Хризолит в твоих глазах

      Как же хорошо, что конкурное поле было в этот раз на свежем воздухе. Погода не разочаровывала, а только благословляла на сегодняшние соревнования. Уже середина дня, а не все спортсмены еще прошли маршрут. Да и тем более все виды конкура решили совместить в один день. И кто столько может высидеть. Сейчас на поле был Аккерман. Конкур «по возрастанию сложности» заключался в том, что на маршруте было от шести до десяти препятствий, которые постепенно усложнялись, то в высоту, то в ширину.       Стук копыт бил в самые уши пересекаясь с тактом сердцебиения, на фоне разговаривали комментаторы. После каждого метра или прыжка вокруг разлетался песок, уходя назад, в разные стороны. Ногами можно было ощутить, как дрожит конь от каждого шага, как прерывисто дышит через ноздри, издавая характерный звук. Леви его чувствовал всем телом. Он был его продолжением. Куда он захочет, туда и побежит, все до безобразия просто. Это можно сравнить с тем, когда мозг подает сигнал в тело, чтобы оно двигалось, но в такие моменты их нервные системы соединялись воедино. Мужчина настолько долго со своим конем, что они знают привычки, замашки, все плюсы и минусы характера друг друга. Аккерман чуть-чуть привстал с седла и непринуждённо взялся за шейный ремень, приготовившись к очередному прыжку через оксер. Прыжок. И снова было ощущение невесомости и полной свободы перед всеми преградами, что были впереди. Если в такой момент не доверится лошади, то о каком конкуре может идти речь. Все зависит от полноценной отдачи, ведь так и выстраивается крепкая связь между всадником и жеребцом. Снова копыта приземлились на песочное покрытие , раскидывая насыпь в разные стороны. Чисто. Идеально. Никаких ошибок и резких колебаний. Теперь возгласы с трибун заглушали комментаторов и звук копыт, но Леви их чувствовал собой. Каждое краткое движение. Создавалось впечатление того, что даже их сердца бьются в унисон, каждый раз когда эта пара вновь выходит на поле.       Да, конь был с характером. Бывали сложные моменты, когда он упирался на тренировках или не хотел есть тот или иной продукт, а кто его спрашивал. Приходилось иногда прибегать к компромиссам или хитростям. Ладно, чаще всего к хитростям. Нужно полное доверие и честность перед жеребцом, чтоб он повернулся к тебе тем же и отдавался работе на все проценты, что у него есть.       - Все хорошо, - Ривай похлопал лошадь по ганашу, прилегая лбом к лбу, - мы и в этот раз заберем кубок, обещаю, Хризол, - прикрыв глаза, он начал дышать в такт коню, сосредотачиваясь на предстоящем соревновании. Это был их особый ритуал перед тем, как начать надевать амуницию. Периодически Хризол фыркал и терся лбом об всадника. Сделав глубокий вдох, мужчина отстранился от друга и начал надевать экипировку, медленно и не спеша, проверяя все по несколько раз.       Все было готово, Леви затянул подпругу покрепкче , чтобы избежать слёта или сдвига седла, от чего лошадь не довольно отстранилась, ведь ремешок был затянут крепче чем обычного.       - Не борзей, потерпи день, а там, так уж и быть отдохнем, сколько потребуется, - рука прошлась по состриженной гриве, поглаживающими движениями. Недавний разговор с подругой его сильно напрягал. Когда Ханджи говорила о плохом предчувствии, чаще всего оно ее не обманывало. Поэтому перед соревнованиями Аккерман проверял свою лошадь больше обычного. Личный ветеринар уже крутил пальцем у виска, когда мужчина приходил в четвертый раз перепроверить анализы. Да, скорее всего это паранойя и стресс, накопившиеся за пару дней.       Очередное препятствие настигло почти сразу же. Леви сосредоточенно смотрел только вперед, чувствуя, что что-то не так с его жеребцом. Слишком большое напряжение в теле , как будто недостаточно разогрели мышцы, от этого сам же растерялся прокручивая разные расклады ситуации . Хризол никогда не нервничал на соревнованиях, даже когда впервые на них поехал. Что-то шло не так. Они уже преодолели большую часть пути без проблем на одном дыхании , больше похожий на танец, чем на соревнования, и именно на последних препятствиях маршрута, Хризолу надо было начать паниковать.       - Хризол, успокойся, - сквозь зубы прошипел мужчина, пытаясь не терять контроль и угомонить скакуна. Леви пытался даже замедлить его поводьями, но было только сопротивление командам, по ощущениям, напоминающее перетягивание каната с заранее известным концом. Ему уже было все равно на время, которое считало за сколько они преодолеют маршрут-схему. Ну и хрен с этим рекордом. Хризол начал вилять сильнее, его движения стали более скованными, подстроиться под опорную ногу на галопе становилось тяжелее с каждой минутой. Впереди стояли жерди, идущие друг за другом на расстоянии. Аккерман доверился даже в такой ситуации Хризолу и немного привстал, что бы образовать угол в девяносто градусов, готовясь к очередному триумфальному полёту. Стало немного страшно, возможно не только за себя но и коня , поэтому спортсмен закрыл глаза, понимая что столкнулся с фактом "неизвестности". Все равно он прыгнет, Аккермана не послушает. Прыжок.       -Ты уверен, что хочешь участвовать в этот раз? Четырехкратный чемпион, тебе мало? Ты каждый год видишь почти одни и те же рожи от разных представителей стран, не надоело? – к Леви повернулась его подруга, которая являлась тренером у младших групп, только-только садящихся в седло. В конном у нее были большие перспективы, но на последних скачках, ее лошадь споткнулась об неровность покрытия и навалилась на женщину, травмировав ногу так, что еще одна такая травма и даже про простую езду можно будет забыть надолго, - уже никто не верит в то, что ты обычный человек. Да и я уже задумываюсь, точно ли ты с этой планеты, - с этой сумасшедшей они были знакомы почти с детства, они ходили в одну подростковую группу. Ханджи упорно добивалась дружбы с Леви, пока тот только и делал, что посылал куда подальше, желательно в другую вселенную. Но в один из дней Аккерман сдался, позволив женщине пополнить его круг общения, хотя может она уже и до этого в нем была, просто сам он на тот момент не просек.       -Очкастая, пока Хризол дышит, я буду продолжать, - мужчина сидел на диване, смотря на повторе прошлые его забеги, анализируя ошибки и думая о том, как бы улучшить свой и так превосходящий все рамки результат вместе с техникой , - никто не отменял поддержания титула многократного чемпиона.       - Аккерман, ты просто захлебываешься уже в своем эгоизме! Коню уже четырнадцать лет, дальше опасно, он не железный тебе! Ты своим самолюбием максимум поставишь титул Хризолу, как «загнанная лошадь». Ты этого хочешь? Хочешь на своих глазах увидеть, как конь дух спустит? – она села рядом с другом на диван, вздыхая, - я понимаю, что скакать двенадцать лет на одном коне это особенное трепетное чувство, но пожалей его. Он не молод и каждый прыжок может стать последним, не смотря на его превосходные параметры.       - Зачем ты меня отговариваешь? – вопрос оставался какое-то время без ответа и тишину прерывал голос комментатора, который так и хотел, чтоб на него обратили внимание. Конечно, что они еще могли смотреть на телевизоре, кроме конного спорта. Это единственные каналы, которые крутились на этом телевизоре, если Аккерман был дома.       - У меня плохое предчувствие, - после слов Ханджи, Леви остановил руку с бутылкой в руках, прямо у губ, но через пару секунду отпил из горлышка напиток, пытаясь игнорировать то, что она сказала.       Самое ужасное, что можно было услышать во время свободного полета, это стук задних копыт об препятствие. Леви понимал, что лошадь прыгнула не очень высоко, но стука не послышалось, единственным был глухой звук зацепа об жестокое деревянное покрытие препятствия. После этого всадник резко перестал чувствовать седло вместе с двумя опорными точками , соприкасающихся с туловищем животного.Перелетев через шею лошади вперед, он влетел в следующую остановку головой, слыша глухой треск шлема , а в последующем сваливаясь на песок в не очень удачное положение .       В ушах стоял звон, который полностью перекрывал шумиху, стоявшую на трибунах. Голову пронизывала боль после столкновения с жердями, которые были выстроены в небольшой маршрут. В такие моменты требовалось время, чтоб понять "где ты" и "что вообще произошло". Подступившие клубы пыли не давали открывать глаза и лишь дико слезились, из-за чего создавалась пелена не дающая вернуться в шокирующую реальность. К этому всему добавилось головокружение, когда Аккерман пытался ,открыть хотя бы один глаз, приподняться или хоть как-то взаимодействовать с реальным миром.       Через боль, он сел, от чего резко замутило и захотелось снова лечь обратно. Но рука, на которую он опирался, предательски заколола. Все же через мучительную боль, Леви приоткрыл глаза, которые так и хотели выкатится от карусели перед ними. По конкурному полю уже бежала толпа медиков, а за ними он увидел Ханджи, бегущую рядом с ними. Вся перепуганная, взлохмаченная, чуть ли не плача.       Когда какая-то часть медицинского персонала убежала мимо Леви, он все понял. Не только он пострадал.       Обернутся ему не давали врачи, которые сразу же схватили , чтоб осмотреть. Они что-то говорили, но кому какое было дело до их диалогов. В мыслях перекручивалась совсем другого рода информация, не дающая покоя . Что с его товарищем? Почему он не чувствует на поверхности вибрацию от шагов? Почему, черт возьми, на трибунах была гробовая тишина?       - Что с Хризолом? - он посмотрел на Ханджи, которая закрыла рот рукой и еле сдерживала свои эмоции. Понятно было лишь одно, что ничего хорошего она не могла сказать. Врачи продолжали что-то спрашивать, ощупывая тело. Последней каплей стало, когда они начали светить фонариком в глаза и трогать лицо.       - Всё со мной в порядке! - гаркнул он и получил новую порцию в голову, боль вновь вернулась бумерангом. Врачи отпрянули и Леви обернулся в сторону своего друга, замирая на месте в немом крике . Лошадь лежала не подвижно на боку, пока из одной ноги торчала сломанная ,оголенная кость, а другая была свернута далеко не по анатомическому образу,давая понять,что вторая конечность тоже раздроблена . Хотелось начать кричать и вопить молниеносно, но сердце сжалось,давая более быстрый ритм. Появилась новая боль, которую можно было почувствовать телом, но это была душа, которая по маленьким кусочкам умирала, с каждой минутой как Аккерман всматривался в почти безжизненное тело гнедой лошади. Осознание правдиво пришло сразу, не оберегая нервную систему отрицанием.       Эта грусть вперемешку с злостью все сковывает в груди, вставая едким комом, который не будет уходить не с каким "глотком свежего воздуха". Та самая эмоциональная пульсация, что невыносимо раздражала и создавала впечатление, что скоро внутри всё разорвется по клочьям. Хотелось спрятаться ,перестать зависеть от этого ощущения, но чувство никуда не покидало, а наоборот, нарастало с новой силой давая понять,что чувство вины и душевного дисбаланса будет съедать его очень долго .       И теперь в мыслях было только: "Я загубил Хризола".       Всего три слова, которые способны убить всего себя внутри, переполошить всю нервную систему и возненавидеть самого себя за свою беспечность,которая подкреплялась волей случая,дабы поддержать свой статус . Он – эгоист, очевидно стало только сейчас, когда перед глазами было необратимое последствие.       Тело настолько уставшее, что, когда Аккерман вставал с места, ноги подкосились и отказались держать тело. Благо Ханджи, стоявшая рядом успела подхватить друга за подмышки. Ноги медленно шли в сторону столпившихся ветеринаров закрывающих тело Хризола, валяющегося в центре. Было больно, сложно, но он не мог оставить своего коня, пока тот лежал и страдал от боли. Полная тишина воцарила на поле, на трибунах, даже комментаторы замолкли. Опустившись рядом с мордой коня, он сжал кулак, чтоб сдержать все эмоции внутри, которые так и лезли на ружу. Нос, как на зло защипал, но не от песка, как глаза, а от того, что вот-вот и слезы могут рвануть. Разжав кулак, он провел по лбу, ощущая гладкость шерсти подушечками пальцев. Хризол лежал без движений, дыхание рваное, на лице можно было почувствовать напряженные мышцы. Конь показывал всеми силами, что ему больно, как и Аккерману. Опустившись еще ниже и откинув в сторону свой не пригодный для эксплуатации шлем, он прильнул щекой к щеке и начал слушать чужое дыхание. Леви пытался разделить боль коня со своей, но если мужчине было больно только душевно, то коню физически.       - Врачи сказали, что надо везти в ветеринарную клинику усыплять, твой конь не сможет восстановится с такой серьёзной травмой, - Ханджи села рядом с Леви, складывая руку на мягкий нос Хризола, поглаживая. Приоткрыв глаза, он глянул на подругу. Такое чувство, что за эти пять минут, его взгляд постарел на лет двадцать ,отдавая чем-то не живым.       - Они даже рентген не сделали, чтоб знать наверняка, - слегка хрипло, тихо и сердито, произнёс жокей.       - Леви, у твоего жеребца обнаженная кость вылазит, ты даже если захочешь его выходить, это будет сложно и не факт, что он будет ходить как прежде - она вздохнула, поджимая губы, - ты не хочешь принимать того, что уже случилось. Не мучай коня в очередной раз. Он устал, теперь уже окончательно и бесповоротно.       Аккерман глубоко вздохнул и немного поднявшись, посмотрел прямо в глаз коню, понимая, что подруга права. В зеленых глазах он видел мучения, но не страх. Хризол и так понимал, что его ждет, он готов, но не Аккерман.       Кратко кивнув, врачи начали доставать все нужное для введения наркоза.       - Извини, что так вышло, - Мужчина провел рукой по гриве, понимая, что сегодня последний день, когда он видит этот омут глаз, эту гладкую ,ухоженную шерсть,напоминающую горький шоколад, - скоро станет легче, обещаю.       Когда ввели шприц в коня, он не издал и звука. Какая ему уже разница, если и так двумя копытами пошевелить не может. Конь постепенно начал засыпать, прикрывая глаза из которых ранее текли скупые слезы, дыхание стало стабильное и глубокое.       - Мистер Аккерман, коня усыплять поедете с нами? - спортсмен только кивнул и начал уже вставать, как Ханджи его снова подхватила, тело требовало отдыха, но пока не было возможности.       - Леви, может сам лучше провериться сходишь? У тебя рука отекла, - Подруга было обеспокоена, на то и понятно почему.       - Сама иди проверься, - отчеканил Аккерман отстраняясь от чужого тела, неуверенно стоя самостоятельно.       - И это мой конь? - Аккерман смотрел на жеребца, а после перевел взгляд в карту, что ему дали, - Я же просил коня не меньше четырех лет и чтобы знал всю базу, - он посмотрел на Ханджи, - тебе что-нибудь можно доверить, очкастая?       - Леви, ты посмотри какие у него показатели! - она встала рядом и тыкала в карту, как маленькому ребенку, - ты как будто не понимаешь! Тем более сам его обучишь, и он будет летать,если ты сможешь довериться ему , только скажи. Он по здоровью лучше всех остальных кандидатов.       Аккерман впечатал папку ей в грудь, да так, что она еле успела перехватить ее. Подойдя к стойлу ближе, мужчина начал разглядывать коня. Красивый, гордый жеребец Гнедой масти и в глазах можно было увидеть пылающий огонь. Грива переливалась от падающего на неë солнечного света, который просочился через вход в конюшню. Шерсть ,красивого шоколадного цвета, под палящими лучами отдавала янтарным оттенком , так же давая отблеск , создавая ощущение "строгости ",ведь блестящая , лоснящаяся структура волоса придавала "дорогой",статный ,внешний вид лошади.       - Леви, это твой вариант. Его отдавали обратно уже три раза за эти два месяца. Если не ты, то он так и останется без владельца, - женщина смотрела в затылок другу, прижимая документы к груди. Конь находился слишком долго без хозяина и без всадника, это плохо сказалось на нëм. Все велись на его красоту, но демонов, что таились в глазах, Леви увидел сразу. Это выглядело, как вызов для него.       - Попробуем из тебя что-нибудь слепить, - открыв калитку, он прошел внутрь, разглядывая уже физическую форму, - назовем тебя Хризол. Сойдет? - конь не ответил, но как будто мог, - хотя тебя никто не спрашивал, - усмехнувшись, он еще раз взглянул в глаза рысаку, убеждаясь, с именем он не прогадал.       Аккерман пнул железный стул, что стоял вдоль стены ветеринарной клиники, сжимая кулаки. Рука жутко ныла, головокружение так и не уходило, только стало чуть-чуть легче.       Последние вздохи он провел вместе с конем, продолжая гладить, даже когда сердце Хризола перестало биться. Решение было очевидным, захоронить, он не собирался оставлять тело там. Знает, что с ним делают. Да и как Леви мог так поступить с самым родным существом, с которым преодолел все свои трудности и препятствия, которого самостоятельно обучал и ростил, связь была крепче, чем мать и сын. Это был второй ОН.       - Леви, - сзади подошла Ханджи, складывая свою руку ему на плечо, немного сжимая, - поехали домой. Они поместят Хризола в крио-камеру , а завтра повезут на местное кладбище для животных. Сказали, что счет пришлют позже, - она повела омертвевшего друга в сторону выхода из ветеринарной клиники, - Завтра сходи к врачу, покажешь руку им и голову. Ты неплохо ударился, даже шлем треснул, новый покупать придется.       Леви резко остановился, продолжая смотреть в пол. В горле стоял ком, хотелось взвыть, плакать и просто вернуть время на пару часов назад, чтобы развернутся на самом старте и отказаться от участия, вновь увидеть его живые глаза,его движения. Он загубил своего товарища. ОН и только ОН.       - Никакого шлема, - наконец-то заговорил Аккерман, не поднимая взгляда, - больше никакого конного спорта.       - Молодец, - Аккерман похлопал коня по шее, сидя в своем седле. Они уже вместе были два года, но уже понимали друг друга. Конечно, своя лошадь намного лучше, чем чужие. Мужчина уже устал менять лошадей за всю свою карьеру, ведь он им не особо доверял и не мог расслабиться: когда у лошади несколько всадников,нельзя было сказать наверняка,что до этого животное не запугали,никто не мог знать реакцию скакунов заранее, чтобы предотвратить любую попытку шалости на манеже. Сейчас у них была очередная тренировка. За два года обучения они научились многому у друг друга. Больше сдержанности, терпения, с каждым годом больше точности и чистоты . Пришлось работать на износ двоим. Конечно, они ссорились, хотя, как вообще можно влезть в конфликт с животным? Легко и просто. Леви с ветеринаром сделали полное расписание питания от граммовки, до того, что Хризол ест в пятницу вечером. И иногда жеребец имел смелость отказываться, что не доставляло удовлетворения хозяину.       Бывало, что конь хотел просто побегать, вместо того, чтоб выполнять прыжки, даже если они элементарные, не требующие большую энергозатратность. Тут Леви обычно шел на встречу, и они могли некоторое время просто скакать галопом по всему манежу, как сейчас, когда тренировка шла к концу. Грудью Аккерман лег на шею скакуна и обхватил руками, чтоб ненароком не упасть. С каждым днем доверие было больше, ведь не каждый поедет с закрытыми глазами и почти не держась. На губах была еле заметная улыбка. Через какое-то время пришлось открыть веки.       Аккерман заметил знакомую макушку, что стояла у выхода на конюшню. Приподнявшись, он повернул скакуна одним движением левой ноги,дав понять коню,что им нужном в ту сторону, они медленно прошлись вдоль стенки, соблюдая "правила расхождения,по левому плечу ". Пройдя к выходу, он перекинул правую ногу ,перехватившись руками за начало и конец седла, слез с лошади, после взяв небольшую щëтку, он отчистил копыта от песка и взял поводья с свободным нависанием в левую руку .       - Я решила тут почтальоном поработать, перед своей тренировкой, - Ханджи протянула конверт, - на выходе охранник попросил передать. Аккерман отпустил коня и аккуратно взял конверт в руки, начиная распечатывать. Это оказалось приглашение на участие в соревнованиях за кубок страны. За этот год на Хризоле он участвовал только в городских и региональных, но он ни разу не попадал на чемпионаты страны, а тем более мира. Да что скрывать, даже с чужими жеребцами не выделялось возможности. Он сжал конверт, продолжая смотреть на приглашение.       - Что там? - любопытство подруги было без границ, она пыталась взглянуть на то, что написано, - Леви, я поздравляю! - Ханджи нашла ракурс, - сколько там времени до него осталось? - спросила она , ведь Аккерман сложил письмо и аккуратно убрал в внутренний карман жилета, пытаясь унять приятное чувство и колотящее сердце в приступе тахикардии.       - У меня есть полгода, - он стянул с себя шлем ,затем повесил его на предплечье и свободной рукой схватился за поводья , свисающие с шеи коня.       - Я поняла! Помнишь месяц назад мы ездили на региональные? Там еще судья был шишкой какой-то.       Леви на это только кивнул, а что он мог сказать, что вся голова была забита только нужным? Ему было все равно, кто сидел за столом и их оценивал. - Так вот! Был слух, что он приехал посмотреть на потенциальных спортсменов. Это ты! - она начала прыгать от радости . Сказать, что она была интересной женщиной, это ничего не сказать.       - Леви Аккерман, трехкратный чемпион всемирного состязания по конкуру в этот раз потерпел неудачу. Как всегда, спортсмен начал идеальный пробег, но на последнем элементе, конь получил травму . Эта ошибка оказалась непоправимой. Так же, когда врачи взяли кровь у так называемого Хризола, то обнаружили большое количество допинга и из-за этого наш всеми любимый спортсмен по конкуру дисквалифицирован на год, с последующим выписанны штрафом он выбывает. Наверное, это конец карьеры и скоро появятся новые чемпионы, - по экрану крутили кадры с разных забегов и даже те, где Леви просто стоял и разговаривал с конем, - Спортсмену уже 32 года, может пора забыть про профессиональный спорт? И всё ж...- Аккерман не дал ему договорить и нажал на кнопку выключения. В комнате стало темно и тихо, как в морге. После трагедии, оказалось, что у него перелом кисти и сотрясение мозга. Да и он сам понимал, приложился неплохо для человека, перелетевшего через лошадь. Допинг? Он был шокирован этим, когда ему сообщили. Доступ к лошади имел только он и ветеринар, так как коноводы ему вообще не сдались, тренера у него не было, сам справлялся, одному спокойнее. Амуницию он и сам умел на лошадь надевать. А ветеринар его давний знакомый так же был удивлен, да и мужчина в нем уверен и полностью доверяет.       Да, про спорт можно было забыть...       "Пока Хризол дышит, я буду продолжать"       Он нервно усмехнулся над своими словами, кто знал, что после этих слов его карьера почти тут же закончится. Не хотелось заходить в телефон, социальные сети, даже телевизор был только для фона. Все писали слова сожаления, паблики, в которых мужчина сидел, были заполнены его фотками и момента падения, даже в телевизоре по новостям крутили. Да, настолько большая шумиха была вокруг него только тогда, когда он только появился на первом чемпионате страны и побил рекорд по скорости, в придачу забрав первое место. Конечно тогда вокруг его личности было много разговоров, ведь он свалился к ним, как снег на голову. Его не брали в расчет. Даже социальные сети он вел только из-за того, что Ханджи на него надавила. Он не собирается доказывать, что не знает откуда в коне был допинг. Хотелось просто забыться и перестать вспоминать недельный случай, чтобы переварить весь ком информации.       А что он вообще хотел? Хризолу было уже четырнадцать лет. Это уже грань для спортивной лошади , когда лучше вообще оставить ее в покое , дав бегать в полях и проживать остатки лет .Но нет , он решил, что жеребец справится. Да кто он такой, чтоб решать, когда идти на пенсию.       Подорвавшись с дивана, Леви зашел на просторную кухню и взяв пачку сигарет с стола-островка, достал одну из палочек зубами, ведь никто не отменял гипс на руке.       Показатели как у молодого, здорового коня , которые были пару лет назад .Каким образом так могло получится?Можно было лишь пожать плечами пребывая в непонимании ситуации .       Подкурив сигарету, он небрежно кинул зажигалку на островок, а сам подошел к окну и открыл его, прислоняясь лбом об соседнее прохладное стекло.       И вправду, кто он такой, чтоб решать, готов конь к чему-то большему или нет, ведь возраст не приговор.