Разве, упав, не встают и, совратившись с дороги, не возвращаются? (Иеремия 8. 4)
Воскресенье. В церкви темно, свет падает лишь от свечей и едва пробивающееся солнце сквозь витражи. Чанёль вдыхает приятный запах ладана, уже давно не слушая священника, который произносит очередную молитву. В мыслях он благодарит Бога — матушка решила не утруждать сына еще и вечерними молитвами по воскресеньям; ему хватает шептать их с первыми лучами солнца и перед трапезой, а на вечер у него совершенно иные планы. — Даниэль? — женщина, которая незаметно для Ёля оказалась рядом, прикоснулась к его плечу, — Хочешь остаться на исповедь? — парень сразу покачал головой, на что мать поджала губы. — Я могу пойти прогуляться с Чонином? — его плечо сжали сильнее. — Можешь, но на следующей неделе ты обязан, иначе твоему отцу это очень не понравится, — натянуто улыбнувшись, женщина поторопилась вернуться на свое место, пока Чанёль наконец-то выдохнул, направляясь прочь из этого помещения. Его отец был в прошлом офицером полиции, теперь же устроился работать преподавателем истории в местную церковную школу. Бог знает через что ему пришлось пройти, чтобы подарить сыну такую жизнь. Ему кажется, что его совесть чиста, потому что через то, что прошел Чанёль, не знает никто, кроме него самого. Но юноша старается верить с чистой надеждой, что Бог поможет ему выбраться из этого кошмара. Добравшись до дома, Чанёль быстро проскользнул к своей комнате и торопливо откопав в глубинах шкафа более «обычную» одежду, таким же темпом стал переодеваться. Наконец Ёль взъерошил свои волосы, тем самым испортив укладку. Его руки дрожали, но страх был ничтожно мал по сравнению с желанием выдохнуть. Времени мало, поэтому нужно было вызвать такси и как можно быстрее выбраться из дома. — Ты какой-то грустный, — друг встречает его на хондэ, протягивая руку. — Да… — поджатые губы, а в голове совсем все пусто — Устал просто, — пожав плечами, Ёль лишь неловко улыбнулся и перевел восхищенный взгляд на различные магазины. Вечер на удивление прошел непринужденно, уходить домой совсем не хотелось. Они растаяли в многочисленных разговорах, вкусной еде, разнообразной музыке, которая доносилась со всех уголков улицы; они стали немного ближе к друг другу, словно уже могли назваться лучшими друзьями. Было не так поздно, однако Чанёлю уже было пора возвращаться обратно. Напоследок остановившись рядом с одним из уличных музыкантов, парень не заметил как утонул в потоке времени, позволяя ласкать чужому голосу свои торчащие уши. Почему-то его черты были знакомы, но Ёль был не уверен, что видел его ранее. В какой-то миг их взгляд встретился, он увидел в глазах музыканта нотки тревоги, как будто он говорит этим «уходи отсюда». И Чанёль правда ушел. Всю дорогу до дома его преследовало чувство, словно что-то не так, словно он упустил что-то важное. Тихо пройдя в дом, парень поспешил подняться в свою комнату. Тело ужасно ломило, день выдался невероятно длинным. Правда, не успев ступить на лестницу, он почувствовал как его потянули назад за волосы. Чанёль замер в шоке и только когда его оттащили на пару метров, он начал пытаться сопротивляться дрожащими руками, пытаясь распустить, казалось бы, мертвую хватку кулака в волосах. — С кем ты водишься? — пьяный чужой голос сразу ставит все на свои места. — Ты хоть знаешь чей он сын? — он грубо развернул к себе за плечо, на что Ёль болезненно скривился. — Кажется я плохо тебя воспитал, не думаешь так, Чанни? — Конченный ублюдок, — с розовых губ впервые сорвались такие слова, пока руки все пытались оттолкнуть от себя. Удар. Парень отлетел на лестницу, ощутимо ударяясь о ту головой. Щека мгновенно обрела ярко розовый цвет, а губа начала кровить. В глазах начало темнеть. — Я смилуюсь над тобой, ведь завтра ужин, — Ёлю казалось, что вот-вот и его голова взорвется: настолько было невыносимо смотреть на эту ухмылку. — С важным для меня знакомым, приведи себя в порядок. Он не знает сколько еще пролежал в таком виде, но все таки пройдя расстояние до своей комнаты и провалившись в сон, он молился, отчаянно просил возможность выбраться из этого дома.***
Застегивая пуговицы ненавистной рубашки, парень заглянул в зеркало, рассматривая налившийся кровью синяк. Даже замазать нечем, остается лишь краснеть перед гостем за свой вид. С какой-то стороны Ёль любил ужины с гостями, была вкусная еда, вкуснее чем обычно, а еще родители пытались выглядеть добродушными. — Чанёль? Проходи быстрее на кухню, гость уже пришел, — она выглядела странно довольной. Напоследок переведя дыхание, парень поспешил спуститься к семье, но замер, не успев ступить с последней ступеньки. Это был он, точно он, но что он тут делает? — Это Бён Бэкхён, мой хороший знакомый, иногда поет в хоре в нашей церкви, — сам ответил на немой вопрос отец, положив на его плечо ладонь, а после указал на сына, — Знакомься, Бэк, это Чанёль, мой вредный сын, заканчивает школу, — мерзкий смешок и он садится за стол. — Привет, Чанёль, — чужая, искренняя улыбка неожиданно излечила в одну секунду, Бэкхён приподнялся из-за стола, протягивая руку новому знакомому. — Здравствуйте.. Бён Бэкхён, — от чего-то смущение опалило щеки, парень пожал чужую ладонь и поспешил неловко уместиться на стуле. — Можешь звать меня хён, — в его глазах играл задор, но вдруг взгляд сменился беспокойством. — Что с твоей щекой? — А.. я упал с лестницы, — еще больше краснея, Чанёль опустил голову, утыкаясь взглядом в свою тарелку. — Ясно, — оставалось только поджать губы, он знал чьих это рук дело, знал что это не похоже на следы от падения. За ужином они обсуждали проповедь, произнесенную сегодняшним днем церковным отцом; вспоминали Евангелие, цитируя заумные фразы, а после тема сменилась на отъезд Бэкхёна, а Ёль, который предпочитал молча жевать еду, с интересом замер: — Нам будет очень не хватать слышать твой голос, — отец так улыбнулся, как никогда не улыбался своему сыну. — Но хорошо, что это всего лишь Сеул, приезжай как нибудь, братья и сестры будут рады тебе, ты же знаешь. — По мере занятости, господин Пак, — парень неловко улыбнулся, ловя на себе уж слишком заинтересованные взгляды юноши. — Я собираюсь сосредоточиться на основной работе. — Каждый выбирает свой путь, надеюсь ты сделаешь правильный выбор, — женщина кивнула и сделала глоток вина. — Бэкхён-а, в кого ты такой красивый? — она вдруг издала тихий смешок, а после перевела взгляд на сына. — Не то что наш. Ты должен быть хотя бы умным, Чанёль. — Не беспокойтесь об этом, а Чанёль очень даже красивый — растянув губы в улыбке, Бён взглянул на наручные часы, а после на парня напротив, — Чанёль? Не желаешь проводить меня до станции метро? — Да… конечно, — на всякий случай окинув взглядом родителей, Ёль не заметил возражения и поднялся из-за стола.***
— Это ведь вы были там? — неуверенно начал Чанёль. — Я, — он отмахнулся, будто это совсем неважно, а после неожиданно остановился. — Что ты думаешь о своей семье? — Что? Вы о чем? — Как долго ты собираешься их терпеть? Это ведь он тебя избил? — взгляд Бэкхёна опущен куда-то в землю, а руки сжаты в кулаки. — Он постоянно рассказывает о тебе. — Что? — единственное что удается выдавить из себя. — Я все замечаю. Когда он говорит, что детей нужно правильно воспитывать, я знаю, что он имеет в виду. Когда он говорит, что у его ребенка нету выбора, я знаю, что он про тебя. Когда он в очередной раз пытается показаться праведным, я знаю, что это не так, — с каждым словом его тон становился все тише, а взгляд более напуганным. — Разве так не живет большинство? — Ёль выразил искреннее любопытство, решив устроиться на лавочку рядом и похлопав по месту рядом с собой. — И с чего вам беспокоиться об этом? — Потому что я не могу смотреть на это, Чанёль, твои родители ужасны, — он сел рядом, все еще не заглядывая в глаза собеседнику. — Я видел тебя много раз в церкви, но все не решался подойти. Я чувствую что на мне лежит ответственность свидетеля, как минимум, это меня пугает, — тяжелый вздох. — Но я глупец, Чанёль, самым глупым было знать обо всем уже полгода и оставаться в стороне. — Так все таки я вас правда видел, — Пак не знал что ответить на это, он ждал какой-то помощи всю свою жизнь, но теперь, когда вот она — хватай и беги, он не может поднять руки и начать бороться. Как будто этим вечером он уже смирился со всем, ему было нормально. — У меня есть идея, Ёль, просто подожди, — поднявшись на ноги, собираясь уже уходить, Бэк обернулся на парня и не сдержался потрепать его по волосам. — Просто подожди, — это было последнее что он сказал, перед тем как мягко улыбнуться и поспешить на последний поезд. Бэкхён казался чем-то неоднозначным, чем-то невероятным. Как только он пришел в дом, тот расцвел, а когда он улыбнулся, внутри Чанёля тоже что-то расцвело.