Будь у меня такая возможность, я бы хотел помериться силами с каждым Предвестником, который стоит выше меня, но не с ней... с ней что-то не так. С ней нужно быть очень осторожным.
Тарталья
... На белоснежном полу окровавленные перья выглядили безобразными черкашами. Казалось, что сама комната застыла во времени и ничто не может поколебать её безмятеженое существование. Воздух был густым и тяжёлым, даже звуки от сапог Чайлда, которые должны были бы разноситься по всей комнате гулким эхом, тонули во всепоглощающем, мертвом спокойствии её комнаты. "Предвестники Фатуи ранжированы по силе..." Предвестники Фатуи ранжированы по силе и он номер одиннадцать в этой пищевой цепи. Одиннадцатый среди лучших, последний среди чудовищных. Эта система не давала ему покоя. Он не сомневался в безграничной мудрости Царицы, и понимал, что не может претендовать на большее. Убей или будь убитым, рви и мети, пожирай и поглощай, добейся лучшего, заслужи силу и встань во главе этой пищевой цепи. Стань тем, кто поглощает. Все остальные стояли выше него, все они, Предвестники Фатуи; те, чьи силы и способности он знал и о чьих догадывался, те, кто был лучше него: Делец, Цыпленок, Марионетка, Дама, Сказитель, Слуга, его личный кумир Капитано, Доктор, Шут и... Она. "...я понятия не имею, почему эта девочка занимает 3-е место." Коломбина. Девочка-нежность, девочка-загадка. Похожая на маленькую фарфоровую фигурку в огромном плаще Предвестника, всегда босая и удивительно хорошенькая, бледная как привидение малышка. Он долго не мог понять её. Он долго не мог понять отношения к ней. Все, что касалось её было совершенно особенным. Не секрет, что Предвестники тайно или явно ненавидят друг друга. У них у каждого свои цели, свои желания. Они всегда настороже, всегда ждут кинжал в спину. Тарталья не слепой и не тупой. Он все прекрасно видит и понимает. "Кончики кукольных пальцев Странника мелко дрожат, когда за столом для советов он стоит рядом с ней". "Делец никогда не открывает при ней глаз и не соприкасается кожей даже с её плащом. Во время одного из собраний, где присутствовали все Предвестники, Аякс заметил в его ушах небольшие беруши". "Взгляд Слуги пустеет и становится совершенно мертвым, как у заводной куклы, когда Коломбина прижимается к её спине и нежно целует возлюбленную в щеку. Он слышал, что однажды Субретка пришла в Дом Очага и даже поиграла с малышами, обрадовавшимися приходу доброй тети. Следующий месяц кладбище регулярно пополнялось маленькими трупами. Фатуи резко пришлось озаботиться пополнением приюта, иначе на ближайшие несколько лет они остались бы без пополнения рядов своих шпионов". Коломбина. Девочка-женственность, девочка-доброта. Она никогда не говорит при них. Только смеëтся или напевает. Это, пожалуй, к лучшему. "Цыпленок всегда с ней подчёркнуто мягок и заботлив. Как дедушка с любимой внучкой. Но не один нормальный дедушка не будет мечтать о том, что внучка упадет с лестницы и ненароком свернет свою прелестную шейку". "Капитано бесстрашен, об этом знают все. У Капитано есть семья, об этом знают единицы. Он, как и Чайлд, никогда не приведет свою семью на банкет или званый ужин Предвестников. Капитано не даст ей знать о своём самом ценном сокровище. Он не позволит худеньким ручкам Коломбины дотронуться до его новорождëнной дочки и любимой жены". "Доктор любит послушать её нежное пение. Однажды Чайлд увидел, как его голова мирно покоится на ее коленях, пока Субретка тянет свою незатейливую мелодию. В тот день трупы из лаборатории вывозили телегами". Коломбина. Сама безмятежность, маленький ангелок. Она никогда не получала травм. Её никогда не посылали на задания. Первое время Аякс задавался вопросом, зачем же тогда она вообще нужна Фатуи? Почему Царица тратит огромные средства на её содержание, а обычно экономный Панталоне даже не пытается отговорить еë от трат? Со временем эти глупые вопросы отпали сами собой. "Мышцы Марионетки беспорядочно сокращаются, рот издаёт странные звуки. Синдром Туретта во всей красе, но как он может быть у куклы? И почему приступы случаются только когда рядом определённая Предвестница?" "При жизни Дама часто беседовала с Коломбиной. Разумеется, Субретка не отвечала, но Розалине это было и не нужно. Она открывала своё сердце и душу "подруге", а перед глазами Чайлда вставала картина мертвой Предвестницы и адской птицы, разрывающей грудную клетку Дамы, ломающей еë ребра своими длинными и острыми когтями и жадно пожирающей ещё недавно бившееся сердце. После таких разговоров Розалина выглядела больной и измученной, но, тем не менее, она каждый раз исправно возвращалась и продолжала душевные излияния.***
Дворец Коломбины похож на кукольный замок. Всем откуда-то известно, что девочка очень любит полакомиться мясом, но никто и никогда не видел, чтобы в это здание привозили продукты. Текучка слуг Субретки также известна, но Фатуи не собираются ничего с этим делать.***
...Под потолком сотни золотых клеток с разлагающимися птицами висят мертвым грузом. Нужен совершенно особый талант, чтобы отравлять буквально все, с чем соприкоснешься, ведь даже на клетках он замечает коррозию. Ни одно животное не способно выдержать пение Субретки. Тарталья видел, как при звуках её голоса собака попыталась повеситься на ошейнике, а когда это не удалось, начала разрывать собственное тело зубами и когтями. Но, тем не менее, птиц Коломбине поставляют без перебоев. Ястребки, ибисы, канарейки, сорокопуты... Бесчисленное количество окровавленных перьев, медленно спадающих из сотен золотых клеток. На огромной постели лежит без сознания обнажённая Арлекино. Больше похожая на упавшую с неба птицу. На секунду Тарталья видит как из её распоротого живота выпадают внутренние органы, но это очередной сон наяву. Она пока что цела и даже заботливо прикрыта тонким бархатным одеялом, не скрывающим ничего. Призрачное крыло, свисающее с кровати, слабо подрагивает, переливаясь красными отблесками. Старый вопрос о том, куда делось второе крыло Арлекино отпадает сам собой."Аякс"
Её маленький пальчик манит к себе. Зубы голодно клацают, и дышать становится труднее. Зрение плывет, а тело стремительно тяжелеет. Голос звучит требовательней и капризнее."Аякс"
Тарталья с обречëнным равнодушием понимает, что не может ослушаться приказа Коломбины и делает новый шаг.