восстания рабов и слухи о готовящейся войне между хаттами. В обоих этих событиях вроде бы не прослеживалось Вейдера, но Оби-Ван был уверен, нет, знал, что это его рук дело. Бонет – коррелианский вельможа, променявший семейное состояние и жену на опасности пиратского ремесла, поприветствовал Оби-Вана вежливой улыбкой. Оби-Ван улыбнулся в ответ. Пусть его и раздражала потребность Бонета каждым жестом напоминать окружающим о собственном высоком происхождении, общение с ним было куда приятнее, чем с его хамоватыми коллегами. Да и вино, как и все кореллианцы, тот даже в самой захудалой кантине мог отыскать вполне приемлемое. Обменяв толстую пачку кредитов на выпивку и свежие слухи, Оби-Ван засобирался обратно на свой корабль. – У меня для вас кое-что есть, – остановил его Бонет, постучав пальцем по опустевшему бокалу. – Немного информации. Бесплатной. Ну, точнее, за нее заплатил другой человек. Заплатил и велел вам передать. Оби-Ван замер. Сила внутри него всколыхнулась, будто в предвкушении. Бонет протянул ему инфокарту. Оби-Ван ее принял. Та казалась старой. Пальцы коснулись глубокой царапины и пары подпалин. Оби-Ван не хотел уточнять, как и при каких обстоятельствах Бонет достал карту. Честно говоря, его это особо и не интересовало. Сила требовала посмотреть содержимое инфокарты как можно скорее. Тряслась, дрожала в остром предвкушении. Оби-Ван едва помнил, как добрался до своего корабля, который посадил в пустыне в отдалении от Мос-Эйсли, как забрался внутрь, как загрузил инфокарту в дроида. Очнулся он только, когда тот вывел на экран датапада строчки с информацией. На беглый взгляд, первый файл не содержал ничего интересного. Обычная сделка пятнадцатилетней давности по покупке двух рабов: сумма перевода, имя предыдущего владельца, единственная строка с подробностями. Но если присмотреться… Кто-то купил двух рабов у некоего Уотто. Отвалил неприличную сумму денег. Отвез на Корусант. Оби-Ван дрожащими пальцами открыл второй файл и опешил, увидев стандартный отчет о проверке разумного на уровень мидихлориан. Уровень зашкаливал. Оби-Ван встречал подобный (а если точнее, то именно этот) лишь однажды – тогда, когда вместе с Учителем обнаружил на Татуине Энакина Скайуокера. Но эта информация была внутренней и принадлежала Ордену. Как она могла попасть на инфокарту Бонета? Оби-Ван открыл третий файл. Там оказалась запись сеанса голосвязи бывшего учителя Квай-Гона Графа Дуку и человека, чье лицо было почти полностью скрывал капюшон. Граф Дуку передавал человеку внутреннюю информацию о мальчике со слишком высоким уровнем мидихлориан. Он величал человека “Владыкой”. Оби-Ван еще раз пересмотрел все три файла, глубоко вздохнул, постаравшись успокоиться, выпустил нервное возбуждение в Силу. Не помогло. Оби-Вана колотило крупной дрожью. Он не мог поверить и одновременно точно знал, увиденное – правда. Все это время он был так близко к тому, кого искал половину жизни. Он спасал других, желая спасти Энакина, а получив такую возможность… просто от нее отказался. Он даже не дал себе труда разобраться. Выслушать, расспросить. Оби-Ван поступил с Энакином точно так же, как когда-то с ним поступил Орден – просто выбросил. Для Ордена Энакин был слишком взрослым, слишком привязанным к матери, слишком рабом. Для Оби-Вана он оказался слишком отравленным Темной стороной. А ведь Энакин ее даже не сам выбрал. Оби-Ван не сомневался, что у него, попавшего из одного рабства в другое, возможности обучиться Светлой стороне просто не было. Оби-Ван прикрыл ладонью глаза. В этот момент он был так на себя зол, что эта злость перекрывала даже гнев на Дуку и Совет. Осознание совершенной ошибки накрыло с головой. Сила бушевала. Наверное, именно поэтому, сигнатуру чужой Силы Сила Оби-Вана ощутила издалека. Эта сигнатура казалась незнакомой, но при этом до странного родной. Бесконечно похожей, и в то же время противоположной. Оби-Ван ощупывал сигнатуру и словно видел, как по краю темного озера в самом ее центре расползаются ледяные узоры чистого света, в точности повторяющие темные узоры на его собственном светлом озере. Оби-Ван был почти уверен, что сплети он свою сигнатуру с этой, они наложатся друг на друга, словно кусочки головоломки, и совпадут каждой трещиной и порезом. Каждым проявлением света и тьмы. Оби-Ван вышел из корабля и поднял голову. Бирюзу вечно безоблачного татуинского неба прорезала тень черного сепаратистского крестокрыла. Оби-Ван положил руку на меч, но уже через мгновение ее убрал. Он точно знал, кто в кресле пилота крестокрыла. Знал и жаждал увидеть, поговорить, коснуться… Украсть у таинственного учителя, позволить похитить из Ордена себя. Спасти, самому стать спасенным. И больше никогда не отпускать…